Биореактор

Чтоб вы зна­ли: лю­бимый мой пи­сатель - Вар­лам Ша­ламов. Выс­тре­лы лу­бян­ские, под­валь­ные, по ны­неш­нюю по­ру в ушах гре­мят - фи­гураль­но, ко­неч­но.  Са­мому-то мне свез­ло: явил­ся на свет уже пос­ле смер­ти Уса­того. И хоть пол­жизни от­мо­тал при раз­ви­том со­ци­ализ­ме, дел с Кон­то­рой фак­ти­чес­ки не имел, не вер­бо­вали да­же ни ра­зу. Не ин­те­ресен им был, цен­ности не пред­став­лял. И вдруг те­перь, из ту­ман­но­го да­лёка, из Шта­тов, соб­рался, по­нима­ете ли, сот­рудни­чать: со­вер­шенно доб­ро­воль­но и с пес­ня­ми. Вам, мо­жет, лю­бопыт­но ста­нет: с че­го вдруг та­кая кру­тая ме­тамор­фо­за? Всё рас­ска­жу - ес­ли толь­ко спер­ва по­тер­пи­те чу­ток, у­яс­ни­те па­ру-трой­ку тер­ми­нов. По­тому что ис­то­рия моя зак­ру­чена вок­руг би­оло­гии с ме­дици­ной, и ни­как без этих тер­ми­нов не обой­тись!

Глав­ный тер­мин - это те осо­бые клет­ки, ко­торы­ми вы­пало мне за­нимать­ся. Чтоб не вда­вать­ся в под­робнос­ти, бел­летрис­ти­ке не по­доба­ющие, на­зову их прос­то Клет­ка­ми, с боль­шой бук­вы. От­крыл их ещё в 60-е го­ды прош­ло­го ве­ка мой по­кой­ный учи­тель, про­фес­сор Ф-штейн; в стать­ях так его и ве­лича­ют: "отец Кле­ток". Сам я в Про­фес­сор­ской ла­бора­тории очу­тил­ся лет де­сять спус­тя, све­жень­ким пос­ле МГУ; с го­дами сде­лал­ся од­ним из бли­жай­ших уче­ников и спод­вижни­ков, спе­ци­алис­тов по Клет­кам. Про ко­торые по­нача­лу нем­но­гое бы­ло из­вес­тно: стро­ят кость с хря­щом, по­мога­ют вы­раба­тывать кровь. Это уж пос­ле смер­ти Про­фес­со­ра от­кры­ли, что Клет­ки ещё и им­му­нитет ре­гули­ру­ют, вос­па­ление по­дав­ля­ют, ин­фар­кты за­жив­ля­ют, - че­го толь­ко не де­ла­ют! Ра­ди них ме­ня в Аме­рику ра­ботать приг­ла­сили, в боль­шой Го­сударс­твен­ный Ин­сти­тут. Как раз СССР тог­да раз­ва­ливал­ся. Ил­лю­зий по по­воду юной рос­сий­ской де­мок­ра­тии я не пи­тал - соб­рал по-ско­рому мо­нат­ки и при­летел.

С той по­ры, что ни год, на­ходят у Кле­ток но­вые це­леб­ные свой­ства. От­ку­да ни возь­мись, час­тные ком­па­нии по­выс­ка­кива­ли, слов­но сур­ки из нор: на про­дажу Клет­ки про­из­во­дят. Вы­ращи­ва­ют их в спе­ци­аль­ных мат­ра­сиках, ти­па фля­жек, из проз­рачно­го плас­ти­ка. Воз­ня с те­ми мат­ра­сика­ми не­малая. К то­му же, где че­ловек, со сво­им ртом, ру­ками и про­чим, там всег­да бак­те­рии вся­кие, дрож­жи, гриб­ки. Ес­ли у ко­го опы­та ма­лова­то, - ог­ля­нуть­ся не ус­пе­ешь, за­раже­ны твои куль­ту­ры, впо­ру вы­киды­вать. Нак­ры­лось тог­да всё ле­чение, а боль­ные-то ждут! Вот од­на из ком­па­ний - пусть бу­дет прос­то Ком­па­ния, - сконс­тру­иро­вала спе­ци­аль­ные Би­оре­ак­то­ры, чтоб Клет­ки в зак­ры­той сис­те­ме вы­ращи­вать. Раз­ме­ром та­кой Би­оре­ак­тор с не­боль­шую сти­раль­ную ма­шину, кру­тит­ся всё внут­ри у не­го и вер­тится, как шар го­лубой, кон­тро­лиру­ет­ся ав­то­мати­чес­ки. Клет­ки на кар­трид­жах из мик­ро­воло­кон си­дят, раз­мно­жа­ют­ся при­пева­ючи, на вы­ходе их мил­ли­ар­ды, опас­ности за­раже­ния ни­какой. СтО­ит та­кой Би­оре­ак­тор 400 ты­сяч бак­сов, за­то на­дёж­ность!

