"Халтура". История из жизни

Халтура – так называли в средневековой Венеции кражу во время похорон; от латинского слова chaltularium - молитва. Самый лёгкий вид кражи, поскольку все постояльцы дома отплывают на  остров-кладбище. В настоящее время под халтурой понимается  лёгкий способ заработать.

НОВЫЙ АВТОР «КРУГОЗОРА» 
 
Лев Гуревич - москвич, 1945 года рождения. По специальности радиоинженер. Публиковался в журналах «Литературное обозрение», «Эмигрантская лира», «Гостиная», «Заметки по еврейской истории».

     Павел Львович Перельдик – упитанный молодой человек выше среднего роста, со шкиперской бородкой, придававшей его облику мужественность и, pardon, сексуальность - родился в благополучной еврейской семье, три поколения которой, начиная с легендарного прадедушки Леопольда, проживали в Москве.

     Леопольд Перельдик по кличке Тэрк, что на идиш означает «турок»,  до революции был удачливым одесским контрабандистом, тайно перевозящим через границу французские духи, фарфор, шёлк, вино, чай, табак, сигары и ещё много всякой всячины, которую положено облагать пошлиной.  Родом он был из живших в Одессе «турецких» евреев, пользующихся  своим заморским гражданством для совершения  сомнительных и рискованных операций. (Как вы помните, в романе советских классиков Остап Бендер гордо называл себя «сыном турецкоподданного».)

После 1917 года жизнь круто изменилась, и контрабандные потоки возглавили совсем другие люди, при которых угодить в тюрьму или, не дай Бог,  «схлопотать»  пулю, ничего не стоило. Поскольку Европа была переполнена русскими эмигрантами, а Лондон и Буэнос-Айрес Леопольда не ждали, то выбор пал на Москву, куда вся семья Перельдика и прибыла в 1923 году.

 Сын Леопольда – Самуил  Перельдик  был музыкальным вундеркиндом из числа тех, которые рождаются в Одессе почему-то   в десять раз чаще, чем любом  другом городе мира. Мальчик появился на свет чуть ли не со скрипочкой в руках, и вся его дальнейшая жизнь была тому подтверждением. Музыкальный техникум имени братьев Рубинштейн, Московская консерватория и концертмейстер в оркестре Большого театра – вот основные вехи его жизненного пути, продлившегося ни много ни мало 97 лет.

Отец героя нашего рассказа  – Лев Самуилович с самых юных лет подвёргался общепринятому для большинства еврейских детей наказанию – обучению музыке. Но что-то на небесах не сложилось, и, несмотря на увещевания бабушки Эсфири, запирание в ванной комнате и, «ВЭЙ ЗМИР», битьё мокрым полотенцем –  всё было напрасно. Ну а после того, как Лёвушка пошёл в городской Дом пионеров, расположенный в известном каждому московскому швейцарцу переулке Стопани и записался в столярный кружок, на мальчика махнули рукой, как бы подтверждая присказку – «в семье  не без урода».

 Вы спросите – а причём тут швейцарцы? Ну, это совсем просто, поскольку в том же переулке Стопани  находится посольство государства Швейцарская Конфедерация.

 Лев благополучно окончил среднюю школу и, не мудрствуя лукаво, поступил в Московский автодорожный институт (МАДИ), аббревиатуру которого некоторые остряки расшифровывали как «Московская ассоциация детей-иудеев», намекая на количество евреев, обучающихся в этом ВУЗе, явно превышающее пресловутые «пять процентов». Жизнь показала, что выбор Льва был безошибочен. Во-первых, в институте имелась военная кафедра, что позволяло избежать призыва в армию с её «дедовщиной» и прочими  «прелестями». Во-вторых, в стране стали выпускать самый массовый советский автомобиль «Жигули», вслед за появлением которого, как грибы после дождя, начали возникать предприятия автосервиса, работающие в соответствии с главным социалистическим принципом – «Ты мне – я тебе».

