БОЙНЯ

Летом 2014 года мир будет отмечать печальный юбилей: столетие начала Первой Мировой войны - величайшего бедствия в ряду всей прежней человеческой истории. Статистики прикинули, что в этой бойне погибло больше народу, чем во всех прошлых войнах вместе взятых, известных историкам,.

Вторая Мировая война побила этот негативный рекорд. Впечатления от ужасов Первой Мировой затерлись поэтому в памяти человечества, а напрасно: именно та война и порожденные ею политические и экономические бедствия и стали причиной и базисом всего последующего.

"Кругозор" начинает серию публикаций о величайшей беде минувшего ХХ столетия, автор которых - историк Владимир Брханов из ФРГ - сам принадлежит к русскому роду, участвовавшему во всех переломах истории минувшего века.

О новом авторе "Кругозора"

Владимир Андреевич Брюханоа - русский историк, живущий в Германии, специалист по истории российских и мировых заговоров, автор книг, опубликованных в 2004-2008 годах московскими издательствами. Родился 18 апреля 1945 года в Москве в семье научных работников.

Его отец, Брюханов Андрей Николаевич (1910-1970) - профессор, доктор технических наук, автор многих книг по технологии кузнечно-штамповочного производства.

Мать (урожд. Макунина) Валентина Николаевна (1919-1991) - инженер-металлург, много лет преподавала в вузах.

Дед Владимира Андреевича - Брюханов Николай Павлович (1878-1938) - член РСДРП с 1902 года, участник трех революций, член Совета рабоче-крестьянской обороны (1918-1920), нарком продовольствия (1921-1924) и финансов СССР (1926-1930). Репрессирован и расстрелян в 1938 году.

Дядя - Брюханов Артемий Николаевич (1904-1941) - комсомольский вожак в Гражданскую войну, один из создателей пионерского движения, затем - администратор-экономист. Репрессирован в 1938, расстрелян в 1941 году.

Владимир Брюханов закончил механико-математический факультет Московского университета в 1967 году, кандидат технических наук с 1971, доцент по кафедре экономической кибернетики с 1976 года, более двадцати лет преподавал в московских вузах высшую математику, экономическую кибернетику, статистику; автор около 40 научных работ, подготовил к защите пять аспирантов. В годы Перестройки - заместитель директора по науке Научно-исследовательского объединения по внедрению вычислительной техники.

Одновременно с 1978 года сотрудничал с нелегальными организациями историков-диссидентов, издававших за рубежом сборники-альманахи "Память" и "Минувшее".

В 1992 году эмигрировал в Германию, получил докторскую степень от Министерства образования и науки земли Гессен.

С 1996 года полностью переключился на литературно-историческую деятельность. Публиковался в 1998-2002 годах в журнале "Литературный европеец" (Франкфурт-на-Майне).

Автор шести книг, изданных в Москве в 2004-2010 годах.

Начало конца

Если Бог хочет наказать человека, он лишает его разума.

/Из древней мудрости/

Еще до окончания Первой Мировой войны ее стали именовать Великой войной. После следующей Мировой войны название это вышло из общеупотребительных, а зря, ибо Великая война была и осталась действительно величайшей войной современности, поскольку завершилась лишь совсем недавно - и то это пока под вопросом!

Многочисленные мирные соглашения: Брестский мир, Версальский, Рижский (завершивший войну между Польшей и Советской Россией в 1920 году) и т.д. - вплоть до Потсдамского, расчленившего Германию в 1945 году, оказались вовсе не началом мирного сосуществования стран и народов, а всего лишь временными передышками.

Снова и снова все те же противники (с незначительным изменением состава союзников) оказывались непримиримыми врагами - либо сцепившимися в непосредственной военной схватке, либо наращивающими свою военную мощь. Период 1945-1991 годов оказался самым мирным по внешности и по числу непосредственных людских потерь, но самым грандиозным по экономическим ресурсам, вложенным в борьбу. Результатом стал полный и беспощадный крах одного из заглавных героев мировой драмы - Советского Союза. После этого кровавые междоусобицы и интервенция развалили Югославию - пожар Великой войны догорал там же, где и разгорелся в начале ХХ века.