Уто­мил я вас, вер­но, на­уч­ны­ми де­таля­ми.  Нем­но­го уже ос­та­лось, вот-вот сю­жет пок­ру­че за­вер­нётся! Вы­ращи­ва­ют они, ста­ло быть, Клет­ки в сво­их Би­оре­ак­то­рах, при­сыла­ют к нам в Ин­сти­тут, на про­вер­ку. Мы тес­ти­ру­ем, да­ём "доб­ро", на­чина­ет Ком­па­ния до­рогу­щие свои Би­оре­ак­то­ры про­давать. Один Би­оре­ак­тор по­купа­ет Ин­сти­тут Пе­ди­ат­рии го­рода Санкт-Пе­тер­бурга, при­чём за 600 ты­сяч; по­чему до­роже - са­ми со­об­ра­жай­те. И ещё три, та­ких же точ­но, при­об­рести со­бира­ет­ся. День­ги, го­ворят, из фон­да Ра­исы Гор­ба­чёвой.  Лич­но мне зат­рат этих не по­нять: как ни кру­ти, а ра­бочая си­ла в Рос­сии по­ка ещё по­дешев­ле аме­рикан­ской, мог­ли б и по ра­боче-кресть­ян­ски, в мат­ра­сиках. Впро­чем, моё ли оно де­ло?

Те­перь - са­мый пос­ледний тер­мин. Чтоб гриб­ки с бак­те­ри­ями на кор­ню из­вести, мат­ра­сики об­лу­чени­ем сте­рили­зу­ют. А Би­оре­ак­то­ры нель­зя: рас­сыплют­ся неж­ные кар­трид­жи. Но Ком­па­ния наш­ла вы­ход: ис­поль­зу­ют для сте­рили­зации од­но ве­щес­тво, очень ядо­витое, - на­зовём его прос­то Ве­щес­твом, - ко­торое всё жи­вое на сво­ём пу­ти уби­ва­ет. Кар­трид­жи по­том от это­го Ве­щес­тва мно­го раз от­мы­ва­ют.

Ну вот. За­кон­чи­лись на­ши опы­ты с Ком­па­ни­ей, год про­ходит, мо­жет пол­то­ра, де­ла­ет у нас док­лад Но­лан Чи, хо­рошень­кая та­кая де­воч­ка, смеш­ли­вая, на­поло­вину ки­та­ян­ка. Она Клет­ки мы­шам под­са­жива­ла на раз­ных но­сите­лях, Ве­щес­твом этим са­мым сте­рили­зован­ных. Хо­тела кость вы­рас­тить, а по­лучи­ла - опу­холи. За трид­цать лет, что с Клет­ка­ми ра­ботаю, ни ра­зу они опу­холей не да­ли, а тут - сплош­ные ра­ковые об­ра­зова­ния. В чём при­чина? По­ис­ка­ли в ста­рых стать­ях: ока­зыва­ет­ся, Ве­щес­тво - силь­ный кан­це­роген, нор­маль­ные клет­ки в зло­качес­твен­ные прев­ра­ща­ет. И цеп­ля­ет­ся Ве­щес­тво к кар­трид­жам на­мер­тво, ни­чем не от­мо­ешь.

Смек­ну­ли, к че­му де­ло идёт? Си­дим мы с Пэм, мо­ей за­веду­ющей, у неё в ка­бине­те, и га­да­ем: как те­перь быть? Пэм, на­до ска­зать, ум­ней­шая тёт­ка. Не счи­тая то­го, что лю­бимый её ге­рой - это Тай­гер Вудс, тот голь­фер зна­мени­тый, ко­торый в боль­ни­це ле­чил­ся, чтоб же­не не из­ме­нять. И как учё­ная она, то есть Пэм, а не же­на голь­фе­ра, - то­же на вы­соте… ну, не че­та, ко­неч­но, Про­фес­со­ру.

