У каждого - своё

Над за­тиха­ющим се­лом стыл мо­роз­ный зим­ний ве­чер...

  Вдруг зад­ре­мав­шая под яр­кой лу­ной ули­ца ожи­ла и на ней раз­да­лись час­тые не­тер­пе­ливые вык­ри­ки: "Пош­ла-а! Ну же, пош­ла!"

 Мо­лодой муж­чи­на, стоя в са­нях, без­жа­лос­тно нах­лесты­вал взмы­лен­ную, за­кусив­шую блес­тя­щие уди­ла ка­рако­вую ло­шадь, бе­шеным ско­ком не­сущу­юся меж суг­ро­бами рых­ло­го, по­ут­ру вы­пав­ше­го сне­га. Муж­чи­на рыв­ком на­тянул  за­дубев­шие на хо­лоде вож­жи и еще на хо­ду прыж­ком вы­мах­нул из са­ней. Под­бе­жал к боль­шо­му крес­то­вому до­му, нас­той­чи­во зас­ту­чал кну­тови­щем в оди­ноко све­тив­ше­еся окош­ко.

Че­ловек за стек­лом при­вык к не­ожи­дан­ным ви­зитам - обя­зыва­ла про­фес­сия вра­ча...

На кры­леч­ке до­ма, в теп­лой бо­лонь­евой кур­тке на­рас­пашку, сто­ял аг­ро­ном из ху­тора - че­ловек ред­кой, поч­ти мед­вежь­ей си­лы. Из-под за­тер­той пы­жико­вой шап­ки, ис­кря­щей­ся блес­тка­ми мо­роз­ной пы­ли, вы­бива­лись тем­ные пря­ди мок­рых во­лос; ру­ки в ме­ховых пер­чатках нер­вно сги­бали уп­ру­гое виш­не­вое кну­тови­ще.

- Док­тор, ско­рее! - пре­рывис­то вык­рикнул поз­дний гость. - Же­на с ут­ра не раз­ро­дит­ся!

Врач мол­ча скрыл­ся в се­нях. И че­рез ми­нуту вы­бежал на по­рог до­ма, хрус­тнув утоп­танным сне­гом под зим­ни­ми по­луса­пож­ка­ми и на хо­ду зас­те­гивая паль­то. В ру­ках дер­жал че­модан­чик с на­мале­ван­ным на его крыш­ке крас­ным крес­том в цен­тре бе­лого кру­га.

- Ког­да на­чались схват­ки? - при­выч­но по­ин­те­ресо­вал­ся врач и бе­реж­но уло­жил че­модан­чик на цвет­ное оде­яло, по­дот­кну­тое по­верх умя­той, сла­бо пах­ну­щей ов­ся­ной со­ломы.

- Ут­ром, ча­сов в во­семь еще, - ско­рого­вор­кой отоз­вался аг­ро­ном,  то­роп­ли­во зап­ры­гивая в са­ни. - Я толь­ко на ра­боту ушел...

- А кто с ро­жени­цей сей­час? - пе­ребил врач, бо­ком са­дясь в са­ни и на­тяги­вая на длин­ные паль­цы с ак­ку­рат­но ос­три­жен­ны­ми ног­тя­ми пер­чатки козь­его дым­ча­того пу­ха.

- Кто? Да мать же и... - тут аг­ро­ном на се­кун­ду зап­нулся бы­ло, взмах­нув кну­том. - Ну и со­сед­ка-по­виту­ха. Аку­шер­ка на­ша в от­пуске, к родс­твен­ни­кам ука­тила...

- И что же?

- А то! Чтоб у этой ко­новал­ки ру­ки от­сохли! Ч-черт... - аг­ро­ном не окон­чил фра­зы, зло рас­сек воз­дух кну­том. Сап­но взды­мав­шая па­ру­ющие бо­ка ло­шадь ис­пу­ган­но дер­ну­лась чер­ным кру­пом и не­хотя тро­нула с мес­та...

До ху­тора - ки­ломет­ров шесть по на­катан­ной са­нями и ма­шина­ми про­селоч­ной до­роге. По­нука­емая ло­шадь мча­лась, обид­чи­во под­тя­нув ниж­нюю гу­бу и от­ры­вис­то выс­ту­кивая ко­пыта­ми час­тый ритм по глу­хо от­зы­вав­шей­ся мер­злой зем­ле. Креп­ко при­дер­жи­вая на оде­яле свой че­модан­чик, врач, со­чувс­твуя аг­ро­ному, по­думал: "При ро­дах сол­нце не дол­жно за­ходить дваж­ды! Сут­ки, не боль­ше су­ток, ина­че... Спе­шить! Спе­шить!!!"

