Чокнутый Эдик

Лет эдак 30-35 на­зад в нью-й­орк­ском Брук­ли­не оби­тала се­мей­ка жу­ликов по фа­милии Ан­тар. Про­ис­хо­дили они из ста­рин­но­го ро­да си­рий­ских ев­ре­ев. Са­мый та­лан­тли­вый из них был Эдик, то есть Eddie Antar. Его на­ибо­лее при­быль­ным "де­лом" ока­залось соз­да­ние се­ти ма­гази­нов, где про­дава­ли бы­товую элек­тро­нику по силь­но сни­жен­ным цeнам. На­зыва­лись они "Чок­ну­тый Эдик" ("Crazy Eddie"). Ра­бота­ли на эту кры­шу бо­лее трёх ты­сяч че­ловек и чис­ло ма­гази­нов быс­тро вы­рос­ло до 43. Че­рез нес­коль­ко лет Эдик всё же по­пал­ся и за фи­нан­со­вые ма­хина­ции сел на 11 лет. Но по­ка его не пой­ма­ли, в шта­те Кон­некти­кут, где я тог­да жил, од­нажды мес­тные га­зеты во весь раз­во­рот ста­ли пе­чатать кра­соч­ные объ­яв­ле­ния, что у нас от­кры­ва­ет­ся свой ма­газин "Чок­ну­тый Эдик", пря­мо нап­ро­тив мо­его до­ма. Не мо­гу ска­зать, что это выз­ва­ло в мо­ей семье боль­шую ра­дость. Нам как-то это бы­ло без раз­ни­цы по­тому, что ни­какие элек­трон­ные штуч­ки, вро­де ра­дио, ТВ, игр, или то­му по­доб­ные цац­ки, нам бы­ли сов­сем не нуж­ны. Но в объ­яв­ле­ни­ях го­вори­лось, что каж­дый, кто зай­дёт к ним в ма­газин, по­лучит в по­дарок за­меча­тель­ную фут­болку или май­ку с фи­зи­оно­ми­ей это­го са­мого Эди­ка. Ну как от­ка­зать­ся от ха­лявы, осо­бен­но ес­ли это прос­то че­рез до­рогу? Вот мы все вчет­ве­ром: же­на, двое де­тишек и я от­пра­вились ту­да в день от­кры­тия.

У две­рей сто­ял сам пре­зидент Эдик, со­рока­лет­ний кре­пыш с не­кошер­ны­ми сви­ными глаз­ка­ми и круг­лой, как грам­плас­тинка, фи­зи­оно­ми­ей. Пе­ред вхо­дом, прип­ля­сывая на ян­вар­ском мо­розе, соб­ра­лась не­боль­шая оче­редь лю­бите­лей дар­мовщи­ны. Каж­до­му вхо­див­ше­му хо­зя­ин ши­роко улы­бал­ся, по­жимал ру­ку, ин­те­ресо­вал­ся раз­ме­ром ту­лови­ща и вру­чал жёл­тую май­ку с кар­тинкой. На кар­тинке бы­ла ка­рика­тура на это­го Эди­ка и две над­пи­си. Свер­ху - "Чок­ну­тый Эдик", а вни­зу - "Це­ны у не­го, как у не­нор­маль­но­го" ("His prices are insane"). Име­лось в ви­ду, что толь­ко не­нор­маль­ный бу­дет про­давать так дё­шево се­бе в убы­ток, хо­тя на са­мом де­ле ни­какой ди­кой де­шевиз­ны там не бы­ло. Ку­пить мы ни­чего не ку­пили, но уш­ли до­мой с че­тырь­мя дар­мо­выми май­ка­ми. Но­сить их зи­мой смыс­ла не бы­ло, а по­тому су­нули мы май­ки в ко­мод а за­были.

