Запиши меня в Книгу жизни

 Маша шла вдоль берега моря, ступая босыми ногами по лёгким волнам, ласково наплывающим на прибрежную гальку и откатывающимся назад.

На пляже никого не было. В это время ещё и итальянцы, и приезжие отдыхали после ланча. Время от времени она останавливалась, чтобы подобрать камушек, омытый водой и блестящий на солнце. Чуть подальше от кромки моря можно было найти ажурные, высохшие веера каких-то подводных растений, выброшенных волной на берег. Лазурь моря переходила в синеву неба, слегка курчавясь на горизонте белыми облаками. Был один из тех замечательных дней, какие бывают в Италии в середине октября, когда уже нет изнурительной жары и можно наслаждаться теплом и солнцем.

 Маша дошла до развалин старой крепости, напоминающей ей Ласточкино гнездо в Крыму, и возвратилась назад. Она разложила подстилку, чуть подальше от моря, раскрыла книги и словари и стала заниматься английским.

 Маша вместе с сыном жила в курортном городке Ладисполи, ожидая разрешения на въезд в Америку. Учила она язык по своей методике: первые три листа книги она читала со словарём, выписывая слова, а потом словарь откладывала в сторону, ожидая, что писатель использует весь свой словарный запас на первых трёх листах. Сейчас она читала рассказы Сомерсета Моэма, которого всегда любила, с удовольствием отмечая, что на английском они ей даже интересней.

 Безмятежность дня нарушал шум моторов, вот уже второй день вертолёты летали вдоль полосы моря туда и обратно. Люди связывали это со статьёй в газете, о том, что опасный преступник сбежал из тюрьмы в Сицилии.

 В её сторону шёл мужчина. Маша отложила книгу в сторону, наблюдая за его приближением.

- А вдруг это преступник, которого все ищут? - подумалось ей.

Мужчина остановился недалеко от неё и смотрел на море.

- Нет, на преступника он не похож: белая, с длинными рукавами, рубашка, чёрные брюки, в руке кожаная папка, похожая на планшет, который носил отец во время службы в армии. Скорее, он похож на детектива. Не хватало мне только попасть в детективную историю.

 Мужчина увидел Машу и, улыбаясь, подошёл к ней. На вид ему было лет сорок, он чем-то напоминал Лермонтова, каким Маша помнила его по учебникам русской литературы.

 Мужчина спросил разрешения и присел на краешек Машиной подстилки.

Он заговорил с ней по-итальянски, но увидев, что она не понимает, вопросительно посмотрел на русско-английский словарь, стараясь понять, на каком языке она говорит.

- Русский и немного английский, - объяснила Маша.

Мужчина перешёл на английский, его английский был на том же уровне, что и Машин. С помощью улыбок, жестов и небольшого словарного запаса, они разговорились.

- Почему вы на пляже в такой одежде? - спросила Маша.

- Бизнес, - сказал он, положив руку на свой планшет.

- Я здесь по делам, остановился в гостинице, недалеко от пляжа, зовут меня Лоренсо. Как ваше имя?

- Меня зовут Маша.

- Красивое имя. Интересно, я раньше никогда не встречался с русскими женщинами и представлял их иначе. Вас можно принять за итальянку.

Вы здесь отдыхаете?

 Маша рассказала ему о себе, почему она в Италии. Лоренсо внимательно и с интересом слушал её, о русской эмиграции он ничего не знал. Он заулыбался каким-то своим мыслям и посмотрел на Машу откровенно по-мужски:

- Маша, в такой день хорошо бросить все дела и наслаждаться жизнью.

Он полистал Машину английскую книгу, нашёл слово "love" и смеясь указал на него пальцем. Машу это рассмешило.

- Маша, у меня есть предложение - давайте пойдём вместе куда-нибудь, и я вас немного познакомлю с Италией. Он вынул из кармана несколько денежных купюр, очевидно, желая показать Маше, что он при деньгах. Маше с сыном хватило бы этих денег на целый месяц. По тому, как недоумённо посмотрела Маша, Лоренсо понял, что сплоховал и смущённо улыбнулся:

- Извините, Маша, я хотел, чтобы вы знали, что у меня достаточно денег, чтобы повести вас, куда бы вы захотели, - сказал он и показал на, видную с пляжа, башню ресторана.

