Россия. Об особенностях национального мазохизма

Я не знаю, с каким комплексом идей ассоциируется у россиян сейчас Россия. То, что я слышу в компаниях друзей-эмигрантов или читаю в социальных сетях и новостных порталах, сводится к стандартному набору русского интеллигента всех времен и народов. С одной стороны - "русская идея", "особый путь" и "умом Россию не понять".  С другой, - "культурная сверхдержава", "имперская составляющая" и "пора б уже, ядрена мать...".

Кажется, что особый путь России - киснуть на вечном распутье. В постсоветские времена искали новую национальную идентичность в бурном мире постмодерна. Вроде, нашли свою, пусть удручающую, но вполне предсказуемую, нишу - православный национализм. А все равно бурлит матушка-Русь, по-прежнему мчится гоголевская тройка, звеня колокольчиками, неведомо куда.

Как поет современный российский бард Тимур Шаов:

"Да, нелегко жить в переходную эпоху!
И сколько ждёт нас впереди душевных мук!
Но, как сказал Маркиз де Сад Захер-Мазоху:
"Ну имейте же терпение, мой друг!"

…И все же русская интеллигенция - по обе стороны океана - ищет выход из кажущегося перманентным культурно-политического тупика. В одной из недавних бесед со зрителями любимый мной российский писатель-сатирик Виктор Шендерович сравнил Россию с Великобританией. Обе страны, заметил он, основали мощные империи и создали непреходящие культурные ценности. Но когда перед Англией встал выбор между империей и культурой, англичане выбрали культуру. Россия должна перейти тот же рубикон, но россияне пока что всегда встают на защиту империи.

А между тем опыт Великобритании показывает, что имперский закат вовсе не равнозначен концу света для жизни нации. Империи восстают и рушатся, а культурные свершения остаются на века. Вот и британцы отказались от имперских амбиций, зато сохранили свои богатые культурные традиции.

К мнению Шендеровича присоединяется и еще один почитаемый мной русский интеллектуал - доктор исторических наук, профессор Нью-Йоркского университета Александр Янов. В одной из недавних публикаций Янов пишет, что к концу девятнадцатого века Россия стала "культурной сверхдержавой", а во второй половине следующего столетия, - супердержавой имперской, советской. Развал СССР вызвал у россиян, привыкших гордиться своим отечеством, естественную реакцию - чувство национального унижения. Но бороться с ним, как считает Янов, нужно, не возрождая имперскую мощь, а развивая культурное наследие России.

Все это, конечно, так, но разве что в чистой теории. А вот на практике дела обстоят куда сложнее. Возьмем, к примеру, еще один аспект извечного спора между культурой и цивилизацией.

В чем, собственно говоря, суть цивилизации? Прежде всего - в непреложной власти закона, который защищает человека от себе подобных. В этом смысле, в африканских или латиноамериканских странах уровень цивилизованности весьма невысок. По историческим меркам государства "третьего мира" образованы весьма недавно. Опыта государственного управления не накопили. С широкомасштабным воровством и коррупцией не справляются. А посему и гражданам финансовую независимость и процветание обеспечить не в состоянии. В результате людям приходится тратить б?льшую часть своей жизни на то, чтобы выжить. И у них нет ни физического времени ни душевных сил на высокоинтеллектуальное культурное творчество. Поэтому в тех странах, где нет развитой цивилизации, непременно отсутствует и культура, по крайней мере мирового масштаба.

Напротив, в странах, достигших цивилизационной зрелости, и культура быстро достигает соответствующего уровня. В этом и заключается смысл различия между Латинской и Северной Америкой или между Африкой и Европой.

А как же Россия? Россия в данном случае представляет собой исключение из общего правила. Несмотря на тысячелетнюю эволюцию российской государственности, в цивилизационном плане она недалеко ушла от пресловутого "третьего" мира. То же массовое воровство, чиновничья коррупция, судебный беспредел, бесправие и непотизм. Однако в условиях затянувшегося на века цивилизационного хаоса, в России, как трава сквозь асфальт, проросла мощная культура, и в самом деле превратившая ее в девятнадцатом веке в культурную сверхдержаву.

В этом, по-моему, и состоит одна из существеннейших черт России. Ее действительно особый и многострадальный путь. Более того, если вчитываешься в российскую историю, то не покидает ощущение, что русская культура как бы подпитывается цивилизационными провалами. Не зря ведь популярная русская пословица гласит: "Чем хуже, тем лучше". Можно назвать это деструктивной любовью к страданию или национально-культивируемым мазохизмом. Но русским, действительно, претит повседневный мещанский быт, сытая, спокойная и благополучная рутина.

Когда кругом одна тишь да гладь - на русского человека наваливается вселенская хандра. И тогда "он, мятежный, просит бури, когда будто в бурях есть покой". Что и говорить, только истинно русский поэт мог написать эти строки, также же, как и знаменитое - "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые".

Один мой знакомый американец, увлекающийся русской поэзией, однажды поделился своими мыслями о песне Высоцкого "Кони привередливые". "Понимаешь, - сообщил он мне, - лирический герой Высоцкого кричит, чтобы кони летели чуть помедленнее. И в то же время он их погоняет и стегает ногайками, чтобы они скакали быстрее. Это же неразумно". Ну что ответишь на это американцу? "Дорогой мой, - объясняю я ему, - когда ты прочувствуешь эту ситуацию, только тогда и поймешь, что такое русский характер и русская судьба!"

Михаил Сергеев,
Университет искусств
(Филадельфия, США).