Теперь цели Великой войны практически достигнуты.

Что бы ни говорили и ни писали накануне 1914 года и много позже политические лидеры Запада (Великобритании, Франции, а затем и США), но, судя по их решениям в самых разнообразных ситуациях, калейдоскопически сменявших друг друга в ХХ веке, идеальным исходом для них был бы разгром четырех великих империй Востока (речь идет, конечно, о Европе) - Германской, Российской, Австро-Венгерской и Турецкой - и возведение на их обломках желательно демократических, а главное - безопасных для Запада режимов. В такой, увы, эгоистической цели не было и нет ничего ни противоестественного, ни аморального.

Причем победить эти четыре державы Востока можно было лишь разъединив их - и вынудив бороться друг против друга. Это получилось, но получилось не сразу и не за один раз, а вновь и вновь требовало дополнительных усилий. Эти-то сюжеты и составили основное ядро мировой тайной политики ХХ века.

В настоящее время диссонанс безоговорочной победе Запада создает лишь ядерное оружие, остающееся в российских руках...

События 11 сентября 2001 года можно, по-видимому, посчитать стартом новой Великой войны - уже с несколько иным сюжетом. Так ли это - покажет будущее.

Ныне мы живем уже в ином мире, мире XXI века, вроде бы отбросившим прежние грехи и несбывшиеся мифы - включая марксистское мракобесие. Но подлинной ясности с настоящим, прошлым и, главное, будущим - по-прежнему нет. И это не может не волновать наиболее информированных и ответственных людей.

Кто виноват?

Вопрос о виновниках Первой Мировой войны возник еще при ее начале: основные инициаторы столь неправедного дела сразу постарались упрятаться за действительную или мнимую вину своих оппонентов.

Имелось и исключение: А.П. Извольский (1856-1919), российский министр иностранных дел в 1906-1910 годах, а затем посол во Франции (до лета 1917), публично заявил в Париже в первый же день войны:

"Это моя война!".

Никто тогда спорить не стал, хотя восторженные манифестации во всех европейских столицах по поводу начала войны могли бы вдохновить ревнивых конкурентов Извольского подчеркнуть и собственные заслуги.

При окончании же войны желающих взять на себя ответственность за ее начало и вовсе не нашлось. Но Версальская конференция 1919 года, на которой немцам зажимали рот, а русские вовсе отсутствовали, безоговорочно возложила юридическую ответственность на Германию, а персональную - преимущественно на Вильгельма II; такой расклад самым выгодным образом устраивал победителей.

Ни в тогдашней Германии, ни в Советской России не приняли эту версию. Немцы не желали быть козлами отпущения за всеобщие прегрешения и преступления. Большевики же не стеснялись признавать упущения и зловредность царского режима, преемниками которого себя не считали; им было даже выгоднее раздувать любую вину предшественников, дополнительно навешивая на них ответственность за хозяйственный развал России, который сами же и учинили, захватив власть в октябре 1917.

Так или иначе, но широчайшая публикация в Советской России и в СССР первых лет секретных дипломатических документов, приоткрывших подробности мировой политики, засеяла и взрастила информационное поле, плодами которого, главным образом, и воспользовался автор этих строк.

Работа по выявлению виновников войны вполне могла быть завершена еще в 1920-е годы, но советские историки не проявили должной настойчивости: войны при империализме, согласно утвержденному учению, все равно неизбежны - и неизменно должны вести к победе коммунизма. Поэтому детективное расследование того, что же конкретно происходило в 1914 году, казалось пустой тратой времени и сил.

Приход же к власти Сталина, самолично углубившегося в проблемы уже приближавшейся Второй Мировой войны, должен был положить конец объективным исследованиям: уточнять исторические прецеденты совсем не в интересах тех, кто сам хотя бы умозрительно взвешивает возможность погреть руки в предстоящей новой войне. Так и Советский Союз перешел в ряды прочих держав, не желавших подвергать сомнениям ярлыки ответственности за величайшие беды человечества, навешенные еще в 1919 году.

