ТАКАЯ ВОТ ИСТОРИЯ

ВСЕМ - СПАСИБО!

Думал, что такого не бывает...

В канун второй годовщины августовского, 1991 года, крючковско-язовского сумасшествия отметили меня медалью. Называется - "Защитнику свободной России". Отметили вполне публично. Сначала во Владимирском зале Кремля. Потом показали крупным планом в "Вестях" на всю страну. Хотя и переврали чуть-чуть всё на свете в титрах телевизионщики, но внешняя узнаваемость всё же осталась. И все уважаемые телезрители свободной России, друзья, сослуживцы, родственники со стороны жены и она сама могли воочию лицезреть, как вместе с ещё чёртовой дюжиной коллег-журналистов (в отличную, кстати, компанию я попал!) получил я почётную награду из рук самого Президента Ельцина. Борис Николаевич минуты три корпел над моим лацканом, лично прикалывая медаль журналисту. Вот это - прикол! С ума сойти!..

А журналист-то этот, представьте, ещё и речь вознамерился сказать в ответ. Президенту!.. Мол, спасибо вам за такое неслыханное внимание ко мне, отдельно взятому. Честь, конечно, безмерная, что и говорить. Хотя... Если честно, может, и не вполне заслуженная: никакой я не "защитник" (в смысле - не боец на баррикадах), а просто - р а б о т а л . И оказался в "Белом доме" в те дни и ночи, не потому, что намеревался отважно лечь под танки Язова, сразиться с "Альфой" Крючкова и спецназом Пуго, а опять же - р а б о т а л  . И если мы, журналисты, и защищали что-то, то, конечно, не здание Верховного Совета, не спикера и не вице-президента, удачно прикинувшихся тогда "своими", "демократами", и даже не вас, Президента, извините уж...

А защищали мы тогда - так, по крайней мере, считали - правду от вранья. Потому что угроза правде была самая взаправдашняя. И спасибо вам, - кажется, ещё сказал я, - что Вы не только тогда были с нами и с правдой, а и сейчас - с нами же и с ней же.

И, кстати, спасибо тем, которые тогда "прикинулись". За то, что перестали в конце концов прикидываться и оказались такими, какие уж есть. Спасибо, что стало наконец-то ясно как день, от кого и что теперь надо защищать... Ведь в "Белом доме" спустя два года после тех августовских событий - совсем другая компания: кого там только не встретишь, гуляючи, в сытных буфетах да теплых туалетах: Хасбулатова да Лукьянова, Зюганова да Руцкого, Анпилова да Стерлигова, Алксниса да Когана... И нет им нынче нужды никем прикидываться: все - свои! Всё смешалось в "Доме".

Хотя нет, не смешалось. Наоборот, всё встало наконец на свои места. Теперь ясно, где правда, а где... "Правда". Вот за это всем - спасибо.
                                                                                             
  Москва, август 1993-го.

НЕТ, НЕ НАПЕЧАТАЮТ...

Шла сессия того ещё Верховного Совета Союза ССР. Пока все депутаты в зале,  в коридоре пустынно, стоит гулкая тишина. За одним из столиков в фойе, спиной ко мне, сгорбившись, сидит известный тогдашнему электорату парламентарий, диссидент-историк и говорит по телефону, зная, что вокруг никого нет:

- А ты что, всё ещё с этим пьяницей Ельциным?.. Да он же запойный!.. Все знают!

...Через пару дней другой известный депутат, маршал, распространил среди избранников народа письмо с такими словами: "...новый глава России, пьяница Ельцин"...

...У меня вызрела в голове тема о сплетнях и наветах в депутатской среде. Я решил предложить её редакции "Крокодила". Зашёл к заму главного редактора, чтоб заранее обговорить будущий материал. Зам, выслушав, понимающе закивал головой:

- Да-а, ужасно. Дикость какая-то!

Потом спросил меня:

- Ты сейчас-то прямо оттуда? С сессии? Ну, как там наш Борис Николаевич?

- В каком смысле?

- Ну... как он вообще?.. Трезвый?

Я понял, что материал мой в журнале не напечатают...

А  НУ,  ПРЕЗИДЕНТ,  ДЫХНИ !

