Поколение 1927 года

ПИСЬМО С ОТГОЛОСКАМИ

Фе­дери­ко Гар­сиа Лор­ка - Кар­ло­су Мор­ле Лин­чу, 1931 г.:

"Ми­лый Кар­ли­тос! Я по­лучил твое пись­мо. (Эхо: пись­мо…) Спа­сибо. (Спа­сибо…) Очень те­бя про­шу, на­под­дай хо­рошень­ко Аль­фре­до! (Эхо: Аль­фре­до…) Очень нуж­но (эхо: очень…), а сам я (эхо, не­годуя: сам я…) не умею! (Эхо в бе­шенс­тве: не умею…) Кар­ли­то-о-о-ос! (Эхо, вне се­бя: Кар­ли­то-о-о-ос…) Про­щай! (Уже со­вер­шенно спя­тив­шее эхо: пись­мо, спа­сибо, я сам, Кар­ли­то-о-о-ос, про­щай…)"

 Эхо, ше­лес­тя­щее фай­ла­ми па­мяти, бе­лян­кой, за­путав­ше­еся в сол­нечных ло­конах, ук­ло­ня­юще­еся от взгля­да, та­ющее ти­шай­ше меж­ду строк - пом­нит все, как дель­фий­ская гор­ная ним­фа. Как Оке­ан Со­ляри­са, эхо зна­ет го­лоса всех жи­вущих, пом­нит ушед­ших по име­нам, по фос­фо­рес­ци­ру­ющим и­ерог­ли­фам на ра­дуж­ке; по­нима­ет по­доп­ле­ку всех со­бытий, ког­да-ли­бо сот­ря­сав­ших бе­зум­ный-бе­зум­ный мир.

 Но сто­ит бро­сить­ся на не­наг­лядные го­лоса - как вы спуг­ну­ли вос­по­мина­ние - ма­нок. Вы - Али­са Лид­делл, ко­торая уго­дила не в ту но­ру и вмес­то Стра­ны чу­дес по­пала в сюр­ре­алис­ти­чес­кий де­тек­тив, в Стра­ну при­ливов Тер­ри Гил­ли­ама: чу­жая ком­на­та, на сто­лике ря­дом с пы­ла­ющим ка­мином ды­мит­ся чаш­ка ко­фе, аро­мат ко­рицы об­манчи­во уми­рот­во­ря­ет, уба­юки­ва­ют мер­ные дви­жения крес­ла-ка­чал­ки, а в рас­кры­той кни­ге пре­дус­мотри­тель­но заг­нут уго­лок стра­ницы. Од­на­ко ком­на­та, дом, ули­ца - эта пря­нич­ная и ко­рич­ная все­лен­ная, дан­ная во вку­сах и за­пахах, в цве­те и зву­ке, то­митель­но без­людна. Дух Бо­жий не но­сит­ся над во­дою, и толь­ко рас­плы­ва­ют­ся в ту­ман­ное сфу­мато бук­вы, вы­веден­ные не­ведо­мой ру­кой на за­потев­шем окон­ном стек­ле. Full movie.

  Уж сколь­ко их упа­ло в эту без­дну… Их - по­этов, пи­сате­лей, ху­дож­ни­ков, ком­по­зито­ров, уче­ных, пу­тешес­твен­ни­ков - луч­ших лю­дей эпо­хи, доб­рых, ум­ных, от­важных, из­ме­нив­ших мир к луч­ше­му, сде­лав­ших его кра­сивее, сво­бод­нее и бе­зопас­нее, их - чье эхо до­носит­ся до нас сквозь че­рес­по­лоси­цу лет. Ни на се­ми ки­тах, ни на день­гах и тех­но­логи­ях, ни на неф­ти ба­лан­си­ру­ет в шат­ком рав­но­весии ци­вили­зация - это те Ат­ланты дер­жат на­ше не­бо в сво­их бес­ко­рыс­тных ру­ках.

  Их си­ла в на­шей па­мяти о них. Ис­ся­ка­ет па­мять - пре­рыва­ет­ся связь по­коле­ний, ухо­дит вза­имо­пони­мание, дег­ра­диру­ет куль­ту­ра, а вслед за ней и эко­номи­ка, на­ука, об­ра­зова­ние.

От­части из-за стрем­ле­ния со­дей­ство­вать сох­ра­нению куль­тур­ной па­мяти я вновь  об­ра­ща­юсь к би­ог­ра­фи­ям вы­да­ющих­ся лич­ностей прош­ло­го.

И все же се­год­няшняя те­ма - осо­бый слу­чай: это моя скрип­ка Эн­гра. В ней от­ра­зил­ся мой ин­те­рес к ис­то­рии и ис­кусс­тву Ис­па­нии.

 С детс­тва са­мой ду­хоподъ­ем­ной пер­спек­ти­вой для ме­ня бы­ло вмес­те с кон­киста­дора­ми от­пра­вить­ся, пус­кай в книж­ное, но все-та­ки пу­тешес­твие, пол­ное опас­ных прик­лю­чений, в глубь ове­ян­но­го ле­ген­да­ми Но­вого Све­та, с "ца­рем ис­пан­ских по­этов" Ми­гелем де Сер­ванте­сом бе­жать из ал­жир­ско­го пле­на, разъ­ез­жать по аре­не для боя бы­ков в кол­лекци­он­ном "Ка­дил­ла­ке" вмес­те с  "гал­лю­цино­ген­ным то­ре­адо­ром" - Саль­ва­дором Да­ли… А все по­тому, что, как пи­сал Фрейд Виль­гель­му Флис­су: "В дей­стви­тель­нос­ти я не уче­ный, не наб­лю­датель, не эк­спе­римен­та­тор, не мыс­ли­тель. По тем­пе­рамен­ту я ни кто иной, как кон­киста­дор - ис­ка­тель прик­лю­чений, ес­ли хо­тите пе­ревес­ти это - со всем лю­бопытс­твом, дер­зостью и нас­той­чи­востью, свой­ствен­ной лю­дям это­го сор­та".
 
Од­на­ко сей­час речь пой­дет о кон­крет­ной эпо­хе, не "гал­лю­цино­ген­ной", а са­мой что ни есть ре­аль­ной: об Ис­па­нии пер­вой тре­ти 20 ве­ка - пе­ри­оде, ко­торый счи­та­ют вто­рым Зо­лотым ве­ком ис­пан­ской ли­тера­туры. Об эпо­хе тра­гичес­ко­го ис­то­ричес­ко­го па­радок­са, ког­да ода­рен­но­му, ин­теллек­ту­аль­но тре­бова­тель­но­му, ду­шев­но тон­ко­му по­коле­нию вы­пал на до­лю век-вол­ко­дав, са­мая кро­вавая из эпох.

  Мы об­ра­тим­ся к ис­то­рии груп­пы ис­пан­ских пи­сате­лей, ху­дож­ни­ков, му­зыкан­тов, ко­торых при­нято на­зывать "по­коле­ние 27 го­да" ("Generaci?n del 27") или "по­коле­ние друж­бы", "по­коле­ние Рес­публи­ки", "по­коле­ние Лор­ки-Гиль­ена", "по­коле­ние пе­ред вой­ной", ока­зав­ших су­щес­твен­ное вли­яние на ми­ровую куль­ту­ру и ис­кусс­тво 20 ве­ка.

