Искатели счастья

Марк Моисеевич Эдман, несмотря на национальность, был значительной фигурой в родном Харькове. Окончил университет, аспирантуру, стал кандидатом наук.  Получил должность зав. сектором в горисполкоме, и когда писал докторскую диссертацию на политэкономическую тему, на страну обрушилась шальная Перестройка. Докторскую купить стало проще, чем "краковскую" колбасу, а доверчивому народу объяснили, что это и есть долгожданная свобода. Большая часть расторопных партийных дядек вместе с остальными товарищами по строительству светлого будущего в процессе раздела бесхозного имущества   подались в демократы; Марк Моисеевич замешкался и впал в немилость. Его буквально пинками вышибли из уютного исполкомовского  кабинета, в который вселился торговец шаурмой из соседнего  рынка.

   Ко всему, что случилось, Эдман  вначале отнёсся  как к очередной партийной свистопляске  - наподобие хрущёвской кукурузомании, андроповской борьбы за трудовую дисциплину или горбачёвской антиалкогольной компании, которые, как известно, с треском провалились. Он был уверен, что эти нахрапистые пацаны у власти долго не продержатся. Но время шло, а новый миропорядок всё не рушился, это стало Эдмана настораживать. А когда по ящику показали, как вчерашние члены ЦК позируют в храме со свечками, держа их бережно, как рюмки, он понял, что торжество социализма приказало долго жить, а в Отечестве безвозвратно поселился капитализм с нечеловеческим лицом.  Окончательно разочаровавшись в марксизме, Эдман укатил в Израиль. Пытался там писать в русскоязычные газеты разгромные статьи, обвиняя Горбачёва и Ельцина во всех смертных грехах. Но никого там это не волновало - хватало собственной  головной боли: агрессивных соседей, окружающих Израиль плотным кольцом.

   Иврит приходил медленно, а деньги наоборот - улетали с космической скоростью. Ни в каком своём качестве для исторической родины Эдман интереса не представлял, поскольку слишком долго пребывал в начальниках, что ни ума, ни знаний не прибавляло. Разброс свободных должностей был ограничен такими  вакансиями, как уборщики подъездов, мойщики посуды и помощники по уходу за престарелыми. Были ещё платные курсы массажистов и собачьих цирюльников, но подобные промыслы он брезгливо отвергал, считая их унизительными. Убедившись в этом, Эдман был вынужден искать какую-нибудь работу.

  Однажды Марку Моисеевичу попалось на глаза такое объявление: "Требуются электросварщики, оплата 15 шекелей (5 долларов) в час. Знание иврита не обязательно". Ещё в далекие студенческие годы, выезжая по комсомольским путёвкам в стройотряды, Эдман неплохо овладел сваркой. Он поехал по указанному адресу в соседний городок и с трудом отыскал на окраине ветхую мастерскую по изготовлению строительной арматуры. Работала там исключительно высокообразованная советская интеллигенция, которая в короткий срок перевоплотилась в незатейливый местный пролетариат. Заработки были удовлетворительные, то есть тот минимум ниже которого хозяин платить не может, а выше - не станет. Работать в 35-градусную жару в плотной брезентовой амуниции - не сахар, но все же предпочтительней, чем подмывать старушек.

Марка представили хозяину. Тот оказался выходцем из Азербайджана, усатым, эмоциональным, с рыночным акцентом ростовских торговцев фруктами. Побеседовали и хозяина позвали к телефону. Эдман прождал больше часа, а когда понял, что о нём просто забыли, обиделся и уехал.  Хотя после жалел.

            Не найдя себе лучшего применения, сидел на пособии, подрабатывал различными халтурками, а по вечерам ходил к магазину "Дары моря", где ошивались такие же, как он, неприкаянные "пикейные жилеты"; и атмосфера там была насыщена обидой. Это высокое чувство зародилось ещё на доисторической родине, но здесь дозрело и заматерело.

