Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть шестая

Мифы, легенды и курьёзы Российской империи XVIII–XIX веков. Часть пятая

Михаил Сергеевич Лунин был последним арестованным из декабристов. И хотя он не был непосредственным участником восстания на Сенатской площади 14-го декабря 1825 года, поскольку в тот момент находился на службе в Польше (большая часть которой после Наполеоновских войн и очередного перекраивания границ в Европе, по итогам Венского конгресса 1814–1815 годов, отошла России и стала частью Российской империи), зная характер Лунина по историческим свидетельствам, можно не сомневаться, что, если бы он находился в Петербурге в конце 1825 года, он наверняка принял бы участие в знаменитом восстании.

Родившись в семье очень богатого помещика, Лунин получил блестящее по тем временам образование. Достаточно упомянуть, что помимо родного русского, он владел французским, английским и польским языками, а кроме того, свободно читал на латыни.

В 1803 году, в возрасте 15-ти лет, в соответствии с традициями того времени, Михаил Лунин был зачислен в лейб-гвардии Егерский полк в Санкт-Петербурге, после чего вся его жизнь была связана с военной карьерой и участием буквально во всех войнах и походах, в которых только участвовала русская императорская армия. А помимо основного рода служебной деятельности, Михаил Лунин, как прогрессивный и верящий в социальную справедливость молодой человек, последовательно состоял во всех тайных российских обществах, таких, как «Союз спасения», «Союз благоденствия», а также «Северное тайное общество», которые ставили целью свержение самодержавия (в том числе и с помощью убийства императора) и установления в России той или иной формы республики.

Как известно, ни у одного из тайных обществ не получилось сменить существующий в России строй, но тот резонанс, который после себя оставили декабристы, имел очень значительное влияние на всю русскую культуру XIX века.  Как и на последующие политические и социальные изменения в России...
 
Михаил Лунин был последним, кого арестовали в связи с делом декабристов. И в первой половине 1826 года он был осужден и приговорён к пожизненной каторге. Тем не менее «срок», которой он получил по приговору суда, был сначала cокращён до 20 лет, затем до 15 лет, а ещё позже до 10 лет.

Но, хотя его «каторжный» срок последовательно сокращался в связи с либерализацией общественного сознания, тем не менее статья в приговоре о «навечном поселении в Сибири», без права вернуться в европейскую часть России, навсегда осталась неизменной.

К слову сказать, из сибирской ссылки в своё имение в Тамбовской губернии Михаил Лунин так и не вернулся. Отправившись на свободное поселение под Иркутск после освобождения из тюрьмы в 1836 году, Лунин задался целью написать историю тайных обществ России, членом которых состоял, а также всю историю декабристского движения. Его записки, которые выходили далеко за рамки воспоминаний и касались мнения насчёт переустройства России, оказались настолько популярны, что часть из них регулярно публиковалась даже в английской прессе.

В результате в 1841 году Лунин был повторно арестован и осуждён за антигосударственную деятельность. Он скончался в тюрьме в декабре 1845 года от апоплексического удара в возрасте неполных 58 лет, не дожив до своего следующего дня рождения всего три недели. С другой стороны, и некоторые современники Лунина, и исследователи его жизни и творчества, не исключали и версию убийства Лунина в тюрьме…

Как гласят исторические источники, до того, как отправить «последнего из декабристов» в Читинский острог, около 2-х лет Михаила Лунина держали в заключении в Свеаборге, а затем в Выборгской тюрьме. Причём условия содержания в последней были настолько тяжёлыми, что в казематах от сырости постоянно и чуть ли не круглогодично капала вода со сводов.

Однажды, вероятно, во время очередной инспекции вверенного ему учреждения комендант тюрьмы навестил именитого пленника и выразил сожаление относительно условий его содержания. После чего прибавил, что готов сделать всё, что в его силах и что не противоречит его служебным обязанностям, чтобы облегчить участь осуждённого.

На что Лунин, не теряя самообладания и не унижаясь до прошений (которые, как и все предыдущие, наверняка были бы оставлены без ответа), как и понимая, что «жест доброй воли» коменданта был не более чем данью формальным тюремным процедурам, иронично заметил: «Я не желаю ничего, генерал, кроме зонтика».

Удивительные факты. Так сколько же всё-таки букв в русском алфавите?

