Забытый день рождения

     Ранним апрельским утром Валентина шла на работу. Она доехала на трамвае до круга и, наслаждаясь свежестью утра, пошла пешком по высушенному весенним ветром тротуару. Дальше начиналась строительная площадка. Опершись об электрический столб, Валя сняла туфель, сначала с одной ноги, и одела на неё большой резиновый сапог, потом - с другой. На стройку без сапог не пройдёшь. 

   Так строили: сначала копали котлованы и возводили дома, а потом уже подводили к ним дороги и тротуары. И дома поднимались, несмотря ни на что, как детишки в плохих семьях, сопливые, плохо кормленные, предоставленные самим себе, но выростающие в крепких людей.

    Прорабская была набита людьми, было накурено, угарно от плиты - буржуйки, мастера давали бригадирам расстановку людей на день, звонили на бетонный узел, почему не везут раствор и бетон. Дядя Федя, штукатур, требовал, чтобы окна затянули пластиком, бетонщица Настя тыкала прорабу, чуть ли не в лицо, рваные рукавицы и требовала для девчат новые и чтобы починили электродрель, другие просто любили поболтаться с утра в прорабской - не спешили начинать работу.

   Народ разошёлся по рабочим местам. Прорабы и мастера остались в прорабской закрывать наряды, выискивать, какие ещё объёмы можно включить, чтобы не обижать рабочих. Не было Станислава Михайловича, который по-хозяйски мог распределить всё, что было в смете, чтобы зарплата была ровной. Новый начальник участка, Лев Калашников, после трёх месяцев работы всё ещё оставался чужим на участке. И не удивительно, Станислав Михайлович, на чьё место его привёл Ерофеев, был настоящим хозяином стройки, его любили, как родного отца.

Он мог и потребовать, и поругать, и позаботиться о людях, но вот с Ерофеевым не сработался.

   Началось всё с того, что начальника управления, Остапчука, забрали в столицу, и на его место пришёл, Ерофеев, молодой и самоуверенный, который недостаток опыта и знаний восполнял командным голосом, во всё на участке вмешивался, переставлял бригады через голову начальника участка - не помогал, а только мешал. Станислав Михайлович, видавший разное, сначала старался не обострять отношений, но столкновений избегать не удавалось, слишком много дури и спеси было у нового начальника.

  Монтажники заделывали швы между панелями на фасаде, пока не сняли кран, чтобы не таскать потом раствор вручную.  На площадке появился Ерофеев, прошёлся вдоль дома, пальцем поманил к себе  Станислава Михайловича:

- Почему отделочники до сих пор не на доме? Срочно красьте фасад.

- Вот закончим заделывать швы и покрасим. На других домах, где швы не заделаны снаружи, появились течи - много жалоб, - спокойно объясняет Станислав Михайлович.

- Когда будут течи, тогда будем и починять, - раздражается Ерофеев.

- Я не потерплю, чтобы бойкотировали мои указания, запомните это!

Ерофеев уехал.

Станислав Михайлович пошёл к себе.

- И откуда ты такой взялся! Не будет с тебя толку, - подумал он.

Он достал бутерброд, который Таня, его жена, завернула ему на работу, съел его, не почувствовав вкуса, потом взял яблоко, сочно раскусил его крепкими зубами.

В комнату вошла Валентина, раскрасневшаяся с улицы, внеся с собой, как всегда, молодую радость.

- Станислав Михайлович, я возьму Ваши : "Строительные нормы и правила."

- Бери, бери, Валюша.

- Я смотрю, жена Вам такие красивые яблоки с собой даёт, выбирает самые лучшие, видно, любит.

- А о ком же ей заботиться, как не обо мне, Валюша?  Андрюшка наш уехал работать.

Он подумал о жене и улыбнулся - с тех пор, как сын уехал, Татьяна всю нежность направляет на него одного, как когда-то в молодости.

- Валентина Михайловна, если у тебя штукатуры закончили на 8-ом доме, поставь их на бытовки, а то людям негде переодеться.

   Старый дом, в котором раньше были бытовки, разрушили, на его месте копают котлован нового дома. Монтажники временно переодевались на складе. 

Пётр Селиванов одевал свои монтажные жёсткие штаны, и перепуганная крыса, которая на ночь обосновалась в них, покусала его. Срочно нужно закончить бытовки, а на склад взять кота, вместо многолетнего служаки кота Василия,

при нём крыс не было.

   Станислав Михайлович очнулся от своих мыслей и увидел, что Валентина ещё здесь. Он был очень доволен этой девочкой, Валентиной, - всего год, как пришла, а мастер хороший. Да и смотреть на неё приятно, лежит к ней душа.

