Страсти Лошадиные

Много лет назад работал я в маленькой медицинской компании в Коннектикуте, где был большой шишкой на крохотной ёлке - начальником инженерного отдела, состоявшего всего-навсего из меня, лаборанта и двух техников. Мы разрабатывали и строили довольно хитроумные приборы для исследований клеточной ткани. Как-то раз, перед перерывом на ланч, в лабораторию зашла секретарша и говорит мне:

- Там пришёл какой-то господин. Он хочет поговорить с медицинским инженером. Вы не выйдете к нему?

В приёмной ждал элегантного вида седоголовый джентльмен лет шестидесяти; я представился как биомедицинский инженер и спросил чем могу быть полезен.

Он назвал своё имя: Флойд Карлсон, и сказал, что хочет обсудить одну интересную идею, и, если я не возражаю, он приглашает меня на ланч в соседний ресторанчик, где мы сможем поговорить. Я согласился, и мы отправились через дорогу в кормушку, куда работники нашей фирмы часто заходили перекусить. Заказали себе по салату с сардинами, и Флойд поделился со мной своей идеей:

- Не уверен, что вы знаете, но у многих животных, включая человека, скелетные мышцы содержат волокна двух типов: медленного сокращения и быстрого сокращения. К примеру, у кур есть белое мясо - оно из быстрых волокон, и тёмное мясо, состоящее из медленных волокон. Тёмное оно потому, что сильно пронизано кровеносными капиллярами. Но я не о курах. Меня интересуют беговые лошади. У лошадей те же два типа мышц - медленные и быстрые. Фокус, однако, в том, что у одной лошади почему-то преобладают быстрые волокна, а у другой - медленные. Но вот у какой - какие и в какой пропорции, это дело случая. Очень важный вопрос - узнать, что там у конкретной лошадки за волокна?

- А почему это важный вопрос, - спросил я, - не всё ли вам равно, какие у коня или кобылы мышцы? Это же не курица с белым и тёмным мясом. Мы лошадей не едим.

- Мы-то точно, не едим, - засмеялся Флойд, - тут дело тоньше. Лошади, с преобладанием быстрых волокон, хороши для бега на короткие дистанции, а те, что с медленными волокнами, показывают лучше результаты на длинных пробежках. Они ещё хороши для тяжёлой работы, например возить грузы. Медленные мышцы густо пронизаны капиллярами и обильно снабжаются кровью, а вот быстрые могут запасать энергию и выделять её с большей силой, но там капилляров мало, кровоснабжение хуже, и они быстрее устают.

- Флойд, - перебил его я, - кому в наш век дело до лошадиных мышц? Сейчас везде трактора и машины…

- Да вы что! - воскликнул он, - а на ипподромах ведь не трактора скачут, а лошади. Когда жеребёнок родится у какой-то призовой кобылы или от миллионного папаши-производителя, очень важно знать, какие у этого жеребёнка мышцы. Когда вырастет, сгодится ли он для состязательного бега, или просто для верховой езды, детишек катать? Призовые лошади стоят миллионы, и жеребята он них идут за огромные деньги, если у них есть хороший беговой потенциал. Тип мышц и определяет этот потенциал. На скачках крутятся бешенные деньги. Если, к примеру, знаешь, что у какой-то лошади преобладают быстрые волокна - ставь на неё, шансы выиграть в тотализатор на ипподроме будут куда выше.

- Ну, и как же вы определяете, какие там волокна? - поинтересовался я.

- Есть стандартный метод - особым шприцем берут у лошади биопсию, то есть образцы волокон из разных мышц, потом замораживают их при жидком азоте и посылают в Англию в специальную лабораторию. Там делают анализ и отправляют владельцам отчёт. Одна проба стоит десять тысяч зелёненьких - хорошие деньги, да и лошадям это очень болезненно, и есть риск инфекции. Владельцы лошадей на это идут весьма неохотно, но деваться некуда.

- Ну хорошо, это всё очень интересно - сказал я, доедая свой салат, - однако я на скачках не играю, лошадей у меня нет, и, по правде говоря, не понимаю, я-то чем могу вам помочь?

- Фирма, где вы работаете, как мне говорили, специализируется в медицинских приборах для исследования биологических тканей. У меня к вам вопрос, а вернее, деловое предложение - можете ли вы найти способ для определения типа мышечных волокон без всякой биопсии? То есть, не протыкая шкуру лошади, а через её поверхность, быстро и безболезненно для животного. Если можете, я оплачу все расходы на разработку, потом мы наладим производство и прибыль поделим пополам. Как вам это предложение?