- Да­вай, - Пэм пред­ла­га­ет, - Стэ­ну Фи­шеру поз­во­ним, пар­ню то­му из Ком­па­нии, ко­торый нам Клет­ки при­сылал. - На­бира­ем, а док­тор Фи­шер в Ком­па­нии боль­ше не ра­бота­ет. Зво­ним на мо­биль­ный.

- Уво­лили, - го­ворит, - при­чём как раз за то, что пос­та­вил воп­рос о бе­зопас­ности Ве­щес­тва. - Им сей­час, ког­да про­дукт толь­ко-толь­ко на ры­нок вы­пол­за­ет, тех­но­логию ме­нять, с ну­ля всё ис­пы­тывать, - что нож ос­трый!

- Вот он, - ду­маю про се­бя, - зве­риный ос­кал ка­пита­лиз­ма!

- Де­лать не­чего, - взды­хаю, - да­вай в Ле­нин­град зво­нить, в Пе­тер­бург то бишь, пре­дуп­ре­дим, чтоб не взду­мали Клет­ки, в Би­оре­ак­то­ре вы­ращен­ные, боль­ным де­тям вво­дить! - А с ди­рек­то­ром это­го Ин­сти­тута, ака­деми­ком Ал­пать­евым, был я ког­да-то зна­ком: в кон­це 70-х, мо­лодым кан­ди­датом, при­ез­жал он к нам в ла­бора­торию, у Про­фес­со­ра учить­ся.

- Нель­зя зво­нить, - Пэм воз­ра­жа­ет, - мы ж с Ком­па­ни­ей "Сог­ла­шение о Кон­фи­ден­ци­аль­нос­ти" под­пи­сали. Ле­зет к се­бе в стол, дос­та­ёт проз­рачную па­поч­ку с до­кумен­том. Они нам Клет­ки из Би­оре­ак­то­ра, мы тес­ти­ру­ем, и обе сто­роны обя­зу­ют­ся: без вза­им­но­го сог­ла­сия, ни­каких ре­зуль­та­тов пуб­лично не раз­гла­шать. Под уг­ро­зой - вплоть до уго­лов­ной от­ветс­твен­ности. Её под­пись сто­ит, и моя то­же. Нам мно­го вся­ких до­кумен­тов под­со­выва­ют, раз­ве их чи­та­ешь, ког­да под­пи­сыва­ешь?

- А что бу­дет, ко­ли поз­во­ню всё-та­ки?

- А вот что, - Пэм объ­яс­ня­ет. - Пос­ле тво­его звон­ка Пе­тер­бург­ский ин­сти­тут на­вер­ня­ка от­ка­жет­ся по­купать те три до­пол­ни­тель­ных Би­оре­ак­то­ра. Ком­па­ния до­кажет, что ей на­несён серь­ёз­ный фи­нан­со­вый ущерб, - и заг­ре­мишь ты, друг мой, пря­миком в тюрь­му.

- На­дол­го ли? - ин­те­ресу­юсь.

- Это­го не знаю. Я ж не юрист, да и слу­чай тут ред­кий. Лет на пять по­падёшь, ма­ло не по­кажет­ся! А са­му ме­ня, как твою на­чаль­ни­цу, с ра­боты поп­рут. Впро­чем, - ре­шай, как со­весть твоя под­ска­зыва­ет.

За двад­цать лет не од­нажды слу­чалось мне её муд­рые со­веты выс­лу­шивать. Ти­па: "Не лезь в это де­ло! Нуж­но уметь вы­бирать свою вой­ну!" На сей раз, од­на­ко, со­вето­вать не взя­лась.

 Воз­вра­ща­юсь ве­чером до­мой, с маль­чиш­ка­ми сво­ими уро­ков не де­лаю, не иг­раю, да и обе­дать че­го-то не осо­бен­но тя­нет.

- Вот, - ду­маю, - жил се­бе, как пти­ца на вет­ке, ни­кого, кро­ме мы­шей сво­их,  не оби­жал, гре­хов на ду­шу не брал. И вдруг, ни за фиг ни про фиг, бе­зо вся­кой ви­ны, ока­зыва­юсь пе­ред тя­жёлым мо­раль­ным вы­бором. Че­го ж де­лать-то, брат­цы?