Потом вспомнил опять о Ерофееве: Пошёл он со своими указаниями!

   На следующий день Ерофеев специально приехал на дом проверить и , увидев, что ничего не поменялось,  жёстко сказал при мастерах и рабочих:

 - Станислав Михайлович, я  не держу на участке людей, которые не выполняют мои приказы.

Это была последняя капля, и Станислав Михайлович подал заявление об уходе.

   Сам Ерофеев скоро убедился, что допустил ошибку, не удержав талантливого и опытного начальника участка, но извиняться не стал - дело было сделано. И новый начальник участка, которого Ерофеев же и привёл на освободившееся место, теперь варился в этом соку и старался научиться тому, что его предшественник знал, как свои пять пальцев.

   Участок принял уход начальника, как невосполнимую потерю. Сначала даже не верилось, что вот придёшь на работу, а Михалыча нет, казалось, что всё

должно было как-то образоваться, и он снова появится на месте, но, видно, коса

нашла на камень.

   Валентина - та совсем затосковала. Каждое утро она радостно шла на свою первую работу - без Станислава Михайлович всё стало будничным и неинтересным. В первый же день, когда она пришла на работу, он встретил её, ещё молодого специалиста, сразу же дружелюбно и научил её многому.

Да и радостно ей было встречать на работе Станислава Михайловича, разговаривая, смотреть в его серые спокойные глаза, видеть, как внезапная улыбка оживляла его лицо с коротким ёжиком волос. И она сияла, когда Станислав Михайлович одобрял её работу.

- Как же это дали уйти такому человеку? - не могла успокоиться Валентина.

   В этот день она шла на дом, который готовился к сдаче, ей нужно было проверить, устранены ли недоделки по перечню, который она вчера дала бригадиру. Вдруг её правая нога стала проваливаться в жидкую грязь, холодная жижа через сапог потекла по ноге, левая нога, вроде бы, стояла на твёрдом. Валентина постаралась всю тяжесть тела перенести на левую, но правую невозможно было вытащить из грязи. Вокруг никого не было, она стала звать на помощь, но никто её не слыхал.

   Вдруг вдалеке мелькнула долговязая фигура прораба, Алексея Ефимовича,  Валя стала кричать громче. Прораб подбежал к ней: "Держись, Валюша!" Он принёс длинную доску, по доске осторожно пошёл к ней навстречу, Валя ухватила его руками за шею, и он вытащил её.

- Ну шлемазыла нам дали, - ругал прораб нового начальника, пока Валя выливала грязь из сапога, - Послал бульдозериста  откатить грязь, но люди же не видят, какая здесь глубина, запросто можно провалиться, хоть бы ограждения поставили.                  При Стасике этого никогда не было, тот сто раз бы проверил.

- Алексей Ефимович, а я совсем не могу привыкнуть к тому, что его нет, всё время его вспоминаю. Я в справочном узнала его день рождения и адрес, он июньский, хотим с Наташкой, нормировщицей, нагрянуть к нему неожиданно.

- Когда пойдёте, скажите мне, я пойду с Вами, да и много других желающих найдётся, - откликнулся прораб.

- А ты молодец, что тебе это пришло в голову. Я всегда знал, что ты к нему

неравнодушна.

- А кто к нему равнодушен? - засмеялась Валентина.

   Много разного произошло после этого разговора: на одном доме упал кран - убило крановщицу, Калашникова за этот случай уволили, не принесла ему счастья наша стройка. Говорили, что Ерофеев одумался, посылал людей к Станиславу Михайловичу, звал  его обратно, но тот не согласился. Ещё говорили, что Станислав Михайлович тяжело болел, что-то с сердцем, но уже выздоровел, теперь пойдёт на работу полегче, в Окс (отдел капитального строительства), при каком-то институте.

  Приближался день рождения Станислава Михайловича. Оказалось, то, что задумала Валентина, пришлось по сердцу многим, и люди участка уже говорили о большем - не только поздравить, а вернуть Михалыча назад.  К ней подходили бригадиры и отдельные рабочие, которые работали со Станиславом Михайловичем много лет, и спрашивали:

- Ну что, идём просить Михалыча обратно?  Весь участок теперь говорил об этом, как об ожидающемся большом празднике.