До того октября 1993-го, когда российский Верховный Совет был за ненадобностью ликвидирован выстрелами в упор из танков, там кипели страсти. Страсти увлекательной борьбы на уничтожение между спикером всея Руси и президентом России. В омут политических разборок с удовольствием ринулись и председатель Конституционного суда, и вице-президент, и все депутаты разом, хотя и по разные стороны баррикад...

И вот последний, как потом выяснилось, съезд народных депутатов. Ехидные обвинения спикера в адрес главы государства, мгновенные хлёсткие ответы на публике литературно подкованного президентского пресс-секретаря Костикова, "чемоданы с компроматом" вице-президента, "миротворческие" пассы судьи Зорькина, нервные ёрзанья тогдашнего спикерского зама Рябова то в одну, то в другую сторону между воюющими, улюлюканье коммунистической оппозиции от всех микрофонов сразу...

Вдруг, как снег на голову для заседантов, увлекшихся борьбой с отсутствовавшим противником, - и в зал после перерыва входит... Президент страны Борис Ельцин и просит внеочередного слова. А как не дашь? По регламенту положено. Дают.

Президент по-хозяйски выходит на трибуну и начинает активно, без всякой бумажки, выговаривать избранникам за их несговорчивость и склонность к интригам. В зале - шок, мёртвая тишина.

Но постепенно, по мере выступления Хозяина по рядам начинается сначала лёгкий шумок, потом гул, недоумённые перешёптывания, злорадные усмешки... Причина? Непривычный внешний вид главы государства на трибуне. В самом деле: где его прекрасно сидящий костюм? Почему сбит набок галстук? Где всемирно знаменитая укладка седой президентской шевелюры? Почему вместо неё - растрёпанные, спадающие то и дело на лоб волосы? Почему, наконец, у президента такое красное лица?.. Да и речь-то, если внимательно прислушаться, какая-то... сбивчивая, негладкая...

"А-а, всё я-а-а-асно!" - моментально догадалась обрадованная оппозиция, потирая руки от предвкушения грядущего скандала и окончательного загнания Хозяина в угол...

... Тем временем Хозяин завершил короткую эмоциональную речь и решительно покинул зал: разбирайтесь, мол, сами, а я своё сказал.

А в коридоре, у дверей зала, президента, естественно, уже караулила вездесущая пресса. Мы кинулись к Ельцину, вытягивая ему навстречу свои диктофоны. Наши вопросы - его ответы. Один из коллег-газетчиков набрался смелости:

- Борис Николаевич, извините, но... Тут такое дело... Скажите, почему вы вдруг так неожиданно пришли на съезд, хотя вроде не собирались? Вон даже Костиков, говорит, ничего не знал... И вообще, вы сегодня как-то...

- Ну, вы же журналист! - говорит ему Ельцин. - Чего ж вы не спросите прямо: Борис Николаевич, а ты не пьян ли? А? Вы ведь именно это хотите узнать, да? Ну, подходите ближе, а я - дыхну! Подходите, что же вы! - повторил он к ужасу охраны.

Что ж, подошли мы. Президент дыхнул. И ... ничего плохого не выдыхнул!

А просто, оказывается, был в бане, и ни на какой съезд действительно не собирался. Но вдруг услышал по своему транзистору, какую депутаты на него "бочку катят", не выдержал, наскоро прибрал себя и - на высокую трибуну.

Какая уж тут причёска, когда такие страсти...
 

 "ЕЛЬЦИНА ТАК И ТЯНЕТ НА ПЕЧКУ"

В одной из бесед с известным белорусским писателем-публицистом, депутатом первой демократической волны Алесем Адамовичем (ныне покойным) зашла у нас речь о президенте Ельцине. Спрашиваю Адамовича:

- Александр Михайлович, как вы вообще относитесь к Борису Ельцину?

- Знаете, некоторые из моих друзей-интеллигентов говорят и пишут так: "Ельцин?.. Ну, ведь он же не читал Шопенгауэра! И Достоевского наверняка не прочитал всерьёз..." И так далее. И по этой причине смотрят на Ельцина свысока. Что тут можно сказать? Да, наверное, он многого не читал, что читали мы... Но все мы, читавшие, уверен, на его месте, на его посту очень мало чего бы стоили. У него перед всеми нами есть неоспоримые преимущества:  он прежде всего человек дела, волевой, нацеленный и по-хорошему самолюбивый. Кроме того, что немаловажно, - упрямо честный: действует методом "проб и ошибок" и если ошибается, то признаётся в этом открыто, честно...

