Беспощадность

Новый автор "Кругозора" о себе

Родился в Москве в 1952 году, закончил биофак МГУ. С 1992 года живу в США, в штате Мэрилнд; пишу в основном научные статьи на английском.

Едва заприметив у стойки регистрации эту чету, доктор Марк Розенкопф ясно представил, с какими персонажами и с каким диагнозом придётся иметь дело. Обоим, вероятно, нет и тридцати, но с первого взгляда можно дать, пожалуй, все сорок. На муже - широкополая чёрная шляпа, заношенный чёрный пиджак, из-под которого свешиваются белые кисти; чёрные брюки с ботинками. Солидности прибавляет и густая каштановая борода, ниспадающая из-под самых глаз до середины груди.

Жена - в косынке, бесформенной, неопределённого цвета кофте, и длинной, до полу, тёмной юбке, не скрывающей округлившегося живота. Словно из иной эпохи занесло этих допотопных людей в модерновое приёмное отделение, подэлегантные светильники, мягко озаряющие пятна абстрактных картин, ряд тёмно-зелёных остролистных растений, огромный аквариум с порхающими меж кораллов тропическими рыбками. Впрочем, голубая колясочка, которую жена нервно катает вперёд и назад, вполне современна… брякают никому уже не нужные погремушки…там, внутри, без сомнения, скрывается его новый пациент.

Вернувшись в кабинет, к компьютеру, доктор открыл список приёма и отыскал обитателя коляски. Хаим Бершадский, одиннадцати месяцев от роду… первый ребёнок Наума и Нехамы Бершадских. Тесты с анализами прилагаются… диагноз, увы, сомненийне оставляет: та самая генетическая болезнь, которой он, Марк, занимается вот уже пятнадцать лет. Чёрт их принёс сюда, в NIH*, аж из Нью-Йорка, - там, что ли, не нашлось, кому проконсультировать? Кто их ко мне направил? Ага, профессор Гольдфарб… из его клиники и анализы… прочитал, конечно, мою статью о мышиной модели, старый лис…  Поверил в перспективность подхода - или с глаз долой, избавляется от безнадёжного больного? Надеюсь хотя бы, Гольдфарб, с его дотошностью, успел ввестиродителей в курс. Первому сообщать страшную новость - хуже не придумаешь… Доктор Розенкопф вызвал сестру и попросил пригласить Бершадских.

Представился, пожал руку отцу, потом матери. Извлёк из-под одеялок и внимательнейшим образом осмотрел неподвижное тельце, почти уже не отвечающее на раздражители, лишь сотрясаемое короткими судорогами боли.

- Ненавижу, ненавижу эту болезнь! - в который раз даже не подумал, а почувствовал доктор, - моего личного, заклятого врага! За столько лет - так и не сумел привыкнуть, не научился отстраняться…

- Наш первенец, замечательный малыш! - нервно объяснял между тем отец, - совсем недавно таким был весёлым, таким смышлёным! Уже начинал садиться, играть со своими зайчиками! Различал имена, улыбался, узнавал маму, меня. И вдруг…

- Знаю, - доктор Розенкопф осторожно подбирал слова. - При вашем диагнозе младенец до шести месяцев развивается нормально, и лишь потом возникают симптомы… в первую очередь поражается нервная система.

- Но почему, что вдруг нарушилось, что стряслось?

- Видите ли, ваш мальчик лишён белка, одного-единственного белка, фермента. Который разлагает определённые вещества, сфинголипиды.  Без этого фермента сфинголипиды не разрушаются и не выводятся, а накапливаются в клетках, убивая их изнутри. - Он не был уверен, ясно ли объясняет, способны ли они воспринять.

- За что нам такой ужас? - прошептала мать.

- Видите ли, - повторил доктор, - вы с мужем оба являетесь носителями мутации: из двух копий гена, кодирующего фермент, одна нормальная, а вторая несёт генетическую ошибку. Среди ашкеназим каждый тридцатый - такой носитель. Неповреждённая копия в одиночку справляется с работой, поэтому вы здоровы. Но простой расчёт показывает, что одному из четырёх ваших детей достанутся обе поражённые копии. Тогда разовьётся болезнь…

- Из четырёх? У нас ведь один только и есть… Мы так молились, чтоб Хаим родился здоровым…

- Послушайте, - сказал доктор Розенкопф, - вот вы, я вижу, снова беременны. А не окажется ли больным и следующий ваш ребёнок? Вы проверили? Амниоцентезис - безопасная процедура: берётся околоплодная жидкость…

- Нам эта процедура ни к чему, - резко перебил отец, - каким бы ни был ответ! Ортодоксальные иудеи категорически отвергают аборты!

- Что ж… В таком случае… существует специальная программа и здесь, и в Израиле. Жених с невестой проверяются заранее, ещё до свадьбы… если оба они носители, им не рекомендуется вступать в брак.

- Рабби Липман не одобряет этих программ! Всё в руках Господа, не нам вмешиваться в Его промысел!