Приход к власти Гитлера с его идеологией чистейшего отрицания виновности немцев в войне - как прошлой, так и будущей - тем более положил преграду объективным историческим исследованиям и в Германии, и за ее пределами.

Наступала эпоха, которой было уже не до поисков истин.

"Не до жиру - быть бы живу" - такому принципу приходилось следовать не только историкам, но и широчайшим массам людей.

А затем получилось так, что завершение Второй Мировой войны вовсе поставило жирный крест на исследованиях тайн Первой: решения Версальской конференции оказались прочно припечатаны сверху почти аналогичными вердиктами Нюрнбергского трибунала.

Логика навязывалась примитивная, но неотразимая: "Кто шляпку спер, тот и тетку пришил" - как сформулировано в знаменитой пьесе Бернарда Шоу.

Кто виновен во Второй Мировой войне, тот повинен и в Первой! - и что-то, согласитесь, в этом все-таки есть!

В конечном итоге сюжеты развязывания Первой Мировой войны, причины ее беспрецедентной затяжки и тяжелейшие препятствия к завершению так и остались тайнами за семью печатями.

А без прояснения этих тайн просто невозможно понять, что же такое происходило с человечеством в ХХ веке!

В данной статье нельзя, конечно, полно осветить даже важнейшие из затушеванных проблем истории Первой Мировой войны; нам придется остановиться на немногом - и притом совсем коротко.

Заботы и тревоги после века покоя

Возникновению Первой Мировой войны и ее превращению во всемирное бедствие способствовало то, что с момента завершения Наполеоновских войн, опустошавших Европу, миновал целый век относительно мирного сосуществования стран и народов.

Полностью мирным это время не было - и это тоже сыграло негативную роль. То тут, то там почти каждый год палили пушки и лилась кровь: то обострялись социальные конфликты - и подавлялись с участием иностранных интервентов, то с успехом или без оного восставали национальные меньшинства, то государства-соседи ссорились из-за территорий. Крымская война или Парижская коммуна - сами названия вопиют о несерьезности таких мероприятий, какой бы шум ни поднимался вокруг них в свое время. Это были, конечно, настоящие бедствия, но все-таки относительно терпимые, локальные и приевшиеся своей привычностью.

Хельмут Мольтке-старший (1800-1891), начальник Прусского, затем Германского Генерального штаба в 1858-1888 годах, мог тогда публично рассуждать:

"Вечный мир - это мечта и даже далеко не прекрасная; война же составляет необходимый элемент в жизни общества. В войне проявляются высшие добродетели человека, которые иначе дремлют и гаснут" - и не встречать весомых возражений, разве что от заведомых пацифистов вроде Льва Толстого (в молодости, к слову сказать, весьма натешившего на войне собственную душу).

Почти никто войны всерьез не опасался, а у большинства государственных мужей начисто атрофировалось чувство ответственности за собственные действия и поступки, чреватые всеобщими битвами.

Поражает инфантилизм тогдашнего отношения к возможным военным реалиям.

С.П. Мельгунов (1879-1956) - известный историк и публицист - отмечал:

"Надо ведь признать, что никто в мире не ожидал, что война может продлиться так долго. Немногие из военных авторитетов - вспоминает генерал [А.С.] Лукомский - допускали, что война затянется больше года (среди скептиков был генерал Нокс, говоривший, что мировая катастрофа может "затянуться на шесть лет, а возможно и больше"). Так же рассуждали наши экономисты. /…/ Иначе ли думали политические деятели? "Все решительно говорили" - рассказывает [депутат Думы С.И.] Шидловский - что "больше 3-4 месяцев война продлиться не может. Мы отлично знали, что утвержденная Думой военная программа еще не существовала /.../, но нас это ничуть не смущало, и мы горели в то время огнем так же, как и все другие"."