- С вашей точки зрения, каких качеств не хватает Ельцину-президенту?

- Кто-то про него сказал: "Он слишком русский"... А я вот и представляю себе такого русского, как Илья Муромец, который тридцать три года лежал себе на печке, а потом слез с неё и пошёл добиваться блага для Руси и защищать её интересы. Так вот, как я вижу, в Ельцине есть эти симпатичные черты былинного Ильи Муромца, которого, помните, всё время ... тянет на печку. Вот он сделал дело, так сказать, закрутил колесо, оно пошло-поехало, а он - на печку, с чувством исполненного долга. Так и Ельцин: ему иногда не хватает желания  д о ж а т ь  какие-то начатые им действия - ЕГО ВСЁ ВРЕМЯ ТЯНЕТ НА ПЕЧКУ!.. Помните, как после августа 1991-го он, сделав главное дело, преспокойно уехал себе в отпуск... Есть такие решающие моменты, когда нашему Илье Муромцу ни в коем случае нельзя лезть на печку!..
 

УСЛУГИ ИСТОРИКА

За несколько минут до начала очередной сессии Верховного Совета того еще СССР стою себе недалеко от входа в зал заседаний: может, на удачу, схвачу кого-то на интервью... Вижу: спешащего в зал Евгения Примакова, тогдашнего влиятельного члена горбачевского Политбюро ЦК КПСС и одновременно председателя Совета Союза - одной из палат парламента (будущего начальника российской разведки, затем министра иностранных дел и еще в течение восьми месяцев - аж премьер-министра России...), останавливает в коридоре известный в те времена депутат-историк и бывший диссидент Рой Медведев. А я оказался случайно с ними рядом и слышу вдруг такой текст:

- Евгений Максимович, давно хотел вам сказать, - тихо и почему-то озираясь, говорит историк-депутат члену Политбюро. - Если вам понадобится что-то про Ельцина, - всегда к вашим услугам: у меня есть на него полное досье...

Услышав такое, стоя спиной к говорящим, пытаюсь незаметно включить лежащий в боковом кармане диктофон (еще бы - упустить такую сенсацию!), но, видимо, делаю это неуклюже: тут же ощущаю сильный толчок в спину и слышу такой знакомый всем нам голос академика Примакова:

- Ну, вы! Что вы тут торчите?! Идите отсюда, идите, ну!!!

В общем, чуть ли не вытолкал взашей корреспондента...

"НАС, НАПРИМЕР, НЕ ПРИГЛАШАЮТ"…

Плановая пресс-конференция Жириновского в Государственной Думе, как всегда, по пятницам. Уже за полчаса до начала Малый зал заполнен до предела: десятка полтора аккредитованных в Думе журналистов, остальная публика - члены фракции ЛДПР, сочувствующие, друзья, родственники, жена - подруга жизни вождя партии... Полное впечатление аншлага, битком набитого зала, небывалого интереса прессы к откровениям Владимира Вольфовича.

Сам вождь задерживается. Это тоже заведенный ритуал, часть продуманного спектакля - церемония ожидания появления Самого... Первым в зал входит и садится за стол пресс-секретарь Жириновского генерал-майор в отставке Виктор Филатов. Он нарочито медленно, загадочно вынимает из своего портфеля огромную пачку очередного пресс-релиза фракции ЛДПР и раздает бумаги присутствующим: "Читайте нашу правду!" Кстати, тут же помощники лидера ЛДПР всучивают корреспондентам и "Правду Жириновского", печатный орган партии. Причем, прежде чем дать газету, выясняют дотошно - кого представляет корреспондент. "Врагам" не дают... Только своим, единомышленникам, друзьям, родственникам, жене вождя...

А вождя все еще нет... Генерал Филатов по привычке заполняет паузу (напомню, что это тот самый генерал Филатов, который до распада СССР был главным редактором скандально знаменитого "Военно-исторического журнала" Министерства обороны, в коем опубликовал отрывки из гитлеровской "Майн камф"... Естественно, вылетел с треском из журнала, исчез на короткое время. Потом вдруг всплыл в коридорах хасбулатовского Верховного Совета России в качестве пресс-секретаря известного оппозиционера и борца за права русских Сергея Бабурина и руководимого им "Российского общенародного союза". Редактировал газету, в которой публиковал свои откровенно антисемитские редакционные колонки. Что-то не поделил с Бабуриным и перебрался к Жириновскому. Видать, сошлись на платформе "русской идеи").