     Там Эдман подружился с бывшим ростовчанином Ильёй, который в прошлой жизни занимал высокий пост в научно-исследовательском  институте, а теперь трудился бензозаправщиком у израильского бизнесмена-миллионера, владельца  сети заправочных станций и фирмы по их доставке и монтажу. Здесь он имел неплохой стабильный заработок и ощутимый довесок в виде чаевых. Иногда, перебирая свои российские документы, он с ностальгией разглядывал бумаги, завизированные собственной рукой: "Замдирпонур. доц. к.т.н. - И.Г. Шварцман".  Такой  резолюцией он визировал любой, даже малозначительный документ на прежнем своем посту. Эта диковинная абракадабра расшифровывалась так: заместитель директора по научной работе, доцент, кандидат технических наук Илья  Григорьевич Шварцман. Скромно и со вкусом. Дальше следовала залихватская подпись и дата. В институте его ценили как специалиста. Хотя был он членом КПСС и активным общественником, но в душе был сионистом, по субботам втихаря посещал синагогу и мечтал когда-нибудь слинять на историческую родину.

   На заре еврейской эмиграции из СССР в начале 70-х какого-то умника на самом верху осенило - у эмигрирующих в Израиль советских граждан, имеющих высшее образование, выворачивать деньги за обучение в ВУЗах. Набегала неподъёмная сумма. Тогда эта акция породила анекдот: "В каком-то захудалом колхозе, впервые выполнившего план по заготовке мяса, шерсти, яиц и прочих   интимностей, государство поощрило тружеников премией. На общем собрании  решают, как с пользой потратить эти деньги. Одни предлагают отремонтировать коровник, другие - пропить шальные бабки, а третьи - разводить кроликов. Из последнего ряда тянет руку поддатый дед Ерофей: "Я знаю, я знаю, как выгодно вложить деньги: давайте разводить евреев!..".

  В восьмидесятых, когда перестроечный кавардак только набирал обороты, главным препятствием на пути эмиграции являлся ОВИР, ревностно фильтрующий уезжающих по каким-то своим свирепым критериям. Отъезжающие евреи вначале текли мелким анемичным ручейком, а вскоре превратились в стремительно бурлящий поток. Одни ехали в поисках свободы, другие - в надежде на лучшую жизнь, а третьи и вовсе за вкусной и здоровой пищей: их за рубежом так и прозвали - "колбасная эмиграция". Активно засобирался и Шварцман. Русская жена как могла отговаривала, пугала непримиримым арабским окружением, трудным ивритом и знойным пустынным ветром хамсином. Она даже совала ему в нос географический атлас, где название микроскопического государства Израиль не умещалось на карте: буква "И" находилась в Египте, а мягкий знак взобрался в Иорданию. В крайнем случае, жена соглашалась на Америку, куда слинял его  брат Лёня. С визой на его отъезд случилась такая история.

  Для получения заветной  "грин-карты" в американском посольстве Лёне необходимо было доказать, что здесь он преследовался по национальному признаку. Это был тот удивительный случай, когда погром мог благотворно сказаться на участи евреев. У посольства США в Москве стояла многотысячная очередь, люди месяцами ждали интервью. Выходившие, как студенты сдавшие экзамен, подвергались пристрастным расспросам: что спрашивали?. И вот выяснялось, что многим на собеседовании не хватало фантазии, и они отсеивались по причине недостаточного повода для получения статуса беженца. Неудачники покидали посольство со скорбными  лицами. Им вслед звучали слова из комсомольско-патриотического хита времён Гражданской войны: "Дан ОТКАЗ ему на Запад…".  Вскоре среди искателей лучшей жизни замелькали длинноволосые молодые люди - "негры-подёнщики", неудавшиеся писатели  детективного жанра. За весьма умеренный гонорар они сочиняли душераздирающие небылицы с драматическими последствиями. Лёня не поскупился на сто баксов...

   Сотрудница посольства придирчиво рассмотрела его бумаги и поинтересовалась:

-  Вы квалифицированный специалист, имеете хорошую работу, обеспечены жильем. Какие проблемы?

