Без него

- Женщина, не уползайте! Я за вами не поползу. Вы что, впервые - на гинекологическом кресле? -  возмущалась докторша, - Не маленькая уже, чтоб так гинеколога бояться. Небось, от мужчин не уползала так далеко. Ну, что случилось? Громче! Что вы тут все шепчете! Это вы в спальне своей устраивайте эротический шепот, а уж здесь, будьте добры, громко отвечать на мои вопросы!

 Гинеколог была молодящейся старушкой. Сутулая костлявая спина, орлиный профиль и глубокие морщины  на лице...   

 - Итак, с чем пожаловали? Что у Вас? Что-что? Дискомфорт? Ясное дело... Щас посмотрим... После комфорта, милочка, всегда наступает  дискомфорт. О дискомфорте заранее думать надо. Лучше всего - во время, так сказать, комфорта. Замужем?

- Уже нет.

- Понятно... Половую жизнь ведете?

- Ну, как сказать...

- Как есть, так и говорите!  Тут - только два варианта. Да или нет?

-Да, - пискнула пациентка.

- Понятно! Можете одеваться за ширмой.

 Докторша что-то записывала в медицинскую карточку.  Когда пациентка подошла к столу, врачиха, не глядя ей в глаза, протянула  голубой бланк с неразборчивыми каракулями и категоричным тоном произнесла:

-  Вот это -  направление на обследование к районное КВД.  Вам - туда. А у нас  вам делать нечего: здесь все чистое и стерильное. Это ведь - женская консультация.

- Простите, а что такое КВД? -  неестественно высоким голосом спросила взволнованная пациентка, и лицо ее исказилось ужасом.

Аббревиатура "КВД" ассоциировалась  в ее воображении с чем-то зловещим,  похожим на  КГБ, только в медицине, а нечитаемый почерк на бланке направления вызвал учащенный сердечный ритм. 

Гинеколог исподлобья пробежала по лицу несчастной тренированным опытным взглядом, и, оставшись довольной  эффектом своего воздействия, не смогла сдержать улыбку, исказившую злорадным счастьем ее иссушенное ненавистью лицо.

Вопрос  о КВД был чудной "подачей" для атаки ворот противника (а юность  - нередко противна  и враждебна для малодушных завистливых старух). 

Докторша  услужливо снабдила  несчастную доходчивым ответом, откровенно наслаждаясь ее реакцией:

- КВД, милочка, - это кожно-венерический диспансер. Еще вопросы есть?

Руки девушки задрожали, сердце бешено заколотилось, и она решилась на самый страшный вопрос:

- Вы  обнаружили у меня что-то серьезное, доктор? Что со мной?

- Я - не лаборатория, чтобы результаты выдавать. Одно могу сказать: радоваться нечему. Следующий!

Выскочив на улицу, Алла попыталась успокоиться методом аутотренинга. Она села на скамейку, глубоко вздохнула, закрыла глаза и заставила себя вспомнить инструкции самоуспокоения:

"Моя правая  рука расслабляется, моя левая нога тоже расслабляется... Все прекрасно... Я спокойна... Нет никаких забот... Тепло разливается по моему телу... Мне удивительно хорошо...", - она мысленно выругалась и продолжила, -  "Чтоб моим врагам было так хорошо, как мне в эту минуту! Господи, ты же не допустишь, чтобы со мной случилось несчастье, которого я, ну, никак не заслуживаю!"

Рядом с ней на скамейку присела интеллигентная старушка и встревоженно спросила:

 - Вы живы? 

Алла открыла глаза и вернулась в реальность.

- Ну, Слава Богу! Я уж подумала...

  ...С тех пор, как закончился ее умопомрачительный роман, прошло уже три года. Какая же она дура, Господи! Три года гордо нести свое одиночество и вдруг сломаться, причем не на влюбленности, не на привязанности и даже не на мощном сексуальном влечении  к  обаятельному самцу, в конце концов, что было бы хоть как-то объяснимо и простительно. Так ведь нет же!

  Все гораздо страшней: она вдруг устала обманывать себя завтрашним днем, прекрасным будущим романом, который скоро появится в ее жизни взамен предательства Димы, и однажды попросту не вынесла пронзительной пустоты квартиры и предсказаний вороны, которая неожиданно ворвалась к ней в душу и громко прокаркала:

 "Ты никому не нужна. Ты живешь выдуманной жизнью. Кар! Ничего нет и никогда не будет, кроме глупого самообмана. Кому ты хранишь верность, идиотка? Предавшему тебя Диме?"

           Она выгоняла эту ворону, но та не улетала и продолжала каркать до тех пор, пока Алла не открыла сумочку, чтобы найти смятый листок бумаги, на котором был записан телефон Эдика.

  Нет, он не был ей совсем уж отвратителен, но многое в нем раздражало: его откровенно блудливый взгляд в сочетании с пошлой ухмылочкой, приземленный практицизм, предсказуемость мужского поведения, но, главное,  -  вечная готовность высмеять каждого знакомого за его спиной, а иногда и в лицо...

То ли он родился с чувством превосходства над окружающими,  то ли наоборот - защищался насмешками от возможной критики и провокаций разного рода, но  такое поведение, конечно же, настораживало и отвращало.

Для Аллы он делал некое исключение и вел себя максимально уважительно. Но  было очевидно, что она попала в избранные не по причине влюбленности в нее Эдика, а из-за его чувства самосохранения.

Он опасался лохануться и соблюдал приветливую дистанцию: интуиция подсказывала, что перед ним - не совсем обычный женский типаж. Занести Аллу в конкретную ячейку своей таблицы женских образов, значит получить от нее самый непредсказуемый ответ.

Он угадывал в ней нечто новое для себя, чего прежде не встречал. Она была  непонятна и поэтому интересна. Такие, как он, не ценили в людях обычные добродетели. Это было скучно. Ожидание возможной насмешки в собственный адрес от нераспознанной Аллы  стимулировало адреналиновый выброс и  держало нервную систему Эдика в приятном тонусе.

Алла встречала немало эдиков на своем пути. Иногда и в женском варианте. Да, ей  попадались знакомые такого склада души и ума. Они немногим отличались друг от друга: кто-то чуть умнее, кто-то чуть глупее. Но все, как один, хитренькие, поверхностные, практичные и  неспособные на глубокие привязанности.

И все же Эдик был неглуп, что несколько облагораживало цинизм его натуры и делало возможным изредка переброситься с ним парой фраз и выпить  чашку кофе неподалеку от того места, где они познакомились три года назад.

Это был лекторий по психологии отношений мужчины и женщины. Раз в месяц  в одном из ДК Питера психологи рассказывали не очень счастливым людям о том, почему они не могут устроить свою жизнь, что им чаще всего мешает, ну, и, разумеется, как от этого избавиться.  Набирался целый зал одиночек разного возраста.