И, ра­зуме­ет­ся, бу­дет неп­ра­виль­ным, рас­ска­зывая о "по­коле­нии 1927 го­да", не упо­мянуть их alma mater: уни­каль­ное учеб­ное за­веде­ние - Сво­бод­ный ин­сти­тут об­ра­зова­ния (Institucion Libre de Ense?anza) в Мад­ри­де.

"ДРУЗЬЯ МОИ, ПРЕК­РА­СЕН НАШ СО­ЮЗ!"

 В 2019 го­ду ис­полни­лось 100 лет с тех пор, ког­да двад­ца­тилет­ний Фе­дери­ко Гар­сия Лор­ка при­был в Мад­рид в Сво­бод­ный ин­сти­тут об­ра­зова­ния с целью по­луче­ния мес­та в Сту­ден­ческой ре­зиден­ции (Residencia de Estudiantes, (Calle del Pinar, 21-22), поз­днее став­шей куль­тур­ным цен­тром Ис­па­нии и од­ним из на­ибо­лее пло­дот­ворных оча­гов твор­чес­тва, на­уч­но­го и куль­тур­но­го об­ме­на Ев­ро­пы в пе­ри­од меж­ду ми­ровы­ми вой­на­ми.

Это со­бытие кар­ди­наль­но пов­ли­яет на жизнь и твор­чес­тво по­эта, а впос­ледс­твии Ис­па­ния, и за ней весь мир, уз­на­ет од­но­го из са­мых вы­да­ющих­ся по­этов и дра­матур­гов 20 ве­ка.

   В рам­ках па­мят­но­го со­бытия в сто­лице Ис­па­нии весь год про­ходят ме­роп­ри­ятия, свя­зан­ные с ху­дожес­твен­ным нас­ле­ди­ем Лор­ки. Про­водят­ся на­уч­ные кон­фе­рен­ции и кон­грес­сы, в уни­вер­си­тет­ских и му­зей­ных а­уди­тори­ях ус­тра­ива­ют­ся об­ра­зова­тель­ные лек­ции, ки­нопо­казы, выс­тавки и кон­церты, пос­вя­щен­ные твор­чес­тву Лор­ки. Центр пер­форма­тив­ных ис­кусств Teatros del canal пред­ста­вил му­зыкаль­но-по­эти­чес­кие ком­по­зиции о Лор­ке, для зри­телей под­го­тови­ли эк­скурс по те­ат­раль­ным и му­зыкаль­ным адап­та­ци­ям про­из­ве­дений Лор­ки, та­ких как "Й­ер­ма", "Кро­вавая свадь­ба", "Лю­бовь до­на Пер­лим­пли­на". Про­ходят те­ат­раль­ные фес­ти­вали, фес­ти­вали сов­ре­мен­но­го тан­ца и фла­мен­ко. 26 ап­ре­ля  сос­то­ялась Ночь книг, в ко­торой учас­тво­вали бо­лее 600 ав­то­ров, книж­ные ма­гази­ны, уч­режде­ния и биб­ли­оте­ки ре­ги­она.

   По прос­ве­титель­ской си­ле, по уме­нию вдох­новлять ищу­щие умы Сво­бод­ный ин­сти­тут об­ра­зова­ния, в сос­тав ко­торо­го вхо­дила Ре­зиден­ция, впол­не мож­но срав­нить с Им­пе­ратор­ским Цар­ско­сель­ским ли­це­ем. По азар­ту бес­ко­рыс­тно­го сот­рудни­чес­тва, по под­линно­му твор­ческо­му подъ­ему - со зна­мени­тым, соз­данным в Пет­рогра­де в 1919 го­ду "До­мом ис­кусств" (Диск) в луч­шем из его про­яв­ле­ний;  по ху­дожес­твен­ной сме­лос­ти, ува­жению к ра­дикаль­но­му ин­ди­виду­ализ­му, люб­ви к эк­спе­римен­ту - с ле­ген­дарным па­риж­ским об­ще­жити­ем-скво­том "Улей"; по ца­рив­ше­му в кру­гах со­кур­сни­ков ду­ху братс­тва - с эпо­хой ры­царс­тва (ис­то­ричес­ки сло­жив­шей­ся в сред­не­веко­вой Ис­па­нии и Фран­ции). 

"По­коле­ние 27 го­да" в боль­шей сте­пени по­эти­чес­кое, так как в эту вли­ятель­ную груп­пу ин­теллек­ту­алов вхо­дили пре­иму­щес­твен­но по­эты. Но сос­то­яли в ней и ху­дож­ни­ки, му­зыкан­ты, ар­хи­тек­то­ры, ки­нема­тог­ра­фис­ты, объ­еди­нив­ши­еся вок­руг фи­гуры Лу­иса де Гон­го­ры - ис­пан­ско­го по­эта эпо­хи ба­рок­ко, ос­но­вате­ля шко­лы вы­чур­но­го, утон­ченно­го сти­ля  "гон­го­риз­ма" или "куль­тиз­ма", ха­рак­терно­го на­рочи­то ус­ложнен­ным по­эти­чес­ким язы­ком, об­разной уп­лотнен­ностью, осо­бой ме­тафо­рич­ностью.

 Их пер­вая фор­маль­ная встре­ча сос­то­ялась в Се­вилье в 1927, а ее по­вод - 300-лет­няя го­дов­щи­на смер­ти не­зас­лу­жен­но за­быто­го Лу­иса де Гон­го­ры.

Они об­ра­тились в Ко­ролев­скую ака­демию язы­ка с при­зывом об­ра­тить вни­мание на зна­чимую для куль­ту­ры Ис­па­нии да­ту, но от­вет ра­зоча­ровал. Тог­да мо­лодые ин­теллек­ту­алы ре­шили чес­тво­вать Гон­го­ру са­ми.

В Се­вилье с 19 ве­ка и по сей день су­щес­тву­ет твор­ческое объ­еди­нение пи­сате­лей и по­этов  Ateneo de Sevilla. Имен­но там нас­той­чи­вые ис­панцы про­вели тор­жес­твен­ное ме­роп­ри­ятие, в даль­ней­шем став­шее од­ним из оп­ре­деля­ющих для дви­жения.

 Собс­твен­но, мно­гие зна­ли друг дру­га еще с на­чала 20-х го­дов, вмес­те учи­лись в Мад­ри­де, стре­мились к од­ним це­лям: об­но­вить сов­ре­мен­ный язык и по­эзию, но по­водом за­явить о се­бе, как о ли­тера­тур­ной груп­пе, стал 1927 год.

  Ее яд­ром бы­ли по­эты Фе­дери­ко Гар­сиа Лор­ка, Хор­хе Гиль­ен и Пед­ро Са­линас. Пер­вым сре­ди них бе­зого­вороч­но приз­на­вали Лор­ку. По­каза­телен сле­ду­ющий слу­чай: де­сять по­этов за­каза­ли мо­лебен в честь Гон­го­ры, а свя­щен­ник ре­шил, что за­казы­ва­ют па­нихи­ду по не­дав­но умер­ше­му че­лове­ку, и спро­сил, кто родс­твен­ник по­кой­но­го - все, не сго­вари­ва­ясь, ука­зали на Лор­ку.