Удивительно, но цифра знакомая любому школьнику младших классов – «33 буквы» – далеко не всегда была такой на протяжении существования кириллического или – в данном конкретном случае – русского алфавита.

И, хотя описание развития русской азбуки выходит далеко за рамки XVIII–XIX веков российской истории, значительная часть, касавшаяся существенных изменений в русском алфавите, произошла именно в то время. Потому включение данного очерка в историю «дореволюционной» России выглядит вполне логичным и обоснованным…

Оказывается, в разное время некоторые буквы в русском алфавите то появлялись, то исчезали, и количество их на протяжении веков никогда не было постоянным.

Как пример, можно вспомнить рассказ А. Ф. Голицина-Прозоровского о Пушкине, где сам незабвенный «Алесан Сергеич» называет конкретное количество букв, которыми он пользовался, создавая то, что сейчас считается великой русской классической литературой: «Однажды пригласил А. С. Пушкин несколько человек в ресторан "Доминика" и угощал их на славу. Входит граф Завадовский и говорит:

– Однако, Александр Сергеевич, видно, туго набит у вас бумажник!

– Да ведь я богаче вас, – отвечает Пушкин, – вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный – с 36 букв русской азбуки».

Казалось бы, можно было отмахнуться от такой безделицы, но мало кто знает, что даже во время советской власти (уже после языковой реформы 1917–1918 годов), начиная с 1918 года и вплоть до 1942 года в русском алфавите было всего 32 (!!!) буквы.

Увы, никто не воспринимал «серьёзно» ущемлённую букву «ё» вплоть до 1942 года, считая её некоей составной частью буквы «е», периодически – вероятно, из-за собственного упрямства – звучащую несколько «странно». И только в 1942 году букву «ё» официально утвердили как 33-ю букву русского алфавита…

Всё это (с известной долей иронии) на заметку апологетам неких непонятно как определяемых ими «традиционных ценностей», которые предлагают ориентироваться исключительно на «традиции и духовные скрепы» (хотя и не уточняя, на какие именно и что брать за отправную точку тех самых пресловутых «традиционных ценностей»).

А понимая, что язык, как и любое природное и социальное явление постоянно меняется, в настоящий момент – опять же с развитием языка – нельзя утверждать, что через несколько лет или десятилетий в русский язык не будут введены новые буквы, отражающие новые фонетические особенности произношения и графического обозначения звуков на письме…

А впрочем, вернёмся к истории русского алфавита. И да простят нас благодарные читатели, если какие-то важные этапы в его формировании будут по незнанию или по «несущественности» пропущены или опущены в данном коротком очерке…
 
Как гласят летописи, ещё около 863 года, будущие канонизированные святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий (причём канонизированные как в восточных, так и западных ветвях христианства) по приказу византийского императора Михаила III на основе греческого алфавита упорядочили письменность для славянского языка и создали первый славянский алфавит, который по понятным причинам и был назван «кириллицей».

Здесь (внимание – спойлер!!!) придётся несколько разочаровать отечественных «скрепоносцев», свято верящих, что Русь и её культура, включая и письменность существовали «всегда». И которых (квасных патриотов) в последнее время (очевидно, от собственного невежества) развелось с избытком на «единицу российской территории».

Оба брата Кирилл и Мефодий были родом из города Солунь, что является нынешним греческим городом Салоники. А центром распространения всей славянской или – если быть более точным с позиции настоящего времени – старославянской письменности явилось не Московское княжество и даже не Киевская Русь, а «всего лишь» территория современной Болгарии…

В первом же прародителе русского алфавита – старославянской кириллице – было 46 букв, а сама азбука (она же – алфавит) была фонематической, то есть все её буквы были сформированы на основе фонем или отдельных звуков, которыми пользовались в то время славяне.

Старославянский язык, будучи языком святого писания и церкви в целом, постепенно смешивался с языком древнерусским. Таким образом, можно сказать, что современный русский алфавит, как мы его сейчас знаем, фактически произошёл от кириллицы старославянского языка, которая была заимствована у болгарской кириллицы и затем получила распространение по всей Киевской Руси.

С течением времени в алфавит добавились 4 новые буквы, а 14 старых в разное время были исключены за ненадобностью, так как с развитием языка некоторые звуки постепенно исчезли из его фонетического состава (увы, не вечны даже звуки).