Все они, как им казалось, вовсе не нуждались в нравоучениях и советах и приходили за психологической помощью исключительно для того, чтобы показать, насколько она им не нужна.

 Они надевали лучшие костюмы и платья, псевдомаски самодостаточности, поскольку это - всегда в моде, и незаметно поглядывали по сторонам, подыскивая  себе потенциально возможных друзей,  подруг, возлюбленных...

Одна из лекций, помнится, была о сексе. Выступал профессиональный сексопатолог. Народу набилось видимо-невидимо. Мест не хватало. Многие стояли в проходе. Люди смущались и чувствовали себя немного пристыженными, что ли.  Но как только сексопатолог начал говорить, скованность публики исчезла. Ничего неприличного лектор не произносил, но все доходчиво и живо объяснил: какие проблемы наиболее актуальны, как их преодолевать, но главное,  как поверить в свою сексуальную привлекательность. Его речь была отлично натренирована, чувство юмора  переливалось через край, и атмосфера в зале стала близка к творческой.

- От размера мужского органа, -  весело произнес эксперт, -  мало что зависит...

И все! На этой фразе зал объединился: чужие люди почувствовали родство и тягу к жизни, словно всех давно мучил именно этот вопрос. А лектор продолжил:

- Приведу пример. Однажды политрук воинской части в северном районе нашей страны на занятии о моральном облике советского воина сообщил:

 "Солдаты! У кого член - короче 16 см,  к девушкам не подходите: не позорьте гвардию!"

  Зал разразился хохотом. Алла почему-то тоже заулыбалась, сама не зная, почему именно. И вдруг она почувствовала на себе заинтересованный пытливый взгляд  маленького прыщавенького мужчины.

"Вот он, обладатель крошечного члена, - подумала Алла, - не зря же он так радуется и смотрит по сторонам, собирая женское согласие с мнением сексопатолога. Она тут же сделала строгое лицо, стремясь направить внезапный оптимизм прыщавого подальше от себя.

На этой веселой ноте лекция заканчивалась. Выступавший специалист по интиму предложил задавать вопросы. Вслух, конечно, никто ничего не спрашивал, анонимные записки были уже отвечены, и сексопатолог весело подытожил:

- Ну, если вопросов нет, тогда - за дело, друзья мои!

   Народ зааплодировал, и лектор покинул сцену.

В коридоре к Алле подошел Эдик. На лекцию он то ли опоздал, то ли вообще не собирался,  но пришел в самом конце ради Аллы, если верить его словам.

- Хотел погулять с хорошим человеком по вечернему городу, выпить по чашке кофе или чего-то покрепче, - грустно улыбаясь незнакомой ей улыбкой произнес он и пригласил ее в ближайшее кафе. Это было кстати. Отличная весенняя погода, одинокий вечер, впрочем, как обычно. 

Было тоскливо одной возвращаться домой, в пустую квартиру.  Почему бы просто не  посидеть со знакомым в кафе! Хотя бы с таким, пока нет другого, настоящего. Ведь этим кофепитием она не предает свою мечту и своего будущего избранника. А вот прошлый избранник предал ее сам. Пусть ревнует! Хотя он даже не узнает. 

Она продолжала мысленно позировать перед своим Димой: 

"Вот, Димочка, я уже почти не думаю о тебе. А скоро и совсем забуду... А ведь я так любила тебя! Дурак же ты!  Думал, что моя душа - вечный двигатель, который можно забросить, а он все равно будет любить тебя? Ты ошибся".

 Эдик отличался внешней привлекательностью. Все при нем: рост, стройность, спортивность и даже рекламный шик, напоминающий эдаких кареглазых брюнетов-красавчиков, независимо  шагающих по подиуму в костюмах от модных кутюрье ...

 Он заказал шампанское, кофе, пирожные. Они болтали ни о чем... И вдруг он заглянул ей в глаза и, покачав головой, произнес не то с восхищением, не то, огорчаясь:

- Романтики в тебе много, Алка! А я - по земле хожу. Но как же ты мне нравишься! 

В конце этого вечера они обменялись телефонами и иногда звонили друг другу. То  обсуждали новый фильм, то -  мероприятия в ДК, то - кого-то из уже общих в клубе знакомых. В общем, дружбой это назвать было сложно, но знакомством  -  вполне.  

"Для поверхностного общения по телефону или прогулки  по городу раз в год он вполне  пригоден. Но я бы ни за что не смогла встречаться с ним как с мужчиной. Типичный герой не моего романа", - определила она  однажды и зачислила Эдика на должность  коллеги по одиночеству. 

Вопреки  здравому смыслу, она продолжала свое  одностороннее общение с Димой, о  котором ничего не знала уже целых три года.  Она мысленно беседовала с ним, ждала звонков, искала глазами в каждой толпе, упрекала, защищалась, позировала, наказывала, ласкала, прощала, гордо уходила навсегда,  возвращалась под напором  его любви и мольбы и снова любила и ждала, путая реальность с воображаемым.

Ее организм не мог принять мир без Димы. Чтобы не умереть, она поддерживала себя   мечтой, а точнее обманом о причинах разрыва и возможности воссоединения.

Она понимала, что так, как его, она уже никогда никого не полюбит. Но вообще  никого не любить и  прожить  жизнь с  пустой душой совершенно невозможно. Для нее это было бы самой страшной трагедий. 

Настоящая женщина, помимо родственников по крови и друзей, помимо своей работы и  самой себя, обязательно должна любить  мужчину своей мечты или... мужчину своего компромисса. Это уже вторично, какой он, на самом деле. Главное, любить!

Хотя, конечно, полюбить сволочь - это большое несчастье, но все-таки  - меньшее, чем вечная засуха сердца.

Некоторые уверяют, что вполне самодостаточны и не хотят никакой любви.  Алле такие женщины были непонятны. 

Но что делать, если тебя разлюбил твой любимый?  Как полюбить другого? Как-то иначе?  Не всей душой... Осколком души? Стать осмотрительней? Но тогда это уже  -  не любовь..

Ей всего двадцать семь лет.  Продолжая любить предавшего, она искала ему оправдания. И  почему, собственно, она называет его предателем?

  Разве в любви есть предательства?  Он просто разлюбил ее... Просто... Или никогда не любил... Еще проще... Или он ищет совершенную даму. А куда ей до совершенства! Да и ему тоже... Но стремиться к звездам имеют право  все. Даже змеи и насекомые. А уж тем более несовершенные люди.

 Поэты воспевают великое чувство любви. А когда оно исчезает и любимых меняют на новых, то поэты опять воспевают великое чувство к новым возлюбленным.  А что стало с бывшими, к которым больше ничего не испытывают их бросившие? Это уже мало кому интересно. Разве что невропатологам и психологам, а то и психиатрам. Брошенные становятся объектами насмешек или, в лучшем случае, сострадания. Вот почему люди стремятся успеть завершить отношения первыми, чтобы потом иметь право гордо сказать:

"Мы расстались по моей инициативе".