Не­ожи­дан­но в су­хом, вы­жима­ющем из при­щурен­ных глаз сле­зу воз­ду­хе, пе­рек­ры­вая лег­кий скрип по­лозь­ев на ль­дис­тых мес­тах до­роги, пос­лы­шались го­лоса, кри­чащие не в лад иг­ри­вым пе­ребо­рам гар­мошки. Бли­же, чет­че ста­нови­лись раз­ве­селые го­лоса.

- Эгей! По­бере­ги-ись! - зыч­но крик­нул впе­ред аг­ро­ном.

Вот они уже - ру­кой по­дать - две ра­зук­ра­шен­ные, с ко­локоль­ца­ми на ду­гах, трой­ки.

- Да­вай, ро­димые! Еще да­вай! - де­лови­то и ра­дос­тно пок­ри­кивал на во­роных ло­шадей с впле­тен­ны­ми в гри­вы раз­ноцвет­ны­ми лен­та­ми дю­жий воз­ни­ца-бо­родач пе­ред­ней трой­ки, оде­тый в бе­лую дуб­ленку и по-ям­щицки под­по­ясан­ный брус­ничным ку­шаком. Ря­дом, на этих же са­нях, нес­клад­но вык­ри­кива­ли: "Горррь­ко!"  хмель­ные друж­ки с по­лотен­ца­ми, пе­реб­ро­шен­ны­ми че­рез пле­чо, а гар­мо­нист пе­реби­рал пер­ла­мут­ро­вые кла­виши трех­рядки.

Вто­рой трой­кой (ко­рен­ник - гне­дой же­ребец и се­рые в яб­ло­ках прис­тяжные) мо­лодец­ки пра­вил стат­ный лей­те­нант в рас­пахну­той вет­ром па­рад­ной ши­нели. В цен­тре рас­писных са­ней же­них об­ни­мал об­ло­жен­ную шу­бами, за­кутан­ную пу­ховым плат­ком не­вес­ту с рас­крас­невши­мися ще­ками; здесь был и ря­жен­ный в кос­тюм пол­ногру­дой цы­ган­ки па­рень, и кто-то в бу­рой мед­вежь­ей шку­ре...

- И-эхх, гу­ляй, так твою пе­ретак!

- Ма­эс­тро, да­ви на кла­виши!

- А ну, пош­ли, ро­димые!

Смех. Кри­ки. Цо­кот ко­пыт. Час­тые пе­ребо­ры гар­мошки. Свадь­ба!..

- Док­то­ра ве­зу! Про­пус­ти­те!  -  вновь зыч­но и рез­ко прок­ри­чал аг­ро­ном.

Но го­лос его, на­поло­вину заг­лу­ша­емый го­лосис­той гар­мошкой и пь­яны­ми кри­ками, от­но­сил ве­тер. Аг­ро­ном крик­нул еще, еще, уже поч­ти дог­нав вто­рые сва­деб­ные са­ни. На трой­ках его на­конец хо­рошо рас­слы­шали, но не по­няли. А вер­нее, не за­хоте­ли по­нять.

"Че­го над­ры­ва­ешь­ся, ду­рень? Не­уже­ли не зна­ешь, не по­нима­ешь, что мы - свадь­ба - прос­то не мо­жем про­пус­кать впе­ред ни­кого? Пло­хая при­мета: тог­да, по по­верью, мо­лодым всю жизнь не бу­дет в до­ме счастья", -  воз­можно, по­дума­лось на трой­ках тем, кто был пот­резвей. А вер­нее все­го, что и нет…

- Бес­по­лез­но! - сквозь зу­бы, по-зве­рино­му, про­рычал аг­ро­ном. - А что, ес­ли... - и, сплю­нув че­рез угол рта, нер­вно дер­нул вож­жа­ми вле­во, пы­та­ясь обог­нать свадь­бу обочь, но за­парен­ная в бе­ге ло­шадь сра­зу увяз­ла в глу­боком при­дорож­ном сне­гу.