Серьёзные реформы в языке и азбуке прошли при патриархе Никоне во второй половине 17-века, когда устоялся следующий состав букв в русской азбуке: А, Б, В, Г, Д, Е (с орфографически отличным вариантом Є, который иногда считался отдельной буквой и ставился в азбуке на месте нынешнего Э, то есть после ?), Ж, Ѕ, З, И (с орфографически отличным вариантом Й для звука [j], который отдельной буквой не считали), І, К, Л, М, Н, О (в двух орфографически различавшихся начертаниях: «узком» и «широком»), П, Р, С, Т, У (в двух орфографически различавшихся начертаниях, как: ?о и знак напоминавший цифру 8 с разорванной «макушкой» (лигатура «?»), Ф, Х, ? (в двух орфографически различавшихся начертаниях: «узком» и «широком», а также в составе лигатуры «от» (?), обычно считавшейся отдельной буквой), Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, ?, Ю, Я (в двух начертаниях: ? и ?, которые иногда считали разными буквами), ?, ?, ?, ?. Иногда в азбуку включали также большой юс (?) и так называемый «ик» (в виде нынешней буквы «у»), хотя они звукового выражения не имели и ни в одном слове не употреблялись.

В таком виде азбука просуществовала вплоть до Петровской реформы, которая прошла в 1708–1711 годах, когда надстрочные знаки были полностью упразднены, как и упразднены так называемые дублетные буквы, которые использовали для обозначения чисел (что стало неактуальным после перехода на те цифры, которыми мы пользуемся и поныне).

А вот, к слову сказать, церковнославянская азбука сохранилась именно в том виде, в каком она существовала до реформ Петра Первого.

Но вернёмся непосредственно к азбуке и количеству букв в ней…

В русской азбуке 1710 года была 41 буква. Из этого количества Пётр Великий упразднил три буквы, а именно: буквы «пси», «омега» и «от».

Тем не менее в книге «Юности честное зерцало», нравоучительно-воспитательном трактате, подготовленном по указанию Петра Великого, опять присутствует всё та же 41 буква. Сама книга на десятилетия стала руководством к правилам хорошего тона и поведения в обществе и переиздавалась минимум четырежды в 18-м веке, потому она вполне подходит для анализа количества букв в русской азбуке того времени.

Получается, что, несмотря на то, что Пётр Первый лично вычеркнул упомянутые выше буквы из русского алфавита, он вполне благосклонно воспринял, что в самой популярной русской книге первой половины 18-го века вычеркнутые им буквы восстановлены и опять используются без каких-либо ограничений…

Но и после весьма условной реформы русской азбуки, предпринятой Петром Великим, попытки систематизировать русский алфавит предпринимались безостановочно.

В «Российской грамматике», выпущенной в середине 18-го века, Михайло Ломоносов приводит алфавит всего из 30 (!!!) букв (и это с учётом того, что всего 3–4 десятилетия до этого момента их насчитывалось 41). В алфавит М. В. Ломоносов не включает буквы «Э», «Щ», «i», а также ижицу и фит (считая их, очевидно, и, возможно, вполне правомерно для того времени, дублёрами других букв). Тем не менее за единый стандарт «алфавит Ломоносова» повсеместно принят не был.

Букварь для Народных училищ 1788 года, который был одобрен Екатериной Великой к повсеместному использованию, включает уже более привычное нам количество 33 буквы (в нём нет букв «Э» и ижицы).

В итоге, после всех «пертурбаций», в первой трети 19-го века алфавит в каком-то смысле «устоялся» в количестве 35 букв. Хотя сразу стоит оговориться, что в него не входили современные «й» и «ё», несмотря на то, что фонемы для этих букв уже использовались в устной речи.

Тем не менее и цифра «35» в то время была весьма условной (достаточно вспомнить знаменитый диалог А. С. Пушкина с графом Завадовским), где сам незабвенный «Алесан Сергеич» лично озвучил цифру «36» букв.

В результате, после языковой реформы 1917–1918 годов, из русского алфавита в последний раз (по крайней мере, на настоящий момент) были исключены 4 буквы (справедливости ради стоит признать, что последнее исключение было вполне обоснованным, так как исключённые буквы были фактическими дублёрами других букв, отражающих существующие фонемы или не отражающие вообще никаких звуков, но использующиеся просто по традиции: вроде буквы ? (Ять), которая в определённых случаях вообще не выражала никакого звука).

