БРЕДФОРД УОШБЕРН. АВАНТЮРИСТ

This extraordinary scientist was marked by an adventurous character and rare, childish passion for discovery and wonder. He preserved his obsession with exploration until his death in January, 2007 at the age of 96.
Bradford Washburn was the father of the modern Science Museum in Boston and its director for 41 years, turning it to into a unique institution for people of all ages eager to discover the secrets of nature and admire its wonders. Being a prominent natural scientist, he explored mountains as a mountaineer, cartographer and photographer. At 88, he led a scientific team to the Himalayas which would determine the true height of Everest using Global Positioning Satellites. Washburn worked in Alaska 66 times, most recently in 1999, and his name is closely connected with making Mount McKinley an open book for scientists and mountaineers.
His wife for 67 years, Barbara, who outlived him, participated in many of his climbs and discoveries. She was the first woman in history to conquer Mount McKinley. Their team work in the mountains is a tale of our time.
By the age of 20, Washburn had written four books on mountaineering, and at 26 he searched for a position of navigator on Amelia Earhart’ round-the world trip, but after disagreeing on logistics that could save her life he was turned off. Which saved his life, but not hers.
Photography, of all his achievements, deserves special notice. His 20 large format landscape digital prints, exhibited now at the Science Museum, feature some of Washburn’s favorite mountain images. They combine scientific value with rare artistry. Anselm Adams once said of him: “One never knows what to expect next from this roving genius of mind and mountains”.

На выставке в Бостонском Музее науки представлены двадцать крупноформатных фотографий (3х4 фута, 1,2 кв. м), сделанных Бредфордом Уошберном (1910-2007). Путешественник, альпинист, он был основателем и директором Музея науки на протяжении четырех с лишним десятков лет.

Этот человек был поистине необыкновенной личностью. Бредфорд Уошберн дожил до 97 лет, сохранив удивительную физическую и творческую активность. Другие, случается, тоже долго живут… но каково качество их жизни? Бредфорд Уошберн даже на девятом десятке лет удивлял поразительными достижениями в науке, требовавшими полной самоотдачи и немалых сил. И к нему больше чем ко многим другим людям науки сегодня, можно применить слово «авантюрист». В лучшем, истинном смысле этого слова (adventures — приключения)! Необыкновенные приключения сопровождали всю его жизнь.

Он умер от сердечной недостаточности в Лексингтоне, в пригороде Бостона, в январе нынешнего года. «Нью-Йорк таймс» посвятила ему большой некролог. Эта газета, как и другие органы печати, рассказала о его заслугах перед наукой.

А начали о нём писать как об известном специалисте, когда Бредфорду Уошберну было всего 27 лет.

В 1937 году еженедельник «Тайм» в двух разных материалах ссылается на него как на крупного гляциолога и ветерана многих экспедиций на Аляске, а потом не раз и не два упоминает его имя в качестве авторитета в области естественной науки. И так — на протяжении 70 лет! И тот же «Тайм» в разделе, содержащем перечисление утрат, которые человечество постигло в течение одной недели января нынешнего года, сообщил о его кончине.

Семьдесят лет… Круг замкнулся.

Выпускник Гарварда, он был естествоиспытателем. Он познавал природу и её закономерности. Хотя это понятие – естествоиспытатель – не очень конкретное, только оно способно вобрать в себя все разносторонние интересы и увлечения Уошберна – путешествия, альпинизм, фотографию и картографию, музейное дело.

Бредфорд Уошберн родился в Бостоне, в Кембридже, в семье декана Епископальной теологической школы. Мать его была любителем фотографии и подарила ему камеру «Кодак», когда мальчику было 13 лет.

У него были слабые легкие. «Я страшно страдал от сенной лихорадки первые десять лет жизни, – вспоминал он в 2000 году, – и обнаружил, что только в горах болезнь проходит». Так началось увлечение альпинизмом. Ему было 11 лет, когда он совершил восхождение на гору Вашингтон – самую высокую в Новой Англии, а в 16 лет он поднялся на Монблан – самую высокую вершину в Альпах.

