"Я РАССКАЖУ О ЛИРИКЕ И ФИЗИКАХ..."

Представляем гостя

Сегодняшний гость "Кругозора" москвич Борис Горобец - доктор геолого-минералогических наук, кандидат физико-математических наук, профессор, член-корреспондент Российской Академии Естествознания, участник энциклопедии "Ученые России". Творчество Бориса Горобца поражает своей разносторонностью. Он - автор научных книг по минералогии, учебных пособий по математике, научных и научно-популярных статей и обзоров по минералогии, физике, математике,  лингвистике, истории науки и даже - переводов польской поэзии. Большую известность принесла ему и выдержавшая уже не одно издание фундаментальная книга о Ландау: "Круг Ландау. Жизнь гения".

Интеллектуальные гиганты нашего времени

Я расскажу о трех интеллектуальных гигантах нашего времени: одном лирике и двух физиках, нобелевских лауреатах - польском поэте Виславе Шимборской (р. 1923)  и двух советских физиках-теоретиках Льве Давидовиче Ландау (1908-1962) и Виталии Лазаревиче Гинзбурге (1916-2009). Хотя знаком с ними я был в основном заочно, однако плотно соприкоснулся с их творчеством, когда писал о них очерки и книги. То, что Гинзбург и Ландау тесно связаны друг с другом, понятно и хорошо известно. Ну, а причем тут Шимборская? Как мне удалось выяснить, трагический образ больного Ландау лег в основу одного из ее лучших стихотворений, в котором поэтом был дан точный диагноз и сделан неутешительный прогноз.

Лирик

Вислава Шимборская была награждена Нобелевской премией по литературе в 1996 году. В СССР и России ее почти не знают, отдельных ее книг не выходило, печатались лишь выборки ее стихотворений в антологиях и журналах. История моего знакомства с творчеством Шимборской, а позже и с ней самой по переписке - такова.

В 1960-х годах я был студентом физического факультета МГУ. Тесно общался с будущим академиком Евгением Михайловичем Лифшицем, другом и соавтором великого физика Л.Д. Ландау. По его совету выучил польский язык, чтобы  иметь возможность слушать радиостанции: "Вольна Эуропа", "Глос Амэрыки", "Фала немецка", "ВВС", передачи которых на польском не глушились, в отличие от их передач по-русски. С 1965 по 1991 годы я выписывал и ежедневно читал газету "Жиче Варшавы". Постепенно стал приобщаться к польской литературе.

Тогда у них восходящей звездой в поэзии считалась Вислава Шимборская. Я достал в Библиотеке иностранной литературы пару сборников с ее стихами и даже перевел несколько  стихотворений на русский язык. Узнал, что ее у нас переводил немного Давид Самойлов (пару стихотворений) и в основном Асар Эппель. Конкурировать с этими профессионалами я не пытался. Мои переводы лежали в папке забытыми до конца 1996 года, когда вдруг по радио объявили, что Шимборская стала лауреатом Нобелевской премии. Ее переводы стали востребованы. В тот момент, да и сейчас, у нас стихи Шимборской представлены только в антологиях или в журнальных подборках. И тогда я позвонил в несколько московских газет и предложил свои переводы. Через несколько дней в газетах "Труд", "Новая газета" и "Вечерний клуб" вышло пять или шесть стихотворений Шимборской в моем переводе. Вскоре я перевел еще несколько десятков ее стихотворений, часть из них была опубликована в журналах (Литературная учеба, Урал, Земля и Вселенная и др.).

Неожиданно для меня известный поэт Виктор Куллэ, тогдашний главный редактор журнала "Литературное обозрение", предложил мне сделать большой аналитический обзор творчества Шимборской и дать подборку ее стихов. Эта работа (которая, по словам кандидата филологических наук В.Куллэ, заслуживала бы кандидатской степени) вышла в № 4 "Литобозрения" за 1998 год. После этого я перестал заниматься данной темой, поскольку не захотел искать себе место в "тусовке" профессионалов переводчиков, хотя Куллэ и предлагал мне свое покровительство.