- Мне надо подумать прежде, чем я смогу вам сказать что-то определённое, - ответил я. Кроме того, я на зарплате в этой фирме и без позволения хозяина заниматься бизнесом на стороне не имею права. Дайте мне несколько дней, я вам позвоню

На этом наша беседа о быстрых и медленных мышцах закончилась. Вернувшись в компанию, я зашёл в кабинет к хозяину и рассказал ему об этом разговоре. Он к идее о детекторе лошадиных мышц отнёсся весьма скептически и сказал, что для его компании такой лошадиный бизнес не по профилю. Однако, если мне интересно, он не против того, чтобы я в свободное от работы время что-то для Флойда Карлсона придумал.

У меня дома было несколько книг по анатомии человека и животных, и я довольно быстро разобрался с мышцами. Вскоре мне пришла в голову мысль, что раз медленные мышцы значительно гуще пронизаны капиллярами, а капилляры наполнены кровью - хорошим проводником электрического тока, значит электрическое сопротивление быстрых и медленных мышц должно заметно разниться. Особенно вдоль и поперёк волокон. На основе этих соображений я разработал электронные схемы датчика и детектора, сделал чертежи механических деталей, а затем позвонил мистеру Карлсону:

- Послушайте, Флойд, у меня есть кое-какие соображения, как сделать поверхностный измеритель мышц для лошадей. Он будет несколько напоминать стетоскоп, где вместо мембраны установлены электрические контакты, которые нужно будет прижимать к шкуре лошади. Я уже сделал чертежи; приходите, я вам их отдам. Надо только найти какого-то механика чтобы изготовить детали этого детектора и датчика.

Флойд нашёл механика-умельца, дней через десять принёс мне все детали, а на уик-энде я смонтировал электронную схему и собрал прототип мышечного детектора в небольшом чемоданчике. На конце кабеля был датчик-"стетоскоп". Для измерения мышечных волокон его надо было смазывать специальным гелем и прижимать к шкуре там, где находилась интересующая нас мышца. Лошадей для испытаний поблизости не обнаружилось, поэтому я измерил свой бицепс, но полученные цифры ничего не говорили. Откуда мне было знать, какие там у меня под кожей мышцы - быстрые или медленные? Я позвонил Флойду, он сразу приехал и я ему сказал, что прототип готов, но вот что он показывает - совершенно непонятно. Хорошо бы где-то найти несколько лошадей, у которых раньше брали биопсию и свойства их мышц известны. Мы этих лошадей обмеряем и сравним биопсию с показаниями нашего прибора, чтобы его откалибровать.

Флойд страшно обрадовался и сказал, что с этим проблем не будет. У него есть несколько знакомых конюхов на ипподроме Парк Бельмонт на Лонг-Айленде, что недалеко от Нью-Йорка, мы туда поедем и, он уверен, они нас допустят к их призовым лошадям.

В следующую субботу я на машине поехал в Парк Бельмонт. Подкатил к конюшням и сразу увидел Флойда, который ждал меня на паркинге. Я достал из багажника свой чемоданчик с мышечным детектором и мы пошли к одной из входных дверей. Меня поразило, что почти около каждой конюшни стоял или Роллс-Ройс или Бентли. Я спросил Флойда:

- Насколько я понимаю, в конюшнях находятся призовые лошади, которые стоят миллионы долларов. Видимо, эти роскошные автомобили принадлежат владельцам лошадей?

Флойд засмеялся:

- Ну что вы, лошадиные владельцы - народ скромный, они приезжают навестить своих лошадок на простых машинах, Шевроле или Тойотах. А на Роллс-Ройсах ездят жокеи. Вы наверняка над этим не задумывались, но я вам скажу: жокей - это такой маленький человечек, у которого мозгов явно меньше, чем у лошади, на которой он скачет. По правилам ипподрома он получает 10% от выигрыша, а потому довольно скоро успешный жокей становится очень богат. Но поскольку ума у него нет, то как ему тратить деньги, он сообразить не в состоянии. Единственное, что приходит в его безмозглую голову, купить страшно дорогой автомобиль, чтобы этим уесть других жокеев. Так что, не удивляйтесь: таков мир ипподрома. Вы меня тут у дверей подождите с чемоданчиком, туда без разрешения посторонним входить нельзя. Я пойду сначала сам и постараюсь уговорить конюхов, чтобы нам позволили измерить лошадей.