Главный инженер Автотехцентра на Варшавском шоссе  Лев Самуилович Перельдик не успевал заносить в свою записную книжку телефонные номера «нужных людей», контакты с которыми позволяли преодолевать жизненные проблемы, начиная с дефицита продуктов и кончая билетами на самый модный спектакль. А если ещё учесть связи мамы Павлика – Софьи Наумовны, работающей врачом-отоларингологом в детской Морозовской больнице, то детство Перельдика-младшего протекало в весьма  комфортных условиях. Посудите сами: элитный детский сад при Министерстве внутренних дел СССР, английская спецшкола №5 на Кутузовском шоссе, путёвки на лучшие детские курорты страны, «Ёлки» в Кремлёвском Дворце  Съездов, и многое тому подобное. Следует особо отметить, что учить ребёнка музыке  не стали, так как  в памяти ещё были живы «светлые» воспоминания о музыкальном воспитании  его папы.

В начальной школе  всё шло хорошо, но, начиняя с 6-го класса,  проблемы нарастали как снежный ком, и в дневнике начали появляться тройки и двойки по  физике, химии, математике, английскому языку. К восьмому классу стало окончательно ясно –  надо переходить в обычную школу.

Павлик взрослел, и, по мере того как интерес к учёбе  угасал, возрастало желание иметь больше  денег.  Суммы, выдаваемой родителями на карманные расходы, катастрофически не хватало, и  школьный приятель Витька Геронимус посоветовал  потихоньку таскать книги из дому и «толкать» их букинистам. К сожалению, семейная библиотека была не очень велика, а продавать многотомные собрания сочинений русских и зарубежных классиков Павлик побоялся. Пару раз удалось позаимствовать книги из библиотеки  дедушки Самуила, но страху при этом внук  натерпелся предостаточно. Изредка удавалось вытащить пару купюр из бумажника отца, но с матерью подобные фокусы не проходили, так как та была чрезвычайно бережлива. Как шутил её муж: «Софа знает, сколько крупинок гречневой крупы у неё в кухонном шкафу».

Грянула Перестройка, а следом за ней - августовский путч 1991 года, и советская власть  развалилась за три дня. Зазвучали незнакомые ранее слова – ваучер, приватизация, риэлтор, и по Родине гордо, как хозяин, зашагал Его Величество  Доллар.
 
После окончания школы перед Павликом встал вопрос, сформулированный  лучшим пролетарским поэтом Владимиром Маяковским:  «Кем быть?». Служба в армии ему не грозила, так как предусмотрительная Софья Наумовна сразу после рождения сына в регистратуре Морозовской больнице завела на сына историю болезни, куда  регулярно заносились сведения о текущем состоянии его здоровья. К семнадцати годам  Перельдик-младший  накопил такой «букет» различного рода недугов, что даже  помыслить   о почётной обязанности защищать Родину было невозможно.

Физический труд Павлику был явно противопоказан. После того, как мальчика  попросили помочь повесить полочку в коридоре, папа Лёва вынес неутешительный диагноз: «У парня руки растут не из того места». Оставался единственный вариант – получить высшее образование, но предыдущие одиннадцать лет в школе показали, что обладателю аттестата со сплошными тройками, за исключением пятёрки по поведению, учёба даже в обычном ВУЗе не по плечу.

По счастью,  после произошедших в 1991 году перемен,  в стране, как грибы после дождя, стали появляться платные ВУЗы, которые, судя по рекламе, давали образование, уж никак не хуже, чем в   Оксфорде, Гарварде и Сорбонне. По совету знакомых родители Павлика остановили свой выбор   на недавно открывшейся государственной классической  Академии имени Маймонида.  Обучение на факультете социальной философии и юриспруденции стоило около пятисот долларов за семестр, длилось четыре года, а по окончанию Академии выдавали «Диплом установленного образца», который, по уверению отцов-основателей учебного заведения,  подтверждался в большинстве цивилизованных стран.  Проблем с поступлением  не было и вовсе. Как по секрету сообщили в приёмной комиссии,  при отсутствии  аттестата зрелости его  тут же можно  приобрести по вполне сходной цене.