В те годы я перечитал немало польских поэтов. Творчество поэтов первой половины ХХ века: К.Галчинского, В.Броневского, Ю.Тувима, Ц.Норвида было понятным и прекрасным. Познакомился и с творчеством поэтов второй половины ХХ века, самые известные имена среди них: С.Гроховяк, Е.Харасымович, У.Козиол. Это поколение писало верлибром. Как недавно выразился Борис Кушнер: "Поэт, не вышедший калибром, пиши верлибром". Этот стиль, как известно, преобладает в современной западно-европейской  поэзии. Подавляющая часть стихотворений, как я это воспринимаю, характеризуется манерностью, претенциозностью, нагнетанием тумана и мистики, искусственным усложнением смысла. То же касается и едва ли не всех литературоведческих работ о верлибре (кстати, Ландау не считал науками литературоведение, театроведение, киноведение). Кого как, а меня совершенно не трогает едва ли не сплошная имитация глубокомыслия в современной поэзии верлибра. Вероятно, потому что я прошел жесткую литературно-редакторскую школу у Лифшица, а также руководствовался рекомендацией Ландау: "Бойтесь странностей. Все хорошее просто и понятно, а где странности, там всегда какая-нибудь муть". 

Между тем, было заметно, что на фоне молодых польских поэтов современников резко выделялась Вислава Шимборская. И, хотя три четверти ее стихотворений также написаны верлибром, но все они характеризуются ясным, хотя и не простым смыслом и стройным сюжетом. Мне особенно нравился стиль Шимборской - заканчивать стихотворение неожиданным финалом.

В 2000 г. я послал пани Шимборской свои переводы ее стихов и аналитический обзор ее творчества. В ответном письме поэт поблагодарила за труд и ответила на два моих вопроса по содержанию двух стихотворений. Здесь речь пойдет об одном из них. Еще в конце 1960-х гг. я прочел стихотворение Шимборской "Прогулка воскрешенного" [Szymborska, 1972]. Содержание этого стихотворения позволяло предположить, что образ  больного профессора в нем идентичен Л.Д. Ландау. Меня удивляло то, что Шимборская правильно догадалась об истинном безнадежном состоянии великого физика, тогда как в советских СМИ тогда были только ложно оптимистические сообщения о том, что Ландау поправляется и вскоре вернется в науку. Но в стихотворении Шимборской Ландау не назывался по имени, так как образ профессора был поэтическим обобщением. Я решил попробовать узнать у самой Шимборской, правильна ли моя догадка. Вот каким был ее ответ.

Уважаемый Пан Борис,

Спасибо за присланные мне переводы. На вопросы отвечу кратко, ибо время, к сожалению, не дает мне возможности писать длинные письма.

1. Прообразом героя Прогулки воскрешенного был действительно проф. Ландау, хотя я хотела охватить в стихотворении проблему шире; вообще говоря, это стихотворение о бессмысленном удержании при жизни людей, которые уже перестали быть  собой.

 2. В стихотворении Уверенность  речь идет об ошибках, которые всем нам случается совершать.

                Сердечно желаю Пану здоровья и шлю наилучшие пожелания.
                                                               Вислава Шимборская
Краков, 2 августа 2000 г.

