Искатели счастья

Марк Мо­исе­евич Эд­ман, нес­мотря на на­ци­ональ­ность, был зна­читель­ной фи­гурой в род­ном Харь­ко­ве. Окон­чил уни­вер­си­тет, ас­пи­ран­ту­ру, стал кан­ди­датом на­ук.  По­лучил дол­жность зав. сек­то­ром в го­рис­полко­ме, и ког­да пи­сал док­тор­скую дис­серта­цию на по­литэ­коно­мичес­кую те­му, на стра­ну об­ру­шилась шаль­ная Пе­рес­трой­ка. Док­тор­скую ку­пить ста­ло про­ще, чем "кра­ков­скую" кол­ба­су, а до­вер­чи­вому на­роду объ­яс­ни­ли, что это и есть дол­гождан­ная сво­бода. Боль­шая часть рас­то­роп­ных пар­тий­ных дя­дек вмес­те с ос­таль­ны­ми то­вари­щами по стро­итель­ству свет­ло­го бу­дуще­го в про­цес­се раз­де­ла бес­хозно­го иму­щес­тва   по­дались в де­мок­ра­ты; Марк Мо­исе­евич за­меш­кался и впал в не­милость. Его бук­валь­но пин­ка­ми вы­шиб­ли из у­ют­но­го ис­полко­мов­ско­го  ка­бине­та, в ко­торый все­лил­ся тор­го­вец ша­ур­мой из со­сед­не­го  рын­ка.

   Ко все­му, что слу­чилось, Эд­ман  вна­чале от­нёсся  как к оче­ред­ной пар­тий­ной свис­топляс­ке  - на­подо­бие хру­щёв­ской ку­куру­зома­нии, ан­дро­пов­ской борь­бы за тру­довую дис­ципли­ну или гор­ба­чёв­ской ан­ти­ал­ко­голь­ной ком­па­нии, ко­торые, как из­вес­тно, с трес­ком про­вали­лись. Он был уве­рен, что эти нах­ра­пис­тые па­цаны у влас­ти дол­го не про­дер­жатся. Но вре­мя шло, а но­вый ми­ропо­рядок всё не ру­шил­ся, это ста­ло Эд­ма­на нас­то­ражи­вать. А ког­да по ящи­ку по­каза­ли, как вче­раш­ние чле­ны ЦК по­зиру­ют в хра­ме со свеч­ка­ми, дер­жа их бе­реж­но, как рюм­ки, он по­нял, что тор­жес­тво со­ци­ализ­ма при­каза­ло дол­го жить, а в Оте­чес­тве без­воз­врат­но по­селил­ся ка­пита­лизм с не­чело­вечес­ким ли­цом.  Окон­ча­тель­но ра­зоча­ровав­шись в мар­ксиз­ме, Эд­ман ука­тил в Из­ра­иль. Пы­тал­ся там пи­сать в рус­ско­языч­ные га­зеты раз­гром­ные статьи, об­ви­няя Гор­ба­чёва и Ель­ци­на во всех смер­тных гре­хах. Но ни­кого там это не вол­но­вало - хва­тало собс­твен­ной  го­лов­ной бо­ли: аг­рессив­ных со­седей, ок­ру­жа­ющих Из­ра­иль плот­ным коль­цом.

   Ив­рит при­ходил мед­ленно, а день­ги на­обо­рот - уле­тали с кос­ми­чес­кой ско­ростью. Ни в ка­ком сво­ём ка­чес­тве для ис­то­ричес­кой ро­дины Эд­ман ин­те­реса не пред­став­лял, пос­коль­ку слиш­ком дол­го пре­бывал в на­чаль­ни­ках, что ни ума, ни зна­ний не при­бав­ля­ло. Раз­брос сво­бод­ных дол­жнос­тей был ог­ра­ничен та­кими  ва­кан­си­ями, как убор­щи­ки подъ­ез­дов, мой­щи­ки по­суды и по­мощ­ни­ки по ухо­ду за прес­та­релы­ми. Бы­ли ещё плат­ные кур­сы мас­са­жис­тов и со­бачь­их ци­рюль­ни­ков, но по­доб­ные про­мыс­лы он брез­гли­во от­вергал, счи­тая их уни­зитель­ны­ми. Убе­див­шись в этом, Эд­ман был вы­нуж­ден ис­кать ка­кую-ни­будь ра­боту.