Когда информация о походе внука за знаниями  дошла до Самуила Леопольдовича, тот  долго допытывался –    кто же   этот таинственный Маймонид. Узнав, что это выдающийся еврейский философ и богослов ХII века, старик усмехнулся и сказал супруге:

 – Ты знаешь, Фирочка, как говорят у нас в Одессе: «Чем бы дитя не тешилось,  лишь бы не забеременело».

Первым кого встретил Павлик, придя 1-го сентября на занятия в Академию, был его  закадычный  школьный приятель Витя Геронимус, так же решивший  припасть к этому уникальному источнику знаний. После собрания первокурсников по обоюдному желанию было решено отметить столь знаменательную встречу,  и  друзья отправились  «попить пивка».

Весьма вероятно, что придирчивый глаз усмотрел бы некоторые погрешности в организации учебного процесса в Академии, но, с другой стороны, «АЗОХЕН ВЕЙ»,  разве легко превратить вчерашнего «троечника» в социального философа и юриста?

Следует отметить, что студенты Геронимус и Перельдик особо не перенапрягались, свободного времени у них было предостаточно, чего совсем нельзя было сказать о денежных знаках, которыми они располагали.
 Обсудив проблему, юноши пришли к выводу вполне в духе социальной философии, к изучению которой они недавно приступили:  «так больше жить нельзя и надо начать зарабатывать деньги». Бросить лозунг легко, а вот как его реализовать?

Идея распространять  продукты для похудания под названием «Гербалайф» отпала сразу. И без того по Москве мельтешили толпы бывших инженеров, учителей, научных работников, как правило, в гэдээровских костюмах  и  бывших «выходных» ботинках, с круглыми значками в лацкане пиджаков, на которых было написано:  «Хочешь похудеть? – Спроси меня как». Дистрибьюторы – так называли себя эти люди, –  безуспешно пытались   всучить горожанам заморские пищевые добавки, от которых те испуганно шарахались. О том, чтобы торговать  на вещевом рынке или поехать за товаром в Польшу или Турцию не могло  быть и  речи, а криминальную составляющую предполагаемого обогащения будущие юристы отвергли с ходу.

Случайная встреча в пивном баре «Жигули» с однокурсником Димой Магидсоном не добавила  приятелям оптимизма. Крупный юноша лет двадцати, с тёмными кудрявыми волосами,  здоровым румянцем на лице и агатовым перстнем на мизинце левой руки,  производил впечатление человека, уверенно шагающего по жизни. Джинсовый костюм от Levi Strauss и такая же рубашка, фирменные мокасины, а главное – тёмно-коричневый бумажник, туго набитый валютой и рублями, который Дима охотно продемонстрировал, когда со словами: «О чём разговор, чуваки, угощаю!», расплатился за всех троих, – всё это произвело впечатление на Павлика и Витю. Выйдя из бара, молодые люди направились по Новому Арбату в сторону Кремля, благо тёплый осенний ветерок располагал к неспешной прогулке.

 –  Дима, ради Бога, не подумай, что мы лезем  в твою  жизнь.  Просто подскажи:  как нам с Павликом «зашибить башли»? К кому не обратишься, все «раскидывают пальцы», сплошные «понты», а ничего конкретного предложить не могу.

 –  Ну, вы даёте, чуваки. Да ни один Карл Маркс с его другом Фридрихом Энгельсом, не говоря уж про «картавого», не ответят Вам на этот вопрос. А вот что касается  меня, то тут   всё просто как грабли.

Дима рассказал, что его отец Моисей Рувимович Магидсон служит скромным фотографом на Ваганьковском кладбище. Поток туристов, желающих запечатлеть себя на месте последнего упокоения Владимира Высоцкого, Андрея Миронова, и даже бандитов, братьев Квантрашвили, не иссякает с раннего утра до закрытия кладбища.  Главное –  за  время экскурсии, а это не более получаса, по-быстрому сфотографировать, напечатать карточки и ничего не перепутать. Конкуренция сумасшедшая, – если появится кто-то посторонний, то для начала  отберут фототехнику, а в следующий раз покалечат. Иногда отцу удаётся пристроить его на пару дней поработать. Так вот – за это время он зарабатывает не меньше, чем иной работяга за месяц.

 –  А на фига, в таком случае, тебе нужна наша Академия? –  спросил удивлённый Павлик.