Прогулка воскрешённого

                  Пан профессор уже умер. Трижды.
                  В первый раз его просили шевельнуть глазами.
                  Во второй раз посадили в кресло.
                  В третий раз подняли нa ноги,
                  подперев румяной толстой няней:
                  повели на первую прогулку.
                  Пострадавший в катастрофе мозг,
                  Боже, сколько ж он преодолел барьеров:
                  Левый, правый, светлый, темный, больно есть, трава, деревья.
                  - Два плюс два? Прошу, профессор!
                  - Два, - профессор отвечает.
                  Что ж, уже гораздо лучше.
                  Боль, трава, сидеть , скамейка.
                  А в конце аллеи снова древняя, как мир, Она,
                  Неигрива, нерумяна, трижды выпровождена,
                  настоящая, наверно, няня.
                  Пан профессор хочет к ней.
                  Вырывается опять.
                                                              (1967)

Физики

Фигура Льва Давидовича Ландау стоит в истории физики ХХ века сразу за гениями первого ряда: А.Эйнштейна, Н.Бора, М.Планка, В.Паули, В.Гейзенберга, Э.Ферми, П.Дирака, Э.Шредингера. Считается, что у Ландау есть как минимум пять работ, заслуживающих Нобелевской премии: теория сверхтекучих жидкостей (за нее эта премия и была получена Ландау в 1962 году), теория диамагнетизма электронного газа (квантовые уровни Ландау), теория фазовых переходов 2-го рода (происходящих в веществе, сохраняющем фазовое состояние 1-го рода: парамагнетик-ферромагнетик, проводимость-сверхпроводимость, текучесть-сверхтекучесть и др.), матрица плотности в квантовой механике (описывающая системы из нескольких частиц), квантовая теория молекулы водорода. Сам Ландау считал, что его физические достижения стоят на порядок ниже, чем у перечисленных выше великих физиков ХХ века.

Но Л.Д. Ландау - не только великий ученый, он - основоположник не имеющего аналогов 10-томного Курса теоретической физики, созданного Ландау и его учеником Е.М. Лифшицем (1938?1979), изданного на 20 языках. Это ? ключевой фактор всей современной физики. Логика развития науки такова, что любые открытия вызревают в человеческой цивилизации и являются на свет с неизбежностью.¹  Именно поэтому многие работы делаются параллельно независимыми друг от друга учеными, отсюда и частые споры о приоритете в научном мире. Так что при всем уважении к первооткрывателям мир современного естествознания быстро восполнил бы вакансию любого ученого, лакуну любого научного открытия.

Известно, что научные изыскания регулируются в основном левым полушарием головного мозга, ответственным за аналитическое, рациональное мышление. Природа же литературного творчества совершенно иная. Считается, что она связана в основном с деятельностью правого полушария, которое ответственно за образно-художественный тип творчества. Древо Курса Ландау?Лифшица ? вещь, неповторимая в принципе. Это, конечно, наука высшего уровня, но не только. Одновременно это еще и высокая литература и даже искусство (по композиции, лексикону, логике, манере лаконичного письма). Отсутствие данных конкретных гениев в этой сфере в принципе не может быть восполнено даже коллективными усилиями всего человечества. Без Ландау и Лифшица не было бы этого Курса. Наверняка были бы другие книги, но они были бы совсем другими. И, скорее всего миллионам физиков пришлось бы пользоваться этими другими книгами, пусть хорошими, но разрозненными и не столь совершенными, каким почитается Курс Ландау?Лифшица во всем мире. Ведь практически невероятно, что появилась бы вторая подобная пара великих физиков, которые так удачно дополняли бы друг друга, что смогли бы написать единый 10-томный труд, охватывающий почти всю теоретическую физику. Следовательно, в отсутствие Ландау и Лифшица в развитии мировой физики сказывался бы некоторый общий фактор торможения.

Таким образом, имея в виду принципиальную неповторимость и рабочую эффективность монументального Курса, можно образно сказать, что имена его авторов сияют над всеми другими именами физиков и будут сиять со страниц их книг еще минимум до конца ХХI века.

Когда я учился на физфаке МГУ (1959-1965), я множество раз видел там Л.Д. Ландау. Он читал лекции и у нас, начал курс механики осенью 1961 года, но даже не успел принять экзамены, так как 7 января 1962 г. попал в автомобильную катастрофу. Лично я с Львом Давидовичем (Л.Д.) не общался. Однако однажды осенью 1959 года Л.Д. зашел вместе с Е.М. Лифшицем к нам домой (к моей матери, которая позже стала второй женой Е.М.). И у меня тогда состоялся  единственный личный разговор с Л.Д., который я запомнил почти дословно и который полвека спустя сыграл существенную роль в моей нынешней жизни преподавателя математики.