  Од­нажды Мар­ку Мо­исе­еви­чу по­палось на гла­за та­кое объ­яв­ле­ние: "Тре­бу­ют­ся элек­трос­варщи­ки, оп­ла­та 15 ше­келей (5 дол­ла­ров) в час. Зна­ние ив­ри­та не обя­затель­но". Ещё в да­лекие сту­ден­ческие го­ды, вы­ез­жая по ком­со­моль­ским пу­тёв­кам в строй­от­ря­ды, Эд­ман неп­ло­хо ов­ла­дел свар­кой. Он по­ехал по ука­зан­но­му ад­ре­су в со­сед­ний го­родок и с тру­дом отыс­кал на ок­ра­ине вет­хую мас­тер­скую по из­го­тов­ле­нию стро­итель­ной ар­ма­туры. Ра­бота­ла там ис­клю­читель­но вы­соко­об­ра­зован­ная со­вет­ская ин­телли­ген­ция, ко­торая в ко­рот­кий срок пе­ревоп­ло­тилась в не­затей­ли­вый мес­тный про­лета­ри­ат. За­работ­ки бы­ли удов­летво­ритель­ные, то есть тот ми­нимум ни­же ко­торо­го хо­зя­ин пла­тить не мо­жет, а вы­ше - не ста­нет. Ра­ботать в 35-гра­дус­ную жа­ру в плот­ной бре­зен­то­вой аму­ниции - не са­хар, но все же пред­почти­тель­ней, чем под­мы­вать ста­рушек.

Мар­ка пред­ста­вили хо­зя­ину. Тот ока­зал­ся вы­ход­цем из Азер­бай­джа­на, уса­тым, эмо­ци­ональ­ным, с ры­ноч­ным ак­центом рос­тов­ских тор­говцев фрук­та­ми. По­бесе­дова­ли и хо­зя­ина поз­ва­ли к те­лефо­ну. Эд­ман прож­дал боль­ше ча­са, а ког­да по­нял, что о нём прос­то за­были, оби­дел­ся и у­ехал.  Хо­тя пос­ле жа­лел.

            Не най­дя се­бе луч­ше­го при­мене­ния, си­дел на по­собии, под­ра­баты­вал раз­личны­ми хал­турка­ми, а по ве­черам хо­дил к ма­гази­ну "Да­ры мо­ря", где оши­вались та­кие же, как он, неп­ри­ка­ян­ные "пи­кей­ные жи­леты"; и ат­мосфе­ра там бы­ла на­сыще­на оби­дой. Это вы­сокое чувс­тво за­роди­лось ещё на до­ис­то­ричес­кой ро­дине, но здесь доз­ре­ло и за­мате­рело.

