Блядская жизнь

1.

Они бы­ли бля­дями, обе. Имен­но в том клас­си­чес­ком, сло­вар­ном зна­чении, ког­да не ра­ди за­работ­ка: "не те бля­ди, кто хле­ба ра­ди" - хо­тя сре­ди про­чих рав­ных они, ко­неч­но, вы­бира­ли ка­вале­ров, ко­торые мог­ли обес­пе­чить и хо­роший рес­то­ран, и по­дарок. Это не бы­ло глав­ным - им ну­жен был ку­раж: дым ко­ромыс­лом, буй­ное, шум­ное, за­гуль­ное ве­селье. Это бы­ло их страстью и их жизнью. Там, в этом уга­ре они, две уже за­мет­но по­тас­канные к сво­им двад­ца­ти трём вы­сокие мо­лодые жен­щи­ны, - се­рые и рас­плыв­ча­тые с ут­ра - пре­об­ра­жались в яр­ких, ве­сёлых и озор­ных соз­да­ний. Они не бы­ли кра­сави­цами, но в обе­их си­дел ка­кой-то ве­сёлый чер­тё­нок, ка­кой-то ого­нёк, при­мани­вав­ший к ним муж­чин - нет, не крас­ный фо­нарик дос­тупнос­ти - они бы­ли раз­борчи­вы, и на мо­их гла­зах не раз от­ши­вали чем-то не пот­ра­фив­ших им со­лид­ных ка­вале­ров. И вов­се не бы­ли они глу­пы или не­вежес­твен­ны.

Од­на из них - Кать­ка - бро­сила пос­ле вто­рого кур­са те­ат­раль­ный ин­сти­тут, на­мека­ла ту­ман­но на лю­бов­ную ис­то­рию с ве­ликим ре­жис­сё­ром, ве­дущим курс; но, ко­неч­но, это был миф, и её со­вер­шенно за­кон­но от­числи­ли за ле­ность и пос­то­ян­ные гу­лян­ки.

Вто­рая - Лен­ка - и не скры­вала, что выг­на­ли её с треть­его кур­са Ин­же­нер­но-стро­итель­но­го за то же са­мое: про­гулы, пь­янс­тво и хро­ничес­кое без­делье. По­куро­лесив ка­кое-то вре­мя, Кать­ка че­рез ка­вале­ров ус­тро­илась кас­те­лян­шей в ба­ню - за­ведо­вать прос­ты­нями и по­лотен­ца­ми. Ра­бота бы­ла не пыль­ная, не де­неж­ная, за­то не от­ни­мала ни вре­мени, ни сил, да­вала пол­ную сво­боду и, что важ­но, прик­ры­тие от статьи "ту­не­ядс­тво", под ко­торую её всё рвал­ся под­вести рай­он­ный учас­тко­вый ми­лици­онер.

То ли был он дей­стви­тель­но упёр­тым за­кон­ни­ком, то ли Кать­ка ему не да­ла, но зуб он на неё имел, и при слу­чае ста­рал­ся на­пакос­тить. Лен­ка пе­реби­валась слу­чай­ны­ми за­работ­ка­ми, ра­боту не тер­пе­ла во­об­ще ни­какую, из­бе­гала её все­ми си­лами, но, в от­ли­чие от под­ру­ги, со сво­им мес­тным мен­том на­ходи­лась в при­ятель­ских от­но­шени­ях (об ос­но­ве ко­торых бы­ло нес­ложно до­гадать­ся), и он её не тро­гал.

День под­руг на­чинал­ся не ра­но - со­бира­лись они в Кать­ки­ной ра­бочей кла­дов­ке да­леко за пол­день, стро­или пла­ны, пи­ли для раз­минки что-то лёг­кое: шам­пан­ское или су­хое ви­но, ку­рили, тре­пались и к ве­черу от­ча­лива­ли, уже пе­ре­одев­шись и нак­ра­сив­шись, на оче­ред­ное прик­лю­чение.

Собс­твен­но,  в ба­не я с ни­ми обе­ими и поз­на­комил­ся, ког­да ус­тро­ил­ся ту­да по про­тек­ции на ра­боту бан­щи­ком - да, да, для это­го нуж­на бы­ла серь­ёз­ная про­тек­ция. Но это от­дель­ная ис­то­рия.