Причём, уже в ту пору горовосхождение не было для него проявлением одного лишь спортивного фанатизма. Он занимается аэрофотосъёмкой и ищет в горах удобные маршруты для восхождения, пишет статьи для молодёжных журналов и книги, пособия для альпинистов. Одна из трёх его книг, написанных в ту пору, когда их автор ещё не достиг совершеннолетия, демонстрируется на выставке в Музее науки. Ещё подростком он читает лекции о горовосхождении в Альпах в лучших залах Америки – Карнеги-холле в Нью-Йорке, Симфони-холле в Бостоне.

Он первым покорил многие прежде недоступные вершины в Америке и за её пределами, находя для этого время и в те годы, когда он занимал пост директора Музея науки. Более всего его влекла «дикая и беспощадная» красота гор на Аляске (цитирую его собственные слова).

Сделанные им в горах фотографии «документировали» рельефы, скалистые каньоны, вершины, ледники, облачность, сезонные изменения погоды, состояние снежного покрова... Эти снимки представляли ценнейший материал для геологов, гляциологов, картографов, метеорологов, специалистов других областей науки. С их помощью уточнялись карты горных массивов, прокладывались маршруты, создавались натурные рельефы, макеты горных массивов. Значительную часть этой «прикладной» работы он выполнял сам, добившись высокого признания как картограф. Опятьтаки, образчики его работы можно увидеть на выставке в Музее науки. Там, в частности, представлен макет гор «верх тормашками», рельефно воссоздан Большой каньон в Аризоне. Бредфорд Уошберн исследовал по тому же принципу, по какому изучал горы, но… «с точностью до наоборот», поскольку каньон был углублением, геологической впадиной.

В 1939 году Уошберна назначают руководителем Новоанглийского музея естественной истории. Как потом он шутил, предложили ему эту работу лишь потому, что никто больше не соглашался за неё браться... Было ему тогда 29 лет. Правда, сам музей в ту пору ничего ценного не представлял: так, собрание расползающихся от старости пыльных чучел на чердаке плюс заспиртованные уродцы, материал для студентов-медиков. Но у Уошберна имелись на этот счёт грандиозные планы, и он приступил к осуществлению своей «задачи жизни».

Ему нужен был надежный помощник, и он пригласил на работу молоденькую выпускницу Смит-колледжа Барбару Полк, работавшую на биологическом факультете Гарвардского университета. Интереса к чучелам у неё не было, а альпинист-директор показался ей «чокнутым». Горы её еще меньше интересовали. Но оказалось, что это её судьба на последующие 67 лет. Через год секретарша вышла за чудака директора замуж и получила расчёт. Вместо медового месяца им предстояло восхождение. Отныне восхождения и исследования они часто совершали вместе. Барбара сопровождала мужа в странствиях по свету и вошла в историю науки в качестве соавтора многих открытий и свершений. «Она – лучшее из всего того, что мне досталось на свете», – не раз говорил о ней Бредфорд.

Вместе они покорили и составили карты восьми наиболее труднодоступных пиков Северной Америки, прежде всего на Аляске, а также Президентской гряды в НьюГэмпшире. Но в историю они вошли, прежде всего, благодаря изучению горы Маккинли, самой высокой в Северной Америке.

Гора Маккинли (20.320 футов), или Денали («Великая гора») на языке местных индейцев, издавна считалась ими совершенно неприступной. Впервые покорённая в 1903 году, она унесла десятки жизней менее удачливых альпинистов и считалась едва ли не самой сложной для восхождения вершиной мира. Другие вершины обычно расположены на плато и к их подножью имеется подход, что облегчает задачу восхождения. А к горе Маккинли трудно подступиться, и если посчитать ее высоту от подножья до вершины, то она выше Эвереста на 6000 футов. Прибавить к этому сложные погодные условия, высокую широту, вечные снега, реактивные струи сбивающего с ног ветра (скорость – 150 миль в час, наносит «удары кувалдой»), высотную болезнь… Все это не помешало Барбаре Уошберн в 1947 году стать пионером женского альпинизма, первой в истории женщиной, покорившей Маккинли. Они стояли на вершине вдвоем…

В результате исследований этой вершины, продолжавшихся десять лет, они создали детальные карты на основе тысяч сделанных фотографий.