 Гон­го­ра и Лор­ка бы­ли объ­еди­ня­ющи­ми об­ра­зами по­коле­ния. Лор­ка - его сер­дцем и ду­хов­ным ори­ен­ти­ром.

"ПОКОЛЕНИЕ 1927 ГОДА" В ЛИЦАХ И ДАТАХ

Учас­тни­ки груп­пы, слов­но са­моц­ве­ты из сок­ро­вищ­ни­цы мав­ри­тан­ской прин­цессы. Их ис­кусс­тву при­сущи три глав­ных свой­ства дра­гоцен­но­го кам­ня: кра­сота, дол­го­веч­ность и ред­кость.

За­бегая впе­ред, ска­жу: во вре­мя ре­жима Фран­ко имен­но их, вы­нуж­денных эмиг­рантов, ста­нут приг­ла­шать в ка­чес­тве пре­пода­вате­лей ве­дущие уни­вер­си­теты Ев­ро­пы и Аме­рики. По­доб­но­го всплес­ка ака­деми­чес­кой ак­тивнос­ти на столь вы­соком на­уч­ном уров­не не слу­чалось ни до, ни пос­ле. Па­ру слов о не­кото­рых из них.

Пед­ро Са­линас - один из вид­ней­ших ли­риков "по­коле­ния 27 го­да".  Преж­де все­го, сто­ит упо­мянуть три­логию "Го­лос, всем обя­зан­ный те­бе"1933, "Пер­во­ис­ток люб­ви" 1936 и "Дол­гий стон" 1939. Са­линас - фи­лолог и пе­ревод­чик. Его пе­рево­ды Прус­та очень важ­ны для ис­па­но­языч­но­го ми­ра. Пе­рело­жил на сов­ре­мен­ный ис­пан­ский "Песнь о мо­ем Си­де". Блес­тя­ще за­щитил дис­серта­цию по "Дон Ки­хоту".

Хор­хе Гиль­ен - круп­ный ис­пан­ский по­эт, пе­дагог, пред­ста­витель уль­тра­ист­ско­го нап­равле­ния, по­лагав­ше­го ме­тафо­ру са­модов­ле­ющей ху­дожес­твен­ной цен­ностью. Друг Т.С.Эли­ота. Сто­рон­ник чис­той по­эзии, склон­ной к фи­лософ­ско­му ана­лизу, вне чувс­твен­ной ма­нифес­та­ции и на­сыщен­ной жи­вопис­ности. Сбор­ник "Пес­но­пения" Гиль­ена вхо­дит в чис­ло цен­траль­ных по­эти­чес­ких книг ис­пан­ско­го язы­ка в XX ве­ке.
 
 Ви­сен­те Алей­сан­дре - ла­уре­ат Но­белев­ской пре­мии по ли­тера­туре 1977 го­да "За вы­да­юще­еся по­эти­чес­кое твор­чес­тво, ко­торое от­ра­жа­ет по­ложе­ние че­лове­ка в кос­мо­се и сов­ре­мен­ном об­щес­тве и в то же вре­мя пред­став­ля­ет со­бой ве­личес­твен­ное сви­детель­ство воз­рожде­ния тра­диций ис­пан­ской по­эзии в пе­ри­од меж­ду ми­ровы­ми вой­на­ми".

Са­мый пре­миро­ван­ный из всех пред­ста­вите­лей по­коле­ния. В 1933 го­ду по­лучил На­ци­ональ­ную пре­мию по ли­тера­туре за сбор­ник эро­тичес­ких сти­хов "Раз­ру­шение или лю­бовь". В го­ды граж­дан­ской вой­ны его сти­хи "Бе­зымян­ный опол­че­нец" и "Расс­тре­лял" ста­новят­ся фрон­то­выми от­крыт­ка­ми. Пос­ле по­беды фран­кистов его твор­чес­тво бы­ло зап­ре­щено, но Алей­сан­дре про­дол­жал пи­сать. В 1950 он из­бран чле­ном Ис­пан­ской ко­ролев­ской ака­демии. В 1968 вы­ходит сбор­ник эс­се пи­сате­лей и ли­тера­тур­ных кри­тиков ми­ра "В честь Ви­сен­те Алей­сан­дре". В 1974 го­ду еще раз по­луча­ет Пре­мию ис­пан­ской кри­тики за сбор­ник сти­хов-ди­ало­гов "Бе­седы о поз­на­нии". Пос­ле вру­чения Но­белев­ской пре­мии ко­роль Ис­па­нии Ху­ан Кар­лос I наг­ра­дил Ви­сен­те Алей­сан­дре Боль­шим крес­том Кар­ла III.

Лу­ис Сер­ну­да - по­эт, пе­ревод­чик, эс­се­ист. В ос­но­ве по­эти­ки Сер­ну­ды - ро­левой мо­нолог-мас­ка, рас­тождест­вля­ющие ав­то­ра и ли­ричес­ко­го ге­роя. "Его сло­во, - пи­сал о Сер­ну­де Ок­та­вио Пас, - ни­ког­да не дей­ству­ет на нас не­пос­редс­твен­но, нап­ря­мую: меж­ду ним и на­ми всег­да на­ходит­ся взгляд по­эта, мысль, ко­торая соз­да­ет дис­танцию, чем и по­рож­да­ет под­линную ком­му­ника­цию с чи­тате­лем".

Ра­фа­эль Аль­бер­ти - по­эт и дра­матург. Твор­чес­тво Аль­бер­ти хо­рошо из­вес­тно в Рос­сии, бла­года­ря за­меча­тель­ным пе­рево­дам его сти­хов на рус­ский. По­эт при­ез­жал в СССР в 1932, 1934 и в 1964 го­дах. В 1965 ему бы­ла прис­во­ена Меж­ду­народ­ная Ле­нин­ская пре­мия "За ук­репле­ние ми­ра меж­ду на­рода­ми". На­чинал как аван­гардист, сво­бод­ный в фор­ме вы­раже­ния и бес­ком­про­мис­сно ис­крен­ний в со­дер­жа­нии, поз­днее ув­лекся по­лити­кой.

Да­масо Алон­со так пи­шет об Аль­бер­ти в кни­ге "Сов­ре­мен­ные ис­пан­ские по­эты": "Ра­фа­эль Аль­бер­ти был бес­печным ве­сель­ча­ком, са­мым от­ча­ян­ным про­жига­телем жиз­ни, ка­кого мож­но най­ти на све­те; он во­об­ще не приз­на­вал ни­какой дис­ципли­ны - да­же в его по­эти­чес­кой ма­нере прос­ту­пал дух анар­хии. Ну, кто мог пред­ста­вить, что вско­ре Аль­бер­ти при­мет обет не­ко­его "по­лити­чес­ко­го мо­нашес­тва", ста­нет сос­тавной частью струк­ту­ры, око­ван­ной пра­вила­ми же­лез­ной дис­ципли­ны? Дру­гие по­эты нав­сегда ос­та­лись в сто­роне от по­лити­ки.