Последней же официально добавленной 33-й буквой русского алфавита стала буква «ё», о чём и упоминалось в начале статьи.

Для тех благодарных читателей, которые ещё не утомились углубляться в «дебри» отечественной азбуки, можно суммировано (хотя систематизация, как ясно из написанного выше, весьма условна) привести количество букв, которое было в отечественной азбуке в разные исторические эпохи.

– старославянская азбука Кирилла и Мефодия (из которой и вышел русский алфавит) состояла из 46 букв,

– условно «древняя» русская азбука состояла из 44 букв,

– азбука до реформы Петра Первого состояла из 41 буквы,

– после реформы Петра Первого азбука уже состояла из 38 букв,

– после всех правок Академии наук в середине 18-го века и вплоть до реформы 1917–1918 годов в азбуке условно оставалось 35 букв,

– после реформы 1917–1918 годов и на настоящий момент русский алфавит состоит из 33 букв.

И ещё раз уже в завершение данного очерка повторимся, что и эта классификация (как видно изо всего описанного выше) весьма условна, за исключением, естественно, официального факта 33-х букв русского алфавита в настоящий момент.

Что касается того, как будет развиваться русский язык и его графическое отображение на письме – азбука – покажет только время…

А. С. Пушкин: «Ни на вас, ни на солнце нельзя взглянуть, не поморщившись»

Комичных или откровенно анекдотичных историй, окружавших величайшего российского поэта, было столько, что во многих из них забылись даже «вторичные» персонажи или – иными словами – те, кому незабвенный «Алесан Сергеич» оппонировал в той или иной ситуации. Что с позиции настоящего времени уже стало совершенно неважным, ибо даже самый проницательный читатель вряд ли стал бы вникать в титулы и должности тех, кто становился объектом всегда метких и ироничных насмешек «Нашего всё» (как справедливо обозначил А. С. Пушкина и его творческое наследие ещё в середине позапрошлого столетия знаменитый русский поэт Аполлон Григорьев).

Одна из таких историй или, если быть более точным, «крылатых пушкинских фраз» была произнесена поэтом, по всей вероятности, в 30-х годах XIX века…

Как гласят легенды, связанные с «Нашим всё», однажды на одном из вечеров, кто-то, очевидно, желая проявить оригинальность и смутить Пушкина, попросил последнего в присутствии большого количества гостей:

– Скажите-ка, уважаемый Алесан Сергеич, какое сходство, например, между мной и солнцем?

На что всегда острый и меткий на слово Пушкин отреагировал почти мгновенно:

– Ни на вас, уважаемый, ни на солнце, нельзя взглянуть, не поморщившись.

С позиции двух прошедших столетий с того времени, уже, пожалуй, невозможно сказать, когда и где была произнесена эта фраза, и не является ли она просто одной из легенд, которыми после гибели Пушкина начала «коваться» мифологема о его жизни.

Но всё же зная Пушкина по его собственным эпиграммам и историческим свидетельствам современников, вполне можно допустить, что большинство курьёзных ситуаций, в которые так или иначе был вовлечён «Наше всё», действительно происходили в реальности и едва ли не из каждой из них Пушкин выходил с достоинством и юмором, который (чему свидетельством и этот короткий очерк) фактически остался в веках.

Князь Меншиков: «Ваше Величество, если нужно кого-то разорить, пошлите графа Киселёва»

Все родившиеся в СССР и учившиеся в советских школах должны помнить из базового курса истории, что в 1861 году в Российской империи отменили Крепостное право. Знают ли об этом современные школьники, автор судить не берётся… (ибо сам учился в школе в другой, уже ушедшей в небытие стране… более того, учился ещё в предыдущем тысячелетии… а за целое тысячелетие, как известно, воды может утечь немало).

Для тех же, кто не помнит деталей того, что случилось «в предыдущем тысячелетии» уточним, что 19 февраля 1861 года (или 3-го марта 1861 года по новому летоисчислению) император Александр II подписал манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей».