- Вообразимо ли, - пронеслось в голове у доктора, - что это суровый, ветхозаветный еврейский Бог карает невинного младенца? За что же, за грехи отцов? Если даже грешили отцы - не верю! В столь чудовищную жестокость, вопиющую несправедливость! Может, за собственные грехи ребёнка? В прошлой жизни? Знать бы ещё, признаёт ли иудаизм реинкарнацию…

- Воля ваша, - вымолвил он, наконец, сухо. - Коли всё в руках Господа, молитесь поусердней, чтоб следующий ребёнок получил хоть одну здоровую копию… - Доктор снова глянул на крохотное, страдающее, безответное существо, и острая, почти физическая боль пронзила его, горестное осознание собственного бессилия, - именно эта боль, много лет назад, за шкирку приволокла его в медицинский институт. - Он перевёл глаза на родителей. - Поверьте, я глубоко уважаю вашу веру! Мои собственные прадеды - одни в Германии, другие в Белоруссии - верили точно так же.  Но поймите же и вы: ради умозрительных, идеальных соображений, вы подвергаете мучительной смерти реального, живого младенца! Плоть от плоти вашей! Никакой мусульманский террорист не предаёт свою жертву таким мукам, на какие обрекаете вы собственного ребёнка!

Она разрыдалась. Муж вскочил в гневе, с пылающим лицом, шагнул было к двери… потом застыл, колеблясь… Доктор ощутил укол раскаяния. - Зачем говорит он всё это? К чему? Разве переубедишь этих бескомпромиссных, железобетонных людей? А худо им и без его слов - хуже некуда…

- Сядьте! - приказал он. - И дослушайте! Вас, несомненно, известили: болезнь, которой страдает Хаим, не поддаётся лечению. Дольше трёх-четырёх лет больные не живут. Но! Совсем недавно у вашего малыша появился крошечный шанс! Мы здесь, в NIH, воспроизвели болезнь на мышах. И теперь испытываем на поражённых животных сотни всевозможных соединений. Одна из этих молекул, в сочетании со строжайшей диетой…

- Вы нашли лекарство? - просияла мать. Мгновенно преобразилось, похорошело её заплаканное лицо. - Правда?

- Не стану чрезмерно обнадёживать. При раннем начале лечения удаётся отсрочить развитие симптомов и даже обратить их вспять. Продлить жизнь мыши до семи-восьми месяцев… Что соответствует тридцати человеческим годам. Но на людях вещество не испытывалось! А утверждение нового лекарства занимает у FDA** несколько лет.

- Тогда дайте его нам! - вскричал отец, - мы сами введём лекарство сыну, на свой страх и риск!

- Так вопрос не стоит: лечение комплексное, под силу лишь специально подготовленным профессионалам. К счастью, правилами FDA предусмотрено "применение из сострадания". Если больной безнадёжен, есть шанс получить разрешение за месяц! Подумайте, согласны ли вы подписать бумаги…

                                    *             *             *

Месяца не прошло, как доктор Розенкопф набирал номер Бершадских - не с хорошей новостью, не с лёгким сердцем. Он переходит работать в Университет города Сан-Франциско, и трудно сказать, сколько времени займёт получение грантов, оборудование лаборатории, устройство мышей…

Неделю назад его вызвал директор института, огромный, рыжеволосый, до зрелых лет веснушчатый доктор Филипс, и сразу предупредил: разговор пойдёт серьёзный. Правильно ли он, директор, информирован, что доктору Розенкопфу предложили прекрасную позицию в Калифорнии?

- Прикажете понимать в том смысле, что вы недовольны научными достижениями лаборатории?

- Боже упаси, Марк! Работа вашей лаборатории всеми, и мною в том числе, признана превосходной. Нет смысла кружить вокруг да около. Комиссия Советников при директоре NIH представила в Департамент Здравоохранения пространный доклад. Из коего следует, что для сотрудников NIH в целом, а нашего Института в особенности, характерно "отсутствие разнообразия". Более всего это относится к заведующим лабораториями, среди которых почти 90% - белые мужчины. Рекомендовано ускорить замещение этих должностей представителями национальных и прочих меньшинств. Не вам, Марк, объяснять: подобные указания могут исходить лишь с самого верха, - директор ткнул толстым пальцем в потолок.

- Это что же, приказ об увольнении?

- Никоим образом. Вы государственный служащий, успешно исполняющий свои обязанности, увольнять вас нет оснований. Однако фонды и штаты вашей лаборатории урезать станут систематически. До тех пор, покуда вы сами не уберётесь. Поверьте, мне горько терять такого, без ложной скромности, выдающегося учёного… но хотите дружеский совет? Если подвернулось приличное место, - хватайте обеими руками, не раздумывая! Сам бы схватил! Ведь ваш покорный слуга, - он неуклюже поклонился, приведя в колыхательное движение все свои подбородки, - тоже не негритянка, не индеец, и даже, извините, не гей!

- Спасибо хоть на том, - съязвил доктор Розенкопф, покидая начальственный кабинет, - что простые евреи, вроде меня, из забитого и бесправного меньшинства сделались полноправной частью белого большинства!

…Он не стал обременять Бершадских подробностями. Не упомянул и того, какие долгие, безрадостные хлопоты предстоят ему самому: продажа одного дома и покупка другого, поиски работы для жены и школ для детей, переброска через всю Америку гор домашнего барахла… Что значили эти мелочи по сравнению с их горем?

- Одно могу обещать твёрдо: как только устроимся на новом месте, тотчас возобновлю хлопоты в FDA! И не вешайте носа! Я верю в наше лекарство!

- Поздно! - обречённо сознавал доктор, - Слишком поздно будет для маленького Хаима… Которому он не в силах оказался помочь. Кого не пощадили ни милосердный Бог, ни преданные родители, ни гуманные, политически корректные лидеры великой страны…

____________________________
* National Institutes of Health, Национальные Институты Здоровья, совокупность ведущих государственных медико-биологических институтов США.

** Food and Drug Administration, государственное учреждение США, занимающееся испытаниями и утверждением новых лекарств.