На пресс-конференциях Владимира Вольфовича то и дело подсказывает вождю еврейские фамилии, имена и отчества - часто им самим придуманные - членов российского правительства, подстрекая В.В.Ж. на монологи о засилье агентов Израиля в верхушке русского государства...

После очередного моего фельетона о нем в журнале "Столица" генерал Филатов, заполняя паузу до прихода шефа, бросил мне в зал:

- Нас вот, например, президент не приглашает на свои тусовки, а вон Крошина - все время!.. Как ни посмотришь в телевизор - где президент, там обязательно и журналист Крошин крупным планом...

- Неужели завидуете? - спрашиваю.

- А чего ж мне завидовать-то? С вами, Крошин, все ясно: вы же ельцинская подстилка!

Смех в зале.

- Можете, конечно, смеяться пока что... Но посмотрим, господин Крошин, как будете смеяться, когда мы придем к власти.

Да, какой уж тут будет смех. Тьфу-тьфу-тьфу...

ГРУДЬ УЖЕ НЕ НУЖНА

Как-то на улице, встречаясь с народом в предвыборную кампанию, президент Борис Ельцин, иллюстрируя, видимо, мысль о том, что теперь всё в жизни зависит от самого человека, сказал:

- Вон, у нас мэр города Москвы Юрий Лужков две коровы держит у себя, его жена за ними ухаживает. Я у него беру молоко. У меня внук родился, уже вырос, грудь ему уже не нужна...

...На заседании Совета Федерации, членом которого по должности является Лужков, подхожу к мэру Москвы:

- Юрий Михайлович, это правда, что у вас есть две коровы и что сам Ельцин у вас молоко берёт?

- Конечно! А кроме двух коров у меня ещё есть и свинья!

- Что, и свинину у вас президент берёт?

- Нет, свинину не берёт пока. А молоком моим президент пользуется. И мне это очень приятно!

Ещё бы.

НЕ ХОТЕЛОСЬ, А ВСЁ ЖЕ ...
 
18 августа 1993 года президент Борис Ельцин вручал в Кремле группе журналистов медали "Защитнику свободной России" за участие в событиях августа 91-го. Года. Среди награждённых был и автор этих строк. После вручения и речей раздали шампанское. Появился редчайший случай выпить с самим президентом.

Подхожу с бокалом к главе государства:

- Борис Николаевич, а что всё-таки, по-вашему, будет с Верховным Советом? (А как раз это был период жаркой схватки Ельцина с Хасбулатовым и компанией).

- С Верховным Советом? - Борис Николаевич хитро сощуривается и, подумав, выговаривает:

- Ну... знаете... Разгонять - не-хо-те-лось-бы!..

...Через месяц после этого, 21 сентября 1993 года, вышел знаменитый Указ №1400 о роспуске Верховного Совета.

Хотя и не хотелось, но...

НА НЕМ БЫЛИ ИМПОРТНЫЕ ТУФЛИ...
(подробности акции освобождения Горбачева)

Сейчас, с течением дней, в этом странном деле становится важным все. Все приобретает значимость. До мельчайших подробностей. До деталей быта, до прически и выражения глаз действующих и даже, на непросвещенный взгляд, вполне бездействующих лиц этого уникального спектакля (в том смысле, в каком Шекспир считал нашу жизнь театром), этого фарса с трагическим исходом...

И вроде все уже известно о том, что происходило в стране в эти жуткие августовские дни 1991 года - с 19-го по 22-е. Ну, кажется, уже все непосредственные участники столь необычной для советского человека детективной операции под кодовым названием "вызволение президента" высказались и устно, и письменно. Но теперь, оказывается, важно уже не столько, ЧТО там было, сколько КАК. Как именно, какой походкой шел поверженный, еще несколько минут назад такой грозный шеф КГБ Крючков? Как в первые минуты вел себя изобличенный в предательстве, бывший еще недавно таким всесильным маршал Язов? Как держал себя (или вовсе не держал) наш законно избранный президент Горбачев? Как он был одет? Как выглядела первая леди страны Раиса Максимовна в той иррациональной для нее ситуации? И так далее. От этих деталей - кто знает, - может быть, будет зависеть в будущем установление истины в этом до сих пор еще довольно мутном факте переворота.