С же­ной мы, вро­де как Ле­нин с Круп­ской: по-от­дель­нос­ти но­чу­ем. Это о нас, вид­но, ска­зано: "Да, вот так они и жи­ли: спа­ли врозь, а де­ти бы­ли". Во­роча­юсь я в сво­ей оди­нокой пос­те­ли и бук­валь­но всю ночь, бук­валь­но не мо­гу ус­нуть. Пред­став­ля­ют­ся мне да­лёкие ле­нин­градскиe де­ти. Рас­тёт вот та­кая се­рог­ла­зая, зла­токуд­рая де­воч­ка, единс­твен­ный ре­бёнок в семье. По­ёт, иг­раeт, ра­ду­ет­ся жиз­ни, ро­дите­лей сво­их ра­ду­ет, де­да с баб­кой. Вдруг бац - сим­пто­мы: сла­бе­ет, блед­нень­кая ста­ла, си­няки по все­му те­лу. Aна­лизы сде­лали - страш­ный ди­аг­ноз: лей­коз, рак кро­ви. Пол­ве­ка на­зад при та­ком ди­аг­но­зе во­об­ще шан­сов не бы­ло! По­том аме­рикан­цы ле­карств нап­ри­думы­вали; на­чина­ют де­воч­ку ле­чить. От хи­мии её неп­ре­рыв­но тош­нит, от об­лу­чения во­лосы вы­леза­ют, под­ружки приш­ли на­вес­тить - стес­ня­ет­ся, не пус­ка­ет. Пол-го­да му­читель­ных по­зади, - "Нет, - док­то­ра го­ворят, - те­рапия бес­силь­на, ос­тался пос­ледний шанс: транс­план­та­ция кос­тно­го моз­га".  Отец сог­ла­ша­ет­ся, ко­неч­но, стать до­нором, да­ёт свой кос­тный мозг. Тя­желей­шая про­цеду­ра, ле­таль­ное об­лу­чение, пе­ресад­ка, ме­сяц в ре­ани­мации. На­конец, вро­де, прос­вет: транс­план­тат при­жил­ся, рас­простра­нил­ся по все­му ор­га­низ­му, зло­качес­твен­ных кле­ток не об­на­ружи­ва­ет­ся. Ан не тут-то бы­ло: транс­план­тат нас­толь­ко хо­рошо при­жил­ся, что сам на­чал де­воч­ки­ны клет­ки ата­ковать. Ко­жа вся крас­ная, ше­лушит­ся и че­шет­ся, бес­ко­неч­ные, из­ма­тыва­ющие по­носы, в об­щем - не жи­лец. Вот здесь-то и при­ходит на вы­руч­ку но­вей­шее на­ше средс­тво: вво­дят де­воч­ке Клет­ки. И те, как од­ни они толь­ко и уме­ют, по­дав­ля­ют не­умес­тную ак­тивность транс­план­та­та. Бо­лезнь уни­ма­ет­ся, за­тиха­ет, на­конец-то ре­бёнок по­шёл на поп­равку. Впер­вые за два тя­желей­ших го­да семья вздох­ну­ла, хоть нем­но­го рас­сла­билась. Прог­ноз те­перь бла­гоп­ри­ят­ный. И что ж, всё толь­ко для то­го, чтоб ещё че­рез пол­го­да - зло­качес­твен­ные опу­холи? Об­ра­зован­ные Клет­ка­ми под дей­стви­ем злов­редно­го Ве­щес­тва?

И ведь бу­дет та­ких де­тей не один и не два - вер­нее все­го, де­сят­ки. Как же сам-то я жить пос­ле это­го со­бира­юсь?

А поз­во­ню, пре­дуп­ре­жу, - и грем­лю пря­миком в ка­талаж­ку! Оно, ко­неч­но, де­ло бла­город­ное. Де­тей тех спа­су. Ста­нут ле­нин­градские пе­ди­ат­ры, как им от ро­ду и по­ложе­но, Клет­ки по ста­рин­ке, в мат­ра­сиках, вы­ращи­вать. И ни­каких те­бе опу­холей! Толь­ко вот - как нас­чёт собс­твен­ных мо­их ре­бят? Поз­дно­вато я деть­ми об­за­вёл­ся, вы­рас­тить не ус­пел, что ж им те­перь, без от­ца? Без­вы­ход­ное ка­кое-то по­ложе­ние по­луча­ет­ся…

Ут­ром гля­дит на ме­ня суп­ру­га, вни­матель­но так: "Чтой-то ты, Ви­тёк, с ли­ца сблед­нул. Не зах­во­рал ли, ча­сом?"