Сказал, и как бы повесил на грудь медаль: 

"Герой  прерванных отношений!"

А брошенный сразу обретает статус уцененного, и медали таким можно было бы гравировать  с другим содержанием:

"Бывший в употреблении" или "Исчерпанный и надоевший".

 Бросивший всегда несет в себе шарм решительного романтика, который  - в процессе вечного поиска... Хотя чаще всего, в реальности, бросивший - это попросту профессиональный предатель, который бросит и всех следующих. Но каждый  мечтает стать исключением и не смотрит назад, на историю искалеченных судеб своего единственного, пока не пополнит эту коллекцию собой.  Хотя  бывают и редкие исключения:

"Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел", а с чужой бабой Ягой почему-то навсегда остался. Возможно, нашел родственную душу...

  Алла продолжала считать, что разлюбить родного и любящего,  - это самое настоящее предательство. А иначе ценность любви -  ломаный грош.

Когда они расстались с Димой, она два месяца не вставала с постели: не было сил. Мама ухаживала и кормила с ложечки. Потом Алла стала физически восстанавливаться и даже начала выходила на улицу, но там случались истерики.

  Она могла в голос зарыдать, увидев в толпе мужчину, похожего на Димку.  Она догоняла его быстрым шагом, сердце выскакивало из груди, и она ревела на всю улицу, как истеричка, не умея сдержать себя.

Прохожие оборачивались. Но это всегда оказывался кто-то другой, а не Дима. Наверное, это - к счастью: ну, что бы она сказала ему, если бы они встретились?

" Как ты мог бросить меня? Ведь мы же любили друг друга! Я не могу жить без тебя, Димочка!" - как банально и пошло!

Да, это хорошо, что судьба не допускала их встречи. Алле давно нужно было как-то выбираться из горя, а не поселяться в нем навсегда.

 Душа человека талантлива и вынослива. Она умеет восстанавливаться, если придумать ей стимул. Алла лечилась  мечтой... 

Мечта была расплывчатой, но сладкой, как полотна художников, в которых нет  никакого сюжета, но есть настроение и цветовая гамма. Разноцветные мазки на холсте рождают предчувствие счастья. Вот она и рисовала свое будущее мазками ощущений и надежд.

За эти три года рана затянулась тонкой корочкой, но кровила при малейшем  прикосновении.                    

Алла молилась на время как на лучшего анестезиолога. Но  и "наркоз времени", как любой наркоз, когда-нибудь проходит, и наступает "разморозка". А это больно.  

Наверное, в тот злополучный вечер наркоз времени, мечты и самообмана дружно покинули Аллу, и реальность безжалостно ворвалась в ее мир ощущением катастрофы "никому-ненужности".   

Стало невыносимо пусто и страшно. Все потеряло смысл. Острое и абсолютно непреодолимое желание не быть одной в этот миг  парализовало волю. Алле казалось, что она не доживет до утра, она умрет, если останется наедине со своей паникой.  

 Эдик обрадовался и повеселел, услышав ее голос. Он думал, что его ожидает очередная приятная болтовня по телефону, но услышал то, чего никак не ожидал. Ни кокетства, ни игры, ни привычного для него, опытного бабника, дамского жеманства, он не почувствовал. Алла звучала по-деловому, словно звонила в парикмахерскую договориться о стрижке и маникюре:

- Я хочу приехать и остаться у тебя до утра, - произнесла она, не узнав своего голоса, и тут же обнаружила, как мгновенно исчез Эдик- шут и родился какой-то другой Эдик, серьезный, взволнованный и обрадованный:

- Я пришлю такси к твоему дому: так будет быстрее всего, и потом  - уже довольно позднее время. Что ты будешь есть?

- Спасибо, я сыта.

- Какое вино ты любишь?

- Не имеет значения. Высылай такси! Вот адрес...

Это была незабываемая ночь псевдолюбви. Она отдавала себя не Эдику, а воображаемому Диме, обрушивая на ошеломленного партнера лавину мощного водопада годами сдерживаемой страсти. Если бы эта страсть не нашла своего выхода, случилось бы непоправимое. В такие моменты люди совершают самоубийства.

                        Эта ночь спасла ей жизнь. Но утром она проснулась рядом с чужим мужчиной. Гораздо более чужим, чем  до этого.  Испытав сильнейшее отвращения  к себе и к нему, она почувствовала себя дешевой шлюхой, и никакие самооправдания не помогали.

Борьба с самооценкой происходила в ванной. Теплая вода и мыло всегда бодрили ее по утрам, но грязь ее поступка не смывалась. Ей было стыдно перед ... Димой.  Знал бы он, что она сделала с собой! Как бы он бы ее презирал! Он сам виноват, он - предатель! Он сделал ее несчастной, и она имеет право мстить. Тем более, что ему все равно... Но почему же ей так стыдно перед предателем?

... Эдик сварил кофе. Но она не могла смотреть на него. Ей нужно было скрыть все свои  чувства. И тогда она решила сыграть спешку, позвонив себе домой.

Там никого не  могло быть: мама в это время отдыхала в санатории за много километров от Ленинграда.  Но Алла с наигранной тревогой в голосе спросила телефонную трубку, как же  можно так увлекаться сюжетом фильма, чтобы вода перелилась через ванну и затопила соседей...

- Мама! Срочно вызывай аварийную службу, ну, хотя бы нашего водопроводчика! Я  выезжаю немедленно!

    Эдик пытался звонил ей несколько раз. Она не отвечала. Если до той ночи она могла считать его своим знакомым, то сейчас он был свидетелем и соучастником ее падения. И, разумеется, ей хотелось вычеркнуть его из своей жизни как можно быстрее. Его звонки продолжались до тех пор, пока она не высказалась однозначно:

- Прости меня. Мне было плохо, и я воспользовалась тобой. Надеюсь, как порядочная женщина я не должна теперь выйти за тебя замуж?

Он не обиделся. Или сделал вил, что не обиделся. Но звонить перестал.

Прошел целый месяц, и она уже почти забыла о нем.  Но вдруг ей стало казаться, что  с ней что-то не так. То ли она, и правда, плохо себя почувствовала, то ли это - нервы и мнительность, она точно не знала. Но, на всякий случай, нашла литературу на тему всякой заразной пакости и мгновенно нашла у себя множество совпадений. Она внушала себе, что ей все это кажется, но все-таки стоит посетить врача, чтобы перестать, наконец, психовать и изводить себя. Она шла за успокоением, но врач лишь подтвердил ее подозрения. 

   В единственной  расположенной около диспансера телефонной будке было выбито стекло и отчетливо прослушивался  разговор несчастного студента с  возлюбленной:

- Не вешай трубку, Лидочка, умоляю тебя! Ты хорошо подумала? Ведь я люблю тебя! И вообще, чем я плох?  Нет, ну, зачем ты так говоришь?  Мне очень даже важно, как ты ко мне относишься. Но это может измениться со временем. Представь, что ты кого-то полюбишь, а тебя - нет, и тогда ты меня поймешь.Только не вешай трубку!