В и­юле 1936 го­да, за нес­коль­ко дней до на­чала вой­ны, я пос­ледний раз ви­дел Фе­дери­ко. Он чи­тал друзь­ям - в ра­бочем ка­бине­те Э­усе­био Оли­вера - свою но­вую пь­есу "Дом Бер­нарды Аль­бы". В мо­ей па­мяти за­печат­ле­лось все, что ска­зал мне Фе­дери­ко пе­ред ухо­дом. Он спе­шил из-за ка­ких-то дел, свя­зан­ных с отъ­ез­дом в Гра­наду, и ухо­дил пер­вым. Мы за­дер­жа­лись с ним в при­хожей и по­чему-то за­гово­рили об од­ном из мно­гих на­ших пи­сате­лей, ко­торые с го­ловой пог­ру­зились в по­лити­ку. При­веду сло­ва Фе­дери­ко поч­ти в точ­ности (да, но ви­деть бы его ли­цо, его вы­рази­тель­ную ми­мику в те ми­нуты!):

- Вот так, Да­масо, очень жаль! Те­перь он ни­чего не на­пишет... (Тут я опус­каю сле­ду­ющую фра­зу.) Я-то не ста­ну за­нимать­ся по­лити­кой. Я - ре­волю­ци­онер. Нас­то­ящий по­эт по­нево­ле ре­волю­ци­онер. Сог­ла­сен?
Я кив­нул го­ловой, по­нимая, ка­кой смысл он вкла­дыва­ет в свои сло­ва. Лор­ка в эти ми­нуты ду­мал о Дан­те, о Гон­го­ре, о Ло­пе, о Шек­спи­ре, о Сер­ванте­се... Он ду­мал, что по­эт, ху­дож­ник ста­новит­ся по­хожим на Бо­га, ког­да Сло­вом тво­рит но­вое, до­селе не­ведо­мое, не­сущес­тво­вав­шее.

И он пов­то­рил от­вердев­шим го­лосом:

- Но по­лити­кой я за­нимать­ся не бу­ду. Ни­ког­да! Ни­ког­да!

На дру­гой день Лор­ка у­ехал в Гра­наду..."

Но про по­лити­ку, вой­ны, по­ломан­ные судь­бы - поз­же. По­ка вер­немся в луч­шие го­ды эк­спан­си­оне­ров, в об­ласть чис­тых гар­мо­ний.

ОАЗИС СВОБОДЫ, МЫСЛИ И ТВОРЧЕСТВА

Где учи­лись пас­си­она­рии-меч­та­тели, кто пов­ли­ял на них в пе­ри­од твор­ческо­го ста­нов­ле­ния? Это тот прек­расный слу­чай, ког­да ис­ти­на-nude, в пол­но­те оче­вид­ности и блес­ке не­оп­ро­вер­жи­мос­ти, си­яет на по­вер­хнос­ти.

  Все на­чалось в 1876 го­ду с ини­ци­ати­вы уч­ре­дить Сво­бод­ный ин­сти­тут об­ра­зова­ния. Ес­ли бы су­щес­тво­вала ма­шина вре­мени, я бы от­пра­вилась учить­ся толь­ко ту­да, по­тому что это бы­ло од­но из луч­ших мест на Зем­ле, о­азис сво­боды мыс­ли и твор­чес­тва, где ис­кусс­тво и на­уки со­зида­лись в ре­жиме "здесь и сей­час". Тут ге­ний не си­дел в баш­не из сло­новой кос­ти: он жил ря­дом с дру­гими ге­ни­ями, де­лил­ся опы­том с уче­ника­ми, на­ходя пи­щу для собс­твен­ных раз­мышле­ний. 

Ин­сти­тут ор­га­низо­вали ве­ликие пе­даго­ги, а под­держи­вали круп­ней­шие мыс­ли­тели и ху­дож­ни­ки:  Хо­акин Кос­та, Хо­се Ор­те­га-и-Гас­сет, Ан­то­нио Ма­чадо, Хо­акин Со­ролья. Сво­бод­ный ин­сти­тут об­ра­зова­ния был цен­тром ин­теллек­ту­аль­ной жиз­ни Ис­па­нии.

  Ос­новные за­дачи учеб­но­го за­веде­ния его соз­да­тели и пе­даго­ги ви­дели во всес­то­рон­нем об­новле­нии жиз­ни с по­мощью об­ра­зова­ния, мак­си­маль­ной се­куля­риза­ции, пре­дос­тавле­нии об­ра­зова­ния жен­щи­нам, ор­га­низа­ции на­илуч­ших ус­ло­вий для уче­бы.

Ав­то­ры "Ис­то­рии Ис­па­нии. От вой­ны за ис­пан­ское нас­ледс­тво до на­чала 21 ве­ка" со­об­ща­ют, что соз­да­ние ре­зиден­ции со­от­ветс­тво­вало "тра­диции бри­тан­ско­го об­ра­зова­ния и ев­ро­пей­ским цен­ностям, под­ра­зуме­ва­ющим сво­боду от вли­яния цер­кви и го­сударс­тва".

В рам­ках Сво­бод­но­го ин­сти­тута об­ра­зова­ния фун­кци­они­рова­ли Центр ис­то­ричес­ких ис­сле­дова­ний, По­печи­тель­ский со­вет, пре­дос­тавляв­ший сти­пен­дии для про­дол­же­ния об­ра­зова­ния, в том чис­ле, и за ру­бежом, а так­же Сту­ден­ческая Ре­зиден­ция (Residencia de Estudiantes) - сту­ден­ческий го­родок, неч­то вро­де пан­си­она, где мо­лодые лю­ди учи­лись и жи­ли.

Ос­но­вате­ли счи­тали, что "в юнос­ти очень важ­но ви­деть собс­твен­ны­ми гла­зами та­лант и бла­городс­тво, хо­тя бы из­да­ли", по­это­му не толь­ко уча­щи­еся име­ли воз­можность про­жива­ния в Ре­зиден­ции. Нап­ри­мер, там пос­то­ян­но жил Ху­ан Ра­мон Хи­менес - один из луч­ших ис­пан­ских ли­риков, ла­уре­ат Но­белев­ской пре­мии по ли­тера­туре 1956 го­да "За ли­ричес­кую по­эзию, об­ра­зец вы­соко­го ду­ха и ху­дожес­твен­ной чис­то­ты в ис­пан­ской по­эзии".

Об­ра­зова­тель­ную цель Аль­бер­то Хи­менес Фра­уда, бес­смен­ный ди­рек­тор Ре­зиден­ции с мо­мен­та об­ра­зова­ния и до ее прес­тупно­го унич­то­жения в 1936 го­ду, фор­му­лиро­вал так: "Ус­тра­нить уве­личи­ва­ющу­юся с каж­дым днем про­пасть вза­им­но­го не­пони­мания, раз­де­ля­ющую две неп­ри­мири­мых груп­пы за­пад­ных ин­теллек­ту­алов - лю­дей на­уки и лю­дей ис­кусс­тва". Фра­уда прев­ра­тил Ре­зиден­цию в мес­то, где бу­дущие и уже сос­то­яв­ши­еся уче­ные и ху­дож­ни­ки жи­ли бок о бок, за­нима­ясь на­укой и твор­чес­твом, об­ме­нива­ясь на­уч­ным и ху­дожес­твен­ным опы­том.