Рас­ска­зать, - ду­маю, - или нет? Ком­мерчес­кую тай­ну раз­гла­шать пра­ва, ко­неч­но, не имею, ну да Ир­ка моя неч­то вы­даст? С дру­гой сто­роны, на хре­на ей эти под­робнос­ти? Она-то что по­сове­товать мо­жет? Для-ра­ди об­легче­ния по­делить­ся, тя­жесть собс­твен­ную пе­реб­ро­сить?

Кое-как пе­ремог­ся на ра­боте, сле­ду­ющей ночью - та­кая же ка­тава­сия. Не сплю, ма­юсь, слов­но на игол­ках: не­уж­то и прав­да в тю­рягу? Те­ми деть­ми жер­тво­вать не­воз­можно, мо­ими - то­же. Хоть ве­шай­ся! И ро­дилась в мо­ём вос­па­лён­ном моз­гу стран­ная идея: а не об­ра­тить­ся ли мне в Кон­то­ру? Уж они-то по­могут!

Свя­зать­ся с этой ор­га­низа­ци­ей тру­да не сос­та­вит. Мож­но в Мос­кву поз­во­нить, нын­че те­лефон отыс­кать - раз плю­нуть. А ещё лег­че - в По­соль­ство Рос­сий­ское по­дать­ся, у нас тут, под бо­ком. Из тех, из по­соль­ских, - каж­дый вто­рой… ес­ли не пер­вый. Выс­лу­ша­ют, ко­неч­но, вни­матель­но, свя­жут с над­ле­жащим спе­ци­алис­том. Тот раз­бе­рёт­ся, в Ле­нин­гра­де де­ло ула­дит быс­тро и без проб­лем, лич­ности мо­ей не зас­ве­тит - я их ква­лифи­кации до­веряю. Де­ти нес­час­тные, не­вин­ные, бу­дут спа­сены! А па­ру лет спус­тя при­лечу я ле­том в Мос­кву: тёт­ка у ме­ня там с дя­дей, ещё друзья хо­рошие, школь­ные. И повс­тре­ча­ет­ся мне, со­вер­шенно слу­чай­но, спо­кой­ный че­ловек в штат­ском.

- Мы, - ска­жет, - бла­годар­ны за цен­ные све­дения, при­вед­шие к спа­сению на­ших, рус­ских де­тей. И весь­ма удов­летво­рены тем, как раз­ви­ва­ют­ся на­ши с ва­ми от­но­шения. По­верь­те, в дол­гу мы не ос­та­нем­ся. Воз­вра­щай­тесь-ка вы, лю­без­ный Вик­тор Ми­хай­ло­вич, к се­бе, в Аме­рику.  И по­моги­те нам, по­жалуй­ста, по­лучить та­кую и та­кую вот ин­форма­цию…

Что и го­ворить, бы­ли эти де­нёч­ки не са­мыми ве­сёлы­ми в мо­ей жиз­ни. Три вы­хода - один ху­же дру­гого, ку­да ни кинь - всю­ду кир­дык! До­воль­но дол­го та­ким вот гнус­ным об­ра­зом я из­во­дил­ся, го­доч­ки свои ос­тавши­еся пред­став­лял: то в од­ном ва­ри­ан­те, то в дру­гом, то в треть­ем. На­конец, оза­рило: где три вы­хода, дол­жен же най­тись и чет­вёртый! Взял­ся я рыс­кать по ин­терне­ту, и рас­ко­пал: есть, ока­зыва­ет­ся, у нас, в Го­сударс­твен­ных Би­оло­гичес­ких Ин­сти­тутах, дол­жность та­кая, Глав­ный Юрист. По по­ложе­нию со­от­ветс­тву­ющий пер­во­му за­мес­ти­телю ми­нис­тра юс­ти­ции США.

- Про­падай, - ду­маю, - моя те­лега, все че­тыре ко­леса! - и от­пра­вил ей элек­трон­ной поч­той пись­ме­цо. Ко­ротень­кое, толь­ко суть проб­ле­мы.

На сле­ду­ющее ут­ро зво­нок. При­ят­ный жен­ский го­лос. Пред­став­ля­ет­ся: юрист та­кая-то, за­мес­ти­тель той, ко­торая зам­ми­нис­тра. - Мне, - объ­яс­ня­ет, - по­руче­но ра­зоб­рать­ся в ва­шем де­ле. - За­дала ещё па­ру воп­ро­сов и приг­ла­ша­ет: - При­ходи­те зав­тра, вмес­те с ва­шей за­веду­ющей, ко мне на при­ём.