- Девушка, я долго буду разговаривать! Не ждите! - обратился он к Алле, в нетерпении  ходившей кругами, -  Солнышко, это я - не тебе ...   Тут очередь. Что? Что сказать? Что я не буду долго разговаривать? Но почему? Ведь я люблю тебя, Лидочка! Не вешай трубку!

Алла с искренним сочувствием  посмотрела на вышедшего из будки парня, а тот, не оглядываясь, пошел  куда-то, скорее всего,  в неизвестном и ему самому направлении умирать о боли, пораженный пулей невзаимности.  

И вот, она уже набирает номер свой приятельницы Леры в надежде получить утешение.

Лучше все-таки поделиться с ней, раз самой не унять бешеного сердцебиения. Подруга успокоит ее как врач. Ведь Лера была терапевтом со стажем. 

Нужно прочитать  ей  диагноз по-лытыни,  по слогам или по буквам, - в общем, все то, что нацарапала старуха на этом направлении.  Может, там - сущая ерунда? А она, дурочка, так  волнуется!

Их с Лерой связывали соседско-приятельские отношения, незаметно переросшие в дружбу.  Лера была  замужем два раза. От каждого брака ей на память осталось по ребенку. Мужья почему- то надолго не задерживались, несмотря на, что Лера молодо выглядела, и, судя по ее рассказам, в постели была непревзойденной. Хотя Алла никак не могла понять, откуда женщины узнают, превзойденные они в постели или нет. С кем они себя сравнивают? Неужели тупо верят мужским комплиментам?

  Лера, как и Алла, плохо переносила одиночество. Наверное, они обе могли бы выдерживать эту пытку очень долго, если бы господь Бог выдал им справки о том, что когда-нибудь  все закончится  любовью и счастливым союзом. Но никто такие обещания и справки, разумеется, не выдавал. А вокруг, как назло, было полно одиноких подруг и знакомых. Это и успокаивало, и  тревожило одновременно:

"Не я одна такая несчастная. Так, может, не такая уж я несчастная?"

 Но, с другой стороны, вокруг полно красивых, молодых одиноких баб! Где же им всем  можно найти хороших мужей? Такая задача, пожалуй, и самому Господу не под силу!

В общем,  Лера не доверяла капризной и медлительной фортуне, предпочитая использовать свои собственные силы и чары по обретению новых мужей. Ну, а что еще делать?  Раз долгое супружество с одним мужем ей не удается, не  пропадать же одной? Значит, пусть мужей будет столько, сколько нужно для ее комфорта. Она ловила каждый шанс, чтобы встретить свою новую единственную половинку. Третью.

Лера и Алла были чем-то похожи внешне. Обе  - темноволосые, кареглазые, худощавые.

Но по характеру  судьба свела их, скорее всего, по принципу контраста.

Когда Алла рассталась с Димой, Лера долго и искренно утешала ее: поила валерианой, сулила счастье с другими,  таскала в гости к своим знакомым, - одним словом, старалась помочь всей душой. Однажды, когда Алла, наконец, немного пришла в себя,  Лера спросила:

- Алка, а ты телефон Димы своего помнишь еще?

- А  какая тебе разница? Зачем тебе?

-Я к тому спрашиваю, что, может, он уже опять один, а?

- Слушай, один он или нет, я его все равно не прощу. Нет у нас с ним будущего. Он предатель, понимаешь! Даже если он сам позвонил бы мне, к примеру, с покаянием и клятвами в любви, я бы его послала...   Ни за что и никогда не прощу! -  с негодованием крикнула Алла и почувствовала, что врет. Она, конечно, не смогла бы устоять, если бы Дима позвонил ей в дверь с цветами и мольбами о прощении. Сердце ее заныло...

И вдруг она услышала голос  Леры:

- Алка! Если ты точно знаешь, что Дима тебе больше не нужен, если это правда, так узнай для  меня, один он сейчас или нет.

Тут такое дело: мне вчера гадали...  Женщина - чудо какое-то: все про меня сказала! И что  было, и что есть, и что будет. Я бы не поверила  про будущее, если б она прошлое не увидела так точно, просто один к одному.  В общем, по всем гаданиям получается, что моим будущим мужем станет тот, кто расстался с моей подругой. А у меня сейчас подруга - ты одна. Сама знаешь, как трудно с хорошим мужиком познакомиться. Алка! Ты же - не собака на сене... Раз он тебе не нужен больше, так, может, придумаешь, как нас познакомить поближе. Я же - не ты: я и отбить могу, если там краля какая-то под ногами мешаться будет. А с виду он мне всегда нравился, Дима твой. А? Сделаешь?

  Внезапно Алла потеряла самоконтроль и двумя руками схватила Леру за воротник домашнего халата, придвинула ее к стенке и зловеще прошипела:

- Я всегда знала, что ты дура. Но я не думала, что настолько. Нет, ты не просто дура! Ты дура с мощной инициативой! Это твоя выходка ... называлась бы наглостью, если бы ты была умней. Но тогда я тебя никогда бы не простила. Но поскольку ты просто редкая идиотка, то я тебя прощаю. Даже не знала я, что такие, как ты, способны врачами работать. За дуру не обижайся: это - правда. Кто тебе еще правду в лицо скажет!

Она не выпускала обомлевшую от неожиданности Леру из своих рук, продолжая сжимать воротник ее халата, словно собиралась сначала объявить ей приговор, а потом задушить или добить головой об стенку:

 - А теперь запомни, доктор Лера: Дима - навсегда мой! Только мой! Конечно, он уже  -  прошлое, но это прошлое принадлежит одной мне и никому больше. 

Если какая-то неведомая мне девица заняла мое место, это - одно. Я ее знать не знаю и узнать не стремлюсь.

  А вот видеть его перед своим носом с соседями и подругами, - хрен собачий,  поняла?! Долго ты думала? И с чего ты вообще взяла, что мой Дима на тебя может хоть как-то прореагировать? Откуда ты свалилась, красавица?

Лере было не до обид: она испугалась. Как врач она мгновенно поняла, что Алла - в  опасности: у нее горели щеки, лихорадочно блестели глаза, она начала медленно оседать...

Лера успела ее подхватить, а потом, когда Алла немного пришла в себя от нашатыря,  уложила на диван. Но Алла вдруг резко вскочила с дивана и  помчалась к унитазу. Началась рвота.

Лера вызвала Скорую помощь. Гипертонический криз сняли уколами.

 Аллу уговаривали поехать в больницу, но она осталась дома. Ее мама отдыхала на даче, и, так как больше ухаживать за Аллой было некому, Леру взяла эту миссию на себя. Она уверяла подругу в том, что это еще - не гипертония, а просто разовый приступ. Но нужно обратить  серьезное внимание на здоровье и тщательно обследоваться.