Флойда не было с четверть часа, а когда он вышел, то сказал, что конюхи боятся подпускать к лошадям незнакомых людей, да ещё что-там с ними делать, и уговорить их невозможно. Однако, в конюшне как раз оказались два владельца трёх призовых коней с известной биопсией. и они в принципе не возражают, но хотят узнать у меня детали опыта. Затем Флойд провёл меня внутрь и познакомил с двумя джентльменами. Я им рассказал, как работает детектор и как будут проходить измерения. Услышав, что через электроды пойдёт электрический ток, они сначала заволновались, но я их успокоил, сказав, что ток очень слабый, и я могу это доказать на личном примере. Затем я закатал рукав, прижал датчик к руке и включил детектор. На дисплее появились цифры, а со мной ничего не случилось. После этого мне позволили подойти к лошадям.

За каких-то полчаса я промерил все мышцы на ногах и крупах трёх красавцев-скакунов и записал цифры в свою лабораторную книгу. Владельцы, Флойд и конюхи на всё это смотрели с интересом и даже изредка помогали - придерживали строптивых лошадок, чтобы те не суетились. Когда всё было закончено, я дал номер своего факса лошадиным хозяевам и попросил, чтобы они мне прислали копии отчётов по биопсии. После этого мы с Флойдом разъехались по домам.

Тем же вечером я получил два факса со всеми данными и занялся обработкой эксперимента. После того, как всё было готово, стало ясно, что мой прибор даёт верные показания где-то в 70% случаев, что для начала совсем неплохо. Но главное - я понял, как надо его улучшить. Я сделал изменения в схеме, позвонил Флойду и попросил для проверки улучшенного детектора организовать ещё один раунд испытаний на тех же самых лошадках. Он обещал всё сделать в самое ближайшее время. Вскоре он мне позвонил и сказал, что будет ждать меня в субботу на ипподроме у тех же конюшен, что и в прошлый раз.

Когда в субботу часов в десять утра я открыл гараж и сел в машину чтобы поехать на Лонг-Айлэнд, увидел что на улице стоит чёрный кадиллак, загораживая мне выезд. Я посигналил, но кадиллак не сдвинулся с места. Тогда я вышел из гаража и подошёл к его водителю, чтобы попросить отъехать. Тут дверь машины открылась и вышел коротенький смуглый человек, в синем костюме, с зубочисткой в пухлых губах и солнечных очках, что меня слегка удивило - день был совсем пасмурный и даже смуглый, как и этот мускулистый коротышка. Ещё больше я удивился, когда он назвал меня по имени, потом открыл заднюю дверь и вежливо предложил мне сесть внутрь. Я ответил, что у меня для шуток нет времени, я тороплюсь, а в кадиллаке мне кататься не интересно, и попросил его отъехать от гаража. Но он замотал головой, вынул зубочистку и сказал с заметным итальянским акцентом:

- Мой босс приглашает вас на ланч. Дам вам дружеский совет: не упрямьтесь, садитесь в машину и поехали. Если мой босс кого-то пригашает, это большая честь, и самое разумное принять приглашение. Так для вас будет лучше. Поверьте, я знаю, что говорю - почти никто ещё не отказывался, а кто отказался, потом сильно пожалел.

После такого убедительного приглашения, я понял, что дело принимает пикантный оборот, и для моего здоровья будет безопаснее не артачиться, потому закрыл гараж и послушно сел на заднее сидение кадиллака. Машина выехала на 95-е шоссе и покатила в сторону Нью-Йорка. Водитель поставил кассету с итальянскими песнями в исполнении Дина Мартина, всю дорогу не вынимая зубочистку подпевал себе под нос, со мной не разговаривал, а я сидел молча, пытаясь осмыслить, что это всё может значить?

Через полтора часа мы въехали в Манхеттен, проехали вдоль Гудзона, по 24-й улице свернули на 9-е Авеню и вскоре остановились у невзрачного кирпичного дома с пожарными лестницами по фасаду. На первом этаже был итальянский ресторанчик под вывеской "Пепе Галло". Водитель вышел, открыл мне дверь и показал на вход: "Идите туда". Я так и сделал. Вошёл, огляделся и стал глазами искать сам не зная кого. Внутри было довольно сумрачно, на потолке крутился вентилятор, посетителей мало, человек пять или шесть, все мужчины. В дальнем углу за отдельным столиком с бокалом вина в руке сидел пожилой господин с большим мясистым носом и сильно морщинистым лицом. Увидев меня, он встал, помахал мне рукой, и я подошёл.