Аг­ро­ном, чер­тыхнув­шись, кру­то и труд­но вы­вер­нул на грун­товку. Врач с тре­вогой при­под­нялся и крик­нул ему:

- Опоз­да­ем!..

Аг­ро­ном зат­равлен­но мол­чал, до бо­ли сжи­мая в ру­ках твер­дые от мо­роза вож­жи с ре­мен­ны­ми на­конеч­ни­ками, а в при­щурен­ных от вет­ра гла­зах его за­рож­дался не­видан­ной си­лы гнев.

Со сва­деб­ных са­ней за­ора­ли неп­ри­лич­ную час­тушку про об­рю­хатев­шую в дев­ках. И тут аг­ро­ном, при­дер­жав вож­жи и на­поло­вину да­же сам не осоз­на­вая, что же де­ла­ет, зак­ри­чал - от­ча­ян­но и ис­ступ­ленно, что есть мо­чи и сры­ва­ясь на хрип. Он страш­но, гряз­но об­ру­гал не­вес­ту...

Рез­ко тор­мозну­ли трой­ки. Так рез­ко, что па­рень, оде­тый в кос­тюм до­род­ной цы­ган­ки,  и еще  кто-то с пе­ред­них  са­ней  ку­выр­кну­лись  в  снег.  Зах­лебну­лась  на

вы­сокой но­те трех­рядка, с рас­тя­нуты­ми ме­хами по­лете­ла в са­ни...

Лей­те­нант пы­тал­ся ос­та­новить ра­зом рва­нув­шихся к аг­ро­ному пар­ней, но ус­пел лишь сши­бить с ног гар­мо­нис­та и тут же упал сам, на­мер­тво сце­пив­шись в ярос­тном объ­ятии дра­ки с бо­рода­чом-воз­ни­цей, орав­шим лей­те­нан­ту: "Уй­ди!" -   впе­ремеш­ку с ру­ганью; же­них гру­бо во­лочил за со­бой пла­чущую, ух­ва­тив­шу­юся за по­лы его ту­лупа не­вес­ту и то­же че­рез сло­во ма­терил­ся; за­путав­шись в длин­ной юб­ке, под­верну­ла но­гу "цы­ган­ка"; не­уме­ло ло­мал ог­лоблю из са­ней тру­сова­тый друж­ка, а его то­варищ пер­вым на­бегал на аг­ро­нома; ис­пу­ган­но виз­жа­ли, съ­ежив­шись в са­нях, не­вес­ти­ны под­ру­ги...

Аг­ро­ном за­вер­нул ло­шадь и швыр­нул вож­жи вра­чу, ко­торый не­лов­ко пой­мал их. Сте­ганув на­пос­ле­док мок­рый от по­та кон­ский круп, аг­ро­ном спрыг­нул с са­ней, сжи­мая в ру­ке кнут.

- Го­ни!!!

Объ­ез­жая по суг­ро­бам ос­та­новив­ши­еся вдоль до­роги сва­деб­ные трой­ки, чуть не сце­пив­шись от­во­дами с пе­ред­ни­ми са­нями, врач еще ус­пел за­метить, как аг­ро­ном в два дви­жения сдер­нул с плеч стес­нявшую его кур­тку и с си­лой, с от­тя­гом, дваж­ды по­лос­нул на­пада­ющих кну­том, а даль­ше все сме­шалось в один ры­чащий, бес­формен­ный клу­бок де­рущих­ся, каж­дый за свое.

Врач стис­нул зу­бы и хлес­тнул вож­жа­ми тя­жело бе­гущую ло­шадь, зас­тавляя ее над­дать хо­ду. Сов­сем ря­дом му­чилась жес­то­чай­шей че­лове­чес­кой болью ро­жени­ца, упо­ва­ющая на его по­мощь, ис­то­во на­де­юща­яся на нее…

- Но-о! Но-о! - по­нукал врач ло­шадь.

Да, умом он сей­час по­нимал, что при ро­дах сол­нце не дол­жно за­ходить дваж­ды, а зна­чит, на­до мчать­ся и мчать­ся, и толь­ко впе­ред, сквозь ночь, к бу­дущей ма­тери. И как же он не­нави­дел в ду­ше это по­нима­ние...