- Это лучший здесь ресторан, там всегда хорошее представление и можно потанцевать.

Он посмотрел открыто в её глаза:

- Послушайте, Маша, вы в чужом городе, и я в чужом городе, мы встретились здесь с вами, мужчина и женщина, и можем вместе провести этот вечер.

Она посмотрела на мужчину с удивлением, с ней никто так не разговаривал, но он был ей приятен.

- Спасибо, Лоренсо, наверное, это был бы хороший вечер, и я люблю танцевать, но сегодня я занята и мне пора уходить.

 И это было правдой. Маше нужно было идти в синагогу, где её ожидал сын. Он подрабатывал в синагоге, помогая женщинам на кухне, которые готовили еду для эмигрантов. Маша собиралась там поужинать и готовиться к посту перед её первым Йом Кипуром.

 В Союзе Маша никогда не была в синагоге. В их городе синагога была закрыта, ещё с тех пор, как разбиралось очередное дело о "врагах народа". В старом помещении синагоги разместился большой спортивный зал.

 Библию Маша тоже никогда раньше не читала. Она читала Фейхтвангера, откуда, к своему удивлению, узнала, что Иисус Христос и дева Мария были евреями.

 Здесь, в Италии, Маша читает Тору, зажигает свечи, встречая субботу, и ходит в синагогу. Она с интересом слушает молодого худощавого раввина с пейсами и шляпой на голове. Она обожает его детишек, мал мала меньше, они все тоже с пейсами. Детишки часто заходят в синагогу, вместе с их мамой.

Маша чувствует себя на месте в синагоге, сидя на скамье, рядом с другими еврейскими женщинами. Когда раввин читает молитвы, она часто не успевает найти место в молитвеннике, о котором идёт речь, и женщины рядом помогают ей найти нужную страницу.

 Сегодня вечером начинается пост перед самым торжественным и ответственным днём у евреев, Йом Кипуром. В этот день евреи просят прощения у Бога и у друг друга за плохие поступки и молятся, чтобы их записали в Книгу жизни. Маша ещё никогда не голодала, но она решила не есть и не пить воды, как и положено евреям в Йом Кипур.

 Все эти мысли пронеслись в Машиной голове, когда Лоренсо предложил ей провести с ним вечер, но она не хотела объяснять этого случайно встреченному

человеку. Даже, если бы не ожидался Йом Кипур, Маша, врядли бы, приняла его приглашение. Была она женщиной нерешительной, хотя часто и жалела об этом, ведь была она ещё молода.

 Маша застегнула юбку прямо на купальник, сложила подстилку и положила её, вместе с книгами, в пляжную сумку, перед синагогой она оденет блузку с длинными рукавами.

- Лоренсо, приятно было познакомиться.

- Я провожу вас, - сказал он, и они пошли вместе вдоль берега моря.

- Послушайте, Лоренсо, вы, случайно, не ищете преступника, который сбежал из тюрьмы?

- Нет, - засмеялся он.

- Маша, но со мной вы можете ничего не бояться. Если мы встретим этого бандита, я смогу вас защитить.

Лоренсо открыл свой кожаный планшет, и Маша увидела большой чёрный пистолет, лежащий за прозрачной плёнкой.

- Это что, настоящий? - удивилась она.

- Самый настоящий, можете не сомневаться, - засмеялся он.

Маша ещё не встречалась с мужчинами, которые разгуливают с пистолетами, но она ничуть не испугалась, мужчина внушал ей доверие.

- Можно я подержу пистолет в руках?

Он дал ей пистолет. Она держала пистолет в руках и, отчего-то, ей стало по-детски радостно, как будто она участвовала в весёлой игре. Ей нравилось идти с ним рядом и разговаривать.

- Я живу вон в тех домах, - сказала Маша, когда они проходили мимо.

- Маша, разрешите мне заехать за вами и взять вас потанцевать. Я обещаю вам хороший вечер.

- Я, действительно, не могу, Лоренсо, спасибо, что вы меня проводили.

И они расстались. Маша обернулась, он всё ещё стоял на месте и смотрел ей вслед, она улыбнулась и помахала ему рукой.