Уошберны проложили новый, наиболее лёгкий маршрут к вершине – «Западный контрфорс». Им и поныне пользуются альпинисты. Десятки тысяч энтузиастов покорили вершину за прошедшие полвека, и каждый год сотни желающих совершить подъём подают заявки, как мне сказали при посещении национального парка Денали. В центре его – покрытая снегами гора Маккинли. При её облёте самолетом на медленной скорости, на низкой высоте я ощутил прикосновение к вечности. И теперь, рассматривая фотографии Уошберна, ощущаю то же волнение.

Чтобы создать музей, о котором он мечтал, Уошберн умело собирал пожертвования. Его агиткампания приносила по миллиону в год. Ему помогала армия подростков, и был создан агитационный передвижной планетарий, который странствовал по штатам Новой Англии, собирая народные взносы. «Все думали, что мы сумасшедшие»,– вспоминал он об этом этапе создания музея. И в Бостоне, у плотины в месте впадения реки Чарльз в океан, он построил на собранные деньги Музей науки. С планетарием, с Театром для демонстрации научных достижений, с просторными лекционными и выставочными залами…

В 1951 году здание Музея науки, отвечавшее всем требованиям современной архитектуры, построенное по последнему слову техники, было открыто. Леонард Кармайкл, директор государственных музеев Америки («Смитсонианского института» в Вашингтоне), говорил, что к 1980 году, когда Б. Уошберн вышел в отставку, его детище представляло собой первый в мире музей, собравший под одной крышей естественную историю, физические науки, прикладную механику плюс ещё и планетарий.

Но это не было просто собрание экспонатов, а в истинном смысле просветительное учреждение. «Большинство наших посетителей, – словами Уошберна, – вероятно, никогда не станут естествоиспытателями, учёными, зато из них вырастут достойные юристы, предприниматели, священнослужители, лидеры бойскаутов, родители, граждане, потому что они прикоснулись к чуду. Ведь чудеса нас со всех сторон окружают, просто они укрыты от нашего глаза».

Лучшим способом постичь мир является игра. Разрабатывая концепцию музея с упором на игру, кудесник Бредфорд Уошберн проявил проницательность психолога и талант педагога. Впрочем, сам музей требует отдельного рассказа, настолько он необычен и интересен.

Горы он снимал с воодушевлением и мастерством, и его фотографии стали не только достижением науки, но и частью высокой художественной культуры.

Казалось мне, чем могут удивить снимки Уошберна, сделанные в горах в прикладных целях, после прошлогодней выставки фотографий гористой Сьерры выдающегося фотохудожника Анселя Адамса в Бостонском Музее изящных искусств? Об этом я размышлял, собираясь на выставку Уошберна.

Мои сомнения не оправдались. Фотографии Уошберна, в чем я убедился, действительно принадлежат к сфере прекрасного. Они, как и фотографии Адамса, достойны музейных экспозиций и выставок, книг и альбомов, репродукций. Я лично с радостью украсил бы ими стены своего жилища…

Кстати, Ансельм Адамс высоко отзывался о Бредфорде Уошберне, назвав его однажды в интервью газете «Бостон глоб» «блуждающим гением ума и горных вершин, от которого никогда не знаешь, чего ожидать».

Характерно, что его снимки не делятся на «ранние» и приближённые к нам по времени. Впечатление такое, что все они сделаны в одно время: сегодня. Хотя при этом техника съёмки совершенствовалась. Уошберн эффектно использовал и светофильтры, которые придавали его чёрно-белым снимкам контрастность, глубину, и «суперсовременную» аппаратуру, с высокой разрешающей способностью. Точность деталей на его снимках поражает, мельчайшие предметы просматриваются кристально точно и ясно. Правдивость, реализм? Да, но при этом и чистый эстетизм, «красота ради красоты». Уошберн сумел объединить «физику и лирику» в единое, неразрывное целое.

Аппаратура, которой пользовался Уошберн, была весьма тяжёлой по весу. Что создавало проблему, наряду с трудностями подъёма на вершину, выбора точки для съёмки, условий погоды, освещённости, облачности. И долгим ожиданием, пока идеально не совпадут все условия для того, чтобы создать требуемый кадр.