- Рад, что вы нашли время со мной перекусить, - сказал он не столько с акцентом, сколько с лёгкой итальянской интонацией, - моё имя Тони. Так меня и зовите: "Мистер Тони".

Тут же к столу вперевалочку подбежал коротенький человек со сдобным румяным лицом и в белом фартуке, не то хозяин, не то шеф-повар. Он подобострастно склонился, своей улыбчивой физиономией и всей фигурой изображая знак вопроса.

- Сделай-ка нам, Пепе, аррабиату, как ты умеешь, да соуса не жалей, - сказал Мистер Тони, и затем обращаясь ко мне: - Очень вам рекомендую. Никто, кроме Пепе, так не делает аррабиату. Пальчики оближешь. Как? Не знаете, что это такое? Ай-яй-яй, да это же макароны "пенне ригате" с пикантным соусом из пеперончино! Обожаю всё острое.

Пепе умчался на кухню, а Мистер Тони продолжил:

- Я ведь для чего вас пригласил: хочу узнать про удивительную машинку, что вы сделали для мистера Карлсона. Как мне объяснили, она может определять, какая лошадь выиграет на скачках. Я в технике не силён, так вы мне по-простому объясните - это что, действительно так?

- Мистер Тони, - ответил я, - по правде говоря, я весьма удивлён, что меня так бесцеремонно привезли сюда в Нью-Йорк, даже не спросив моего согласия. У меня была назначена встреча с мистером Карлсоном, и теперь я на неё опоздал. При всём моём к вам уважении, я же вас не знаю и не понимаю, почему я должен рассказывать незнакомому человеку про наш с Карлсоном проект. Это ведь наш с ним бизнес, и ничей больше.

- Ах какая досада, - покачал головой мистер Тони, - значит мой шофёр вам ничего не объяснил? Ну ничего, это легко поправить. Я, как бы это вам поделикатнее сказать, являюсь кем-то вроде президента некой… корпорации, которая, среди прочих вещей, имеет интерес в беговом бизнесе. Ясно? Рад, что вы понимаете. Поэтому нас очень интересует ваша машинка. А с мистером Карлсоном у вас проблем не будет, мы с ним уже договорились, ваша встреча с ним отменена, и он просил вам передать, что не возражает, если вы мне всё расскажете.

- Ну, если вы с ним договорились и он согласен, тогда о-кей, - ответил я. - В двух словах дело обстоит так. Похоже, вас ввели в заблуждение и неверно сказали, будто мой прибор сможет предсказать, какая лошадь выиграет на скачках. Он это сделать не в состоянии. В лучшем случае, детектор лишь определит, есть ли у лошади хороший шанс быстро бегать. Только шанс, но никакой гарантии выигрыша. Хотя, думаю, и это не мало. Не хочу морочить вам голову техническими деталям, скажу лишь, что детектор пока в начальной стадии, его надо испытывать на лошадях и доводить до кондиции, прежде чем им сможет пользоваться неопытный человек, скажем, конюх. И потом, у меня пока есть лишь лабораторный образец, и до серийного производства ещё долгий путь.

- Ну что за проблема! - улыбнулся Мистер Тони, - кому нужно серийное производство? Два-три экземпляра - это всё, что требуется. Я предлагаю вам изготовить эти машинки для моей… э… корпорации. Для испытаний на ипподроме вам будет дана полная свобода: когда хотите, на каких лошадях, сколько угодно - всё, что пожелаете. Мы это берём на себя. Вы мне только скажите, какие у вас будут расходы, мы всё оплатим наличными, без вопросов. О деньгах не беспокойтесь. Когда сможете показать, что ваш прибор действительно определяет, есть ли у лошади лучшие шансы на выигрыш, вы в накладе не останетесь. Я лично вам обещаю. Держите меня в курсе всех дел, запишите мой телефон (он продиктовал). Да, вот ещё что. С мистером Карлсоном вы больше не кооперируйте, у него сейчас другие интересы. Будете работать на меня. Обязательно дайте мне знать, если кто-то ещё будет интересоваться вашим изобретением. Договорились? Ну ладно, хватит о бизнесе. Сейчас, мы попросим Пепе приготовить нам на десерт канноли. Для вашего образования - это трубочки с кремом; таких божественных, как здесь, даже в Сицилии не найти. Пепе - просто кулинарный волшебник! Попробуете и сами убедитесь.