Добавим, что "скептика" генерала Альфреда Нокса (1870-1964), британского военного атташе в России (1911-1918), позднее - военного советника адмирала А.В. Колчака, а еще позднее -депутата английского парламента, нисколько не смущала предвиденная им перспектива!

Другим всеобщим заблуждением была уверенность, что исход войны будет достигнут решительным наступательным ударом, а потому все готовились наступать и никто не собирался обороняться.

Здесь тоже не обошлось без  исключения. Конрад фон Гётцендорф (1852-1925), начальник Австро-Венгерского Генерального Штаба в 1906-1917 годах (с перерывом в 1911-1912), нисколько не уступал на словах решительности своих коллег из разных стран, но на деле прекрасно понимал, что в первые недели войны политически разобщенная "лоскутная" империя должна уступать хотя бы военному духу русских - и поражение вполне возможно. Поэтому он заранее, в начале 1913 года, подбросил русским устаревший план военных действий, а сам подготовил оборону в Карпатах - значительно отступив от границы. Первой жертвой коварного замысла Конрада и оказался печально знаменитый полковник Альфред Редль, взявший на себя непосредственную передачу фальшивки русским: для обеспечения достоверности его "измены" он был "разоблачен" и убит - с имитацией самоубийства.

В итоге же первоначальный удар русских в августе-сентябре 1914 года пришелся по пустому месту, а потеря сил и времени способствовала последующему увязанию наступающей русской армии в Карпатах. Сыграл ли этот фрагмент действительно решающую роль - трудно понять, но тут, по крайней мере, безнадежная затяжка военных действий отвечала исходному плану вождя одной из воюющих держав.

Что же касается всеобщего стремления наступать, то и такой бред осуществился практически, но не в 1914 году, а в 1941. Все лето и осень 1941 года Красная Армия пыталась наступать навстречу Вермахту, а в итоге очутилась на рубежах Ленинграда, Москвы и Ростова-на-Дону. Уничтожение всего предвоенного состава Красной Армии стало, однако, Пирровой победой немцев. Тяжелейшая "мясорубка" 1941 года настолько истощила их силы, что решающая роль в войне перешла затем к последующим резервам, а они у русских оказались гораздо неистощимее. Да и Красная Армия приучилась к 1943 году не только наступать, но и обороняться.

Еще одна существенная деталь заключалась в том, что и Вильгельм II всерьез опасался поражения, но если бы Германии предстояло столкнуться с коалицией Великобритании, Франции и России - и старался избежать такой перспективы почти любой ценой; но он же ничего не имел против конфликта "только" с Францией и Россией одновременно.

Уверенность Вильгельма опиралась на пресловутый "План Шлиффена".

Альфред фон Шлиффен (1833-1913), начальник Германского Генерального Штаба в 1891-1906 годах, составил хитроумный план, учитывавший различие скоростей мобилизации армий в различных государствах: долее всех должна была собираться Россия с ее огромной территорией. План предусматривал немецкий удар всеми силами по Франции, полный ее разгром, а затем поворот немецкой мощи на Восток.

На деле же "План Шлиффена" оказался не гениальной стратегической задумкой, а ловушкой для умов немецких военных и политиков.

Начать с того, что план никак не предусматривал деталей окончательного достижения победы в войне: просто считалось, что на завершающем этапе Германия окажется заведомо сильнее России. А если нет (как и получилось в обеих Мировых войнах!), тогда что?

Сам Шлиффен прекрасно понимал угрозу такой перспективы: вся идея его плана и исходила из этого. Он допускал возможность того, что русская армия избегнет разгрома, попросту отступив, не принимая боя, - как в 1812 году, но даже без Бородина. Уничтожить русских, уходящих к Москве, а то и к Волге, а то и к Уралу, было не по силам никому. Поэтому и начинать приходилось с уничтожения французов.

А чем же тогда должно было это закончиться? По мнению Шлиффена: успешными переговорами с отступившими русскими. Германский военный вождь, таким образом, рассчитывал на собственных дипломатов, в то время как они - на него!