 Он выдал хорошо отрепетированную легенду:

-  Каждое утро, выходя из квартиры, я обнаруживаю на своей двери надпись: "Смерть жидам!". Это пишет мой сосед. Краску я с трудом смываю, но на следующее утро надпись исправно появляется.

  По выражению лица чиновницы было очевидным, что этот миф на неё должного впечатления не произвёл, и не такие истории приходилось ей выслушивать. Она посоветовала обратиться к участковому милиционеру, на что Лёня ответил:

-  Да в том-то и дело, что этот сосед и есть наш участковый милиционер.

 С тех пор Лёня с семьей благополучно проживает в Нью-Йорке, в легендарном  месте Брайтон-Бич.

   Но Шварцман не дрогнул, ему удалось уломать жену. В институте Илье Григорьевичу устроили торжественные проводы, предварительно исключив из партии. Секретарь партбюро Наливайко, упившись, облобызал Илью и пропел: "Я люблю тебя, жид, что само по себе и не ново…" - а директор Наум Семёнович Гофман, расставаясь, на ухо  шепнул: "Чиркни, как там У НАС!".   

  Теперь Шварцманы проживают в Хайфе, в уютной квартире с видом на Средиземное море. Под палящим солнцем с морской влажностью с примесью паров бензина - работа не сахар, но выбирать было не из чего. Илья предложил  Марку Эдману попытать счастья на этом поприще, так как освободилась вакансия - его сменщика призывали в армию. Илья договорился с хозяином и Эдмана взяли с испытательным сроком.

  В первый же рабочий день случилось авария: лопнула водопроводная труба в туалете. Илья куда-то позвонил, и вскоре на рыдванистом фургончике примчался зачуханный мужичок в застиранной майке, в измазанных краской шортах и в стоптанных сандалиях на босу ногу. Из кузова, набитого всяким строительным хламом, он извлёк сумку с инструментом и быстро устранил неисправность. О чём-то переговорив с Ильёй на иврите, укатил.

Вадим полюбопытствовал, сколько же он содрал за пустяковую починку, Илья усмехнулся:

- Ни шекеля, это сам хозяин!

  На этой работе Марк не продержался и недели, он ушел сам, справедливо 

- Ни шекеля, это сам хозяин!

  На этой работе Марк не продержался и недели, он ушел сам,  справедливо полагая,  что чем дальше он будет держаться от горюче-смазочной отрасли, тем для обоих  будет здоровее.

  Следующим этапом его карьеры стала многообещающая деятельность грузчика в большом продуктовом магазине, где трудились бывшие советские интеллигенты: юристы, литераторы, актёры, врачи и даже один микробиолог, работающий "уборщицей". Многие из них ещё в Союзе стали "невыездными", то есть за стремление на историческую родину были уволены и им приходилось работать ночными сторожами в магазинах, кочегарами в котельных и т.д. Например, будущий лауреат Нобелевской премии поэт Бродский работал конюхом, всемирно известный художник Шемякин - грузчиком.

   Кто-то из великих изрек: "Приравняй свои претензии к нулю - и весь мир будет у твоих ног". Эти учителя и юристы свои претензии охотно приравнивали к нулю, но мир к их ногам не прильнул, хотя зарабатывали они на порядок больше, чем работая по своей основной специальности на неисторической родине.

Немолодой хозяин Алекс кроме этого оптово-розничного магазина владел птицефермой и мясоперерабатывающей фабрикой. Он всегда приезжал на работу к шести утра на стареньком "Фиате", в неизменной клетчатой ковбойке; надевал комбинезон и до прихода сотрудников раскладывал товар по прилавкам, отпускал ранних оптовиков и помогал им грузить продукты.  Жил в обычной трёхкомнатной  квартире на третьем этаже. Богатые люди в цивилизованных странах выделяться не любят, на Bentli и Lamborghini разъезжают только гангстеры и сутенёры.