После того, как я отведал канноли, тот же шофёр с зубочисткой в пухлых губах отвёз меня обратно домой в Коннектикут. По приезде я сразу же позвонил Флойду. Он к телефону подошёл, но говорить не хотел и быстро закруглил разговор. Однако, где-то через час он появился на пороге моего дома, мы пошли прогуляться по улице, я рассказал ему про свою поездку в Нью-Йорк, и он сказал:

- Дело приняло неприятный и даже опасный оборот. Похоже, кто-то, скорее всего один из конюхов, разнёс слух о лошадином детекторе и это дошло до нью-йоркской мафии. Их люди на меня наехали и велели этим делом больше не заниматься, не то… Сами понимаете, что. Они меня хорошо знают ещё с тех давних времён, когда я работал помощником Томаса Дьюи. Не помните такого? Ах да, вы тогда ещё были ребёнком, да и жили на другом конце света. Так вот, более 30-и лет назад Том был кандидатом в президенты и проиграл Трумэну, а до того служил главным прокурором Нью-Йорка и прославился в борьбе с мафией. Я от этих политических дел давно отошёл, занимаюсь сейчас мелким бизнесом, но моё имя мафия помнит. Я решил, что лучше им дорогу не перебегать, хочу спокойно дожить свой век, без хлопот.

- А кто такой "Мистер Тони"?

- Этот Тони, который с вами говорил в ресторане, - глава большой мафиозной семьи. Он хочет захватить в свои руки ипподромный тотализатор, а потому ему нужен ваш детектор, так как это может дать ему какое-то преимущество. В Нью-Йорке есть ещё несколько семей, которые не прочь протянуть руки к скачкам. Между семьями всегда идёт война за сферы влияния. Если конкуренты узнают, что вы для Тони делаете лошадиный детектор, окажетесь между молотом и наковальней. А они про это узнают наверняка, не сомневайтесь. Нужна вам эта головная боль? Мой совет: сделайте так, чтобы этот прибор не работал или работал плохо, чтобы они к нему потеряли интерес. Какие к чёрту лошади! Сам себе удивляюсь - как же я раньше не подумал, что может так получиться! Нет, нет, этот детектор не нужен ни мне, ни вам. Никогда не знаете, чем всё может кончиться. С мафией лучше никаких дел не иметь. Себе дороже…

---

Работу над детектором я забросил, "Мистеру Тони" не звонил и хотел надеяться, что он про меня забудет. Впрочем, надежда была слабая - такие люди, как он, никогда ничего не забывают. Должен признаться, что висевшая надо мной неопределённость действовала мне на нервы. Я вздрагивал при каждом телефонном звонке, а приезжая домой с работы, озирался по сторонам: не запаркован ли где поблизости чёрный кадиллак? Так прошло три или четыре недели, а потом всё разрешилось самым неожиданным и даже драматическим образом, да таким, какой я меньше всего ожидал.

Однажды, когда я смотрел по телевизору вечерние новости, вдруг объявили, что в Манхеттене, среди бела дня при выходе из ресторана неизвестными лицами был застрелен вместе со своим телохранителем нью-йоркский мафиозо, глава преступного синдиката - наркотики, проституция, тотализатор, и прочее. На экране была показана толпа зевак у ресторана (нет, не того, где я знакомился с аррабиатой и канноли), на асфальте пятна крови, жёлтые полицейские ленты оцепляли место преступления. Корреспондент из ТВ брал интервью у свидетелей, которые, на самом деле, ничего толком не видели, а лишь слышали хлопки выстрелов. Наконец, телестанция разыскала в архиве фотографию жертвы - и о радость и облегчение! На экране появился большой мясистый нос и знакомое лицо, исчерченное морщинами. Да, это был никто иной, как "Мистер Тони" собственной персоной! Теперь уже бывшей персоной.

С тех пор ни один человек, включая Флойда, не интересовался моим лошадиным детектором, первый и единственный образец которого в чёрном пластиковом чемоданчике вот уже почти сорок лет пылится у меня в гараже.

©Jacob Fraden, 2018
Веб-сайт автора: www.fraden.com