 – Понимаешь, каждый еврейский родитель мечтает дать своему ребёнку образование. Мой папаша мне прямо так и сказал: «Дима –  ты дурак, но пока у меня есть деньги,  – учись, а там посмотрим».

В один их дней Павлику позвонил его приятель Витя и взволнованным голосом предложил встретиться.

 – Позвонил  Марик – муж моей старшей сестры и сказал, что для нас есть классная халтура. Тема, значит, такая.  Самое выгодное сейчас – заняться «хавкой», иначе говоря, продуктами, среди которых наибольшим большим спросом пользуются куриные окорочка, которые в народе называются   «ножки Буша». В магазинах, на продовольственных рынках, разных кафешках их  с руками и ногами  «оторвут». Фишка в том, что  берём оптом несколько тонн окорочков, развозим их по торговым точкам и продаём в розницу. Навар на каждом килограмме – 25 центов или вроде того. А теперь помножь свои тонны на четверть доллара – чувствуешь, какой «навар» получается? Конечно, за вычетом накладных расходов.

 – А где же мы  возьмём эти самые «ножки Буша»?

 – В том то и дело. Понимаешь,  есть один чувачок, у которого имеются крутые «завязки» по этим самым «ножкам», и Марик обещал меня с ним свести.  Дело обстоит следующим образом: арендуем  дней на десять рефрижератор, заполненный упаковками этих самых «ножек» по 5 килограмм, берём у твоего папы «Жигули», ну,  типа в аренду, и начинаем развозить товар.  Адреса  нужных торговых точек,  у меня уже имеются.

 – А почему твой Марк сам этим не займётся?

 –  Он сейчас здорово занят. Сам посуди –  три точки на вещевом рынке в «Луже»,   ну, в Лужниках и  две торговые палатки около метро «Краснопресненская».

 –  А сколько денег надо достать?

 –  «Тонны» по три баксов с каждого.

 – Хорошо, я переговорю с предками.

 – Только долго не тяни, сам знаешь – «Куй железо, не отходя от кассы».

Общество с ограниченной ответственностью (ООО) «ЖЕЛДОРСЕРВИС» размещалось в двухэтажном кирпичном здании, расположенном на задворках станции «Курская – Товарная», посреди бесконечного переплетения железнодорожных путей. На втором этаже чистенького, недавно отремонтированного помещения находились офис и кабинет,  на двери которого золотыми буквами значилось «Альберт Сумбатович Мирзоян, Генеральный Директор». На стенах офиса висели в застеклённых белых рамочках  различные  «Разрешения», «Лицензии», «Договора»,  «Почётные Дипломы» и даже «Благодарности».

 – Вы не подскажете, где нам найти  Альберта Сумбатовича? – обратился Витя Геронимус к сидящему за столом лысому мужчине, на бейджике которого значилось: «Артюхов Иван Прохорович, Старший Менеджер». 

 –  Он с утра поехал в МПС и должен скоро подъехать.  Вы по какому вопросу?

Внезапно запищал пейджер, и мужчина посмотрел на   экран чёрненького приёмника, висевшего у него на поясе.

 – А вот и сообщение от него, обещает подъехать минут через сорок.

Пока ждали Мирзояна, посетители изложили свою просьбу, выслушав которую,  Артюхов согласно покивал головой, добавив, что именно этим их фирма и занимается.

Послышались шаги, и в офис вошёл коренастый мужчина лет пятидесяти, на смуглом лице которого  выделялся крупный, по-восточному загнутый нос. Осанка, рубленые черты лица, серебристый ёжик волос на голове, волевой подбородок – всё выдавало в нём бывшего военного. Мирзоян поздоровался за руку, представился как  Генеральный Директор, а когда Витя и Павлик назвали себя, то заметил:

 – Извэните, здесь нэ дэтский сад, так что давайте по имэни-отчэству.

В речи Альберта Сумбатовича  слышался  армянский акцент, хотя по-русски он говорил  без ошибок.