Бы­ли они внеш­не до­пол­ня­ющи­ми друг дру­га про­тиво­полож­ностя­ми. Пыш­ная, бе­локу­рая, валь­яж­ная, рас­су­дитель­ная Кать­ка и ху­дая, смуг­лая, чер­но­воло­сая и жи­вая Лен­ка. Раз­врат­ные, ле­нивые и не­путё­вые - бы­ли они обе при этом уди­витель­но доб­ры­ми соз­да­ни­ями и всег­да, со­вер­шенно ис­крен­не и без­возмез­дно, ста­рались по­мочь лю­бому по­пав­ше­му в бе­ду. Не знаю - слу­чай­ность ли это или дей­стви­тель­но есть в жен­ском рус­ском ти­паже неч­то та­кое, от­че­го вы­ходят и мой рас­сказ, и чувс­тва, ис­пы­тыва­емые мной к этим ге­ро­иням, по­хожи­ми на ве­ликое мно­жес­тво гу­ля­ющих по рус­ской ли­тера­туре сю­жетов о пад­ших, но доб­рых жен­щи­нах, чи­тая ко­торые чувс­тву­ешь се­бя как-то не­лов­ко. Труд­но по­верить мне до сих пор в пре­об­ра­жение и прос­ветле­ние Ка­тюши Мас­ло­вой или в ре­аль­ность не­кото­рых ге­ро­инь Дос­то­ев­ско­го, но что тут по­дела­ешь - они, эти две под­ру­ги - бы­ли имен­но та­кими. Они дей­стви­тель­но ис­крен­не и бес­ко­рыс­тно ста­рались по­мочь. По­мог­ли они и мне, не быв­шим ни их близ­ки­мю на тот мо­мент, ни уж тем бо­лее ин­тимным зна­комым - это то­же слу­чилось, но нем­но­го поз­же.

А вля­пал­ся я тог­да в глу­пую ис­то­рию с пи­вом. И це­на воп­ро­са-то бы­ла три ко­пей­ки (бук­валь­но в три: имен­но на них под­нял мой бан­ный на­пар­ник, не по­сове­товав­шись со мной, це­ну на про­дава­емое на­ми пи­во) - ок­руглил, что­бы сда­чу не от­счи­тывать, - вот и за­вели на нас де­ло. Ко­пей­ки, а де­ло это лег­ко мог­ло пе­рерас­ти в серь­ёз­ную по тем вре­менам уго­лов­ную статью о спе­куля­ции. И вот тут-то эти две со­вер­шенно чу­жие мне де­вицы про­яви­ли жи­вей­шее учас­тие в мо­ей судь­бе: наш­ли нуж­ных ад­во­катов, к ко­торым мы вмес­те ез­ди­ли на кон­суль­та­ции, ка­ких-то зна­комых вы­соко­пос­тавлен­ных мен­тов, и так до сих пор я и не знаю - зас­тупни­чес­тво ли их по­мог­ло, или сра­бота­ли ка­кие-то дру­гие, не­ведо­мые мне си­лы, но от­де­лал­ся я тог­да лёг­ким ис­пу­гом: штра­фом на до­воль­но нез­на­читель­ную сум­му. Ко­неч­но, на ра­дос­тях я приг­ла­сил обе­их мо­их спа­ситель­ниц в рес­то­ран, и по­гуля­ли мы от ду­ши. Вот, собс­твен­но, от­сю­да, с это­го мо­мен­та и на­чались на­ши бо­лее тес­ные от­но­шения - да, и ин­тимные в том чис­ле, но вот как раз они бы­ли толь­ко со­путс­тву­ющи­ми - при­ят­ным до­пол­не­ни­ем к дру­жес­ким, не бо­лее то­го. Вско­ре я ушёл из ба­ни - на­чина­лась Пе­рес­трой­ка, за­вязал­ся ка­кой-то биз­нес, но с обе­ими де­вица­ми от­но­шения сох­ра­нил, пе­ри­оди­чес­ки встре­чал­ся: вы­пива­ли, гу­ляли, об­ме­нива­лись но­вос­тя­ми и сплет­ня­ми, бол­та­ли - они бы­ли ин­те­рес­ны­ми со­бесед­ни­цами.

2.

В тот раз, в на­чале во­семь­де­сят вось­мо­го, в ту не­доб­рую, уже по­пахи­ва­ющую гря­дущи­ми та­лона­ми, нер­возностью, не­уве­рен­ностью и пред­вку­шени­ем че­го-то страш­но­го вес­ну, Лен­ка при­еха­ла од­на и сра­зу с по­рога ого­роши­ла но­востью:

- Кать­ка за­муж вы­ходит!