Где-то в фев­ра­ле нам на­до­ел мо­роз и мы ре­шили по­ехать в от­пуск ту­да, где нет сне­га и хо­лодов. Хо­телось по­купать­ся, по­нырять с мас­кой-труб­кой или да­же с ак­ва­лан­гом, по­заго­рать и "по-" ещё-че­го ни будь. Ко­роче го­воря, по-тя­нуло ку­да-ни будь в жар­кие ка­риб­ские стра­ны. Вспом­нился тут звон­кий го­лос Ро­бер­ти­но Ло­рет­ти, что слад­ко так пел "Джа­ма-а-й­ка!", то есть по-рус­ски Ямай­ка, и ре­шили - едем на Джа­май­ку! В Аме­рике это прос­то - ска­зано, сде­лано. В тур­бю­ро ку­пили ави­аби­леты и пу­тёв­ки на ку­рорт, что на са­мом бе­регу си­него мо­ря и ста­ли па­ковать че­мода­ны на од­ну не­делю ле­та.

Ког­да скла­дыва­лись, я вспом­нил про по­дарок от Эди­ка и ре­шил, что май­ка на Ямай­ке бу­дет как раз к мес­ту. Но же­на и де­ти ска­зали, что они вов­се не со­бира­ют­ся вы­ряжать­ся, как кло­уны, в од­ну и ту же цып­лячью жел­тизну и я один упа­ковал мою май­ку в че­модан. Как толь­ко мы при­лете­ли в Кинг­стон, доб­ра­лись до сво­его ку­рор­та и рас­па­кова­ли че­мода­ны, я сра­зу же на­цепил эту май­ку и мы от­пра­вились гу­лять.

Не знаю, бы­ли ли вы на Джа­май­ке, но для ту­рис­тов мес­то это со­вер­шенно за­меча­тель­ное, осо­бен­но зи­мой. Теп­ло, влаж­ный воз­дух про­питан за­пахом цве­тов, на паль­мах ви­сят ба­наны, за­зыв­но пах­нет ма­риху­аной и на каж­дом уг­лу про­да­ют све­жие со­ки и ко­косо­вое мо­локо, пря­мо из оре­ха че­рез со­ломин­ку. На­селе­ние очень доб­ро­жела­тель­ное, сме­шан­ное: есть бе­лые, но в ос­новном чёр­ные. В те го­ды по­лит­коррек­тность ещё не при­дума­ли, а по­тому всех на­зыва­ли прос­то: бе­лых - бе­лыми, чёр­ных - чёр­ны­ми, а жу­ликов - жу­лика­ми, а не "граж­да­нами с аль­тер­на­тив­ной мо­ралью" (morally challenged), как бы ска­зали сей­час в Аме­рике.

В пер­вые дни всё бы­ло хо­рошо. Мы ку­пались, ны­ряли, ле­тали на па­рашю­тах, что тя­нули за со­бой быс­трые ка­тера, слу­шали мес­тную му­зыку, ез­ди­ли на во­допа­ды, ко­роче го­воря - всё, как по­ложе­но на ка­риб­ском ку­рор­те. На тре­тий день я стал за­мечать, что мно­гие ту­рис­ты, осо­бен­но из США и Ан­глии, ме­ня при­ветс­тву­ют на ули­це сло­вами: "Эдик, при­вет, как са­мочув­сти­вие, о-кей?" Сна­чала я не по­нял - че­го это они все сго­вори­лись ме­ня на­зывать Эди­ком и с че­го вдруг они за­ботят­ся о мо­ём здо­ровье? По­том до ме­ня дош­ло, что они чи­тали на мне май­ку и ре­шили, буд­то моё имя Эдик и я ма­лость то­го. Ме­ня это да­же за­бав­ля­ло и я, к ра­дос­ти мо­их де­тей, со­от­ветс­тву­ющим об­ра­зом ре­аги­ровал - стро­ил пу­га­ющие ро­жи или де­лал вид, что хо­чу всех по­кусать, как и по­ложе­нио чок­ну­тому Эди­ку. Мы ве­сели­лись и от­дых от это­го ста­новил­ся ещё при­ят­нее.