После этого происшествия их отношения были натянутыми еще долгое время. А потом они опять сблизились и никогда больше не вспоминали о случившемся. 

... Телефон Леры долго не отвечал. Алла несколько раз выходила из телефонной будки, ждала на улице, потом набирала ее номер снова и снова.

 Наконец Лера ответила.

  - Слава Богу! Лерка! Ты мне очень нужна. Тут такое дело...У меня нашли заразную болезнь, венерическую. Правда, под вопросом. Дали направление в КВД, а я не понимаю, что тут написано, в этом чертовом направлении. Я сейчас умру, Лера!

   - Прекрати панику и читай диагноз! Читай по буквам! Не тараторь, успокойся, все вылечим, если даже...

 - А ты будешь меня любить?  Даже если я заразная?

-  Не очень понятно, на хрена тебе любовь такой дуры, как я. Ты ж меня дурой считаешь, насколько я помню. Но любить буду... Даже если... Итак, ты начнешь читать диагноз сегодня или будешь реветь в трубку до завтрашнего дня? Что? Нет, миленький, приехать не смогу. Я на работу опаздываю...А тебе, что, в КВД компания нужна? Там найдешь! Мужичка какого-нибудь  вылеченного. Чего я смеюсь? Ну, хочешь, и я зареву? Легче будет?  Давай, читай уже, паникерша!

-  Lues какой-то под вопросом. Это напоминает мне мужское имя... Я читала в одном английском романе...

- Сифилис это под вопросом, - упавшим голосом сказала Лера и замолчала.

Алла тоже потеряла способность говорить. Да и дышать стало трудно. Затошнило. Но она собрала остатки воли и спросила: 

- Ты это точно знаешь, ты не ошибаешься?

- Lues - это точно сифилис. Но там же есть знак вопроса! А раз так, то все это может оказаться полной ерундой.  Алла, не вешай трубку, я сейчас позвоню на работу, попрошу меня заменить...

Трубка раскачивалась на гибком шнуре. В ней продолжал звучать голос Леры.

 Алла уже сидела на скамейке и думала о том, что она не сможет этого пережить. Ее  вырвало в ближайшую урну. Видимо, опять подскочило давление. Она заставила себя отгородиться  от своей ситуации и посмотреть на нее глазами воображаемого утешителя.  Стало немного легче.

Утешитель Аллы по-доброму шептал ей:

- Нужно принять случившееся и просчитать варианты последствий.  И тогда ты сможешь ощутить свою беду в новом измерении. 

Алла спросила:

- Скажи, ведь это - страшная  несправедливость! Я же - не проститутка. Один  неудачный шаг, и...  Неужели Бог допустит!

-Много ты о Боге вспоминала, когда была счастлива?

-Мало. Совсем не вспоминала.

-Ну, так что же ты хочешь? Это ведь - потребительство. Вот Он и не ограждает тебя от бед.

- Но я теперь, если только он мне поможет, я буду...

- То есть ты с ним уже торгуешься?

- Нет, я его умоляю спасти меня, - Алла заплакала, а ее утешитель произнес:

- Ну, вот так становятся гипертониками в молодости. Тебе, дуре, нужно из-за скачков давления переживать, по врачам бегать, спортом заняться и правильным питанием. Ведь гипертония - это очень опасно для жизни, хоть и почетно: признак эмоциональной и остро чувствующей натуры. 

А вот сифилис в  восьмидесятые годы двадцатого столетия легко  и окончательно вылечивают антибиотиками, причем довольно быстро.  Но почему-то каждый предпочел бы заболеть  гипертонией, а не сифилисом. Уж  очень непрестижная болячка! Она ассоциируется с проституцией. Но совершенно напрасно: проститутки предохраняются, а вот романтичные дуры - далеко не всегда. И даже девственницы порой заражаются этой гадостью. Ну, что молчишь, Аллочка?

- А, может, принять что-нибудь сильнодействующее и ...  Никаких проблем. Вечным сном!

- А твоя мама? Подумай о ней! А вся твоя жизнь и возможность рожать детей, здоровых детей, ведь все это - временная хворь в наши дни! Какая же ты эгоистка! Надо жить! Сифилис - неприятное название и ассоциация  с чем-то неизлечимым. Но это все осталось  с времен, когда это болезнь была недоступна медицине. Сегодня  - это почти  воспаление легких. Повторяю еще раз: курс антибиотиков, и все в порядке. 

Только зря ты Лере все рассказала. Вдруг она кому-то проболтается? Но всегда можно наврать ей, что диагноз не подтвердился. Изобразить отличное настроение. Все это можно и нужно будет отыграть!

- Да, нужно собрать все силы и выжить, это - правда. Нужно поехать в  проклятый КВД и  узнать страшную правду до конца.  

-Да, ты права, поезжай туда немедленно.

-Но ведь есть еще надежда, что это - ошибка? Это ошибка, и я здорова, Господи, сделай так, чтобы  это была ошибкой! Умоляю тебя!

- Не нужно  надеяться на лучшее, иначе  потом будет  больно узнать страшную правду.

- А как же теория визуализации мечты? Я читала об этом. Нужно представить себе явственно именно то, чего больше всего хочется. И это должно осуществиться.

 Правда, к сожалению, теория визуализации и попытки применить ее на практике не помогли мне пока вернуть Диму. Но опровергнуть отвратительный диагноз  с помощью этой теории просто необходимо! Мысли и мечты материальны, это уже доказано, - Алла попыталась представила себе  врача -  интеллигентную, добрую женщину, которая с удивлением спросит ее:

"Кто и почему направил Вас сюда? Вы совершенно здоровы. Идите домой!"

   Она сидела на скамейке и улыбалась воображаемой счастливой развязке, словно развязка  наступила  наяву. Вот она, Алла, здоровая и успокоенная, снова обучает детишек игре на скрипке, принимает участие в концертах как исполнитель, знакомится, наконец, с прекрасным мужчиной, выходит замуж... 

Она очнулась, поймала такси и продиктовала адрес КВД. Через несколько минут  Алла уже стояла на пороге этого зловещего заведения. 

 Брезгливо взглянув на ручку входной двери, она нашла в своей сумке салфетку и двумя пальцами, с помощью салфетки, открыла дверь.

Процедура визита в КВД предусматривала обязательное оформление в  регистратуре.  Монотонным голосом задавались многочисленные формальные вопросы, ответы на которые тут же записывались  в карточку пациента.

Глаза регистраторши не соответствовали ее безразличному тону и выдавали любопытство:

  "Ну, что? Как же ты попалась-то? А с виду приличная, вроде" .

 Регистраторша была примерно ровесницей Аллы. Она еще не научилась мастерски  владеть своими чувствами. Поэтому после прочтения направления, где был обозначен предполагаемый диагноз Аллы, она выронила авторучку, сняла запотевшие очки, протерла их салфеткой и внимательно посмотрела на пациентку. Затем  она вновь надела очки и незаметно отодвинула стул подальше от окошка регистратуры, словно опасалась быть зараженной взглядом.