Иван Прохорович осведомился:  на чьё имя будет оформлен договор,  сделал на ксероксе копию  Витиного  паспорта и помог заполнить необходимые бумаги.  Когда речь зашла об оплате,  менеджер поинтересовался:

 –  В какой валюте будут производиться платежи?

 –  У нас доллары, –  сильно нервничая, выпалил Витя.

 –  Доллары, так доллары – посчитаем по сегодняшнему курсу Центробанка, – спокойно заметил Артюхов,  –  и запомните номер вашего вагона-рефрижератора –  NRDX95119.

  Мирзоян пригласил Геронимуса и Перельдика в свой кабинет,  принял у них перевязанную цветной резинкой  пачку долларов, а затем включил стоящий на столе детектор валюты – чёрный прибор с большой лупой и ультрафиолетовый подсветкой. Проверив все без исключения купюры и ещё раз пересчитав их,  Мирзоян выписал приходный ордер, расписался и поставил печать.
 
 – Ещё раз прачитайте «Договор», после чего распишитесь и забирайте свой товар. Обратите внэмание, на раздел – римская цифра V, пункты с 6-го по 10-ый, где отдельно указывается стоимость товара и стоимость оказываемых услуг –  арэнды, охраны, электроэнергии для рефрижератора. Мэжду прочим, а на чём вы сабираетесь вывозить товар?

 Узнав, что речь идёт «Жигулях», Мирзоян удивленно посмотрел, но ничего не сказал.

Первые два дня прошли на удивление организованно. С утра партнёры набивали до отказа машину коробками с окорочками, мчались по заранее намеченным адресам, сдавали товар, получали деньги и как можно быстрее возвращались к «своему» вагону-холодильнику, стараясь за день обернуться несколько раз.

На третий день в их работе случился форс-мажор: Геронимус  подрался с продавщицей оптового рынка «Свибловский». Пока приятели носили  товар  в павильон, здоровенная деваха лет двадцати пяти вытащила из открытого багажника  пятикилограммовую упаковку окорочков и невозмутимо понесла её вдоль торговых рядов.  Витя, заметив столь наглую попытку украсть принадлежавшую им  собственность, с криком: «Гражданка, немедленно верните наши окорочка!», ? бросился вдогонку. Поскольку никакой реакции на его слова не последовало, он догнал  воровку и попытался выхватить упаковку из её рук. Проще было бы заставить английского бульдога расстаться со своей добычей, чем отнять что-либо у закалённой каждодневным физическим трудом дочери Украины. Через полминуты запыхавшийся Витя, ударившись спиной о мусорную урну,  отлетел в сторону, а похитительница,  как ни в чём не бывало, объяснила собравшимся: «Я собі спокійно йду, а цей хуліган налетів на мене і хотів  убити».

Вите уже казалось, что  украденный товар исчез навсегда, когда неожиданно на горизонте появился громадного роста кавказский мужчина в шикарном, явно заграничном сером костюме.   На его ногах сверкали   до блеска начищенные  туфли, а из  рукава пиджака  выглядывали часы «Ролекс» с толстым золотым браслетом.  ?Автандил Шалвович, Автандил Шалвович, директор рынка, ? начали переговариваться в  толпе.

? Послющай, кацо, ты давно у нас паявился? ? обратился он к Вите.

? Сегодня первый день. Только  товар привезли, а вот эта, ? Витя показал головой на мгновенно присмиревшую продавщицу, ? у нас упаковку украла.

? Нэмэдленно вэрнуть. На маём рынке я жюликов нэ дапущу, ?  сурово приказал Автандил Шалвович и добавил что-то на чужом языке. Из всей фразы Витя понял только одно слово ? «пилядь».

После трудового дня, поставив машину на платную стоянку, приятели обычно «затаривались» пивом и располагались на лавочке во дворе дома, где жил  Павлик. Приятная ломота в натруженных мышцах и холодное пиво располагали к умиротворению и ощущению, что физический труд в сочетании с заработанными деньгами может  радовать.  Витя доставал из кейса новенький калькулятор CITIZEN, блокнот и принимался, как он сам говорил, «подбивать бабки». После  подведения итогов приятели предавались приятным мечтам, которые, о чём они  и не подозревали, в Одессе называют «цу шмайт», иначе говоря, «радостному возбуждению в преддверии предполагаемого барыша».

