Зелик Моисеевич, ты не знаешь жизни

Зелик Моисеевич практически никогда не болел. Бывало, что болела его жена, болели дети, и он всегда добросовестно о них заботился. Он вообще всё делал тщательно и добросовестно - иначе не умел.

А тут вдруг появилась боль в груди, трудно было поднимать левую руку. Когда он одевал пальто или пиджак, боль отдавала в плечо. Ему казалось, что это какая-то ерунда, что боль вот-вот пройдёт, но боль  не уходила.

В производственном отделе большого домостроительного комбината, начальником которого Зелик Моисеевич являлся, как всегда, была запарка и болеть ему было некогда.

Утром, по пути на работу, когда он уже вышел из автобуса и до комбината оставалось минут десять ходьбы быстрым шагом, Зелик Моисеевич  вдруг почувствовал, что идти не может, и присел на пенёк отдышаться.

Мимо проходила Зоя, техник из его отдела.

- Что с вами, Зелик Моисеевич, вам плохо? - спросила она с удивлением, - никто не видел, чтобы Зелику Моисеевичу было когда-нибудь плохо.

- Всё в порядке, Зоя, идите, я сейчас приду.

Эту Зою взяли на работу по протекции, как жену какого-то нужного человека, но она совершенно не разбиралась в чертежах, ничего в строительстве не понимала и было непонятно, как она вообще могла получить образование.

Зелик Моисеевич никакой халтуры не терпел, он просил начальника комбината:

- Убери её с моих глаз, она только мешает другим работать.

Но начальник, жизнерадостный армянин Арутинянц, только смеялся:

- Зелик Моисеевич, у тебя нет чувства красоты, смотри, как она ходит! Займи её чем-нибудь.

Зоя на самом деле была удивительно хороша: короткая стрижка её каштановых волос открывала выпуклый лоб и чистую линию шеи, шелковистые брови обрамляли ясные серые глаза, которые смотрели на мир приветливо и доверчиво.  Просто это место, где она работала, не было тем, для чего она создана.

Потом Зелик Моисеевич увидел, что рабочий стол она держит в порядке и приобщил её к делу, поручив ей, чтобы все чертежи были в таком же порядке.

Сейчас Зоя стояла возле него, выражая полное сочувствие и решимость помочь.

Он отдышался немного, и они вместе дошли до работы.

Многолетняя секретарша Клавдия Александровна заставила Зелика Моисеевича принять таблетку нитроглицерина и хотела вызвать скорую помощь, но он  не согласился, сказав, что ему становится лучше. Тогда Клавдия Александровна позвонила его жене.

Теперь Зелику Моисеевичу было не отвертеться, нужно было идти к врачу.

Районный врач Берта Наумовна, увидевшая Зелика Моисеевича впервые за много лет, что они жили в этом районе, прослушала внимательно его сердце и сказала:

- Боюсь, что дело серьёзное. Я вам выписываю направление, сегодня же ложитесь в больницу, - и доверительно сказала его дочери:

- К сожалению, в нашей районной больнице нет хорошего специалиста- сердечника. Постарайтесь попасть  в 1-ую  Городскую, у них сердечно-сосудистое отделение - лучшее в городе.

Жена Зелика Моисеевича Мария Ефимовна, и дочь Мила, стали перебирать всех знакомых, у кого могли бы быть связи в мире медицины. Мила вспомнила, что близкий друг её сестры, ещё с юношеских лет, Лева, стал известным врачом.

Сестра с мужем уже давно жили в Израиле. Остальная семья оказалась не выездной, у Зелика Моисеевича был допуск - строили на закрытых площадках.

Мила не стала разыскивать телефон Лёвы, она была однажды в его квартире вместе с сестрой  и решила нагрянуть внезапно - при личной встрече он не сможет ей отказать. На карту было поставлено здоровье отца  и ей было не до этикета. 

Дверь открыл сам Лёва, крупный мужчина Лев Аркадьевич, в махровом халате и тапочках на босу ногу, полный здорового тела и добродушия.

- Милочка, какими судьбами? Случилось что-нибудь? Заходи, заходи, - он приветливо захлопотал  вокруг неё. - Натка, смотри, кто к нам пришёл!

Лёва и его жена Ната встретили Милу тепло: обласкали, успокоили и помогли. Хоть и неудобно было Лёве хлопотать за Зелика Моисеевича, у которого дочка  уехала в Израиль, но он помнил дружбу и преодолел неудобства.

Потом посидели за пивом и таранкой. Лёва расспрашивал, как живётся сестре в Израиле. Время тогда было такое, что связи с друзьями через границу не поддерживались.

Так Зелик Моисеевич попал в лучшее в городе сердечно-сосудистое отделение, в палату для избранных, на две кровати - "не имей сто рублей, а имей сто друзей". Состояние его было прединфарктным. Ему стали ставить капельницы, брать анализы, у постели появлялись консилиумы из врачей, милые сёстры ловкими руками делали уколы.

Другую кровать занимал мужчина лет тридцати с небольшим, плечи его занимали всю ширину кровати. Оказалось, что и у него были друзья, которые помогли попасть в эту больницу.

Молодой мужчина, звали его Русланом, сочуственно улыбался Зелику Моисеевичу, спрашивал, не нужно ли чего - водички или чайку, шутил:

- Может, водочки? Помогает от всего.

Зелик Моисеевич смотрел на этого крепкого, без единого изъяна парня и недоумевал:

- А тебя, парень, как занесло сюда? И молодые, оказывается, болеют.

- Это отдельный разговор, папаша. Попал я в передрягу. Вот полегчает тебе, поговорим.