Другой ахиллесовой пятой "Плана Шлиффена" оказалось то, что первоначальная победа над Францией требовала плотнейшего использования времени: важен был каждый час, а не только день - иначе не успеть разгромить французов до завершения мобилизации русских. А в 1914 году политические конфликты Германии разразились как раз на Востоке, а не на Западе - вопреки тому, что было вероятнее во времена Шлиффена. Вот и пришлось немцам чрезмерно суетиться и форсировать события, навлекая на себя упреки в срыве мирных инициатив.

Наконец, третьим изъяном "Плана Шлиффена" стало то, что родился он загодя, репетировался и совершенствовался постепенно, а его детали неизбежным образом просачивались не только к иностранным разведкам, но и в европейскую прессу. Стало ясно, что ключевая идея состоит в ударе по Франции через Бельгию, нейтралитет которой гарантировался всеми соседними державами - Францией, Англией, Германией. Нарушение таких соглашений позволяло обвинить Германию в полнейшем правовом нигилизме и отбросить любые прежние обязательства перед нею. И это можно было учесть заранее!

Желающих же повоевать в это время оказывалось предостаточно.

Кому это нужно?

Французы жаждали реванша за поражения 1870 года, но прекрасно понимали, что теперь его можно достичь лишь чужими руками - и добивались и добились военного союза с Россией в начале 1890-х годов.

Англичане демонстративно не вступали в союзы, сделав исключение лишь для Японии в 1902 году, что и обеспечило исход Русско-японской войны 1904-1905 годов. Пресловутая "Антанта", столетие которой отмечалось с большой помпой во Франции и Великобритании в 2004 году, так и оставалась тайным соглашением, скрепленным лишь устными обязательствами, публично открытыми только в августе 1914 года.

Англичане тщательно скрывали собственные тревоги: их актуальнейшей жизненной задачей становился срыв строительства немецкого океанского флота, грозившего в ближайшем будущем уничтожить британскую гегемонию на морях.

Сербы мечтали объединить под своей эгидой всех балканских славян - кровавая пагубность этой затеи стала очевидной лишь к концу ХХ века. В 1903-1914 годах сербские националисты периодически заводили соседнюю Австро-Венгрию террористическими актами и партизанскими операциями, а австрийцы в ответ прямо рвались раздавить маленькую Сербию.

Русские, проиграв Русско-японскую войну и утратив практический выход к Тихому океану, снова теперь нацеливались на Босфор и Дарданеллы.

Еще Достоевский твердил: "Константинополь должен быть наш, завоеван нами, русскими, у турок и остаться нашим навеки"! - эта насущная, как казалось тогда, экономическая и политическая задача имела и свою идеологическую и религиозную подоплеку.

Немцы, согласно здравому смыслу, более всех нуждались в сохранении мира - успешное экономическое развитие неуклонно выдвигало их на первую роль в Европе; вся последующая история подтвердила неизменность этой тенденции. Но беда в том, что тогда Германию возглавлял Вильгельм II - и мир оказался заложником его неудержимых порывов!

Кайзер все-таки заслужил, в какой-то мере, репутацию главного виновника Первой Мировой войны, поскольку его решение о постройке военного флота, конкурентоспособного с британским, принятое в середине 1890-х годов, и привело в движение всю последующую лавину заговоров и интриг, неудержимо сорвавшуюся в 1914 году в жутчайшую войну.

Было непростительной наивностью посчитать, что британские лидеры не ответят на столь мощный вызов и смирятся с неопределенной, но заведомо мрачной перспективой собственного будущего!

Тончайший заговор плелся с 1906 года, когда англичане окончательно убедились, что проигрывают гонку морских вооружений с Германией.

Удивительной особенностью всего последующего, характерной для прошлого, о каком сочинял романы Александр Дюма-отец, и никогда, надо полагать, уже невозможной в будущем, стало то, что вопросы войны и мира получились чисто семейным делом.

Британский император Георг V (1865-1936, правил с 1911 года) был по линии своей матери двоюродным братом российского императора Николая II (1868-1918, правил в 1894-1917 годах), а по линии отца - германского императора Вильгельма II (1859-1941, правил в 1888-1918 годах). Этим кузенам и предстояло решать судьбы человечества!