Закон явился самой значимой реформой не только всего правления Александра II, но возможно, и самой значимой реформой во всей российской истории XIX века.

Фактически отмена крепостного права в России была сродни отмене рабства, ибо большинство крестьян в Российской империи были именно крепостными, а значит, почти полностью бесправными и принадлежали государству или помещикам на правах собственного имущества, вроде скота, которым можно было распоряжаться по своему усмотрению.

Для российской империи с её вековым, неизменным укладом и таким же восприятием традиционно-привычного крестьянского быта, это было действительно исключительно прогрессивным и по-настоящему демократическим нововведением, уравнивающим крепостных крестьян (с известными оговорками) в основных правах со всеми остальными гражданами своего государства.

Чтобы современному читателю было понятно, что проблема крепостного крестьянства в целом была действительно огромной, достаточно привести статистические данные. По разным оценкам, сельское население в России в 19-м веке составляло от 85 % до 90 % от общего числа жителей в стране. А самый большой процент среди сельского населения составляли именно крепостные крестьяне, принадлежавшие либо помещикам, либо непосредственно государству…

Принятие этого закона не было спонтанным. Фактически как споры по освобождению крестьян, так и административные решения, подготавливающие едва ли не самый знаковый российский закон XIX века, существовали в России ещё с конца 1820-х годов.

Одним из последовательных противников крепостного права был министр государственных имуществ граф Павел Дмитриевич Киселёв, который внёс немалую лепту в отмену этой позорной вековой «традиционной практики».

Увы, в реальности «не обошлось и без перегибов», как сказали бы уже в наше «вечно непростое время»…

До 1861 года крестьяне делились на «помещичьих» и «казённых», они же – «государственные». Последние, хотя и были формально свободными, но, по сути и по факту, находились в крепости непосредственно у государства и были прикреплены к земле. И именно на них в первую очередь ставились различные «опыты» в реформировании всего «крестьянского законодательства» в Российской империи…

Из позитивных нововведений у «казённых» крестьян стала замена подушной подати поземельным налогом. Налогом, который рассчитывался исходя из размеров надела. Также в сельской местности начали создаваться приходские училища (так называемые «киселёвские школы»), строились больницы (как пример, в 1838 году их было всего 3 по всей России, а к 1866 году стало уже 269). Открывались новые церкви. И не только православные, но и других христианских конфессий и даже других вероисповеданий.

И в целом было предпринято ещё немало положительных реформ, помимо уже перечисленных.

К сожалению, наряду с положительными реформами нововведения принесли и массу неприятного для государственных крестьян.

Как всегда основные тяжести пришлись на их экономическое положение и снижение уровня реальных доходов. Размер оброка вырос и дополнительно был введён ещё один сбор для пополнения государственных хлебных запасов. Значительно увеличился бюрократический аппарат управления государственными крестьянами и сильно выросли расходы, как на жалованья чиновников, так и на обеспечение чиновничьих нужд, что в итоге прямо или косвенно дополнительным бременем ложилось именно на плечи «казённых» крестьян.

В результате подобные реформы приводили к крестьянским волнениям и откровенным бунтам, а также к разорениям большого количества крестьянских хозяйств…

А впрочем, данное длинное предисловие всего лишь подводит к более полноценному пониманию того самого то ли исторического анекдота, то ли горькой шутки, которая будет приведена ниже…
 
В 1848 году император Николай I жаловался своему сподвижнику, морскому министру, светлейшему князю Меншикову (правнуку того самого любимого фаворита и друга Петра Великого), что на Кавказе очередные волнения и что там есть семь разбойничьих аулов, которые нужно разорить, чтобы в регионе наконец наступило спокойствие.

Светлейший князь Александр Сергеевич, судя по историческим свидетельствам, всегда был очень остёр на язык и за словом в карман лезть не привык. Более того, часто высказывал собственное мнение, не ориентируясь на то, понравится оно окружающим или нет.

Именно с ним император и решил посоветоваться относительно того, кого можно послать на разорение бандитских аулов:

– Кого же мне отправить на Кавказ? – спросил в задумчивости император своего министра.

На что Светлейший, не задумываясь, ответил:

– Ваше Величество, если нужно кого-то разорить, то лучше графа Киселёва не найти. После разорения казённых крестьян по всей стране для него разорить всего-то семь аулов не составит большого труда…