ДВА ПИСЬМА НА ОДНУ ТЕМУ

София Перлина, подписчица «Кругозора»,
Worcester, МА

Все мы оказались в этой стране по-разному и по разным причинам. Одни уезжали ОТ ЧЕГО-ТО, другие стремились К ЧЕМУ-ТО. Но есть общее: прошлое. И воспоминания о нём. Приятные и тяжёлые. Разве сотрёшь их из памяти? Это невозможно, как и вычеркнуть само прошлое — часть собственной жизни. Немало историй в читательской почте, прибывшей накануне недавнего Дня Победы. Вот две из них, которые, ввиду пока ещё небольшого объёма «Кругозора», не удалось опубликовать в майском номере.
Уважаемая редакция!
Я с наслаждением читаю ваш красочный и интересный журнал, появившийся совсем недавно. В преддверии годовщины Дня Победы, предлагаю вам историю, рассказанную моей сестрой Зинаидой Эвельсон, живущей ныне в Стейтен Айленде (Нью-Йорк).
Уважаемая редакция! Ваш журнал нам нравится, подписались на него. Хотим предложить заметки о бывшем еврейском местечке Горошки, который теперь является райцентром Житомирской области на Украине, Володарск-Волынском. С ним связана наша «прошлая» жизнь. Бывшие «володарчане», живущие нынче преимущественно в Штатах, знают о написании записок, многие связывались с нами и сообщали, что ждут публикации с нетерпением.

ШКОЛЬНЫЙ УРОК

В одной из ешив Стейтен Айленда учительница четвёртого класса решила провести урок, посвященный памяти Второй Мировой войны и Холокосту.

Я не представляю, какие она нашла слова, которые могли дойти до сердец таких маленьких детей — ведь боль, выпавшую на военное поколение, подсластить невозможно. Тем не менее, мой внук Алекс со всей серьёзностью готовился и настойчиво просил нас рассказать что-нибудь, что мы помним о войне. Мои воспоминания он сам перевёл на английский, озаглавив рассказ «Бублики». Вот он в оригинале, на русском.

Каждое лето по заведённому в советской стране порядку дети уезжали на каникулы в лагеря, чтобы повеселиться, отдохнуть, завести новых друзей и получить знания о природе. 21 июня 1941 года нас — старшую группу детского сада, 7-8-летних детей — отправили в летний лагерь под Киев. Первого сентября мы все должны были бы пойти первый раз в первый класс. Для каждого ребёнка это было огромное событие, и, как правило, запоминающееся на всю жизнь.

Поезд наш шёл быстро, увозя нас всё дальше от Москвы. За окном мелькали дома, леса, поля, мы видели пасущихся коров и табуны лошадей, маленькие деревушки. Многие дети, несмотря на разнообразие пейзажа, были плаксивы и грустны, маленькие сердца их сжимались от разлуки с домом.

Вскоре наш поезд замедлил ход, а затем совсем остановился на маленьком полустанке. Детей высадили. Уже стояла тёмная ночь. Детишки стали плакать и воспитателям с большим трудом удавалось их успокоить. Недалеко от станции, на пригорке, виднелись церковь и несколько белых хат. Никто не мог объяснить, что же происходит. В кромешной тьме мы добрались до церкви, где уже было много 12-14-летних ребят, тоже застрявших в пути.

Церковь освещало несколько тусклых свечей, причудливые тени двигались по стенам, было жутко. Старшим ребятам нравилось пугать малышей страшными историями. Ребятишки хотели есть, пить, спать, но от этих рассказов и необычной ситуации никто не сомкнул глаз. Церковь высокая, с хорошей акустикой, и голос рассказчика, как эхо, раздавался со всех сторон. На рассвете послышался невероятной силы грохот, задрожали стены, посыпались стёкла, началась настоящая паника. Это была первая бомба, сброшенная с фашистского самолёта. Растерявшиеся воспитатели посадили всех детей опять в вагоны, и мы двинулись в обратном направлении — на Москву. По пути поезд постоянно бомбили — он был хорошей движущейся мишенью. Нескольких ребят убило, некоторых ранило. До Москвы мы добирались очень долго. На перроне нас никто не встречал.