  "Видимо, даже в этой организации сифилитики появляются не так уж часто", - догадалась Алла и опустила ресницы.

Очередь к доктору казалась бесконечной. Как ни странно, но в ней было много пожилых людей. Хотя в возрасте 27 лет все вокруг, кто старше сорока, кажутся пожилыми.

В жизни каждого человека бывают минуты, когда толпа расступается и пропускает его без очереди. И неважно, в какой части света это происходит и за чем эта очередь. За  такси или за водкой, к врачу или куда-то еще. Но острое счастье или безмерная боль имеют пронзительный  запах и облик. Счастье и горе торчат из людей острыми углами, беззвучно орут, излучают особую ауру, - и  не заметить всего этого просто невозможно.

Алла излучала отчаянье. Она не могла сидеть, постоянно вскакивала с места или ходила по коридору, обдумывая, как можно пережить часы ожидания, не сойдя с ума. Она не понимала, почему именно, но надеялась, что врач КВД успокоит ее. Конечно, окончательно она успокоится только после результата анализа крови. А это - не одна неделя бессонных ночей.  Но все-таки  опытный врач многое может сказать и на основании осмотра. Она читала об этом, слышала от знакомых... 

"Господи! Как же прорваться без очереди? Я попросту не вынесу этого ожидания!  Я умру! А ведь многие из ждущих очень спокойны. Вот, пенсионер читает газету, бабуля вяжет, парень  изучает учебник химии и что-то выписывает в блокнот. Значит, им просто нужны какие-то формальные справки. Иначе они вели себя совсем не так!"

Алла направила умоляющий взгляд на очередь. Раздался какой-то гул. Видимо, это  были  звуки тормозов общенародного возмущения пациентов КВД. После чего очередь справилась с управлением, определилась и ответила молчаливым отказом.

Кто-то отвел глаза в сторону, кто-то приготовился к долгожданному скандалу и был разочарован, когда Алла так и не озвучила свою мольбу. Дождавшись, когда за ней займут очередь, она выскочила на улицу.

На крыльце нервно курил высокий  аккуратно одетый мужчина лет 35-ти. Он  был похож на преподавателя ВУЗА или научного работника. Как это ни  парадоксально для подобной ситуации, но Алла невольно залюбовалась им: было что-то мужественное и настоящее в его облике. Она никогда не была злостной курильщицей, но в моменты кризисов успокаивалась сигаретой.

  Курить хотелось нестерпимо.  Парень  понял ее взгляд и, любезно открыв пачку сигарет, протянул ее. Потом он щелкнул зажигалкой, внимательно заглядывая в глаза незнакомки:

- Девушка, не нужно так уж нервничать! На Вас лица нет, руки дрожат, по коридору вы метались, не находя себе места. Может, я могу вам чем-то помочь?  Я понимаю, как нелепо  откровенничать с незнакомцами, да еще на крыльце такого заведения! Но еще хуже  - со знакомыми. Я  не любопытен, но, может, Вам станет легче, если Вы расскажете о том, что случилось?

Алла нервно улыбнулась,  внимательно посмотрела на мужчину, и, не найдя в нем скрытой  насмешки или иронии, рассказала ему, сама не понимая, зачем и почему, и  про диагноз под вопросом, и про единственный случай близости за три года, который привел ее к этой двери, и про то, что она просто не переживет, если все это подтвердится.

Он не перебивал, но когда она закончила говорить, по-дружески прикоснулся к рукаву ее куртки и произнес так, словно  имел связи с высшими силами: 

- Не подтвердится!

Затем незнакомец потупил взгляд и рассказал о своей проблеме, хотя Алла не настаивала за взаимной откровенности:

- А у меня симптомы на гонорею похожи.

- Ну, это-то вообще в наши дни лечится без проблем, - сообщила Алла недавно  вычитанную из  брошюр  истину тоном знатока. Но ее собеседник невесело усмехнулся и поделился своими переживаниями так доверительно, словно Алла - его самый близкий друг:

- Да дело даже не в этом! Просто если подтвердится, что я - болен, это будет означать, что мне изменяет жена. И я не уверен, что смогу простить ей это. А у  нас с ней  все-таки двое детей. Да и вообще, я люблю свою жену. Вот в чем проблема!

- Ну, любовь к жене - это счастье, а не проблема. А  почему именно ее измена, а не Ваша,  может означать причину болезни, если что и подтвердится?  Вы, можно подумать, ей никогда не изменяли? - Алла подсознательно стремилась доказать себе, что все мужчины - предатели и изменники. Поэтому не стоит ей так уж убиваться, что она потеряла Диму и все еще не забыла его. Успеет она еще насладиться проблемами следующих отношений!  А перерыв между прошлым предателем и будущим - это самое замечательное время, которое она не способна оценить по-настоящему просто потому, что дура. Вот и все.

- Я никогда не изменял своей жене, - будничным тоном ответил мужчина, и Алла почувствовала, что он говорит правду.

- У Вас тоже не подтвердится диагноз. Вот увидите! И спасибо Вам за доверие и поддержку, - Алла хотела добавить что-то еще, чтобы навсегда не потерять этого человека с умным честным взглядом: она почувствовала, что с ним у нее могла бы возникнуть настоящая  дружба без всякой пошлости и дешевого флирта.

 Но привычная самоирония тут же заставила ее "включить" жанр "стандарт" и стремительно направиться к входным дверям КВД с внутренним саркастическим монологом:

  " Я обрела лучшего друга у дверей кожно- венерического диспансера". 

Очередь заметно поредела. Возможно, народ был записан к нескольким разным врачам. По крайней мере, Алла даже не надеялась, что ее вызовут так быстро.

Попав в кабинет, она мгновенно оценила интеллект и доброжелательность немолодой женщины в белом халате и тут же взмолилась:

- Прошу Вас, пожалуйста, сначала осмотрите меня, а потом уже  -  все разговоры и анкеты. Иначе у меня будет разрыв сердца.

- А что, есть повод для разрыва сердца?

Алла молча протянула направление. Доктор посерьезнела и согласилась вначале осмотреть пациентку, нарушая привычный порядок приема.

- Я вижу маленькую царапинку. И насколько я поняла, она вызывает зуд? Больше жалоб нет?

- Нет.

- Вы могли случайно поцарапать себя  во сне, это часто бывает с людьми. Но при чем тут сифилис? Я не вижу ни малейших признаков не только сифилиса, но и любого другого заболевания по моей специальности. Одевайтесь!

Визуализация мечты оправдывалась. Даже облик доктора почти совпадал с выдуманным.  Доброе  лицо совестливого человека, многое повидавшего, но не утратившего способности к состраданию.Темные волосы, аккуратная стрижка, очки, некоторая полнота... 