При конфликтах в подобном "треугольнике" возможны лишь два исхода: либо двое совместно оставляют в дураках третьего, либо один обводит вокруг пальца остальных. Тут получился последний вариант: англичанин легко обыграл своих родственников - и довел обоих до потери тронов, а одного из них - еще и жизни.

Сюжет, приведенный в действие, почти полностью остался вне понимания историков.

А был он прост и эффективен.

Ловушка для дураков

Русским, повторяем, требовались Босфор и Дарданеллы - это было известно всем, в том числе и туркам. Англичане поэтому повели две якобы независимые линии.

Британские дипломаты, а потом и сам Георг V, стали настойчиво уверять русских - обычно Николая II, упомянутого Извольского и его преемников, практически всегда - с глазу на глаз, что готовы согласиться с переходом Проливов к России; главным препятствием к этому на протяжении всего предшествующего столетия и была позиция англичан. Русским же взамен требовалось также выполнить некоторые обязательства. Похоже, что эти условия никогда не были начертаны на бумаге и даже, быть может, не произносились вслух - на них всего лишь намекали, а русским следовало самим додумывать подробности.

Страннейшая, согласитесь, форма ведения переговоров с потенциальным военным союзником! Еще удивительнее получалось то, что царь и российские дипломаты соглашались играть в такие детские игры: добросовестно принимали высказанные обещания и старались уяснить суть остального.

Методом "проб и ошибок" российская дипломатия испытала в 1906-1914 годах множество подходов к решению задачи овладения Проливами, всячески разогревая конфликты на прилегающих территориях: сначала - в Закавказье и Персии, потом - на Балканах. Самыми заметными стали Боснийский кризис в 1908-1909 и Балканские войны в 1912-1913 годах.

В промежутке между ними, в сентябре 1911, был убит российский премьер-министр П.А. Столыпин - сразу после того, как категорически отказался санкционировать военную поддержку Франции в очередном дипломатическом конфликте с немцами из-за Марокко; по мнению Столыпина, никакие обязательства России не могли заставить ее воевать за Французскую Африку.

В конечном итоге российские дипломаты нашли искомый вариант, который молча был подтвержден и утвержден англичанами.

Все это может показаться бредом с нашей стороны: тайные международные соглашения, даже вслух не произносимые, - как можно относиться к такому всерьез? Но исход сюжета получился вполне зримым и реальным - и послужит красноречивым подтверждением нашей версии. Он обеспечился сочетанием со второй дипломатической линией, одновременно проводимой англичанами.

Англичане обещали свою поддержку также и туркам, не без оснований опасавшимся захвата Проливов русскими. С весны 1909 года в Константинополе добросовестно трудились английские адмиралы - в качестве военно-морских советников. Они обучали турецкие кадры и руководили модернизацией укреплений Босфора.

По инициативе англичан турки развернули и закупку за границей современных военных кораблей; в том числе были приобретены два броненосных крейсера.

Затем в Англии началось строительство двух самых современных линкоров для Турции, каждый из которых номинально превосходил весь имеющийся российский Черноморский флот; сроком их ввода в строй был первоначально назван 1913 год.

Это вызывало возмущение российской дипломатии, но англичане скрылись за безупречно корректным ответом: в Англии - свобода предпринимательства, а корабли для Турции строятся частными английскими фирмами - и невозможно законное вмешательство правительства.

Частные же банки - английские и французские - расширяли кредиты турецкому правительству, пребывавшему на грани финансового банкротства.

Турки, в свою очередь, развернули кампанию по добровольному сбору средств на строительство флота. Рядовые турецкие налогоплательщики прекрасно понимали, что речь идет о национальном спасении - и платили больше, чем могли.

Русские не могли уступать - и в 1911 году в Николаеве началось строительство трех линкоров, еще более мощных, чем будущие турецкие, но они успевали вступить в строй лишь к 1915 году.