В Ре­зиден­ции си­лами сту­ден­тов ста­вились спек­такли, про­води­лись кон­церты. Сам Лор­ка час­то да­вал фор­тепь­ян­ные кон­церты.

 По­мимо об­ширной биб­ли­оте­ки в 20 000 то­мов, вклю­чая ев­ро­пей­ские но­вин­ки, бы­ло мно­го ла­бора­торий, где вид­ные уче­ные ра­бота­ли, а так­же пре­пода­вали сту­ден­там.

По­каза­тель­но, как тре­пет­но от­но­сились здесь к на­род­ной куль­ту­ре. Ру­ководс­тво пре­дус­мотре­ло все, вплоть до под­робнос­тей ди­зай­на. Оце­ните та­кую де­таль: што­ры на ок­нах Ре­зиден­ции бы­ли сот­ка­ны жен­щи­нами из даль­них се­лений на ста­рин­ных ткац­ких стан­ках ан­тично­го об­разца - так вос­пи­тыва­лось ува­жение к руч­но­му тру­ду и тра­дици­ям.

В Ре­зиден­цию приг­ла­шались чи­тать лек­ции ве­личай­шие умы сов­ре­мен­ности. Да­же не­пол­ный спи­сок их имен по­ража­ет во­об­ра­жение: Аль­берт Эй­нштейн, Ма­ри Кю­ри, Ан­ри Бер­гсон, Игорь Стра­вин­ский, Го­вард Кар­тер, Жан Пи­аже, Гил­берт Кит Чес­тертон, Поль Ва­лерии, Мо­рис Ра­вель, Фран­суа Мо­ри­ак, Гер­берт У­эллс, Ле Кор­бюзье, Жорж Дю­амель, Хо­се Ор­те­га-и-Гас­сет, Санть­яго Ра­мон-и-Ка­халь, Ма­ну­эль де Фалья, Ми­гель де Уна­муно, Асо­рин, Ан­то­нио Ма­чадо, Ра­мон дель Валье-Ин­клан, Ле­он Фе­липе…

Су­щес­тво­вала от­дель­ная ре­зиден­ция для де­вушек: Ре­зиден­ция дэ сень­ори­тас (Residencia de Se?oritas), где в рам­ках впер­вые в ис­то­рии пре­дос­тавлен­но­го жен­щи­нам дос­ту­па к об­ра­зова­нию, жи­ли и учи­лись по­да­ющие на­деж­ды пи­сатель­ни­цы, по­этес­сы, эс­се­ис­тки, пе­ревод­чи­цы, ху­дож­ни­цы. За­дел в этой об­ласти в Ис­па­нии уже имел мес­то: это при­мер мо­нахи­ни Те­резы Авиль­ской, счи­та­ющей­ся од­ним из луч­ших пи­сате­лей ис­пан­ско­го Зо­лото­го ве­ка и пер­вой ис­пан­ской пи­сатель­ни­цей, а так­же пи­сатель­ни­цы 19 ве­ка Эми­лии Пар­до Ба­сан.

Сви­детель­ством ус­пе­ха прог­рессив­но­го взгля­да ру­ково­дите­лей учеб­но­го про­цес­са на пер­спек­ти­вы жен­щин в на­уке и ис­кусс­тве ста­ли Кон­ча Ме­дес - яр­кая пред­ста­витель­ни­ца "по­коле­ния 27 го­да", ху­дож­ни­цы Ма­руха Мальо и Мар­га­рита Ман­со.

  К сло­ву, Мар­га­рита бы­ла под­ру­гой Саль­ва­дора Да­ли, то­же про­живав­ше­го в то вре­мя в Ре­зиден­ции, и единс­твен­ной де­вуш­кой, с ко­торой был ро­ман у Лор­ки. Воз­можно, на тот мо­мент она в ка­кой-то сте­пени за­мени­ла ему от­вер­гнув­ше­го его Да­ли. Ей он пос­вя­тил по­эму из "Цы­ган­ско­го ро­ман­се­ро" - "По­гиб­ший из-за люб­ви".

 ..Мо­лодежь "по­коле­ния 27 го­да", ос­мысли­вая ду­хов­ные реф­лексии и ху­дожес­твен­ные дос­ти­жения пи­сате­лей и ли­тера­торов "по­коле­ния 98 го­да", да­ла вы­сочай­ший взлет ис­пан­ской мыс­ли. Да­масо Алон­со вспо­мина­ет: "Преж­де все­го, ска­жу, что на­ше по­коле­ние ни­кого не свер­га­ло и ни­кого не от­верга­ло. В от­ли­чие от по­коле­ния 98-го го­да оно воз­никло вов­се не в ре­зуль­та­те на­ци­ональ­ной ка­тас­тро­фы. Нас не свя­зыва­ли об­щие по­лити­чес­кие це­ли. Каж­дый мог иметь собс­твен­ные взгля­ды - это не за­нима­ло ос­таль­ных, да и, по­хоже, мно­гие во­об­ще не за­думы­вались об этом".

Как пи­сал в 2004 го­ду не­мец­кий ис­сле­дова­тель То­мас Ной­ер: "Сво­бод­ный ин­сти­тут об­ра­зова­ния в Мад­ри­де для соз­да­телей стал эк­спе­римен­таль­ной пло­щад­кой, до­маш­ним оча­гом, кре­пос­тным бас­ти­оном и ин­теллек­ту­аль­ным цен­тром, а так­же мес­том, в ко­тором они мог­ли жить и тво­рить в ми­ре и спо­кой­ствии, а в их ми­ровоз­зре­нии пе­даго­гика прев­ра­тилась в цен­траль­ный пункт".

ХУДОЖНИК - ЖИВОЕ ОТРИЦАНИЕ ДИКТАТУРЫ

Ис­то­ри­ог­ра­фичес­кая оцен­ка де­ятель­нос­ти Ин­сти­тута ис­клю­читель­но по­зитив­на.  

Од­на­ко счастью не поз­во­лили длить­ся дол­го: по окон­ча­нии граж­дан­ской вой­ны Ин­сти­тут, как "рас­садник" рес­публи­кан­ских цен­ностей, был лик­ви­диро­ван. Сот­рудни­ки и сту­ден­ты, в луч­шем слу­чае, рас­се­ялись по ми­ру. При фран­кист­ском ре­жиме фон­ды, ма­тери­аль­но-тех­ни­чес­кая ба­за бы­ли опе­чата­ны, экс­проп­ри­иро­ваны и лишь частью пе­реме­щены в  Мад­рид­ский уни­вер­си­тет Ком­плу­тен­се.

В зда­нии по­мес­ти­ли гос­пи­таль, за­тем при­ют для си­рот и, на­конец, ка­зар­му. Зна­комая кар­ти­на, не прав­да ли?