То, что обе они пос­то­ян­но прис­матри­вали се­бе му­жей, ни­какой тай­ной не бы­ло, и я не осо­бо уди­вил­ся:

 - Здо­рово! И кто этот счас­тлив­чик?

 - Югос­лав! - през­ри­тель­но от­ве­тила Лен­ка, сде­лав пе­ред этим длин­ную па­узу, во вре­мя ко­торой ус­пе­ла бо­сиком - туф­ли она сбро­сила в при­хожей и пом­ча­лась даль­ше в кол­готках - до­бежать до сто­ла на кух­не и вы­пить на­литую мной за­ранее боль­шую рюм­ку конь­яка. За­тем, уже рас­по­ложив­шись по­удоб­нее на ку­хон­ном та­буре­те и за­курив, при­нялась рас­ска­зывать:

- Мы их сня­ли в При­бал­тий­ской...

- Сня­ли?.. Ну, Ле­ноч­ка, ты бы хоть как-ни­будь за­ву­али­рован­ней вы­ража­лась. Ты трав­ми­ру­ешь мою нравс­твен­ность, - по­пытал­ся схох­мить я, но Лен­ка не при­няла иг­ри­вого то­на:

- Да иди ты в жо­пу! Да, сня­ли! Что ты из ме­ня Мать Те­резу де­ла­ешь? - Это бы­ло что-то но­вое. Я всег­да из­бе­гал в об­ще­нии с ни­ми ма­лей­ше­го мо­рали­заторс­тва и но­таций - да и кем бы я выг­ля­дел - сам же са­мым бес­со­вес­тным об­ра­зом этим и поль­зо­вал­ся, но и она обыч­но не фор­му­лиро­вала так жёс­тко. Как пра­вило, это бы­ло: "Поз­на­коми­лись"  или "Они к нам под­се­ли за сто­лик" - ми­лое, но по­нят­ное всем сто­ронам ар­го.

- Ну, лад­но-лад­но - не дуй­ся, - я не со­бирал­ся ссо­рить­ся.

- Да стро­ите­ли, обыч­ные ра­ботя­ги - этот, прав­да, ка­кой-то бри­гадир у них или про­раб, - это Лен­ка про­из­несла с осо­бым от­вра­щени­ем. Сло­во "про­раб" из её нак­ра­шен­ных тём­но-крас­ной по­мадой пух­лых губ зву­чало осо­бен­но вуль­гар­но и вы­зыва­ло от­вра­щение са­мим сво­им зву­чани­ем. - А Кать­ка, ду­ра, за­пала на не­го. И вот со­бира­ет­ся за­муж и у­ехать с ним хо­чет, - тут гу­бы её скри­вились, го­лос зад­ро­жал, и я с удив­ле­ни­ем по­нял, что Лен­ка - взрос­лая, би­тая, ви­дав­шая ви­ды ба­ба (в ба­не за ней зак­ре­пилась клич­ка "Ко­пыто" - рас­ска­зыва­ли, что уме­ла она креп­ко ляг­нут про­тив­ни­ка или на­зой­ли­вого уха­жёра в са­мые чувс­тви­тель­ные мес­та) - со­бира­ет­ся зап­ла­кать. И вдруг по­думал я, что за го­ды зна­комс­тва и дос­та­точ­но неп­ростые си­ту­ации, в ко­торых мне при­ходи­лось её наб­лю­дать, я ни ра­зу не ви­дел её пла­чущей. Вся­кой ви­дел: пь­яной в хлам; с си­няка­ми на ро­же и на ляж­ках - би­той оче­ред­ным лю­бов­ни­ком - ви­дел; пос­ле то­го, как за­тащи­ли её в гос­ти­нич­ный но­мер и всласть по­из­мы­вались три кав­казца - ви­дел; да­же с руб­ца­ми на зад­ни­це, ког­да вы­поро­ли её рем­ня­ми два кур­санта во­ен­но­го учи­лища, ко­торых она про­дина­мила - то­же ви­дел, пос­ле это­го она две не­дели спа­ла толь­ко на жи­воте. А вот пла­чущей - ни ра­зу.