 Маша вошла в синагогу, там уже было много людей, но вечерняя молитва ещё не начиналась. Она заглянула за перегородку, где были мужчины, и увидела сына.

- Мама, ты куда пропала! Я там тебе оставил еду, всё уже остыло.

- Спасибо, сынок, я не хочу есть. Я зайду домой, переоденусь и вернусь.

 Дома Маша одела своё любимое белое платье, в Йом Кипур евреи одеваются в белое. Нельзя было носить кожу, её босоножки были сделаны из кожи, но не босиком же идти.

- Не всё сразу, - подумала Маша. - Я буду делать то, что могу.

Когда она вернулась в синагогу, уже говорили вечернюю молитву "кол-нидрей",

с раскаяниями и просьбами о прощении. Маша открыла книгу и читала молитву вместе со всеми. Потом зазвучал шофар, будя в душе что-то древнее и родное.

 После молитвы мужчины и женщины встречались в коридоре и дальше уже шли вместе. Маша шла одна. Её соседи по дому, Рая и Толя, с которыми у неё был общий балкон, окликнули её:

- Машенька, мы ждём тебя на ужин, после Йом Кипура, ничего не приноси, у нас столько всего наготовлено!

- Спасибо, прийду и принесу рыбу, у меня хорошо она получилась.

- Маша, ты что, действительно, будешь соблюдать пост? Ты и так худенькая.

- Да, ребята, буду голодать, я, правда, ещё никогда не пробовала.

 На следующий день, днём, вместе с сыном, она снова пошла в синагогу на "искор", им было, кого вспоминать. Маше нравилось смотреть на нарядную и торжественную толпу евреев, подумалось - в Союзе никогда столько евреев не собиралось вместе. Она помолилась о своём муже и бабушке, чтобы им было хорошо там, где они сейчас, и зажгла свечи.

Потом её сын пошёл куда-то с его ровестниками, а Маша вернулась домой.

 Соблюдать пост оказалось трудней, чем Маша думала, особенно тяжело было без воды, но она не сдавалась. У неё кружилась голова, стучало в висках. Маша постаралась заснуть, ей это удалось, но она внезапно проснулась с резкой головной болью. Держась за голову, Маша вышла на балкон, общий с соседями, чтобы попросить у соседки, Раи, таблетку. Рая всплестнула руками, увидев её:

- Маша,что с тобой? На тебе лица нет.

- Мне плохо, Раечка. Рая уже не отходила от Маши, она уложила её в постель, подняла подушки, в ноги положила тёплую грелку и заставила Машу выпить горячий чай с сухариками.

Маша по-немногу приходила в себя.

- Машенька, да разве можно так! Даже в Книге написано, что соблюдать пост должен только тот, кому позволяет здоровье.

 Кто-то позвонил в дверь, Рая пошла открыть.

- Маша, там какой-то мужчина, итальянец, спрашивает тебя, - с удивлением сказала она.

- Ты ждёшь кого-нибудь?

- Ой, Господи! Как он выглядит?

- Интересный мужчина, хорошо одет. Пустить его, что-ли? Да тебе ж плохо!

- Нет, нет, скажи, что я больна и никого не могу видеть.

Рая вернулась:

- Слушай, симпатичный мужчина. По-моему, он сильно огорчился.

Сказал передать тебе, чтобы ты выздоравливала, что приходил Лоренсо, и завтра он уезжает.

- Ты расстроилась, Маша? Может, вернуть его?

- Да нет, нет.

 Маша сняла с себя одеяла и грелки и подошла к окну. Лоренсо медленно шёл по тропинке от её дома.

- Надо же, пришёл, отыскал меня! Как ему удалось, он знал только моё имя, - повторяла она про себя, - Хоть бы адрес его знать, просто написать открытку.

Пока она была в синагоге, потом дома, когда ей было плохо, она не думала о встрече у моря, а он, вот, пришёл.

 Вечером Рая и Толя пошли в синагогу и взяли Машу с собой.

Была вечерняя молитва, все молились, чтобы их записали в Книгу жизни, и Маша молилась вместе со всеми. Звучал шофар, тревожа и радуя душу.

 Потом дома, Маша долго не могла заснуть, она смотрела в окно и видела освещённую башню ресторана, где она могла бы сейчас танцевать с Лоренсо.