Но сте­ны-то мож­но вос­ста­новить, а вот лю­дей не вер­нешь.

Лор­ку расс­тре­ляли в на­чале граж­дан­ской вой­ны, сти­лис­ти­чес­ки и прак­ти­чес­ки оп­ре­делив­шей се­бя нек­ро­филь­ским воз­гла­сом "Смерть ин­телли­ген­ции! Да здравс­тву­ет смерть!".

Спро­сите: "За что смерть? По­чему?" - Ан­дре Мо­руа дав­но от­ве­тил: "Вы всю жизнь бу­дете встре­чать лю­дей, о ко­торых с удив­ле­ни­ем ска­жете: "За что он ме­ня нев­злю­бил? Я же ему ни­чего не сде­лал?" Оши­ба­етесь! Вы на­нес­ли ему са­мое тяж­кое ос­кор­бле­ние: вы - жи­вое от­ри­цание его на­туры".

Сог­ласно пос­ледним дан­ным ис­сле­дова­телей, за­дума­ли убий­ство и собс­твен­но­руч­но каз­ни­ли по­эта его же родс­твен­ни­ки, за­видо­вав­шие семье Лор­ки и не­нави­дев­шие Фе­дери­ко. Тем не ме­нее, фа­шист­ский пе­рево­рот раз­вя­зал им ру­ки и соз­дал ус­ло­вия для осу­щест­вле­ния зло­дей­ства.

 Как пи­сал Сэ­мю­ел Бат­лер: "Хищ­ни­ки и родс­твен­ни­ки. Ес­ли пос­ле наб­лю­дения за ни­ми вы по­няли, что у них на уме, ста­рай­тесь соб­лю­дать по­вышен­ную ос­то­рож­ность".

 ..Ми­гель де Уна­муно сго­рел у се­бя в ком­на­те (от ис­кры вспых­нул плед, а встать, из-за пос­тигше­го не­домо­гания, не хва­тило сил). За ан­тифран­кист­ский де­марш фи­лосо­фа и пи­сате­ля уво­лили с пос­та рек­то­ра уни­вер­си­тета Са­ламан­ки и фак­ти­чес­ки по­мес­ти­ли под до­маш­ний арест. На­кану­не смер­ти он пи­сал: "Я не знаю ни­чего омер­зи­тель­нее то­го со­юза ка­зар­менно­го ду­ха с цер­ковным, ко­торый це­мен­ти­ру­ет но­вую власть".

Ан­то­нио Ма­чадо умер в пос­ледние дни вой­ны из-за ли­шений и бо­лез­ни. Та­лан­тли­вей­ший по­эт-са­мо­уч­ка Ми­гель Эр­нандес, са­мый мо­лодой из "по­коле­ния 27 го­да", сгнил в тюрь­ме. Ма­ну­эль де Фалья эмиг­ри­ровал в Ар­генти­ну в 1939, поч­ти ни­чего бо­лее не соз­дал, жил в от­шель­ни­чес­тве, ис­тя­зал се­бя тос­кой и ас­ке­зой.

Скор­бный спи­сок так дли­нен, что поч­ти бес­ко­нечен. Ког­да я ду­маю о бес­смыс­ли­це кро­воп­ро­лития и ги­бели не­вин­ных, вспо­мина­ет­ся Сартр: "Лю­ди. Лю­дей на­до лю­бить. Лю­ди дос­той­ны вос­хи­щения. Сей­час ме­ня выр­вет на­из­нанку". И еще ста­новит­ся по­нят­нее, по­чему че­рез два ча­са пос­ле объ­яв­ле­ния о смер­ти Фран­ко во всех ма­гази­нах Бар­се­лоны пол­ностью рас­ку­пили за­пасы шам­пан­ско­го.

..И все же, спра­вед­ли­вос­ти ра­ди, на­до приз­нать, что Фран­ко не был ис­ча­ди­ем ада. Его при­ход к влас­ти - следс­твие ис­то­ричес­ко­го про­цес­са со­сущес­тво­вания двух про­тиво­борс­тву­ющих тен­денций в по­лити­чес­кой и ин­теллек­ту­аль­ной жиз­ни стра­ны: ли­бераль­ной, прив­не­сен­ной фран­цуз­ской ре­волю­ци­ей, и кон­серва­тив­но-ка­толи­чес­кой; а так­же пря­мым следс­тви­ем не­гатив­ных про­цес­сов в эко­номи­ке и об­щес­твен­но-по­лити­чес­кой жиз­ни, с ко­торы­ми не спра­вились рес­публи­кан­цы. Они со­вер­ши­ли ряд оши­бок, усу­губив­ших итак неп­ростую си­ту­ацию в Ис­па­нии, еще бо­лее ос­ла­бив свое шат­кое по­ложе­ние у ру­ля стра­ны.

Во­об­ще, к на­чалу XX ве­ка Ис­пан­ское ко­ролевс­тво на­ходи­лось в сос­то­янии глу­бочай­ше­го упад­ка и кри­зиса, о всех при­чинах ко­торо­го, как и об ис­тинной по­доп­ле­ке и хо­де граж­дан­ской вой­ны, у ис­то­риков до сих пор нет еди­ного мне­ния. Оче­вид­но, что не бы­ло прос­тых, од­нознач­ных ре­шений бес­пре­цеден­тно слож­ной си­ту­ации.

Тем не ме­нее, прав­да, как мы ее по­нима­ем, и на­ша ду­шев­ная сим­па­тия на сто­роне рес­публи­кан­цев - тех, ко­го при­нес­ли в жер­тву во имя бу­дуще­го стра­ны.

Нес­коль­ко об­на­дежи­ва­ет, что пос­ле опы­та не­мыс­ли­мого зверс­тва 20 ве­ка, мно­гие приш­ли к по­нима­нию жиз­ни че­лове­ка как аб­со­лют­ной цен­ности, и осоз­на­ли, что ху­дож­ни­ки сто­ят у ру­ля прог­ресса, пред­ска­зывая нап­равле­ние раз­ви­тия раз­ных сфер жиз­ни, а по­тому глу­по пре­неб­ре­гать ис­кусс­твом и куль­ту­рой - они соз­да­ют­ся на ве­ка, вы­нося ар­те­фак­ты за пре­делы вре­мен­ных трен­дов, поз­во­ляя ос­та­вать­ся ак­ту­аль­ным, а зна­чит ус­той­чи­вым в ме­ня­ющем­ся ми­ре.

Ор­ди­нар­ности, дик­та­туры ду­ша дол­го не тер­пит. Она нуж­да­ет­ся во всплес­ках, взле­тах, в об­новле­нии, и ра­но или поз­дно это при­дет. Та­ков за­кон при­роды, за­кон че­лове­чес­кой жиз­ни. Меч­тать и ид­ти даль­ше - не­из­бежно для че­лове­ка, ибо за­ложе­но в его при­роде. Воз­можно, имен­но по­это­му, как пи­сал Алек­сандр Во­лодин: "Прав­да по­чему-то по­том тор­жес­тву­ет. По­чему-то тор­жес­тву­ет. По­чему-то по­том…" Стрем­ле­ние к спра­вед­ли­вос­ти да­же на бес­созна­тель­ном уров­не, ощу­щение ее как свер­хче­лове­чес­кой ди­рек­ти­вы пун­ктир­но прос­ле­жива­ет­ся в ис­то­рии, прав­да, не но­вей­шей, а по­том…

В 2007 го­ду Ре­зиден­ция бы­ла приз­на­на дос­то­яни­ем Ев­ро­пы. В 2015 ев­ро­комис­сия объ­яви­ла о прис­во­ении Ре­зиден­ции зна­ка European Heritage Label.