     Там Эд­ман под­ру­жил­ся с быв­шим рос­товча­нином Иль­ёй, ко­торый в прош­лой жиз­ни за­нимал вы­сокий пост в на­уч­но-ис­сле­дова­тель­ском  ин­сти­туте, а те­перь тру­дил­ся бен­зо­зап­равщи­ком у из­ра­иль­ско­го биз­несме­на-мил­ли­оне­ра, вла­дель­ца  се­ти зап­ра­воч­ных стан­ций и фир­мы по их дос­тавке и мон­та­жу. Здесь он имел неп­ло­хой ста­биль­ный за­рабо­ток и ощу­тимый до­весок в ви­де ча­евых. Иног­да, пе­реби­рая свои рос­сий­ские до­кумен­ты, он с нос­таль­ги­ей раз­гля­дывал бу­маги, за­визи­рован­ные собс­твен­ной ру­кой: "Зам­дирпо­нур. доц. к.т.н. - И.Г. Швар­цман".  Та­кой  ре­золю­ци­ей он ви­зиро­вал лю­бой, да­же ма­лоз­на­читель­ный до­кумент на преж­нем сво­ем пос­ту. Эта ди­ковин­ная аб­ра­кадаб­ра рас­шифро­выва­лась так: за­мес­ти­тель ди­рек­то­ра по на­уч­ной ра­боте, до­цент, кан­ди­дат тех­ни­чес­ких на­ук Илья  Гри­горь­евич Швар­цман. Скром­но и со вку­сом. Даль­ше сле­дова­ла за­лих­ват­ская под­пись и да­та. В ин­сти­туте его це­нили как спе­ци­алис­та. Хо­тя был он чле­ном КПСС и ак­тивным об­щес­твен­ни­ком, но в ду­ше был си­онис­том, по суб­бо­там вти­харя по­сещал си­наго­гу и меч­тал ког­да-ни­будь сли­нять на ис­то­ричес­кую ро­дину.

   На за­ре ев­рей­ской эмиг­ра­ции из СССР в на­чале 70-х ка­кого-то ум­ни­ка на са­мом вер­ху осе­нило - у эмиг­ри­ру­ющих в Из­ра­иль со­вет­ских граж­дан, име­ющих выс­шее об­ра­зова­ние, вы­вора­чивать день­ги за обу­чение в ВУ­Зах. На­бега­ла не­подъ­ём­ная сум­ма. Тог­да эта ак­ция по­роди­ла анек­дот: "В ка­ком-то за­худа­лом кол­хо­зе, впер­вые вы­пол­нивше­го план по за­готов­ке мя­са, шер­сти, я­иц и про­чих   ин­тимнос­тей, го­сударс­тво по­ощ­ри­ло тру­жени­ков пре­ми­ей. На об­щем соб­ра­нии  ре­ша­ют, как с поль­зой пот­ра­тить эти день­ги. Од­ни пред­ла­га­ют от­ре­мон­ти­ровать ко­ров­ник, дру­гие - про­пить шаль­ные баб­ки, а третьи - раз­во­дить кро­ликов. Из пос­ледне­го ря­да тя­нет ру­ку под­да­тый дед Еро­фей: "Я знаю, я знаю, как вы­год­но вло­жить день­ги: да­вай­те раз­во­дить ев­ре­ев!..".

  В вось­ми­деся­тых, ког­да пе­рес­тро­еч­ный ка­вар­дак толь­ко на­бирал обо­роты, глав­ным пре­пятс­тви­ем на пу­ти эмиг­ра­ции яв­лялся ОВИР, рев­нос­тно филь­тру­ющий у­ез­жа­ющих по ка­ким-то сво­им сви­репым кри­тери­ям. Отъ­ез­жа­ющие ев­реи вна­чале тек­ли мел­ким ане­мич­ным ру­чей­ком, а вско­ре прев­ра­тились в стре­митель­но бур­ля­щий по­ток. Од­ни еха­ли в по­ис­ках сво­боды, дру­гие - в на­деж­де на луч­шую жизнь, а третьи и вов­се за вкус­ной и здо­ровой пи­щей: их за ру­бежом так и проз­ва­ли - "кол­басная эмиг­ра­ция". Ак­тивно за­соби­рал­ся и Швар­цман. Рус­ская же­на как мог­ла от­го­вари­вала, пу­гала неп­ри­мири­мым араб­ским ок­ру­жени­ем, труд­ным ив­ри­том и зной­ным пус­тынным вет­ром хам­си­ном. Она да­же со­вала ему в нос ге­ог­ра­фичес­кий ат­лас, где наз­ва­ние мик­роско­пичес­ко­го го­сударс­тва Из­ра­иль не уме­щалось на кар­те: бук­ва "И" на­ходи­лась в Егип­те, а мяг­кий знак взоб­рался в И­ор­да­нию. В край­нем слу­чае, же­на сог­ла­шалась на Аме­рику, ку­да сли­нял его  брат Лё­ня. С ви­зой на его отъ­езд слу­чилась та­кая ис­то­рия.