Вот и за­мель­ка­ли по сто­ронам до­ма со­сед­ней де­рев­ни, за ко­торой уже был ви­ден нуж­ный ху­тор, и по ули­це про­катил­ся за­ливис­тый со­бачий брех. При­поз­днив­ший­ся про­хожий, ос­та­новив­шись, про­водил удив­ленно-лю­бопыт­ным взгля­дом мча­щи­еся са­ни. Еще ми­нуты две - и ло­шадь са­ма ос­та­нови­лась у род­но­го по­рога.

В про­чищен­ном от сне­га дво­ре, у ка­лит­ки, сос­ре­дото­чен­но ды­мили отец и млад­ший брат аг­ро­нома - па­рень лет во­сем­надца­ти, ко­торые тут же пос­пе­шили навс­тре­чу дол­гождан­но­му гос­тю.

- На­конец-то! - об­ра­дован­но вос­клик­нул отец, от­бра­сывая в сто­рону и оку­рок, и пус­тую смя­тую пач­ку из-под "При­мы". - А по­чему один?

- Он на до­роге со свадь­бой де­рет­ся, - еди­ным ду­хом вы­палил врач и стре­митель­но взбе­жал на крыль­цо...

Отец и брат аг­ро­нома прим­ча­лись на мес­то дра­ки, вко­нец заг­нав нес­час­тную ло­шадь, со стра­хом при­жимав­шую уши под не­щад­ны­ми уда­рами вож­жей и кну­та. К то­му вре­мени аг­ро­ном уже дав­но не соп­ро­тив­лялся сва­лив­шим его на­земь и те­перь нас­мерть за­бива­ющим пар­ням, лишь в по­луть­ме соз­на­ния ин­стинктив­но прик­ры­вал го­лову.

Лей­те­нант от­таски­вал оз­ве­рев­ших пар­ней от ле­жаще­го нич­ком аг­ро­нома; не­вес­та, до бро­вей вы­валян­ная в сне­гу, пла­ча, всё цеп­ля­лась за же­ниха; сто­нал воз­ле са­ней друж­ка, по­лучив­ший пер­вый удар кну­том, бе­реж­но прик­ры­вая ла­донью пов­режден­ный глаз и рит­мично по­качи­ва­ясь ту­лови­щем вле­во-впра­во; дер­жался за свер­ну­тую че­люсть вто­рой, тру­сова­тый друж­ка; кое-как под­ни­мал­ся на но­ги гар­мо­нист, в свал­ке ог­лу­шен­ный кем-то из сво­их же; сно­ва ме­шала "цы­ган­ке" юб­ка, не да­ющая силь­но­го раз­ма­ха для уда­ра но­гой... Вок­руг мес­та дра­ки на сне­гу и ис­черкан­ном каб­лу­ками ле­дяном пок­ро­ве до­роги ва­лялись отор­ванный ру­кав гряз­но-бе­лой дуб­ленки, нес­коль­ко ру­кавиц, за­топ­танная он­датро­вая шап­ка.

То один, то дру­гой на­пада­ющий про­рыва­лись ми­мо лей­те­нан­та к аг­ро­ному и пи­нали его но­гами: в жи­вот, в ли­цо - зло, лю­то, иной раз с ха­ка­ющим вскри­ком мяс­ни­ка, раз­ру­ба­юще­го ту­шу.

Брат аг­ро­нома еще из са­ней выс­тре­лил в воз­дух из зах­ва­чен­ной тул­ки-двус­твол­ки. От гро­ма выс­тре­ла пар­ни ра­зом опа­мято­вались, ос­та­нови­лись и мол­ча, с ту­пым удив­ле­ни­ем упер­лись взгля­дами в че­лове­ка, нед­вижно ле­жаще­го пе­ред ни­ми на ис­пятнан­ном кровью сне­гу.

Аг­ро­ном с по­мощью от­ца тя­жело, со сто­ном под­нялся и сде­лал шаг, за­кусив гу­бу. По­том вы­хар­кнул на ис­топтан­ную и прод­ранную до си­зого ль­да до­рогу тем­но-кро­вавый сгус­ток. Еле внят­но про­из­нес:

- Не по зло­бе я, пар­ни. Не по зло­бе. Ведь же­на уми­ра­ет... Но и вы-то... Э-х-х!

И, сла­бо от­тол­кнув от­ца, со сло­вами: "Я сам", ша­та­ясь от не­чело­вечес­ко­го нап­ря­жения сил, мед­ленно поб­рел к са­ням.