По всему по этому, несмотря на, казалось бы, имеющуюся у нас картину самого процесса освобождения Горбачева из лап путчистов, я решил поделиться с читателем теми подробностями, которые мне удалось "выудить" у одного из непосредственных участников проведенной акции "вызволения", тогдашнего народного депутата РСФСР Владимира ЛЫСЕНКО.

- Как формировалась российская делегация для поездки в Крым?

- Она формировалась Руцким (тогдашний вице-президент России. - Г. К.). Он применил, надо сказать, этакий традиционный пролетарско-крестьянский принцип: составил список, в котором должны быть представлены все категории - кто-то от рабочих, кто-то от автономий... и так далее. Меня вообще не хотели включать туда... Я слышал, что сначала вроде и Александр Николаевич Яковлев хотел поехать...

-  И Шеварднадзе?

- Нет, мне сказали, что Шеварднадзе отказался, мотивируя тем, что в его поездке, как он считал, нет необходимости. По-видимому, у него сейчас какие-то сложные взаимоотношения с Михаилом Сергеевичем. Примаков с Бакатиным позвонили, выразили желание поехать, академик Шаталин позвонил, начал давать советы, как там нам надо поступать, но сам решил не ехать... Любимов тоже где-то потерялся... И в конечном итоге оказалось, что депутатов осталось всего четыре человека. Яковлев в последний момент, по-моему, опоздал. Самолет уже начал заводиться, а туг Примаков с Бакатиным бегут, их удалось забрать. А Сергей Адамович Ковалев опоздал, и его уже не пустили в самолет.

- В каком состоянии вы нашли узника по прибытии в Форос?

-В общем-то, в нормальном состоянии. Он к этому времени уже, видимо, был хорошо подготовлен. Дело в том, что путчисты, а также Ивашко (Владимир Ивашко - заместитель генсека КПСС Горбачева) и Лукьянов (Анатолий Лукьянов - председатель ВС СССР) вылетели в Крым примерно в 14 часов, а в 16 они приземлились на местном аэродроме Бельбек, что рядом с дачей Горбачева. К этому времени связь, у президента была уже вновь налажена, он уже многое знал о происходящем, имел возможность пообщаться с внешним миром, в том числе и с заграницей. Принять прибывших заговорщиков он наотрез отказался. Они сидели в комнате для гостей. Горбачев через некоторое время получил по своей связи сообщение, что к нему направляется российский самолет с Силаевым, Руцким и депутатами на борту. Когда мы сели в том же аэропорту Бельбек, нас встретил... первый секретарь Крымского обкома КПСС. В соответствии со старой "доброй" традицией... Он тут же проводил нас к Горбачеву. Нас попросили располагаться и немного подождать в комнатах для гостей. Я ходил по этим комнатам, там было множество дверей, я открыл одну из них и вдруг увидел... Крючкова, Ивашко, Лукьянова, Тизякова, Бакланова. Мне стало как-то не по себе от такого нелепого зрелища, и я быстро закрыл дверь...

Я успел заметить, что, однако, Язова там почему-то не было. Мне потом сказали, что он ушел в комнату к генералу, который командовал охраной Горбачева. По-видимому, Язов решил от остальной компании как-то отмежеваться. Кстати, механик, который встречал их самолет в аэропорту, сказал мне, что из самолета первым вышел Бакланов, а последним Язов. Выглядел он, по его словам, как размазня, если говорить по-русски. Он, наверное, был уже в очень плохом состоянии, его чуть "кондрашка" не хватила...

- Итак, как вас встретил президент?

- Держался он, я считаю, нормально. Беседа с нами длилась почти два часа, он часто улыбался, шутил даже. То есть вел себя в привычной своей манере. Не производил совершенно впечатление раздавленного обстоятельствами человека. Выглядел хотя и усталым, но не подавленным и не испуганным. Одет он был в свитер, пижамные брюки, на нем были импортные туфли, если вам это интересно.

- Он, как вы думаете, ожидал именно такого исхода?

- Не знаю... Во всяком случае, он не ждал такого скорого освобождения. Они с семьей уже, видимо, настраивались на самое худшее: с Раисой Максимовной случился удар... Смотреть на нее было очень тяжело.

- Когда это случилось с ней?