В 1990 го­ду вос­ста­нови­ли из­да­тель­ство при Ре­зиден­ции, пуб­ли­ку­ющее ис­сле­дова­тель­ские ра­боты, ар­хивные тек­сты, ма­тери­алы про­води­мых здесь лек­ций и се­мина­ров. Идут рес­тавра­ци­он­ные ра­боты с целью вер­нуть пер­во­началь­ный вид зда­нию.

ИСПАНИЯ ГЛАЗАМИ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

Выш­ло так, что со­бытия 1936-1939 го­да спо­собс­тво­вали зна­комс­тву со­вет­ско­го чи­тате­ля с ис­пан­ской куль­ту­рой. СССР выс­ту­пил на сто­роне рес­публи­кан­цев и, по­мимо про­чего, в ка­чес­тве иде­оло­гичес­кой под­дер­жки от­пра­вил в Ис­па­нию луч­ше­го жур­на­лис­та эпо­хи - М. Е. Коль­цо­ва и пи­сате­ля И.Г.Эрен­бурга. В пе­ри­од Граж­дан­ской вой­ны в Ис­па­нии Эрен­бург на­писал свы­ше трех­сот очер­ков, ста­тей, рас­ска­зов, под­го­товил два фо­то­аль­бо­ма, соз­дал ро­ман "Что че­лове­ку на­до", кни­гу сти­хов, сбор­ник рас­ска­зов "Вне пе­реми­рия", а так­же сбор­ник очер­ков и кор­респон­денции "Ис­пан­ский за­кал".

Коль­цов про­ехал че­рез всю Ис­па­нию от Мад­ри­да до Се­вильи в и­юне 1931 го­да, взяв ин­тервью у вид­ных ис­пан­ских по­лити­ков и де­яте­лей куль­ту­ры: А. Са­моры, М. Асаньи, И. При­ето, Х. Ор­те­ги- и-Гас­се­та, Р. М. дель Валье-Ин­кла­на, П. Ба­рохи. Ма­тери­алы лег­ли в ос­но­ву кни­ги "Ис­пан­ская вес­на", явив­шей­ся, по су­ти, вто­рым (пос­ле "Пи­сем об Ис­па­нии" В. П. Бот­ки­на, 1848 - 1849) от­кры­ти­ем Ис­па­нии, сфор­ми­ровав­шим ее но­вый об­раз в Рос­сии. Вслед за кни­гой Коль­цо­ва пос­ле­дова­ла "Ис­па­ния" Эрен­бурга (1932). Поз­днее выш­ли дру­гие ре­пор­та­жи и очер­ки жур­на­лис­та, пуб­ли­цис­ти­чес­кие выс­тупле­ния О.Г. Са­вича и Коль­цо­ва, и на­конец, его же "Ис­пан­ский днев­ник".

 Как пи­сал о Коль­цо­ве один ис­пан­ский ис­то­рик, от­нюдь не сто­рон­ник Рес­публи­ки: "Воз­можно, из всех за­рубеж­ных пи­сате­лей, ока­зав­шихся на на­шей зем­ле, ра­зуме­ет­ся, не ис­клю­чая Маль­ро и Хе­мин­гу­эя, имен­но он луч­ше все­го по­нял ис­панцев, имен­но ему уда­лось срод­нить­ся с прос­ты­ми сол­да­тами, имен­но в его опи­сани­ях эта эпо­ха и эти лю­ди на­ибо­лее по­ходят на то, чем они бы­ли на са­мом де­ле".

По воз­вра­щении из Ис­па­нии, в 1938 го­ду Коль­цов был арес­то­ван, а в 1942 го­ду расс­тре­лян, став жер­твой уже со­вет­ско­го прес­тупно­го ре­жима.

"...И НА ГРА­НИЦЕ ТРОС­ТНИ­КА И НО­ЧИ ТАК СТРАН­НО, ЧТО ЗО­ВУСЬ Я  - ФЕ­ДЕРИ­КО…"

Час­ти ис­панцев уда­лось спас­тись, у­ехав заг­ра­ницу. В эмиг­ра­ции мно­гие су­мели не по­терять се­бя, очу­тив­шись "в сум­рачном ле­су", и про­дол­жи­ли твор­ческую де­ятель­ность.

 Ду­маю, сек­рет их стой­кос­ти в бо­гатс­тве куль­тур­но­го бэк­гра­ун­да. В луч­шие го­ды эти ху­дож­ни­ки чер­па­ли из ли­тера­туры Зо­лото­го ве­ка Ис­па­нии, фи­лосо­фии и по­эти­ки ро­ман­тизма, из опы­та учи­телей "по­коле­ния 98 го­да", не по­рыва­ли связь с фоль­кло­ром, бра­ли из но­вей­ших ев­ро­пей­ских аван­гар­дных те­чений, не от­ка­зыва­ясь ни от че­го, но и не за­гоняя се­бя в рам­ки од­но­го нап­равле­ния. Это все со­еди­нилось в Фе­дери­ко Гар­сиа Лор­ке, да­же по ту сто­рону бы­тия, вдох­новляв­шем дру­зей в го­ре и ра­дос­ти.

 Лор­ка воз­рожден­чески мно­гог­ра­нен: по­эт, дра­матург, ком­по­зитор, пи­анист, те­ат­раль­ный ре­жис­сер, ху­дож­ник, лек­тор - он воп­ло­тил в се­бе луч­шие чер­ты по­коле­ния. Срод­ни эк­зо­тичес­кой мо­за­ике Га­уди, он и ори­гина­лен, и ор­га­ничен. Сло­во "мо­за­ика" от ла­тин­ско­го "пос­вя­щен­ное му­зам" - Лор­ка имен­но та­кой. Од­но "но": ро­дил­ся не ко вре­мени.

Тед Хь­юз в сти­хот­во­рении "Нар­циссы" упо­доб­ля­ет эти цве­ты ба­лери­нам, ко­торые слиш­ком ра­но, слиш­ком не вов­ре­мя взош­ли к вы­ходу на сце­ну и, в ожи­дании, дро­жат от хо­лода в про­низан­ных сквоз­ня­ками ку­лисах. На мой взгляд, этот об­раз очень под­хо­дит к судь­бе по­эта.

    ..А еще сек­рет ус­пе­ха и стой­кос­ти ис­пан­ско­го ху­дожес­твен­но­го ге­ния мне ви­дит­ся в та­инс­твен­ном ду­эн­дэ, ко­торо­му пос­вя­щена пос­ледняя лек­ция Лор­ки, т.е. в бес­созна­тель­ном куль­тур­ном нас­ле­дова­нии, энер­ге­тике на­рода, в за­гадоч­ных, пас­си­онар­ных то­ках прос­транс­тва, про­низы­ва­ющих по­коле­ние за по­коле­ни­ем.