Следующим шагом англичане подняли перед турками вопрос о строительстве завода на берегу Мраморного моря, способного самостоятельно производить военные корабли любых типов. Его ввод в строй в 1920-е годы сулил утрату превосходства русских на Черном море уже на дальние перспективы.

Задача овладения Проливами до того, как турки получат усиление флота, превратилась теперь для российских военных и политиков в азартнейший спорт, граничащий с манией, - и притом у них пока ничего не выходило!

Перескажем коротко лишь самый замечательный из перепробованных сюжетов: конфликт вокруг миссии Лимана фон Сандерса.

Турки еще с середины XIX века практиковали приглашение немецких специалистов в качестве военных советников; одним из них, например, побывал упоминавшийся Мольтке. Вот и осенью 1913 года появился новый советник, но, помимо обычных обязанностей, немецкий генерал Отто Лиман фон Сандерс был назначен еще и командиром турецкого корпуса, дислоцированного на Босфоре.

Русские объявили это нарушением традиционных порядков соблюдения паритета сил в зоне Проливов и ущемлением интересов безопасности России. Вильгельм II уперся, ссылаясь при встречах с российскими представителями на то, что все было согласовано при его личном свидании с Николаем II предшествующей весной (на одном из общих семейных мероприятий); Николай это никак не комментировал.

Развернулась эскалация дипломатических угроз, приближаясь к оскорблениям, прямо ведущим к войне. Англичане и французы помалкивали, оправдываясь щекотливостью собственной ситуации: английский адмирал, напоминаем, служил советником турецкого флота в тех же Проливах, а французский специалист был тогда советником турецкой полиции, в том числе - столичной. Чем положение немецкого генерала так уж принципиально отличалось от этих?

Дело быстро продвигалось даже не к общеевропейской войне, а к двусторонней русско-германской. Наиболее же пострадавшими, если бы дошло до пальбы, оказались бы турки. И они, прекрасно это понимая, осуществили собственное противодействие - чисто по-восточному.

Внезапно накануне нового 1914 года немецкий генерал покинул Константинополь и выехал с женой и дочерью в Германию. Еще через несколько дней в Берлине было объявлено, что фон Сандерс получил очередное генеральское звание, превышающее возможность занимать должность командира турецкого корпуса.

Конфликт был исчерпан - с видимой моральной и дипломатической победой русских, а война в очередной раз не состоялась.

Что же произошло?

Это выяснил и публично осветил лишь в конце ХХ века российский историк В.И. Шеремет, разбирая донесения из Константинополя российского военно-морского атташе А.Н. Щеглова. Оказалось, что жена и дочь фон Сандерса, прогуливаясь привычным порядком по берегу Босфора, внезапно подверглись нападению и были зверски изнасилованы турецкими солдатами. Вот семейство Сандерсов и бежало сразу в Берлин!

Понятно, что такая история никак не подлежала публичной огласке, а шокированный Вильгельм II вынужден был изобретать предлог, дабы освободить своего генерала от поста, ставшего поводом для конфликта. Турецкое правительство, также тайно, но горячо и искренне извинялось перед немцами. Позднее Лиман фон Сандерс все-таки вернулся к исполнению обязанностей главного советника турецкой армии: так Вильгельм постарался все же последним поставить точку в конфликте!

Пострадали, конечно, две несчастные женщины, да и судьба солдат-насильников, жестоко наказанных (или - якобы наказанных), так и не ясна.

Вот, оказывается, какой ценой удается иногда сохранить мир между народами!

Российская же дипломатия, даже одержав победу, снова осталась у разбитого корыта.

Но англичане все это время старались поддерживать ее тонус: русские не успевали решить свои задачи, но и англичане не передавали туркам строящиеся линкоры. Под разными техническими и финансовыми предлогами их введение в строй все отодвигалось - и было окончательно назначено на 31 июля 1914 года.

Тем самым, как легко понять, и был положен предельный срок для развязывания Первой Мировой войны.

_________________

На фото: газовая атака во время Первой Мировой войны.

Продолжение следует.