Витя, например, желал обзавестись  «компом», то есть персональным компьютером, тогда как Павлик спал и видел себя за рулём собственной «тачки».  Но, увы, планы человеческие, даже самые продуманные несовершенны и изменчивы.

В один из дней, ранним утром  молодые бизнесмены прибыли к рефрижератору, где их ждал неприятный сюрприз. На дверях вагона висел незнакомый  замок, а надпись   мелом гласила: «Господа Арендаторы! Срочно обратитесь в  ООО «Желдорсервиса». Витя и Павлик помчались в офис, но ввиду раннего времени никого, кроме охранника, там не было.  Не успел Иван Прохорович  появиться в помещении, как на него, будто собаки на медведя,  с двух сторон навалились разгневанные арендаторы. Явившийся вслед за Артюховым Мирзоян, потребовал: «прэкратить базар, нэмедленно успакоиться и выслушать мэня».

Оказалось, что накануне повысился тариф на электроэнергию, и, соответственно, увеличилась стоимость аренды. Когда заместитель Генерального Директора сообщил сумму, которую необходимо доплатить, Витя схватил  калькулятор и начал лихорадочно подсчитывать убыток.

 Прямо на его глазах  калькулятор, словно безжалостный зверь, «пожирал» и персональный компьютер, о покупке которого он уже договорился со знакомым «айтишником», и Пашкину «тачку», и что самое важное – самоощущение людей, которые впервые в жизни решили самостоятельно заработать деньги.

 – Но это же не честно, – чуть не плача проговорил Павлик, – мы так не договаривались.

 –  Господин Перельдик, откройте, пожалуйста, подписанный Вами  Договор аренды, найдите Раздел  Х «Обязательства Арендатора» и прочтите подпункт 4.

Паша открыл Договор, нашёл  нужное место и, тщательно всматриваясь в  текст данного раздела,  напечатанный крохотным типографским шрифтом с красивым французским названием нонпарель, прочитал:

«… Арендатор обязан оплачивать расход электроэнергии в соответствии с установленным тарифом. В случае изменения тарифа на электроэнергию, Арендодататель производит перерасчёт расхода электроэнергии со дня введения нового тарифа».

 –  У вас ещё есть ко мне какие-нибудь вопросы? Если нет  – извините, мне надо работать,  –  и Мирзоян принялся звонить по телефону.

Обычно в  выходные дня спрос на окорочка  значительно увеличивался, так как население отправлялось  на оптовые рынки, где цены были  заметно ниже, нежели чем в магазинах, но  в это воскресенье что-то не сложилась. На оптовом рынке у  метро «Семёновская» милиция устроила облаву на иногородних продавцов без регистрации, а на рынке возле метро «Выхино» продавцы второй день дружно гуляли на свадьбе, и принять товар было некому. Павлик и Витя попытались сдать окорочка в близлежащие магазины, но, убедившись в тщетности своих попыток, повезли товар обратно.

 Уже темнело, когда  злые и голодные приятели, чертыхаясь, затащили коробки  в вагон-рефрижератор и поехали домой. На выезде с территории станции  неожиданно им преградила дорогу побитая и проржавевшая автомашина «Волга», из которой вышли   три человека, одетые словно близнецы. Кожаные куртки, тренировочные штаны с крупной надписью «ADIDAS“, кроссовки, ? всё на вид явно китайского, в лучшем случае, турецкого производства, на голове вязаные шапочки всё с той же незамысловатой надписью. С началом перестройки  выглядевшие подобным образом молодые люди получили в народе прозвище «качки». 

? Слышь, выходи, разговор есть, ? обратился к приятелям один из подошедших.

 ? Скажи, вы тут работаете, или так, проездом?

? У нас здесь вагон стоит, можем показать документы.

? Да нам  на ваши бумаги поср…ть, ? вмешался другой «качок». ? Тема,  значит, такая: раз вы на нашей территории, то мы ? ваша «крыша», а, следовательно, вы нам должны раз в неделю отстёгивать «бабло».