 Чья сла­ва - по­вод для гор­дости у ис­панцев? Сла­ва кон­киста­доров. В них, по-мо­ему, страс­тное ду­эн­дэ ска­залось с лих­вой.

ИЗ ГЛУБИН ИСТОРИИ - В СЕГОДНЯ

 Ле­ген­дарные смель­ча­ки, ве­личай­шие пер­во­от­кры­вате­ли, са­мые от­ча­ян­ные в ис­то­рии аван­тю­рис­ты - кон­киста­доры, Ры­цари Но­вого Све­та, ро­дом из Ис­па­нии. Они - ее не­уго­мон­ный дух и сим­вол.

 Кон­киста­доры шли в не­ведо­мое, не пред­став­ляя, ку­да идут и ко­му бу­дут про­тивос­то­ять. Сна­ряже­ние по­купа­ли за собс­твен­ные день­ги, ста­вя все на кар­ту. Дол­гие ме­сяцы плы­ли на ко­раб­лях. Пре­одо­лева­ли ты­сячи ки­ломет­ров по сель­ве, го­рам и пус­ты­ням. Си­лами чис­ленностью ме­нее од­ной ди­визии за 35 лет по­кори­ли два ма­тери­ка и 4 вы­соко­раз­ви­тых на­рода Аме­рики. Все бу­дущие сто­лицы всех бу­дущих ла­тино­аме­рикан­ских го­сударств, все круп­ные го­рода ос­но­ваны ими в те го­ды.

По мне­нию ли­тера­туро­веда ла­тино­аме­рика­нис­та А.Ф.Коф­ма­на: " Кон­киста во мно­гом бы­ла не праг­ма­тичес­ким дей­стви­ем, а ро­ман­ти­чес­кой одер­жи­мостью, ре­али­заци­ей не­веро­ят­ной, раз­го­рячен­ной при­хотью фан­та­зии кон­киста­доров. Боль­шинс­тво от­кры­тий со­вер­ше­но в по­гоне за хи­мера­ми: в по­ис­ке ис­точни­ка веч­ной мо­лодос­ти, царс­тва ама­зонок, зо­лотых го­родов, Эль­до­радо, в его не­сус­ветных ва­ри­ан­тах. Кон­киста­доры вос­при­нима­ли Но­вый Свет в а­уре ис­клю­читель­нос­ти, как мир при­чуд­ли­вых де­ви­аций, рас­по­ложен­ный на об­ратной сто­роне Зем­ли, и этот мир из­на­чаль­но вос­при­нимал­ся ими че­рез приз­му чу­да".

Ду­маю, ког­да Маркс го­ворил, что ис­то­рия на­родов - это ис­то­рия че­лове­чес­ко­го ин­те­реса, он был прав.

  Кста­ти, рас­ска­зы о жес­то­кос­ти кон­киста­доров, их во­ору­жен­ности до зу­бов, о том, что ин­дей­цы бо­ялись ло­шадей и при­нима­ли ис­панцев за бо­гов - не бо­лее чем ми­фы. Они вы­иг­ра­ли бла­года­ря так­ти­ке и стра­тегии, то­му, что на тот мо­мент ис­пан­ская ар­мия, ар­мия но­вого вре­мени, бы­ла луч­шей в ми­ре.

Ес­ли ан­гли­чане вы­тес­ня­ли ин­дей­цев с за­во­еван­ных зе­мель, не всту­пая с ни­ми в об­щес­твен­ные от­но­шения, то ис­панцы счи­тали их под­данны­ми ис­пан­ской ко­роны. У ис­панцев су­щес­тво­вал ин­сти­тут мис­си­оне­ров, го­товых при­нес­ти се­бя в жер­тву во имя хрис­ти­ани­зации. Па­па Алек­сандр VI в сво­ей бул­ле нас­тра­ивал ис­панцев на всес­то­рон­ний кон­такт с ин­дей­ца­ми, а ко­роль из­дал офи­ци­аль­ное раз­ре­шение на брак с ин­ди­ан­ка­ми.

 Так, про­дира­ясь сквозь деб­ри ми­фов и за­рос­ли сте­ре­оти­пов, вмес­то шаб­лонной кар­тинки из учеб­ни­ка, ты вдруг ви­дишь кон­киста­дора "с че­лове­чес­ким ли­цом".

  Но од­на из са­мых, на мой вкус, вол­ну­ющих и ви­таль­ных де­талей в ре­аль­ном об­ра­зе кон­киста­дора, сле­ду­ющая: во­яки-ро­ман­ти­ки за­читы­вались ры­цар­ски­ми ро­мана­ми, ас­со­ци­ируя се­бя с глав­ны­ми ге­ро­ями, по­беж­да­ющи­ми чу­довищ, встре­ча­ющи­ми не­веро­ят­ные чу­деса, во­юющи­ми с не­вер­ны­ми во сла­ву Хрис­та и ко­роля Ис­па­нии. Вот не­ос­по­римый при­мер то­го, как ли­тера­тура из­ме­нила жизнь кон­крет­ных лю­дей и ход ис­то­рии.

Мен­таль­но и эмо­ци­ональ­но ли­тера­тура свя­зала по­коле­ние Кон­кисты, "по­коле­ние 27 го­да" и мно­гие дру­гие по­коле­ния до и пос­ле в фан­тасти­чес­кий круг со­това­рищей, сквозь сто­летия, го­товых под­держать друг дру­га, взбод­рить, и, ес­ли и не из­ме­нить мир, то хо­тя бы про­тивос­то­ять ему.  Ли­тера­тура при­хот­ли­во и воль­ным стеж­ком сот­ка­ла со­юз еди­номыш­ленни­ков, ко­торый "как зо­лота тон­чай­ший пласт, он толь­ко ши­рит­ся под гне­том".

 Луч­шие об­разцы ис­пан­ской ли­тера­туры, к ко­торым, без сом­не­ния, от­но­сит­ся и ху­дожес­твен­ное нас­ле­дие "по­коле­ния 27 го­да", пе­режи­вут дик­та­торов и не­вежей всех мас­тей, ос­та­ва­ясь пу­тевод­ной звез­дой для тех, кто вслед за Ма­уг­ли, го­тов ска­зать лю­бому ра­зум­но­му су­щес­тву: "Мы с то­бой од­ной кро­ви - ты и я". И его сло­ва бу­дут ус­лы­шаны, по­тому что, как пи­сал Лор­ка: "Че­лове­чес­кое сло­во - сре­дото­чие всех чувств, сгус­ток жиз­ни, нить, свя­зу­ющая лю­дей! Его втап­ты­ва­ют в грязь, ка­лечат, под­де­лыва­ют, на­ряжа­ют в шу­тов­ские одеж­ды. Но при­ходит по­эзия - и очи­ща­ет сло­во и воз­вра­ща­ет ему пер­воздан­ную, чу­дот­ворную си­лу. И не­воз­можное ста­новит­ся воз­можным".