"Она старше меня на целое поколение, она почти, как моя мама. Я бы ее сейчас обняла и расцеловала! Хотя еще ничего не известно. Но она же - опытный врач! Впрочем,  та старая кляча из женской консультации  тоже  - не новичок в медицине. Так что рано я радуюсь...",  - сердце громко стучало от волнения и надежды.

- Уж, не знаю, что имела в виду моя коллега, ставя такой диагноз под вопросом, но лично я уверена, что никакого сифилиса у вас нет. А теперь спокойно отвечайте на мои вопросы...

После заполнения анкеты Алла получила направление на анализ крови и совет:

- Сделайте дома раствор: чайная ложка соли на стакан кипяченой воды. Смочите ватный  тампон, отожмите и на ночь приложите к этой царапине. И так - три-четыре раза. Думаю, что через несколько дней все заживет, и Вы успокоитесь. Все и так заживет, но дольше ждать. А с таким-то характером Вы же  с ума сойдете, пока результаты анализов будут готовы. А так хоть царапина заживет! Если это был бы сифилис, то сами понимаете, что солевым раствором тут не поможешь. Так что есть повод успокоить себя буквально за пару дней.

- Но все-таки в женской консультации подумали ведь, что это...

- Не подумали! Ни один врач не мог так подумать. Видимо, тут другая причина...

Девушка, это Вы уже сами проанализируйте, пожалуйста, почему Вы так доктору не понравились. Мне не догадаться точно.  Сифилиса у Вас, конечно, нет.  Но вот, что я Вам скажу... У нас закон суров: раз этот диагноз стоит под вопросом, мы обязаны проверять вашу кровь в течение полугода и даже дольше. Вы будете каждый месяц сдавать у нас кровь на анализ, пока мы от Вас не отстанем.  И не вздумайте пропустить хоть один раз: приедут домой или на работу и в наручниках привезут.

В коридоре Алле хотелось увидеть своего утешителя и поделиться радостью, что она, скорее всего, здорова, и заодно узнать, как его дела.  Но его уже не было, и Алла немного огорчилась по этому поводу. 

                                                           * * *

Хотя царапинка почти сразу зажила и градус переживаний заметно снизился, Алла так и не смогла до конца прийти в себя, пока не получила  негативные  результаты  из лаборатории.

Она, действительно, ежемесячно сдавала кровь в течение полугода, повинуясь закону,  но волноваться по поводу крови перестала: больше никаких близких отношений у нее не было. 

Лера уговаривала подать в суд на злобную врачиху женской консультации.

- Эта старая мерзкая гадина намеренно устроила тебе такой жуткий стресс! Как это  объяснить? Скажи мне на милость! Зависть твоей красоте и молодости? Или месть за то, что ты незамужем, но имеешь интим, а она - уже вряд ли сможет привлечь мужчину. Или что-то другое?  Разве ты не хочешь ее наказать?

- Хочу. Но не буду. Как ты себе это представляешь, Лера? Идет суд, и я подробно  рассказываю эту историю и показываю фотографии своей царапины на интимном месте? А также клянусь в своей высокой нравственности и в единственности близости с мужиком за три года? Смешно... А тебе?

- Ну, да... Ты, как всегда, права. Но мне  так хочется отомстить этой сволочи, передать тебе не могу! 

- Забудь! Не до старухи мне... У меня есть более глубокие раны и потрясения, чем эта ведьма, хотя, конечно, из-за нее я истрепала много нервов.

Только сейчас Лера заметила синеву у Аллы под глазами. Она явно не спала этой ночью. Вещи в комнате были разбросаны. На полу валялись какие-то бумаги, пахло паленым...

Алла поймала удивленный взгляд подруги, попыталась улыбнуться, но  на лице появилась лишь жалкая гримаса. Было ли это  насмешкой над собой или обидой  на Всевышнего, Лера не поняла, но вдруг услышала: 

-   Я вот Диму мечтала наказать... за то, что он меня разлюбил. Хотя понимаю, что он не  виноват. Никто не виноват. Если  любимые  нас не любят, значит Бог чего-то не учел.

- Алка! А ведь ты ты мне так и не рассказала, что у вас с Димой случилось. Я вас всегда мельком видела или на застольях. И все, вроде, было у вас хорошо. Или мне так казалось?

- Лера, мне тоже казалось, что у нас все хорошо и что он вот-вот мне предложение сделает. Ты знаешь, что самое страшное в нашем сюжете? Я перестала верить себе самой, своей интуиции!

- Ну, ты не драматизируй, Алка! Ты толком расскажи, что случилось! Я, честно говоря,  даже завидовала вам в душе немного. Вы так смотрелись вместе! Оба стройные, высокие, спортивные...Просто загляденье! Особенно когда он на гитаре играл и пел, я умирала от восторга, Алка! Голос у него, хоть и не очень сильный, но красивый, бархатный, как говорится... И как он голову свою чернявую на бок наклонит, улыбнется так хитренько, я почти сознание теряла. И думала, что вот, мол, повезло Алке... Вот бы мне такого мужика Бог послал! Что произошло, можешь сказать?

-  А ничего особенного, Лера! Димочка мой всем хорошо был. Да только стала я замечать, что он в  последнее время звонит реже, да рассеянный какой-то. Ну, думала, может, у него на работе проблемы появились или еще что... Пробовала расспрашивать, так он злиться начинал, что я глупости говорю:

"Все у меня нормально. Не придирайся и не придумывай ..."

Ну, в общем, сказал он мне как-то, что пару дней работать будет по выходным, что сверхурочные у него, и все такое... 

А меня как-раз кстати Ленка Зеленина (однокурсница бывшая) в кино сходить подбила в  кой-то веки. Ну, я согласилась: чего одной сидеть дома в выходные! Поехали мы на Невский.

В общем, свет еще не погасили, и вдруг... Я увидела своего Диму.

Он был не один. С какой-то девицей... Они  торопливо пробирались к своим местам  почти  перед моим носом - двумя рядами впереди.  Когда они уселись, Дима обнял свою красавицу, и тут свет погасили.

Я выскочила пулей  в фойе, Ленка - за мной: она ничего не поняла поначалу. В туалете со мной случилась истерика. А дальше... 

Взяла я больничный и почти не вставала с кровати: головокружение и сильная слабость. Ревела и спала. Снова ревела и опять спала. Не хотелось просыпаться, не хотелось жить.

Он звонил, но я не подходила к телефону. А когда, в конце концов,  подошла, то прямо все рассказала ему: не умею я играть. Да и зачем? 

Конечно, была у меня надежда глупая, что в кино... Ну, в общем, что  это - сестренка его или другая родня... Мечтала даже, чтобы он соврал мне что-то щадящее. Но он врать не стал: 

"Я, Алла, недавно встретил девушку и влюбился в нее. Не знал, как тебе сказать такое, мучился. Ты для меня - родной человек, но к ней у меня - совсем другое чувство. Не могу объяснить. Я скучаю по тебе. Но и без нее не могу".

