Чёрная черемуха,

Её всегда волновала весна, и она с жутким нетерпением каждый год ждала её наступления. И это ожидание настолько сильно захватывало, ч то порой её мог обуять страх не дожить до грядущей весны. У нее была своя личная примета: если до утра ей снилось цветение садов, значит всю ночь напролет шел снег, и на самом деле оказывалось так.

 Она ненавидела зиму. Она ей напоминала скверную старуху, которая завистливо пыталась холодным и мерзлым снегом остудить ее кипящую молодость.  Она заказывала весну, и среди зимы кто-то, как будто разгадав ее желания, возвращал ее…возвращал на время…

Весну она ждала всегда и везде, и даже в этом странном городе, в котором она жила. Он действительно был странным - город, который давно уже умер, но по которому никто так и не справил тризну. Он умер, но миру объявили, что он жив, одели… Завуалировали красивой мишурой раны и оставили, а трупный запах гниющего тела давал о себе знать и поэтому в мертвом городе все перестали смеяться, собираться, веселиться, гулять… Он пустел… И лишь изредка, когда дождь стучал по его холодному мрамору, можно было услышать глухой крик мертвого города: "Я смогу воскреснуть…только верните мою потерянную душу". А где же ее искать-то? Но она везде - в неоплаканном горе, в забытой истории, в поруганной памяти, в каждом человеке, кто покидает эту землю и перебирается в заморские страны счастливой Европы…

А весна несмотря ни на что опускалась на этот город и радовала её до дрожи, до мурашек… Начинали зеленеть берега любимой Сунжи. Вот бы побежать сейчас к ней и всем нутром ощутить ее прохладу и босиком пройтись по берегу, чувствовать под ногами холодную землю и острые камешки.

Но ее не было. Была другая Сунжа…

Символ этого мертвого города - красивая набережная, которая каждый вечер зажигала огни, и мост, неумело подделанный под Александрийский… Этот уголок, шутя называют маленьким подобием Парижа. А ей не нужен был Париж, ей нужен был Грозный, настоящий, живой! Она вообще не любила города, а мертвые тем более…В мертвом городе и люди мертвы. Как же они не будут мертвы, когда они не замечают даже весны? Большинство из них просто топчет землю, пытаясь не опоздать на работу, когда можно просто на минуту задержать дыхание и глубоко вдохнуть весенний аромат и дотронуться губами до набухающей на ветке сирени почки. Сирень - душистая, красивая и недолговечная, как и все прекрасное на земле…

Каждый год весна накидывала на природу эту майскую фату. Но она почему-то не любила белую сирень, уж больно напоминала она ей черемуху, черную черемуху. Странно не правда ли? Любить весну и ненавидеть ее прекрасный символ - белую сирень. Но ведь вёсны бывают разными, разными как люди, как города, как судьбы. Нет ничего одинакового на земле, и лишь войны опускаются на нее в едином обличии, но и у них конец бывает разным.

Вот и ее война была своеобразной. Не было в ней ни победы, ни поражения, ни героев, ни трусов, после нее не осталась даже память. Главным итогом стал лишь мёртвый город, на улицах которого вырастало другое поколение, не умеющее помнить, чувствовать и ждать. Их взращивают в оранжерее, подобно цветам, и они думают, что так и должно быть. Они не знают, что есть на свете другие цветы - дикие, полевые, которые не боятся молний и гроз и из последних сил гнутся под шумным майским ливнем. За ними никто не ухаживает, но зато их и не срывает никто…

А эти растут в душной теплице и ждут, пока кто-то для забавы не воспользуется ими. В их жизни нет места подвигу и приключениям, стремлениям и безумным мечтам. Они просто идут за тем, кто ведет их на длинном бесцветном поводке. Вот и сейчас они шли впереди нее по мертвому городу, и одна из девочек уронила на землю беловолосую куклу и быстро ее подняла.  А она, поравнявшись с ними, обрадовалась:

- Как хорошо, что она не умерла!

- Кто?

- Как кто? Кукла…

Дети рассмеялись, а она ушла. Они просто не знали, что куклы тоже умирают. А она знала…

Вообще в девяностых всякое бывало - и куклы умирали, и черемуха была черной. Это ведь были девяностые…

Она и тогда также радовалась весне и крепко прижимала к своему худенькому тельцу сухую куклу. А перед глазами стояло молодое раскидистое дерево черемухи, усыпанное белыми цветами. Но в небе внезапно появились железные птицы и начали опускаться все ниже и ниже. Их громкий рев смешался с ревом перепуганных черных ворон, которые, не зная куда деться облепили белую черемуху. Поднялась пыль и залепила глаза, а от ветра невозможно было устоять на ногах.

Кукла сорвалась и упала с рук. Она пыталась ее найти на земле, но сильный ветер, пыль, вороны, рев железных машин и людские крики наводили жуткий ужас и маленькие ручонки ей не подчинялись.

У куклы закрылись глаза. Она изо всех сил трясла ее, а потом с плачем бросила на землю и вскрикнула - ее убили! Черные вороны, облепившие белую черемуху, продолжали сидеть на ее ветках.

Железные птицы взмыли вверх, а убитая кукла лежала на мокрой земле…

Что это было? Смерть куклы или смерть детства…

Но что-то точно тогда умерло…

Белая сирень ей каждый год напоминает черную черемуху, и этот какой-то ужасный эпизод со смертью куклы долгое время не выходил из головы. А сейчас, она также, как и раньше ждет весну, и весна продолжает ее волновать. Печально лишь одно, что куклы теперь живы, а люди наоборот мертвы…