  Для по­луче­ния за­вет­ной  "грин-кар­ты" в аме­рикан­ском по­соль­стве Лё­не не­об­хо­димо бы­ло до­казать, что здесь он прес­ле­довал­ся по на­ци­ональ­но­му приз­на­ку. Это был тот уди­витель­ный слу­чай, ког­да пог­ром мог бла­гот­ворно ска­зать­ся на учас­ти ев­ре­ев. У по­соль­ства США в Мос­кве сто­яла мно­готы­сяч­ная оче­редь, лю­ди ме­сяца­ми жда­ли ин­тервью. Вы­ходив­шие, как сту­ден­ты сдав­шие эк­за­мен, под­верга­лись прис­трастным расс­про­сам: что спра­шива­ли?. И вот вы­яс­ня­лось, что мно­гим на со­бесе­дова­нии не хва­тало фан­та­зии, и они от­се­ива­лись по при­чине не­дос­та­точ­но­го по­вода для по­луче­ния ста­туса бе­жен­ца. Не­удач­ни­ки по­кида­ли по­соль­ство со скор­бны­ми  ли­цами. Им вслед зву­чали сло­ва из ком­со­моль­ско-пат­ри­оти­чес­ко­го хи­та вре­мён Граж­дан­ской вой­ны: "Дан ОТ­КАЗ ему на За­пад…".  Вско­ре сре­ди ис­ка­телей луч­шей жиз­ни за­мель­ка­ли длин­но­воло­сые мо­лодые лю­ди - "нег­ры-по­дён­щи­ки", не­удав­ши­еся пи­сате­ли  де­тек­тивно­го жан­ра. За весь­ма уме­рен­ный го­норар они со­чиня­ли ду­шераз­ди­ра­ющие не­были­цы с дра­мати­чес­ки­ми пос­ледс­тви­ями. Лё­ня не пос­ку­пил­ся на сто бак­сов...

   Сот­рудни­ца по­соль­ства при­дир­чи­во рас­смот­ре­ла его бу­маги и по­ин­те­ресо­валась:

-  Вы ква­лифи­циро­ван­ный спе­ци­алист, име­ете хо­рошую ра­боту, обес­пе­чены жиль­ем. Ка­кие проб­ле­мы?

 Он вы­дал хо­рошо от­ре­пети­рован­ную ле­ген­ду:

-  Каж­дое ут­ро, вы­ходя из квар­ти­ры, я об­на­ружи­ваю на сво­ей две­ри над­пись: "Смерть жи­дам!". Это пи­шет мой со­сед. Крас­ку я с тру­дом смы­ваю, но на сле­ду­ющее ут­ро над­пись ис­прав­но по­яв­ля­ет­ся.

  По вы­раже­нию ли­ца чи­нов­ни­цы бы­ло оче­вид­ным, что этот миф на неё дол­жно­го впе­чат­ле­ния не про­из­вёл, и не та­кие ис­то­рии при­ходи­лось ей выс­лу­шивать. Она по­сове­това­ла об­ра­тить­ся к учас­тко­вому ми­лици­оне­ру, на что Лё­ня от­ве­тил:

-  Да в том-то и де­ло, что этот со­сед и есть наш учас­тко­вый ми­лици­онер.

 С тех пор Лё­ня с семь­ей бла­гопо­луч­но про­жива­ет в Нью-Й­ор­ке, в ле­ген­дарном  мес­те Брай­тон-Бич.

   Но Швар­цман не дрог­нул, ему уда­лось уло­мать же­ну. В ин­сти­туте Илье Гри­горь­еви­чу ус­тро­или тор­жес­твен­ные про­воды, пред­ва­ритель­но ис­клю­чив из пар­тии. Сек­ре­тарь пар­тбю­ро На­ливай­ко, упив­шись, об­ло­бызал Илью и про­пел: "Я люб­лю те­бя, жид, что са­мо по се­бе и не но­во…" - а ди­рек­тор На­ум Се­мёно­вич Гоф­ман, рас­ста­ва­ясь, на ухо  шеп­нул: "Чир­кни, как там У НАС!".   