Од­на­ко мес­тное на­селе­ние, осо­бен­но чёр­ное, ве­ло се­бя по от­но­шению ко мне со­вер­шенно ина­че. Сна­чала я за­метил, что в рес­то­ране, ку­да мы при­ходи­ли из на­шего бун­га­ло на зав­трак, нас об­слу­жива­ли ху­же, чем ос­таль­ных, вер­нее сов­сем не об­слу­жива­ли. Офи­ци­ан­ты к на­шему сто­лику не под­хо­дили, а ког­да я шёл в бу­фет на­бирать се­бе еду на под­нос, раз­датчи­ки вдруг из­че­зали, а ес­ли я пы­тал­ся ко­го-то поз­вать, они убе­гали на кух­ню и из-за две­ри под­ля­дыва­ли и жда­ли по­ка я уй­ду по­даль­ше. То же бы­ло и на ули­це. Мно­гие чер­но­кожие, за­видев ме­ня, пе­рехо­дили на дру­гую сто­рону или быс­тро сво­рачи­вали в пе­ре­улок. Но слу­чалась и про­тово­полож­ная ре­ак­ция ког­да ули­ца бы­ла пус­та или я за­ходил в лав­ку, где ни­кого кро­ме ме­ня не бы­ло. Тог­да чёр­ные граж­да­не Ямай­ки ко мне ук­радкой под­хо­дили, с жа­ром по­жима­ли ру­ку и го­вори­ли на мес­тном ан­глий­ском ди­алек­те Па­туа что-то вро­де: "Ну ты, ман, да­ёшь! Мо­лодец, ман!", а по­том быс­тро убе­гали.

Ког­да моя май­ка бы­ла в стир­ке и я хо­дил в дру­гой фут­болке или ру­баш­ке, на ме­ня ник­то не об­ра­щал вни­мания, что ме­ня да­же огор­ча­ло. Но сто­ило мне её сно­ва на­деть - всё пов­то­рялось. Я со­вер­шенно не по­нимал, в чём тут де­ло? Од­нажды ве­чером, ког­да мы всем се­мей­ством гу­ляли по го­роду, двое чёр­ных по­лицей­ских с ав­то­мата­ми на шее ос­та­нови­ли нас на ули­це и пот­ре­бова­ли, чтоб я предъ­явил до­кумен­ты. Мои де­ти с ис­пу­гом на ме­ня смот­ре­ли и, ве­ро­ят­но, ду­мали, что их па­пу се­час по­вяжут и они ос­та­нут­ся од­ни на этом да­лёком пи­рат­ском ос­тро­ве. Про­вер­ка до­кумен­тов бы­ла в выс­шей сте­пени не­обыч­на по от­но­шению к ту­рис­там. Я по­казал свой аме­рикан­ский пас­порт, ко­торый всег­да но­сил с со­бой, они пос­мотре­ли есть ли там пог­ра­нич­ный штамп, по­том от­да­ли его мне и, ни­чего не ска­зав, по­вер­ну­лись и уш­ли.

Моя же­на мне ста­ла вы­гова­ривать:

-Тут что-то не­чис­то с этой май­кой. Ты бы её спря­тал от гре­ха по­даль­ше. Кто их тут раз­бе­рёт, чем она им не нра­вит­ся? Нар­вёшся ещё на неп­ри­ят­ности".

Но мне как раз бы­ло ин­те­рес­но уз­нать, по­чему это у них тут на Джа­май­ке та­кое эмо­ци­ональ­ное от­но­шение к аме­рикан­ско­му ма­гази­ну бы­товой элек­тро­ники? Мо­жет этот Эдик Ан­тар тут на ос­тро­ве что-то ужас­ное нат­во­рил, а мы про это не зна­ем? От­пуск шёл к кон­цу, а я по­ка ни­чего ещё не по­нял.