Эк­спе­римен­ты, ко­неч­но, по­боку, яв­ля­ем­ся вдво­ём. Всё, как в луч­ших до­мах: сек­ре­тар­ша, прос­торный ка­бинет, ог­ромный стол. Са­ма - нес­та­рая ещё, до­воль­но сим­па­тич­ная осо­ба, су­хоща­вая блон­динка. Нос толь­ко вот под­ка­чал, длин­но­ват: не на ев­рей­ский ма­нер, а на ан­гло-что ли-сак­сон­ский. Оде­та в стро­гий, ядо­вито-крас­ный кос­тюм, в та­ких се­нато­ры жен­ско­го по­ла с Пре­зиден­том фо­тог­ра­фиру­ют­ся. Уса­дила нас нап­ро­тив, расс­пра­шива­ет - те­перь уж, не упус­кая ни еди­ной ме­лочи. Об­на­ружи­вая при этом из­рядное, осо­бен­но для юрис­та, по­нима­ние ме­дицин­ских воп­ро­сов. За­дума­лась. Си­дим, ждём.

- На­руше­ние статьи о пуб­личной бе­зопас­ности на­лицо, - это она мыс­ли свои вслух из­ла­га­ет, мед­ленно так, раз­думчи­во. - Толь­ко ведь не на­ши там де­ти, не аме­рикан­ские граж­да­не…

- Пло­хо, - со­об­ра­жаю, - де­ло.  Не­уже­ли, всё-та­ки, в Кон­то­ру?

Чу­ток ещё она по­мол­ча­ла, в ду­му свою пог­ру­зив­шись, на­конец, за­яв­ля­ет су­хо, офи­ци­аль­ным то­ном:

- Дан­ной мне ад­ми­нис­тра­тив­ной властью, сан­кци­они­рую ни­жес­ле­ду­ющее. Вы мо­жете сде­лать один зво­нок ди­рек­то­ру пе­тер­бург­ско­го Ин­сти­тута, ака­деми­ку Ал­пать­еву. Не рас­кры­вая тех­ни­чес­ких де­талей, об­ри­суй­те ему суть проб­ле­мы. До­веди­те до его соз­на­ния гро­зящую де­тям опас­ность и то, как её пре­дот­вра­тить. При ва­шем раз­го­воре дол­жен при­сутс­тво­вать че­ловек, вла­де­ющий рус­ским, что­бы, в слу­чае не­об­хо­димос­ти, выс­ту­пить сви­дете­лем.

- А как же, - спра­шиваю, - уго­лов­ная от­ветс­твен­ность за раз­гла­шение?

Тут она улыб­ну­лась и го­ворит, по­мяг­че уже: - Что ж, бу­дем жить с пос­ледс­тви­ями это­го раз­гла­шения. Все вмес­те!

На­зав­тра поз­во­нил я ди­рек­то­ру. Ма­рина из со­сед­ней ла­бора­тории, в де­ло не пос­вя­щён­ная и ро­ли сво­ей не по­нима­ющая, с удив­ле­ни­ем слу­шала. Ака­демик, ка­жет­ся, так ме­ня и не вспом­нил - ка­кая, впро­чем, раз­ни­ца. Был за­то весь­ма вни­мате­лен: не каж­дый, не­бось, день зво­нят, взвол­но­ван­ным го­лосом, из Шта­тов! - и со­об­ра­зите­лен. Глав­ное ух­ва­тил на ле­ту.

- Лад­но, - го­ворит, - спа­сибо! Бу­дем, зна­чит, свой Би­оре­ак­тор ис­поль­зо­вать ис­клю­читель­но для эк­спе­римен­тов над жи­вот­ны­ми.

По­ложил я труб­ку и при­заду­мал­ся. Нас­толь­ко глу­боко въ­елось в на­шу пост-со­вет­скую плоть и кровь: "Го­сударс­тво - это не мы, го­сударс­тво - это нас"! Что поч­ти не­воз­можно уже по­верить в го­сударс­тво, где, пусть с на­тяж­ка­ми, пусть со скло­ками, но - всерь­ёз и взап­равду: "Власть на­рода, во­лей на­рода, для на­рода"…