Руслан слушал музыку через наушники, листал журнал "Крокодил", заразительно смеялся. Время от времени он открывал тумбочку, доставал колбасу, соблазнительно пахнущую пряностями и чесноком,  делал себе бутерброды. Угощал и Зелика Моисеевича.

Временами парень затихал, лицо его становилось грустным, и он долго лежал в  задумчивости и вздыхал. Руслану тоже делали уколы и давали какие-то таблетки. Иногда он уходил из больницы надолго и возвращался только вечером. Как-то он вернулся, держа в охапку перед собой несколько пакетов с торчащими из них палками колбасы и большим кругом сыра.

- Нужно помочь медперсоналу. Что они едят - кефир с булкой за целый день? В магазинах же ничего сейчас не купишь.  Мне повезло, Зелик Моисеевич, - разоткровеничался он. -  Я у такого дела, что голодным, слава Богу, не бываю, - он расплылся в улыбке. -  Почему же не помочь хорошим людям?

Оказалось,  дело, которым Руслан занимался, было очень серьёзным. Полки в продуктовых магазинах пусты, а он  работал водителем на мясокомбинате. Да не просто водителем, а водителем по специальным поручениям.

- Нас, таких водителей, трое на комбинате, въезжаем и выезжаем без проверки, - рассказал он. - Мы на доверии у хозяина, так сказать, его послы. Там, на проходной - кусок колбасы не пронести. А мы столько всего возим, да каким людям! Тут лишь бы кого не пошлёшь. С большими людьми имеем дело, папаша. Как живут люди, ёлки-палки! Такого насмотрелся!..

Себя, конечно, тоже не обижаем.     

К Зелику Моисеевичу приходили жена и дочка с внуками, сотрудники. Зоя тоже навестила с корзиночкой фруктов.

К Руслану никто не приходил.

- А семья у тебя есть, Руслан?

- C этим у меня всё в порядке, Зелик Моисеевич. Жена у меня хорошая - и  красивая, и добрая, повезло мне с ней. И детки, слава Богу растут: сыну семь лет, весь в меня, и дочка, Настя, заводная пацанка, скоро три года будет. На курорте они у меня сейчас. Первый раз их одних отправил.

Он достал из тумбочки бутылку пива, хлебнул несколько глотков.

- Беда у меня, Зелик Моисеевич. Виноват я перед ними. Дал себе зарок, если пронесёт меня на этот раз, - с бабами завяжу.

- А причём тут бабы?  

- Да, притом. Имею я слабость к ним. По работе я много разъезжаю. Как встретится женщина весёлая, легко навстречу идёт, как тут устоишь! Да ты и сам мужик, понимаешь. Жену оберегаю, чтоб не знала. Женщины попадаются добрые, нуждаются в ласке. Я им продуктами помогаю, стараюсь по-хорошему, - Руслан допил бутылку пива, Зелик Моисеевич увидел, что он прячет слезы.

- А тут нарвался, наградила меня одна! Жена моя, если бы узнала, она  у меня суровая, взяла бы детей - и до свидания.

- Так от этого у тебя и сердце заболело? - спросил Зелик Моисеевич.

- Какое сердце! Я здоровый как бык. Я лечу совсем другое, папаша, в другом месте, а здесь я только числюсь, ну витамины мне дают, уколы колют В-6, В-12, нужно же сделать вид, что лечат. Не могу я лечь в венерическую больницу - всё станет ясно, и жена узнает. 

- А как же ты сюда-то попал, в сердечное отделение? Такое и в кино не увидишь.

- Ты, Зелик Моисеевич, не знаешь жизни. Жизнь, она похлеще, чем кино.

Я говорю тебе, у меня много друзей, развожу-то я дефициты большим людям. Они и выручили меня, для них это пустяк. Я же не могу сейчас спать с женой. Она думает, что я сердце лечу, вот я её с детьми на курорт и отправил, пока, мол, лечусь. Хорошую мне путёвку для жены достали. Жена  и уезжать не хотела - меня, больного, оставлять; с трудом уговорил, что детей нужно оздоровить. Такая вот история, Зелик Моисеевич, а ты говоришь кино. Теперь вот лечусь, к приезду жены мне нужно стать чистым, и он легко перешёл от слёз к смеху.

Зелик Моисеевич давно так не смеялся - и смех, и грех! Хоть и жаль парня, но не мог не смеяться. Ну смотри, что бывает! Какая должна быть сила у мясокомбината, чтобы парня с венерической болезнью положить в лучшую сердечную больницу, а жену с детьми  отправить на курорт!

- Зелик, ну ты смотри, мужская солидарность, - продолжал исповедываться Руслан. - Захотелось мне поделиться, вижу, что мужик ты хороший. А если тебе что нужно из мясокомбината - в любой момент, вместе ведь в больнице лежали, это святое дело.

В больнице Зелика Моисеевича подлечили и выписали домой. Он любил свой дом.

Через   открытое окно ветерок раскачивал занавески, и солнечные блики гуляли по комнате. Жена приготовила хороший обед к его возвращению, купила  курицу на базаре и приготовила ему котлеты на пару, как советовал врач - жареного пока нельзя.

Тут же позвонил Арутинянц:

- Зелик Моисеевич, ну, тебя починили? Давай,  выходи на работу, много вопросов накопилось.

Зелик Моисеевич сидел в своём любимом кресле и улыбался.

- Чему ты улыбаешься, Зелик? - спросила жена.

- Да так, Маня, не знаем мы с тобой жизни - и слава Богу.