  Те­перь Швар­цма­ны про­жива­ют в Хай­фе, в у­ют­ной квар­ти­ре с ви­дом на Сре­дизем­ное мо­ре. Под па­лящим сол­нцем с мор­ской влаж­ностью с при­месью па­ров бен­зи­на - ра­бота не са­хар, но вы­бирать бы­ло не из че­го. Илья пред­ло­жил  Мар­ку Эд­ма­ну по­пытать счастья на этом поп­ри­ще, так как ос­во­боди­лась ва­кан­сия - его смен­щи­ка при­зыва­ли в ар­мию. Илья до­гово­рил­ся с хо­зя­ином и Эд­ма­на взя­ли с ис­пы­татель­ным сро­ком.

  В пер­вый же ра­бочий день слу­чилось ава­рия: лоп­ну­ла во­доп­ро­вод­ная тру­ба в ту­але­те. Илья ку­да-то поз­во­нил, и вско­ре на рыд­ва­нис­том фур­гончи­ке прим­чался за­чухан­ный му­жичок в зас­ти­ран­ной май­ке, в из­ма­зан­ных крас­кой шор­тах и в стоп­танных сан­да­ли­ях на бо­су но­гу. Из ку­зова, на­бито­го вся­ким стро­итель­ным хла­мом, он из­влёк сум­ку с инс­тру­мен­том и быс­тро ус­тра­нил не­ис­прав­ность. О чём-то пе­рего­ворив с Иль­ёй на ив­ри­те, ука­тил.

Ва­дим по­любо­пытс­тво­вал, сколь­ко же он сод­рал за пус­тя­ковую по­чин­ку, Илья ус­мехнул­ся:

- Ни ше­келя, это сам хо­зя­ин!

  На этой ра­боте Марк не про­дер­жался и не­дели, он ушел сам, спра­вед­ли­во 

- Ни ше­келя, это сам хо­зя­ин!

  На этой ра­боте Марк не про­дер­жался и не­дели, он ушел сам,  спра­вед­ли­во по­лагая,  что чем даль­ше он бу­дет дер­жать­ся от го­рюче-сма­зоч­ной от­расли, тем для обо­их  бу­дет здо­ровее.

  Сле­ду­ющим эта­пом его карь­еры ста­ла мно­го­обе­ща­ющая де­ятель­ность груз­чи­ка в боль­шом про­дук­то­вом ма­гази­не, где тру­дились быв­шие со­вет­ские ин­телли­ген­ты: юрис­ты, ли­тера­торы, ак­тё­ры, вра­чи и да­же один мик­ро­би­олог, ра­бота­ющий "убор­щи­цей". Мно­гие из них ещё в Со­юзе ста­ли "не­вы­ез­дны­ми", то есть за стрем­ле­ние на ис­то­ричес­кую ро­дину бы­ли уво­лены и им при­ходи­лось ра­ботать ноч­ны­ми сто­рожа­ми в ма­гази­нах, ко­чега­рами в ко­тель­ных и т.д. Нап­ри­мер, бу­дущий ла­уре­ат Но­белев­ской пре­мии по­эт Брод­ский ра­ботал ко­нюхом, все­мир­но из­вес­тный ху­дож­ник Ше­мякин - груз­чи­ком.

   Кто-то из ве­ликих из­рек: "При­рав­няй свои пре­тен­зии к ну­лю - и весь мир бу­дет у тво­их ног". Эти учи­теля и юрис­ты свои пре­тен­зии охот­но при­рав­ни­вали к ну­лю, но мир к их но­гам не приль­нул, хо­тя за­раба­тыва­ли они на по­рядок боль­ше, чем ра­ботая по сво­ей ос­новной спе­ци­аль­нос­ти на не­ис­то­ричес­кой ро­дине.