На свадь­бу я не по­шёл, ог­ра­ничил­ся по­сылом бу­кета и ока­зал­ся прав - по рас­ска­зам той же Лен­ки, за­кон­чи­лось буй­ное гу­ляние ог­ромной кол­лектив­ной дра­кой, бить­ём стё­кол и по­суды - ви­димо, ска­зались сла­вян­ские кор­ни серб­ско­го же­ниха и но­вой род­ни. Кать­ка у­еха­ла с му­жем в Югос­ла­вию, с Лен­кой я ви­дел­ся всё ре­же и ре­же.

В один из сво­их не час­тых - раз в нес­коль­ко ме­сяцев - при­ез­дов она рас­ска­зала, что пе­рез­ва­нива­ет­ся с Кать­кой и да­же пе­репи­сыва­ет­ся. Я пред­ста­вил се­бе Лен­ку пи­шущей пись­мо, тща­тель­но вы­водя­щей бук­вы и вы­сунув­шей от нап­ря­жения язык, зас­ме­ял­ся и нап­расно: ока­залось, что она не пре­уве­личи­ва­ет по сво­ему обык­но­вению, и что пись­ма дей­стви­тель­но су­щес­тву­ют. Они у неё бы­ли с со­бой. Взя­ла ли она их, что­бы про­демонс­три­ровать мне? - вряд ли. Эти нес­коль­ко кон­вертов, пе­ретя­нутые ап­течной ре­зин­кой, бы­ли по­тёр­ты и яв­но бол­та­лись в её пе­репол­ненной вся­ким ба­рах­лом сум­ке не пер­вый день. И пом­ни­ла она их поч­ти на­изусть. Кро­ме бы­товых под­робнос­тей и нес­коль­ких грус­тных шу­ток в Кать­ки­ном сти­ле, мне за­пом­ни­лась од­на - про то, что она всег­да меч­та­ла вый­ти за­муж за мил­ли­оне­ра, и вот, на­конец, её меч­та ис­полни­лась: её муж по­луча­ет нес­коль­ко мил­ли­онов ди­наров (по то­му кур­су это бы­ло что-то вро­де па­ры со­тен дол­ла­ров) в ме­сяц - мне вре­залось в па­мять ощу­щение тре­воги, скво­зив­шее че­рез на­иг­ранность ко­рявых и, час­тень­ко, без­гра­мот­ных фраз. Чувс­тво­вал­ся страх. Мы ведь из сво­его да­лека ни­чего не ви­дели и не по­нима­ли, что наз­ре­ва­ет. А там, на мест, уже ос­тро пах­ло опас­ностью, уже ви­село в спёр­том воз­ду­хе Бал­кан пред­чувс­твие гря­дущей бе­ды.

Прош­ло бук­валь­но па­ру не­дель, и Лен­ка не­ожи­дан­но объ­яви­лась сно­ва. Поз­во­нила, нап­ро­силась в гос­ти, бы­ла на удив­ле­ние смир­на и ти­ха, а под ко­нец ви­зита, вый­дя из ван­ной, уже одев­шись и нак­ра­сив­шись, на­лила се­бе и мне, все ещё ва­ляв­ше­муся под оде­ялом на раз­ло­жен­ной тах­те, ви­на и пред­ло­жила тост:

- Да­вай выпь­ем за ме­ня.

- Всег­да го­тов, - хмык­нул я, -  а есть по­вод?

- Я за­муж вы­хожу.

- Вот здо­рово, - раз­ве­селил­ся я, - а что ж мол­ча­ла? - На­вер­но, это бы­ло не сов­сем то, что она на­де­ялась ус­лы­шать, и, бур­кнув что-то нев­ра­зуми­тель­ное, она ста­ла со­бирать­ся. Мне сто­ило боль­ших тру­дов ус­по­ко­ить её, уса­дить и ус­лы­шать, на­конец, всю ис­то­рию. Она ни­чем не от­ли­чалась от ис­то­рии её под­ру­ги. С той лишь раз­ни­цей, что му­жик был не югос­лав, а швед, и не стро­итель, а, как ска­зала Лен­ка, "ле­соруб". Впро­чем, по­том вы­яс­ни­лось, что так она и её то­вар­ки на­зыва­ла всех шве­дов, и что её-то муж ока­зал­ся как раз не ле­сору­бом, а бри­гади­ром то ли элек­три­ков, то ли мон­тажни­ков. Кра­сивый, рос­лый и очень не­моло­дой швед - я ви­дел его один раз, ког­да при­ехал пе­редать Лен­ке у вхо­да в гос­ти­ницу "Пул­ков­ская" ка­кие-то за­бытые ею ве­щи. Ни на свадь­бу, ни на про­воды я, ко­неч­но, не по­шёл - да ме­ня ник­то, собс­твен­но, и не звал.