Хорошо помню, что на Л.Д. был светло-коричневый костюм, на лацкане пиджака красовалась звезда Героя Социалистического Труда. Я спросил, за что получено звание Героя, за теорию жидкого гелия? Л.Д. ответил, улыбаясь (он вообще часто улыбался): "Нет, это за работу по специальной  тематике". Стало понятно, что дальнейшие вопросы не полагались. Потом я узнал, что Л.Д. любит надевать звезду Героя просто так, без торжественных поводов. Есть даже фотография,  на которой Ландау и Лифшиц стоят на пляже Рижского взморья ? у Ландау на пиджаке геройская звезда (это фото помещено в книге "Круг Ландау"). Л.Д. задал мне вопрос о том, как у меня идут дела на физфаке, на который я только что поступил. Я сказал, что с трудом дается теория пределов, я не схватываю ее тонкостей, не воспринимаю массу теорем. Например, на днях доцент Э.Г. Позняк доказывал на двух лекциях подряд теорему Коши: "Монотонная ограниченная последовательность имеет предел". Я спросил Л.Д., разве это не очевидно заранее и зачем столько изощрений в доказательстве, которое проводится на протяжении четырех академических часов. Насколько важно запоминать все тонкости подобных доказательств?

Реакция Л.Д. была для меня неожиданной. Он стал возбужденно говорить, обращаясь после нескольких фраз уже скорее к Лифшицу, чем ко мне, что, мол, вот какие безобразия творят математики. Затем он снова обратился ко мне с примерно такими словами: "То, о чем Вы говорите, совершенно ненужно физикам. Из всей теории пределов вам нужно уметь находить пределы различных функций, для этого есть эффективная техника. Нужно уметь сравнивать скорости различных функций, с которыми они стремятся к заданной точке, к нулю или к бесконечности. Нужно научиться дифференцировать и интегрировать любые функции, знать их графики. А математический формализм теории пределов, да и многое другое - это "математическая лирика", интересная в основном самим математикам. Они тренируются в логических упражнениях и обожают наводить тень на плетень там, где все просто и очевидно. К физике это не имеет отношения. Я, - продолжал Ландау, - уже давно хочу написать учебник по высшей математики для физиков". И дальше Л.Д. снова обратился к Лифшицу: "Надо будет поговорить об этом с И.Г. Петровским (тогдашним ректором МГУ). Надо срочно заняться этим делом".

К сожалению, Л.Д. Ландау не успел реформировать преподавание математики в вузах. Много позже в печати были опубликованы "взгляды Ландау на математическое образование физиков…". Е.М. Лифшиц рассказал о них в своей мемуарной статье о Л.Д. Ландау [Воспоминания…, 1988] и в устной лекции о нем. Вскоре академик Я.Б. Зельдович (который причислял себя к школе Ландау) с помощью математиков с физическим уклоном А.М. Яглома и А.Д. Мышкиса "очеловечили" вузовскую математику (выражение Мышкиса),  создав трилогию из превосходных учебных книг: "Высшая математика для начинающих физиков и техников", "Элементы прикладной математики" и "Элементы математической физики". Эти книги, кстати, не были признаны как учебники Министерством высшего образования, однако стали популярны среди нематематиков. Вот уже много лет я пытаюсь применять принципы, сформулированные Ландау, для преподавания высшей математики в своей педагогической практике. И в книге 2 "Круг Ландау. Физика войны и мира" (Москва, УРСС. 2009) у меня имеется раздел под названием "Преподавание математики по Ландау". 