Не­моло­дой хо­зя­ин Алекс кро­ме это­го оп­то­во-роз­нично­го ма­гази­на вла­дел пти­цефер­мой и мя­сопе­рера­баты­ва­ющей фаб­ри­кой. Он всег­да при­ез­жал на ра­боту к шес­ти ут­ра на ста­рень­ком "Фи­ате", в не­из­менной клет­ча­той ков­бой­ке; на­девал ком­би­незон и до при­хода сот­рудни­ков рас­кла­дывал то­вар по при­лав­кам, от­пускал ран­них оп­то­виков и по­могал им гру­зить про­дук­ты.  Жил в обыч­ной трёх­комнат­ной  квар­ти­ре на треть­ем эта­же. Бо­гатые лю­ди в ци­вили­зован­ных стра­нах вы­делять­ся не лю­бят, на Bentli и Lamborghini разъ­ез­жа­ют толь­ко ганг­сте­ры и су­тенё­ры.

Же­на Эд­ма­на под­ра­баты­вала "пки­дой" (уха­жива­ла за по­жилы­ми людь­ми) и удив­ля­лась, гля­дя на му­жа:

- Ты же в Рос­сии был та­кой де­ловой и пред­при­им­чи­вый, по­чему здесь пе­реби­ва­ешь­ся с пес­ка на гра­вий?

  На что муж с грустью за­мечал:

- Из­ра­иль - не об­ко­мов­ский рас­пре­дели­тель. Он по­казал, кто де­ловой, а кто не очень. Здесь сло­ва "биз­несмен" и "мо­шен­ник" - не си­нони­мы. Го­воря про­ще, на­до ра­ботать.

Те­перь у Рос­сии с Из­ра­илем мно­го об­ще­го: ка­кая-ни­какая сво­бода, про­дуков - хоть лож­кой хле­бай. И не­доб­ро­жела­телей у се­бя под но­сом хва­та­ет. Мно­гие воз­вра­ща­ют­ся и с горь­кой иро­ни­ей го­ворят: "Каж­дый ев­рей дол­жен жить на ис­то­ричес­кой ро­дине. Толь­ко по оче­реди".

Тёт­ка Мар­ка при­была в Из­ра­иль еще в 70-х из-под Одес­сы. Жи­вёт в ку­рор­тном го­роде Эй­ла­те, уби­ра­ет в гос­ти­нице. Пле­мян­ник её спра­шива­ет:

- Те­тя Ри­ва, по­чему ты за столь­ко лет не ос­во­ила ив­рит?

 - Ко­му на­до, ме­ня пой­мут, - не­из­менно от­ве­ча­ет она.

 И дей­стви­тель­но, поч­ти все из­ра­иль­тя­не, име­ющие де­ло с "рус­ски­ми", по­нима­ют по-рус­ски луч­ше, чем рус­ские - ив­рит. Есть та­кой анек­дот: мес­течко­вый ев­рей от­дал сво­его ма­лыша к рус­ско­му учи­телю, что­бы на­учить маль­чи­ка го­ворить без ак­цента. Спус­тя ме­сяц учи­тель об­ра­ща­ет­ся к па­паше: "За­беГи­те вже сво­его Ге­бён­ка!".

  В  Эй­лат ста­ли ак­тивно на­ез­жать "но­вые рус­ские". Об­лю­бовав тёп­лое Крас­ное мо­ре, они про­водят там зим­ний от­дых. Сни­ма­ют луч­шие но­мера фе­шене­бель­ных оте­лей, со­рят день­га­ми, но­чи про­водят в со­сед­нем еги­пет­ском го­роде Та­бе, где круг­ло­суточ­но ра­бота­ет ка­зино (в Из­ра­иле азар­тные иг­ры зап­ре­щены). Тё­тя Ри­ва, гля­дя на них, удив­ля­ет­ся: "Ка­кие же они но­вые рус­ские, это же обыч­ные  ев­реи! А пос­ле, по­думав, до­бав­ля­ет: "А при­ез­жа­ют но­вые ев­реи - та­ки ти­пич­ные рус­ские!"