   Валентина составила список желающих - набралось больше сорока человек, договорилась с водителем автобуса, который возил людей на работу, и с водителями двух УАЗиков; прорабы, у которых были машины, тоже согласились взять людей в свои машины. Она собрала с каждого, кто хотел участвовать, по трёшке, чтобы не прийти с пустыми руками - купить чего-нибудь крепкого и закуску. Председатель месткома расщедрился, выписал пятнадцать рублей на подарок - купили настольные часы, на часах выграривали: " Станиславу Михайловичу, в день рождения, с любовью. Ждём Вас назад! Коллектив участка."

   И вот, 18 Июня, в день его рождения, все желающие, после рабочего дня, собрались возле прорабской, расселись по машинам и поехали поздравлять своего начальника участка.

   Станислав Михайлович о своём дне рождения забыл, жена не помнила тоже. Они проводили этот вечер в своём, по-хозяйски устроенном доме, ещё не обедали. Станислав Михайлович просматривал газеты, а жена его, Татьяна, небольшая женщина, с приветливым лицом, на кухне подогревала еду к обеду.

   В дверь постучали и слышно было топанье ног у порога. Татьяна пошла открывать, гадая, кто бы это мог быть. Она открыла дверь, вскрикнула:

- Ой, Господи, а потом  радостно позвала: - Михалыч, это к тебе, да не один!

Ой, сколько Вас! Заходите, заходите. Михалыч, иди встречай гостей."

Станислав Михайлович пошёл посмотреть, какие-такие гости.

   В дом ввалилась толпа, лица все знакомые, смеющиеся, дорогие, за которыми он скучал всё это время, и даже затосковал, мол, не помнит никто, а они, вот, пришли к нему все вместе. Он стоял и смотрел на них, переводил глаза с одного на другого:           - И ты Настя здесь! Алексей Ефимович, дорогой! Фёдор Иванович пожаловал! Валентина, рад тебя видеть! Это мне, что ли, цветы?

   Он ещё не понимал, с чем его поздравляют, потом только сообразил - день рождения, его день рождения, кто их считает, годы-то. А они окружили его и обнимают, и смеются, и все вместе говорят - давно ждали этой минуты.

- Таня, что будем с ними делать - целая свадьба пришла? Давай, доставай наши запасы, - а сам не смотрит на людей, прячет слёзы - этого ещё нехватало!

Татьяна, та плачет и не стесняется - хорошие это слёзы!

   Мужчины раздвинули столы, между стульями проложили широкие доски, у запасливого хозяина в сарае нашлось всё, что нужно. Да и дом хороший, и сад, под стать хозяину. Татьяна с девчатами сварили большую кастрюлю картошки, принесли из погреба  солений, и каких солений там только не было!

- Этим Таня распоряжается, - похвалил Станислав Михайлович жену.

Да и видно, что она распоряжается, по натруженным рукам видно.

   Сели все за столы, плотно друг к другу, на скамьях, и пошло застолье.

Много было сказано и много было выпито. Говорились хорошие речи, пожелания здоровья и долголетия. Пили за то, чтобы Станислав Михайлович вернулся на участок.

   Было и много смеха. Настя начала говорить и расплакалась, она лучше умела работать, чем говорить речи: 

- Михалыч, возвращайся на участок. Мы, бетонщицы, готовы по две смены лопатами бросать бетон, только бы ты вернулся.

Дядя Федя, бригадир штукатуров, конечно же, набрался, но речь сказал:

- Станислав Михайлович, ты нам, как родной отец. Ты знаешь, как я умею работать. Есть, конечно, грех, выпиваю, не всегда могу людям на глаза показаться, но отрезвею и отработаю.

- Садись, дядя Федя, кто ж тебя не знает, и смех, и грех.

Алексей Ефимович тоже поднялся с рюмкой: Станислав Михайлович, участок без тебя, как тело без головы, и голову нужно вернуть на место.

   Валентина радовалась, что из её желания поздравить начальника участка с днём рождения получилась эта встреча. Она видела перед собой лицо Станислава Михайловича с коротким ёжиком волос, серые внимательные глаза, и ей было радостно и грустно.

   У Татьяны глаза не высыхали от слёз: она то знала всю жизнь, кто такой её муж, а вот и люди, оказывается, понимают.

   Дорогой читатель, автор этого рассказа сидела за этим столом, и это были её счастливые мгновения, она запомнила этот вечер навсегда. Казалось, что такого особенного? Сидят люди на скамъях вокруг стола, на столе букет сирени, дымящаяся картошка и соления, приготовленные рукой хозяйки и водка тут, но в воздухе что-то особенное. Из глаз шло сияние души.

После выходного дня, когда люди пришли на работу, Станислав Михайлович сидел за своим столом.