В пос­ледний ве­чер же­на и де­ти уш­ли на ужин, а я по­ка ос­тался на пля­же смот­реть за­кат. Я при­сел на край ле­жака и лю­бовал­ся зре­лищем, ко­торое нам, жи­телям Но­вой Ан­глии, бы­ло не да­но. Жёл­то-крас­ное, как слад­кий фрукт ман­го, сол­нце сплю­щивaлось и быс­тро то­нуло в тём­но-си­нем мор­ском го­ризон­те. Все ку­рор­тни­ки уш­ли на ужин и на пля­же ни­кого кро­ме ме­ня не бы­ло, толь­ко тол­стая чёр­ная кас­те­лян­ша хо­дила по пес­ку от ле­жака к ле­жаку и со­бира­ла пляж­ные по­лотен­ца. Пос­те­пен­но она приб­ли­жалась ко мне и бы­ло за­мет­но, что она хо­чет со мной по­гово­рить, но не ре­ша­ет­ся.

На­конец она по­дош­ла, сло­жила ку­чу по­лоте­нец на ле­жак и ска­зала:

- Ой ман, вы та­кой сме­лый, та­кой храб­рый ман!

Я уди­вил­ся: - С че­го это я храб­рый? Что та­кого я сде­лал?

- Ну как же, ман! Вы ведь хо­дите в этой фут­болке и сме­ло де­ла­ете этим та­кой силь­ный про­тест. Та­кой ре­волю­ци­он­ный про­тест! Ой, храб­рый бе­лый ман! Но ес­ли бы вы бы­ли чёр­ный ман, вас бы обя­затель­но по­лиция прис­тре­лила. Бе­лых они стре­лять бо­ят­ся. Но вы уж сни­мите эту фут­болку. Кто их зна­ет, мо­жет они и по бе­лому выс­тре­лят?

Тут у ме­ня прос­то че­люсть от­висла. Пос­леднее, что мне мог­ло прий­ти в го­лову это стать мес­тным ре­волю­ци­оне­ром или но­сить на се­бе по­лити­чес­кий ло­зунг:

- Поз­воль­те, ува­жа­емая, о чём вы го­вори­те? Ка­кой ещё по­лити­чес­кий про­тест?!

- Да раз­ве вы са­ми не зна­ете? Прав­да не зна­ете? Ну так я вам, ман, ска­жу. У вас на фут­болке на­писа­но, что Эдик су­мас­шедший и це­ны у не­го бе­зум­ные. Так ведь толь­ко в прош­лом ме­сяце наш пре­зидент Эду­ард Се­ага на всё так взвин­тил це­ны, что лю­ди на Джа­май­ке вти­хомол­ку толь­ко и го­ворят: "этот наш Эдик сов­сем чок­нулся со сво­ими су­мас­шедши­ми це­нами". Го­ворят все шё­потом, а не вслух. У нас тут ведь не Аме­рика, на ос­тро­ве осо­бо язы­ком не по­бол­та­ешь - вмиг под­ре­жут! А вы вот хо­дите с эти­ми сло­вами про чок­ну­того Эди­ка и его ди­кие це­ны, все чи­та­ют и го­ворят: "Ой ка­кой храб­рый бе­лый ман!". Но бо­ят­ся к вам близ­ко под­хо­дить, чтоб в со­об­щни­ки не по­пасть. И кар­тинка эта на фут­болке так на мис­те­ра Се­агу по­хожа! Вот я вам всё ска­зала. Слу­шай­те, ман. Вы уж по­ходи­ли тут с этой над­писью и хва­тит вам. Сни­мите эту май­ку.

Я го­рячо по­жал ей ру­ку за то, что от­кры­ла мне гла­за и тут же на пля­же сод­рал с се­бя эту прок­ля­тую май­ку и уж ни­ког­да боль­ше не на­девал её, ни на Ямай­ке, ни да­же в Аме­рике. Чем чёрт не шу­тит?

А Эдик Ан­тар от­си­дел свой срок спол­на. Так ему и на­до.