***

На но­вой ро­дине судь­бы у лю­дей скла­дыва­ют­ся по-раз­но­му. На пер­вых по­рах у всех нас­ту­па­ет рас­те­рян­ность. Но у од­них она вско­ре сме­ня­ет­ся удов­летво­рён­ностью, у дру­гих -  об­ре­чён­ностью, у треть­их воз­ни­ка­ет неп­ре­одо­лимое же­лание пус­тить­ся на даль­ней­шие по­ис­ки луч­шей жиз­ни. Про них сло­жили анек­дот:  Аб­ра­му вру­чили гло­бус и пред­ло­жили:  "Вы­бирай!". Он дол­го его об­сле­довал, а по­том спро­сил: "А у вас нет дру­гого гло­буса?". Кто при­был с ил­лю­зи­ями о без­за­бот­ной жиз­ни, горь­ко ра­зоча­рован; нах­ле­бав­шись вдо­воль дерь­ма, они чувс­тву­ют се­бя об­ма­нуты­ми.  Друж­но кро­ют Из­ра­иль за не­дос­та­точ­ное гос­тепри­имс­тво, за не­поч­те­ние к их бы­лым зас­лу­гам и за от­сутс­твие куль­ту­ры, как они её при­вык­ли по­нимать в сво­ём Ак­сае, Ба­тай­ске или Та­ган­ро­ге. Ви­нов­ны­ми во всех сво­их бе­дах еди­нодуш­но на­зыва­ют ко­го угод­но, толь­ко не се­бя. Стро­ят не­осу­щес­тви­мые пла­ны - ис­кать счастья в Аме­рике, Ка­наде или Гер­ма­нии.

  Но ча­ще встре­ча­ют­ся дру­гие - ко­торые жизнью впол­не до­воль­ны. О собс­твен­ной квар­ти­ре, ав­то­моби­ле, о ка­чес­твен­ном  ме­дицин­ском об­слу­жива­нии они мог­ли толь­ко меч­тать в прош­лой жиз­ни. Уже не го­воря об от­но­шении не­ис­то­ричес­кой ро­дины  к де­тям. Быв­ший со­вет­ский ин­же­нер Ви­талий при­был в Из­ра­иль с  маль­чи­ком - жер­твой  ДЦП (дет­ский це­реб­раль­ный па­ралич). Го­сударс­тво бес­плат­но вы­дели­ло  семье че­тырёх­комнат­ную квар­ти­ру в цен­тре Хай­фы. По ут­рам при­ез­жа­ет за ре­бён­ком  ав­то­бус с та­кими же деть­ми и до ве­чера ими за­нима­ют­ся: учат, ле­чат, во­зят на эк­скур­сии. Каж­дые три го­да от­цу бес­плат­но ме­ня­ют ав­то­мобиль на но­вый. Не­ту дру­гого та­кого  го­сударс­тва, как Из­ра­иль, о ко­тором бы с та­кой неп­рикры­той ан­ти­пати­ей ве­щали ми­ровые средс­тва мас­со­вого про­мыва­ния моз­гов, хо­тя имен­но ев­реи ока­зались на са­мой пе­редо­вой ли­нии бар­ри­кад, ли­цом к ли­цу со зло­вещей  чу­мой  - тер­ро­риз­мом - не­ведо­мой до­селе по жес­то­кос­ти и раз­ма­ху. И кон­ца про­тивос­то­янию не вид­но. Как го­ворил И­оанн Па­вел Вто­рой, у это­го кон­флик­та есть толь­ко два ре­шения: ре­аль­ное -  ес­ли вме­ша­ет­ся сам Гос­подь Бог, и не­ре­аль­ное - ес­ли обе сто­роны са­ми до­гово­рят­ся.

__________________________
На фо­то: В Хай­фе.