3.

Я ни­чего не слы­шал о них поч­ти два го­да. Вре­мя, за­пол­ненное, как нам тог­да вос­торжен­но ка­залось, лом­кой все­го ста­рого, нес­лось с та­кой ско­ростью, что ког­да Лен­ка поз­во­нила, я раз­го­вари­вал с ней так, слов­но рас­ста­лись мы вче­ра, и был из­рядно удив­лён, ког­да она рас­ска­зала, что при­еха­ла она не од­на, а с го­дова­лой доч­кой - ма­ме при­вез­ла внуч­ку по­казать. Рас­ска­зала она, что и Кать­ка в Югос­ла­вии ро­дила сы­на, при­мер­но в то же вре­мя, что и она - чуть-чуть рань­ше. А вот встре­тить­ся нам не уда­лось. Я был зак­ру­чен ка­кими-то но­выми про­ек­та­ми, да и Лен­ка бо­ялась ос­та­вить ма­лень­ко­го ре­бён­ка да­же не­надол­го со ста­рой и боль­ной ма­терью.

Прош­ло боль­ше де­сяти лет. Всё из­ме­нилось: не ста­ло стра­ны, в ко­торой мы жи­ли, не уз­нать го­род, быв­шие друзья не хо­тели уз­на­вать друг дру­га при встре­че, а вот этот го­лос, за­дор­ный, наг­ло­ватый и с лёг­кой хри­пот­цой - я уз­нал сра­зу.

 - Лен­ка - ты?

 - А как нас­чёт то­го, что­бы схо­дить в ба­ню?

 - Ну, ес­ли вот так - без здрас­те и сра­зу в ба­ню, тог­да это точ­но ты.

 - Лад­но, лад­но, не сен­ти­мен­таль­ни­чай - вот там и поз­до­рова­ем­ся.

Я поз­во­нил в ба­ню, в ко­торой ког­да-то ра­ботал, и в ко­торой мы поз­на­коми­лись, и за­казал от­дель­ный но­мер - те­перь это бы­ло прос­то: ба­ня ста­ла час­тной. Но­вые вла­дель­цы пе­рес­тро­или её, прев­ра­тив в со­лид­ное и сов­сем не де­шёвое, как в на­ше вре­мя, за­веде­ние. В но­мере, ко­торый нам да­ли, кро­ме рус­ской па­рил­ки, са­уны и не­боль­шо­го бас­сей­на бы­ла ком­на­та для от­ды­ха с ди­ван­чи­ками и сто­лом, ку­да нам и при­нес­ли за­казан­ный обед и ка­кое-то спир­тное - это они дос­тавля­ли из бли­жай­ше­го рес­то­рана.

Здесь всё из­ме­нилось - мы ког­да-то и меч­тать не мог­ли, что мож­но бу­дет ус­тро­ить та­кой сер­вис в той пят­надца­тико­пе­еч­ной по­мой­ке, в ко­торой и прош­ла часть на­шей мо­лодос­ти.

 А вот Лен­ка из­ме­нилась ма­ло, раз­да­лась толь­ко нем­но­го, но ей это шло: скруг­ли­лись, смяг­чи­лись ос­трые ког­да-то уг­лы, дви­жения ста­ли плав­ней - те­перь это бы­ла зре­лая, ухо­жен­ная жен­щи­на. Мы пи­ли, за­кусы­вали и го­вори­ли, го­вори­ли... Лен­ка жи­ла в ти­хом зе­лёном при­горо­де Сток­голь­ма, где по ули­цам бро­дили оле­ни, а в пар­ках но­сились не­пуга­ные бел­ки, с тем же му­жем и дву­мя деть­ми-под­рос­тка­ми. Маль­чик был нем­но­го, на пол­го­да пос­тарше де­воч­ки, и мой уже при­лич­но за­тума­нен­ный спир­тным мозг как-то не сра­зу уло­вил, что здесь что-то не так. Толь­ко че­рез ка­кое-то вре­мя я со­об­ра­зил и, ко­неч­но, не удер­жался.

 - По­годи, по­годи, а как это у них та­кая ма­лень­кая раз­ни­ца в воз­расте? И ты ведь доч­ку ро­дила пер­вой - я же пом­ню!

 - Пом­нишь... ну, мо­лодец, что пом­нишь, - Лен­ка пом­рачне­ла, на­лила сно­ва мне и се­бе. - А Кать­ку пом­нишь?