? А нам никто ничего не говорил, ? попытался «закосить  под дурака» Павлик.

? Пацан, ты чего, совсем не врубаешься.  Гляди, счас мы тебе быстро мозги вправим!

Понимая, что дело принимает серьёзный оборот, Витя попытался перевести разговор на деловые рельсы:

? А о какой сумме может идти речь?

? Вот это другой разговор. Сейчас подъедет «смотрящий» ? тогда всё и решим.

Минут через десять к воротам подъехала белая «шаха», иначе говоря «Жигули» 6-ой модели, из которой вылез внушительной наружности детина, одетый точно также как его сотоварищи, за исключением давно нечищеных кожаных мокасин, надетых на белые носки. «Смотрящий» подошёл поближе, и приятели с изумлением обнаружили перед собой их одноклассника Диму Седова.

? Седой, пацаны разумные попались, готовы платить, ? с преувеличенным старанием  доложил один из «качков».

? Погоди, погоди. Кого я вижу?  ?отмахнулся от него «смотрящий», ? неужели Герыч и Липа? Вы то,  откуда тут взялись?  Вот что, пацаны, ? обратился он к своим корешам, ? вы поезжайте, а я тут всё сам порешу.

Седой пошёл к своей машине, а через минуту вернулся, держа в руках большую картонную упаковку баночного пива «Bavaria», явно не немецкого производства.

? Вот, угощайтесь и рассказывайте, как вы тут очутились.

В разговоре выяснилось, что Димин брат Алексей два года назад «откинулся из тюряги и пристроил младшенького на тёплое местечко ? «смотрящим» за молодыми пацанами». Велел пока набираться ума-разума, а потом, мол, пристроишься в большой бизнес. Кой-какой криминал есть, ? ну  куда ж от него денешься, ? но вокруг всё «схвачено» ? и «мусора», и городское начальство, а  что случись,  то за «бабки отмажут».

Когда одноклассники допили пиво, Дима, молча,   пошёл к своей машине  и принёс бутылку водки «Смирновская».

Через час все трое напились «в хлам». Павлик и Витя отправились ловить «тачку», чтобы добраться до дома, а будущий «криминальный авторитет», несмотря на уговоры товарищей, уселся за руль. Прощаясь, Дима хитро улыбнулся и почти протрезвевшим голосом произнёс:

? Ну, вам пацаны повезло, что мы старые кореша, а не то,  я бы с вас «баксов» по 200 в неделю, как с куста стряс. 

Наконец, спустя три  недели,  Витя и Павлик  продали последние несколько коробок окорочков, сдали ключи от контейнера Ивану Прохоровичу и отправились восвояси.

На следующий день они старательно пытались отмыть машину от запаха в салоне, какой обычно бывает в дачном холодильнике после  многомесячного простоя. Плюшевые чехлы – давешняя гордость Льва Самуиловича –  были безнадёжно испорчены, и пришлось покупать новые, правда, сатиновые.

Когда приятели подвели окончательные итоги своего, по меткому выражению дедушки  Самуила «Крестового похода детей к гробу Господню  в Иерусалиме», то оказалось, что чистая прибыль составляет порядка полусотни долларов, которую они в тот же вечер и пропили. Расставаясь у входа в метро, Витя крепко обнял своего друга и прошептал ему на ухо:

 –  Кстати, вчера звонил Марик и предложил классную халтуру… 

С тех пор прошло немало времени, но каждый раз, бывая  в гостях у дедушки и бабушки,  Павлик старается отвести взгляд от  застеклённой  фотокарточки, наклеенной на паспарту, внизу которого золотыми буквами  значится: «Фотограф Вольф Чеховский. Награждён Дипломом Всемирной выставки в Париже 1900 год», и чуть ниже более мелкими буквами – «Ришельевская,  дом №7, Одесса».

Перельдику-младшему почему-то кажется, что интересный брюнет в светлом костюме,  чёрных лаковых ботинках с белоснежными гамашами и  левой рукой прижимающий к себе канотье с широкой чёрной лентой, иронически улыбаясь, смотрит  на него  и произносит знакомые со школы лермонтовские строки:

— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри, не вы!