Псы

   Два огромных пса сцепились в ожесточенной схватке за баранью кость. Они рычали, рвали друг друга, крутясь волчком так, что временами невозможно было понять, кто кого сейчас ухватил, клочья шерсти летели в стороны, оба уже были в крови, но ее запах и вкус еще больше приводил их в ярость и придавал сил. Псы расходились и снова сходились, пасти у обоих были в кровавой пене, их бока лихорадочно и часто вздымались, а глаза сверкали дикой, первобытной ненавистью. Они ненавидели друг друга уже давно, и вот теперь впервые хозяин позволил им вступить в смертельную битву. Схватка продолжалась уже долго, оба были молоды, откормлены, полны сил и не хотели отступать, обоим нужна была только победа. Наконец, один из них изловчился, и вцепился другому в горло. Несколько конвульсий, и все кончено. Победитель разжал челюсти, и поднял голову на хозяина. Погладив и потрепав победившего пса, хан взял кусок баранины из чана и бросил победителю, как награду за победу, тут же потеряв к нему всякий интерес. Волкодав схватил кусок мяса, прихватил еще кость, за которую только что лишил жизни сородича, и ушел в кустарник праздновать победу.

   Рабы тут же все убрали, и хан вернулся к созерцанию величественного зрелища:  догорающей Москвы. Города, который московский князь Иван начал величать наследницей Константинополя- Царьграда. А вид был потрясающим: ясный, солнечный майский день, и догорающий город. Временами поднимающийся ветер ускорил пожар, за три часа город выгорел дотла, и теперь черный дым затухающих пожарищ временами закрывал от хана солнце. Давно не было слышно звона колоколов, они уже давно сорвались с сгоревших колоколен и расплавились в горниле страшного пожара, а Москва-река была переполнена трупами. Сегодня было 24 мая, года 1571-го от Рождества Христова, христианский праздник Вознесения. 

   Хан Девлет Гирей I, из династии Чингизидов,  двоюродный брат османского султана Сулеймана Великолепного, стоял на холме, смотрел за догорающей Москвой, и его переполняли чувства. Двадцать лет он был ханом, двадцать лет соперничал с московским князем и двадцать лет ждал этого дня. Не близок был путь его с войском из Крыма, но и добыча была внушительна. Во главе стотысячного войска, к которому примкнули ногайцы, кабардинцы, во главе с княжеским тестем Темрюком, татары-новокрещенцы, и бежавший от опричнины, погромов, и бедствий последних лет многочисленный московский люд, как степной ветер, пронесся он по московским землям, ведомый  московскими перебежчиками, указавшим ему дорогу и все броды. Только за последние два дня они прошли более сотни верст.     

   Жалость была неведома ему, как неведома она была и московскому князю Ивану.

Еще свежа была память о взятии Иваном Казани, и его приказ утопить всех пленных.   И вот сегодня хан, разбив московское войско, стоит победителем у сгоревшей Москвы, раздумывая, а его визави, как трусливый шакал бежал, бросив свое войско в Ростов. А еще приказал  величать себя цесарем, царем, как византийские императоры! Послов ханских принял в семряге, и жалостливо просил мира, с предложением забрать Астрахань, и готовностью платить дань Крымскому Ханству. Ханский  посол на прощанье подарил Ивану кинжал, на тот случай, если он вдруг решит перерезать себе глотку от безысходности. Нет, этого хану мало, ему нужна еще и Казань, а может и более. Он уже задумывался, а не прибрать ли ему все московские земли? А почему бы и нет, Иван бежал, войско его в большинстве разгромлено, или погибло в пожаре, Москвы нет, земли московские опустошены голодом, моровой язвой, и лютыми царскими казнями, вряд ли он уже сможет собрать достойную рать.

   Хану же есть чем гордится, добыча была внушительна, его отважные воины взяли богатые трофеи. Целые стада скота, доверху груженые арбы и телеги, и десятки  тысяч пленников, уже рабов,  которых ждут невольничьи рынки Каффы,  Гезлева и Стамбула. Да, достойная победа в 1000-й год рождения Пророка. Слава его победы превзойдет славу его деда, Мехмед Гирея, который под Коломной также разбил московское войско, дошел до Москвы, но брать ее не стал. Достоин хан славы своего великого предка Чингисхана!

   Хан принял решение, и повернулся к мурзе: "Уходим". Мурза почтительно склонил

голову, воля хана не обсуждается, и быстро ушел отдавать необходимые приказы.

 Девлет Гирей решил идти обратно, посчитав, что дело сделано, и Иван приползет к нему не коленях, а нет, так на следующий год он его уже не выпустит. Кликнул пса, вскочил на коня, и поскакал прочь, поднимая облака пыли, за ним рванул волкодав, а за ними уже устремилась ханская охрана.

   По дороге обратно в Крым хан оставил после себя пустыню, разорил Рязанскую землю, а южнее Оки разграбил еще 36 городов. Он уже поделил все московские земли между своими мурзами, видел московского князя своим пленником, а себя  владыкой его земель.