Ну, я сразу ответила, что в конкурсе не участвую, да и в массовках тоже. Пожелала счастья и повесила трубку.    

Но каждый день, Лера, каждый божий день  я мечтала, что он позвонил и скажет: 

"Прости меня! Я - идиот. Это было увлечение. Оно давно прошло, и я умираю без тебя,  Алла!".

Каждый вечер я обещала себе, что он позвонит завтра, и так прошло три года. Особенно трудно было каждый год в день моего  рождения, восьмого марта и тридцать  первого декабря. Так хотелось найти открытку в почтовом ящике или услышать  голос Димы  по телефону! Но он так никогда не позвонил и не написал.

Ты случайно не знаешь, Лерка, как это происходит в душе у мужчин: как они нас  мгновенно забывают и стирают из памяти абсолютно все, что было в отношениях?! - голос Аллы  дрогнул, она замолчала, пытаясь справиться с волнением, но вскоре продолжила:

-  Потом я убедила себя, что забыла о нем навсегда. Помнишь, я тебе клялась, что не прощу его ни за что, даже если он придет и станет умолять о прощении. Помнишь?  Врала я тогда  и тебе, и себе: я его простила бы, конечно. Только он не пришел, понимаешь, не пришел и уже не придет никогда! Никогда. 

  А я так мечтала его встретить и обнять! Лера! Я искала его в толпе, в метро, в магазине... Зачем? Не знаю. Но жила этой надеждой каждый божий день все эти жуткие три года. А вчера встретила...

  Я ждала автобуса. И вдруг подошел Димочка, улыбнулся и встал рядом...

И я улыбнулась. Мне хотелось казаться  веселой. Гордость вдруг вспыхнула, как  сухие ветки от  пламени. 

И стала я тараторить о своей новой работе, о том, что  у меня все в жизни удивительно   хорошо.  

 А потом сбилась я с роли. Совсем сбилась. Слова забыла. Мимику независимого  человека забыла. Все куда-то пропало, и  в одно мгновение  вся моя боль вместе с любовью, обидой и надеждой на будущее вырвалась из-под моей режиссуры и впилась взглядом в Диму, в его глаза!

Ты помнишь его глаза? Огромные серые глазищи, умные, лукавые, ласковые... Мне  показалось, что этих лет не было и что он только вчера ушел от меня домой. А эта встреча - наше обычное очередное свидание. Я  даже хотела взять его под руку, как всегда брала, и предложить выпить кофе в кондитерской поблизости... У меня что-то с мозгами случилось, и я не могла воспринимать его как любимого другой женщины.

  Нет, ты не понимаешь! Я стояла перед ним абсолютно голой, и моя одежда не могла даже частично скрыть моих чувств. Мои глаза орали:

 "Я люблю тебя, Димочка!  А ты? Ты меня еще любишь? Скажи! Ты ведь любишь меня? Правда?"

По щекам Леры текла черная тушь. Алла надолго замолчала.

Неожиданно зазвонил телефон, и она резко схватила трубку, все еще находясь  в  агонии   навязчивой надежды услышать голос Димы, но это звонила Зеленина Лена, та самая...

Отделавшись от телефонной беседы, Алла вновь заговорила:

  - Внутри меня живет предатель - моя любовь. Она свела на нет все усилия казаться независимой и отомстить хотя бы своим внешним равнодушием.

  Три года я лелеяла надежду на моральный реванш. Это - как минимум.

 Вообще-то я надеялась на возвращение Димы. С покаянием, клятвами в любви, черт знает  с чем еще...

Я мечтала, что его новый роман  окажется  бледной копией нашего романа, и он   примчится ко мне. А я скажу ему пафосные слова о том, что он - предатель и слабак, не способный на единственную в жизни любовь. А потом  ... обниму и прощу. 

Я жила, потому что верила в это. А теперь чем мне жить? Скажи! 

Стало слышно, как  тикают часы.

- Ты знаешь, а Дима мой уже, действительно, не мой ... Он вчера все понял и ответил мне  исчерпывающе без единого слова: просто  выразительно опустил ресницы. 

Тут подошел мой автобус, и я смогла опять включить улыбку независимости. Я  весело пожелала Диме удачи, игриво помахала на прощанье рукой и умчалась в свою жизнь. В жизнь  без него. А без него для меня нет жизни, Лера!

Автобус  унес меня навсегда от моего Димки, а я продолжала  неестественно  улыбаться  еще несколько минут. На меня дико смотрели пассажиры: нелепая  гримаса не то счастья, не то муки прилипла к лицу, как-будто ее не то клеем прочным приделали, не то гвоздями прибили.

Наконец улыбка отпустила меня, и я громко разревелась при  всех. Но это случилось уже почти у остановки,  двери открылись, и я выскочила из автобуса, поймала такси и вернулась домой. 

Ночью я решила похоронить свою любовь: собрала Димины письма и открытки, все, что  хранила и перечитывала каждый день, и сожгла с каким-то странным удовольствием. Ты чувствуешь запах гари? 

Лера, ты же знаешь,  я честно старалась его забыть... Я пробовала с кем-то   знакомиться, я вступила в этот дурацкий клуб  содействия  семье и браку, за мной ухаживали разные мужики,  и однажды я даже надругалась над собой, поехав к Эдику...

Но, на самом-то  деле, мне никто не нужен,  мне все невкусно, когда нет Димы. Что мне делать? Лерочка, милая, скажи, что это - временно!  Это пройдет?

-  Конечно, пройдет! И очень скоро.

-  А вдруг я больше не смогу, слышишь, никогда не смогу никого полюбить?

 -  Теперь сможешь. Это - точно. Просто до сих пор у твоего горя не было могилы. 

После вчерашней встречи все изменится.  Три года ты мечтала реанимировать отношения, ты ждала Диму и не хоронила ваш роман...   Эта встреча, Алка, она неспроста, понимаешь? Это Бог послал тебе ответ на твой вопрос о Диме. 

Бог готовит тебе другую любовь. А эту просит отпустить.  Нужно отпустить! Ты  сможешь.

Пойми, тот, кто нас не любит,  -  не наш человек. Не родной. И, любя этих,   неродных, бросивших нас, мы предаем себя и своих предков. Они подарили нам жизнь, а мы унижаем себя и их, умоляя о любви равнодушных к нам людей, чужих нам людей, и, по сути, случайных. Да, случайных, раз мы для них - нелюбимые и неродные.

Надо истребить это рабство в себе. Я однажды смогла это сделать. И ты сможешь.  Невзаимная любовь... Кто-то ее воспевает. А я считаю ее мукой и несправедливостью. Любовь - это гармония, а не унижения и страдания. А если любовь дарит горе,  любовь ли это?

-  Лерка, ты не дура. Ты - умница. Это я дура. Правда-правда.

-  Ну, вот, ты уже улыбаешься. А сейчас я заварю тебе кофе и погадаю на твоего будущего...