- Когда им стало известно из сообщения какой-то западной радиостанции, что Лукьянов сказал кому-то, что Горбачев настолько плох, что в этом состоянии его даже нельзя показать по телевизору. Она туг же представила себе, что теперь от них можно ждать самого страшного, что они постараются сделать все для того, чтобы и в самом деле довести его до такого "состояния", подогнать задним числом действительность под сказанное Лукьяновым...

...Мы стояли в комнате, где он с нами беседовал, как вдруг по лестнице к нам стала спускаться Раиса Максимовна. Ее трудно было узнать. Она шла очень медленно, была еще очень слаба. Она подошла к каждому из нас, со всеми поздоровалась за руку, поблагодарила за помощь, а с Примаковым расцеловалась.

- Как вел себя Крючков?

- А Крючкова близко я увидел уже тогда, когда была отдана команда "по машинам". Тут для меня была неожиданность: там стояло несколько черных машин, и я думал, что все их займет команда Горбачева, семья его, охрана, но... Вижу, что к одной из этих черных машин идет... Крючков! Причем кто-то из охранников, смотрю, любезно так провожает его к машине, и он садится в нее один, без какой-либо еще охраны. То есть в той же свите, в которой   ехала   команда   Горбачева, ехал и Крючков... Все остальные преступники, видимо, ехали за нами в другой машине.

- Охрана осталась верна Горбачеву?

-Да, абсолютно. И Горбачев очень много раз подчеркивал это. Он сказал, что этих людей надо обязательно наградить. Они заверили его, что будут верными ему до конца, будут защищать президента, если даже придется положить всю дивизию. Он неоднократно повторил, что охрана была его последней надеждой.

- Как вы возвращались в Москву?

- Я летел в российском самолете. Там три салона: один - правительственный, где находилась семья Горбачева. Силаев отдал ему этот свой салон, он как бы несколько изолирован от двух других салонов, а в тех летели мы с Силаевым и Руцким. По прилету Силаев вышел через задний люк (а передний был пока закрыт), чтобы выяснить, какова ситуация на аэродроме. Я шел через этот люк последним и мог наблюдать, как в салоне подошел к Крючкову один человек в штатском из охраны Горбачева и еще двое в военной форме - из команды Руцкого и объявили: "Вы арестованы, просьба следовать за нами". Крючков безвольно встал с кресла и, совершенно не сопротивляясь, покорно пошел за ними. По словам многих, Крючков был одним из самых умных из всей бравой восьмерки.

- А Язов?

- Язов вышел из Ил-62, который приземлился через 10 минут после нас. Он шел первым, держался прямо, как генерал, а за ним - вся команда Руцкого с автоматами наперевес. Внешне в этот момент он держался наиболее достойно. Команда Руцкого, мне кажется, готова была наброситься на Язова в любой момент и растерзать его. Такое было впечатление. Но он спокойно дошел до здания аэропорта, а там какие-то люди в штатском, видимо, горбачевская охрана, оттеснив ребят Руцкого, завели Язова в какую-то комнату вместе с его заместителем (не помню его фамилию), и с ними еще пошел наш, российский, министр внутренних дел Баранников, и они там еще в течение часа что-то выясняли.

- Как Горбачева встретили в Москве?

- Ну... Его встретили аплодисментами, уж не знаю, искренними или нет... Но, во всяком случае, каких-то расшаркиваний с его стороны по отношению к встречающим я не заметил. Все свои слова благодарности он сказал в основном в адрес России, в адрес москвичей, в адрес народа. По моим наблюдениям, он был счастлив. Такая деталь: когда Примаков тащил его к машине, чтобы скорее уехать с аэродрома, он ему несколько раз повторил: "Подожди, я хочу еще подышать свободным воздухом Москвы". То есть он вдруг совершенно четко почувствовал, что весь кошмар для него кончился. Что раз он на этой земле, в окружении людей, которые его уже будут охранять, он в полной безопасности. Он сказал туг же, что полк КГБ, который находится в Кремле, своим приказом вывел из подчинения органам и что полк этот будет теперь находиться в непосредственном подчинении президента СССР.

Вот и вся эпопея.

 Москва, "Белый дом" России, на рассвете 22 августа 1991 г.

На рисунках автора:

Б. Ельцин;
Е. Примаков;
Р. Медведев;
В. Жириновский;
Ю. Лужков;
А. Руцкой;-
М. Горбачев.