Личность и дела Ландау столь масштабны, драма его жизни столь насыщена парадоксами, амплитуды размахов этой судьбы столь велики, что в рамках одной статьи невозможно дать сколько-нибудь целостную картину. Поэтому, рискуя выглядеть нескромным, все же скажу, что в трилогии "Круг Ландау" заинтересованные читатели могут довольно подробно познакомиться  с его судьбой, окружением и событиями той эпохи. Но кое-что из этого, совсем немного, будет затронуто в следующем разделе о Гинзбурге. И вот в каком контексте.

В 1999 году произошло неожиданное резонансное событие - была издана пресловутая "книга Коры", жены Ландау: "Академик Ландау. Как мы жили". В ней образ Ландау предстал совершенно искаженным и даже карикатурным, как и прорисованные ею фигуры некоторых физиков. Но особенно гнусно Кора изобразила Е.М. Лифшица. Для меня было ясно, что главная причина написания этой патологической книги - ненависть, которую Кора испытывала к мужу, за навязанный ей свободный стиль супружеской жизни. Если кому-то интересно аналитическое  обоснование этого вывода, то оно содержится в моей книге "Круг Ландау. Жизнь гения" (или в первом издании просто "Круг Ландау", 2006, она есть и в сетевом альманахе "Еврейская старина" №№ 42-49).

Но еще более неожиданным явилось полное молчание сообщества физиков и, прежде всего, школы Ландау, в ответ на появление этого клеветнического произведения. Конечно, "на кухнях" она яростно обсуждалась и осуждалась. Но за почти десять лет после появления книги Коры в печати и других СМИ не выступил ни один из многочисленных учеников Ландау. В особенности печальным было то, что молчал академик И.М. Халатников, директор Института теоретической физики имени Ландау, взявший на себя роль лидера школы Ландау. А также, что молчал академик Л.П. Питаевский, бывший аспирант Е.М. Лифшица, ставший по инициативе последнего единственным соавтором-преемником великого Курса теорфизики. Именно вследствие молчания физиков выступить решил я сам. И в 2000 г. в "Независимой газете" появилась моя, как писали о ней, сенсационная статья "Секретный сотрудник рядом с академиком Ландау" (она есть в Интернете), в которой я выдвинул предположение о том, что таковым сотрудником могла быть жена Ландау. Вот тогда я и занялся впервые литературной темой Ландау, а  в 2005 году написал книгу "Круг Ландау" (2006), расширенную потом до трилогии. Она и стала конкурировать с книгой Коры, которая  выдержала уже несколько переизданий.

К 100-летию Ландау телевизионщики сляпали фильм "Мой муж - гений" по книге Коры и в октябре 2008 года провели теледиспут о нем. И вот только тогда физики очнулись, их "достало". В печати резко против показа этого телефильма выступил ученик Ландау академик А.Ф. Андреев, а на теледебатах - также ученики Ландау: академик С.С. Герштейн и членкор РАН Б.Л. Иоффе. Они в один голос заявляли, что фильм  лжив и отвратителен. Но это было уже маханием кулаками после драки. И все же, если быть пунктуальным,  то следует сказать, что сразу же в ответ на появление книги Коры отреагировал один из крупнейших физиков современности - В.Л. Гинзбург. Но отреагировал своеобразно.

На фото: Доклад Е.М.Лифшица о Л.Д.Ландау на торжественном заседании в Отделении физических наук АН СССР, посвященном 70-летию Ландау, январь 1978 г. В президиуме сидят (слева направо): Академики А.Б.Мигдал, Я.Б.Зельдович, В.Л.Гинзбург, Е.П.Велихов (вице-президент АН СССР), наполовину загорожен И.М.Лифшиц, И.М.Халатников, стоит Е.М.Лифшиц (из архива Е.М.Лифшица).

--------------------
1. Это касается только естественных наук. Уместно напомнить афоризм Ландау: "Науки бывают естественными, неестественными и противоестественными".

___________________________________
Окончание читайте в этом же номере "Кругозора" во второй половине месяца.