Жена Эдмана подрабатывала "пкидой" (ухаживала за пожилыми людьми) и удивлялась, глядя на мужа:

- Ты же в России был такой деловой и предприимчивый, почему здесь перебиваешься с песка на гравий?

  На что муж с грустью замечал:

- Израиль - не обкомовский распределитель. Он показал, кто деловой, а кто не очень. Здесь слова "бизнесмен" и "мошенник" - не синонимы. Говоря проще, надо работать.

Теперь у России с Израилем много общего: какая-никакая свобода, продуков - хоть ложкой хлебай. И недоброжелателей у себя под носом хватает. Многие возвращаются и с горькой иронией говорят: "Каждый еврей должен жить на исторической родине. Только по очереди".

Тётка Марка прибыла в Израиль еще в 70-х из-под Одессы. Живёт в курортном городе Эйлате, убирает в гостинице. Племянник её спрашивает:

- Тетя Рива, почему ты за столько лет не освоила иврит?

 - Кому надо, меня поймут, - неизменно отвечает она.

 И действительно, почти все израильтяне, имеющие дело с "русскими", понимают по-русски лучше, чем русские - иврит. Есть такой анекдот: местечковый еврей отдал своего малыша к русскому учителю, чтобы научить мальчика говорить без акцента. Спустя месяц учитель обращается к папаше: "ЗабеГите вже своего Гебёнка!".

  В  Эйлат стали активно наезжать "новые русские". Облюбовав тёплое Красное море, они проводят там зимний отдых. Снимают лучшие номера фешенебельных отелей, сорят деньгами, ночи проводят в соседнем египетском городе Табе, где круглосуточно работает казино (в Израиле азартные игры запрещены). Тётя Рива, глядя на них, удивляется: "Какие же они новые русские, это же обычные  евреи! А после, подумав, добавляет: "А приезжают новые евреи - таки типичные русские!"

***

На новой родине судьбы у людей складываются по-разному. На первых порах у всех наступает растерянность. Но у одних она вскоре сменяется удовлетворённостью, у других -  обречённостью, у третьих возникает непреодолимое желание пуститься на дальнейшие поиски лучшей жизни. Про них сложили анекдот:  Абраму вручили глобус и предложили:  "Выбирай!". Он долго его обследовал, а потом спросил: "А у вас нет другого глобуса?". Кто прибыл с иллюзиями о беззаботной жизни, горько разочарован; нахлебавшись вдоволь дерьма, они чувствуют себя обманутыми.  Дружно кроют Израиль за недостаточное гостеприимство, за непочтение к их былым заслугам и за отсутствие культуры, как они её привыкли понимать в своём Аксае, Батайске или Таганроге. Виновными во всех своих бедах единодушно называют кого угодно, только не себя. Строят неосуществимые планы - искать счастья в Америке, Канаде или Германии.

  Но чаще встречаются другие - которые жизнью вполне довольны. О собственной квартире, автомобиле, о качественном  медицинском обслуживании они могли только мечтать в прошлой жизни. Уже не говоря об отношении неисторической родины  к детям. Бывший советский инженер Виталий прибыл в Израиль с  мальчиком - жертвой  ДЦП (детский церебральный паралич). Государство бесплатно выделило  семье четырёхкомнатную квартиру в центре Хайфы. По утрам приезжает за ребёнком  автобус с такими же детьми и до вечера ими занимаются: учат, лечат, возят на экскурсии. Каждые три года отцу бесплатно меняют автомобиль на новый. Нету другого такого  государства, как Израиль, о котором бы с такой неприкрытой антипатией вещали мировые средства массового промывания мозгов, хотя именно евреи оказались на самой передовой линии баррикад, лицом к лицу со зловещей  чумой  - терроризмом - неведомой доселе по жестокости и размаху. И конца противостоянию не видно. Как говорил Иоанн Павел Второй, у этого конфликта есть только два решения: реальное -  если вмешается сам Господь Бог, и нереальное - если обе стороны сами договорятся.

__________________________
На фото: В Хайфе.