Со временем Уошберн пересел на одномоторный самолет, на котором летал сам, без пилота. Привязав покрепче себя и свою 75-фунтовую камеру («Фейрчайлд К-6», она демонстрируется на выставке) к борту и открыв на высоте рывком дверцу, он свешивался вниз с камерой в руках. Едва не вываливаясь из машины, он предпринимал поистине немыслимые усилия, чтобы сделать снимок под заданным углом, в требуемом ракурсе («по диагонали»)… и при этом не разбиться вместе с самолетом! Он снимал на высоте 20.000 футов с кислородным шлангом во рту, испытывая немыслимую вибрацию, борясь с сильными струями ветра (бафтингом, на языке авиаторов) в условиях низкой субарктической температуры. Условия были зверскими, «брутальными», по словам тех, кто знал реалии съемок в горах.

Но отсюда и беспрецедентное качество снимков, их драматизм, мистицизм, ощущение чуда. «Они эпичны, но при этом содержат «интимные» детали, – пишет автор некролога в «Нью-Йорк таймс». – Это не традиционные ландшафты, но индивидуальные «портреты гор»». Клиффорд Экли, куратор Бостонского Музея изящных искусств, в 2000 году сказал о его фотографиях, что они «одновременно и наука, и экспрессивное искусство». Тогда же в стенах Музея изящных искусств состоялась выставка фотографий Уошберна.

Смерть ходила за ним по пятам. В 1937 году, в возрасте 27 лет, он одолел Луконию (17.150 футов), самую высокую вершину Северной Америки из числа в ту пору непокорённых, вместе с известным альпинистом Бобом Бейтсом. Потом они спустились на базу, где их должен был поджидать самолёт. Помешали погодные условия, самолёт отсутствовал, и им пришлось пройти сто миль до ближайшего жилья по ледяной пустыне, без пищи и экипировки. Как они выжили? Спустя десятилетия Бредфорд Уошберн напишет об этом книгу – «Бегство от Луконии».

В том же году 27-летний Уошберн чуть не стал штурманом в планировавшемся кругосветном перелёте легендарной Амелии Эрхарт. В ходе интервью он посоветовал лётчице установить радиомаяк на острове Хоуленд, в 2000 милях от Австралии, на самом коварном отрезке перелета, и приземлиться там для дозаправки. Амелия Эрхарт не согласилась – и пригласила другого штурмана. Самолёт исчез в южной части Тихого океана.

Уошберн был потрясен. В 1998 году в интервью газете «Балтимор сан» он сказал, что катастрофу легко было предотвратить. «Она была замечательной девушкой и превосходным пилотом, – добавил он, – но при этом обладала патологической самоуверенностью. Амелия никого не хотела слушать».

Судьба, однако, хранила Уошберна…

Будучи одним из ведущих альпинистов мира, он естественно, мечтал подняться на Эверест. Он планировал эту авантюру ещё в 30-е годы, задолго до того, как высочайшую вершину покорил австралиец Э. Хиллари. Но до войны Непал не давал на экспедицию разрешения, а после войны Б. Уошберну помешали обязанности директора музея. И вот, выйдя в отставку неугомонный исследователь отправился на свидание с последней непокоренной им вершиной. В 88 лет уже не было сил добраться до самого верха горы, зато упрямец осуществил другой свой дерзкий план: он измерил высоту Эвереста с помощью системы глобального позиционирования, через спутниковые ретрансляторы. Он посвятил этой работе несколько лет, и возглавляемая им экспедиция развеяла последнюю тайну горы. Оказалось, высота Эвереста – 29.035 футов (8850 м), на 7 футов выше, чем считалось прежде, о чём и объявил триумфально Уошберн на пресс-конференции, которая транслировалась на весь мир. Правда, эта цифра изменчива, она зависит от толщины снежного покрова в разное время года.

Были сделаны снимки горы под разным углом, и Уошберн создал самую совершенную её карту, построил самую крупную её модель, которую можно увидеть в Музее науки в Бостоне. Так он «рассчитался» с Эверестом.

«Он на всю жизнь остался мальчишкой». Так озаглавил свою статью о нем в газете «Бостон глоб» хорошо знавший его журналист Дэвид Арнольд.

Прекрасная эпитафия.