 - Ко­неч­но, пом­ню, о чём ты, мы прос­то ещё не доб­ра­лись до неё в раз­го­воре.

 - Ну, вот и доб­ра­лись, - ти­хо ска­зала Лен­ка. - Вот да­вай за неё и выпь­ем. Не чо­ка­ясь.

То, что она по­том рас­ска­зала, бы­ло и прос­то, и страш­но од­новре­мен­но, как бы­ва­ет, ког­да, ка­залось, став­шие обы­ден­ны­ми со­бытия, мно­гок­ратно ви­ден­ные и уже при­выч­ные, но всег­да про­ис­хо­дящие с кем-то там, да­леко, на эк­ра­не те­леви­зора, вне­зап­но втор­га­ют­ся в твой ти­хий мир и про­ис­хо­дят с то­бой, с тво­ими близ­ки­ми. Ведь на эк­ра­не стре­ля­ют в ко­го-то дру­гого, смер­тни­ки взры­ва­ют­ся где-то да­леко и ка­лечат чьи-то чу­жие жиз­ни, бо­ле­ет и уми­ра­ет кто-то дру­гой.

 Кать­ка не ус­пе­ла убе­жать. В са­мом на­чале той вой­ны она по­пыта­лась вы­ехать, но сна­чала муж не хо­тел от­пускать ре­бён­ка, по­том му­жа заб­ра­ли в ар­мию, а убе­гать бы­ло уже не­куда - вой­на бы­ла пов­сю­ду. Ре­бёнок вы­жил чу­дом - по­доб­ра­ли родс­твен­ни­ки му­жа, ус­пе­ли сдать в дет­дом, а поз­же по­гиб­ли и са­ми.

Лен­ка, прим­чавша­яся, как толь­ко это ста­ло воз­можным, в ра­зод­ранную на мел­кие клоч­ки быв­шую Югос­ла­вию, по­пав, по счастью, в ко­рот­кий про­межу­ток за­тишья в той ве­ками неп­рекра­ща­ющей­ся рез­не, смог­ла отыс­кать его. По­мог­ли швед­ский муж, по­ехав­ший с ней, у ко­торо­го наш­лись ка­кие-то друзья сре­ди ми­рот­ворцев, и день­ги, ко­торые она рас­со­выва­ла всем, от ко­го хоть что-то за­висе­ло. Они вы­вез­ли ма­лень­ко­го Кать­ки­ного сы­на в Шве­цию, где с ог­ромны­ми труд­ностя­ми из-за от­сутс­твия пра­виль­ных до­кумен­тов усы­нови­ли. А вот Кать­ки­ну мо­гилу так и не наш­ли - на­вер­ное, где-то в об­щей яме за­копа­ли.

 Лен­ка рас­ска­зыва­ла всё это прос­то, без па­фоса, и ни на гла­зах, ни в го­лосе её не бы­ло слёз. Я слу­шал её мол­ча и ду­мал, что ес­ли бы эту ис­то­рию мне рас­ска­зал кто угод­но дру­гой - я бы не по­верил. А вот этой раз­врат­ной, бес­путной и лжи­вой Лен­ке (а вра­ла она рань­ше фан­тасти­чес­ки мно­го, с упо­ени­ем, за­водясь нас­толь­ко, что са­ма уже на­чина­ла ве­рить в то, что со­чини­ла) - ве­рю.

 Мы по­сиде­ли ещё нем­но­го мол­ча. Ещё раз вы­пили, по­кури­ли. По­том она под­ня­лась, лег­ко по­ведя пле­чами, сбро­сила платье. Это бы­ла уже не та ху­дая, уг­ло­ватая дев­чонка - те­перь это бы­ло плот­ное ухо­жен­ное те­ло со­рока­лет­ней ро­жав­шей жен­щи­ны, но в нём жи­ла та же Лен­ка, ко­торую не раз­гля­дел я тог­да, рань­ше, не по­нял и не рас­слы­шал за шу­мом веч­но­го зас­толья.

Она нак­ло­нилась ко мне, и в её мас­ля­нис­тых, не уте­ряв­ших свой преж­ний блеск гла­зах, мель­кну­ли те са­мые, за­дор­ные, бляд­ские огонь­ки:

- Ну что? Пой­дём по­парим­ся... а по­том да­вай кут­нём по-нас­то­яще­му, как ког­да-то, вмес­те, а?!.