Оказалось, 21 июня 1941 года был самый страшный день в истории нашей страны. Началась война, длившаяся четыре года и унёсшая 60 миллионов человеческих жизней, 6 миллионов евреев и среди них — один миллион еврейских детей. Вся страна жила обычной налаженной жизнью, и вдруг — всё рухнуло. Папа мой был командирован в Сибирь для налаживания выпуска танков Т-34, самых мощных за всю историю войны. Маму с моей годовалой сестрёнкой эвакуировали в Куйбышев.

На руках у двух руководителей детского сада, долг которых не позволял им бросить нас, оказалось двадцать детей. Нас опять погрузили в вагон для перевозки скота, набросав немного соломы на дырявый пол. Никакой одежды, одеял у нас не было. Дети вели себя мужественно, сразу повзрослев. Приехали в город Челябинск, находящийся на расстоянии 1795 километров от Москвы.

Нас стали развозить на подводах по деревушке и пристраивать в хаты, где ещё были какие-то свободные места. Я попала в очень бедную семью, там уже было пятеро детей.

И вот наступило когда-то так ожидаемое 1 сентября, и я пошла в школу. На ногах у меня были большие резиновые галоши, перевязанные верёвками, и одеяльце вместо кофточки. Зима в этих краях ранняя и суровая. Вся дрожа от мороза и ледяного ветра, я бежала в школу, потому что там давали горячую картошку «в мундирах». В ту зиму я отморозила руки и ноги и потом долгие годы лечилась. В середине зимы я тяжело заболела, бредила и звала свою маму. Когда очнулась — чудо: увидела её, сидящую рядом. Она долго меня разыскивала. Ей было непостижимо трудно отыскать меня в том военном кошмаре, когда бомбили вагоны, дети гибли, замерзали, некоторые от страха забывали даже свои имена. Было большим счастьем не потеряться в кромешном аду двигающихся в разных направлениях испуганных и истерзанных людей.

Через некоторое время нас отыскал папа, и с 1942 года мы все вместе жили в Куйбышеве. Как немного надо было тогда маленькому человечку для радости: в школе нам давали кусочек чёрного хлеба и конфетку «подушечка». Как вкусен был тот хлеб, наполовину смешанный с отрубями! А на 1 Мая мы получили даже два бублика. Какая неожиданная удача: я смогу угостить свою маленькую сестренку! Я бежала домой, как будто у меня выросли крылья. Вот и дом наш показался. А весна в том году была поздняя, ещё не растаяли грязные снежные сугробы. И вдруг, откуда ни возьмись — две девочки. Они выхватывают у меня портфель с бубликами, бросают в снег, бьют меня по голове и, смеясь, убегают. Были люди, которые делились последним куском хлеба, но были и такие, которые этот последний кусок отбирали. Как это жестоко и несправедливо! Отчаянию не было границ. Со мной случилась истерика. Та детская обида навсегда врезалась в мою память. Потом я поняла, как много в жизни будет обид и зла, и правда не всегда побеждает.

Ученики ешивы, прослушав мои воспоминания, задали только один вопрос: почему рассказ называется «Бублики»? Их не тронула бомбежка, закутанная в одеяло девочка, голод и радость кусочка хлеба. Счастливые! И я подумала: как хорошо, что они не знают ужаса несчастных детей войны. И дай Бог, чтобы никогда наши дети, внуки и последующие поколения не узнали того горя, которое выпало нам. Пусть хлеба всегда будет вдоволь им, живущим в столь счастливой стране, полной достатка! Нельзя сравнить их жизнь с жизнью той голодной девочки, какой я была 65 лет назад; они не понимают чувства голода, потому что на каждом углу любого американского городка можно купить еду. А со стороны острова всегда видна Статуя Свободы, олицетворяющая мир земного изобилия.

Ещё долгие годы после войны московское радио вещало на всю страну передачу о потерявшихся родственниках: «Разыскивается ребёнок с крестиком на шее…».

А ведь и я могла оказаться в их числе.

Местечко в Полесье

Замечательный край — Полесье. Поля чередуются с лесами, природа сказочно-красивая, климат хороший, земля плодородная. В Полесье на Житомирщине есть небольшое местечко Володарск-Волынский. Сегодня это посёлок городского типа, но когда я в 1955 году приехала туда, то убедилась в том, что это настоящее старинное еврейское местечко.

Когда-то там, не берегу речки Ирши, было имение Михаила Илларионовича Кутузова, подаренное ему в 1805 году Екатериной II. Тогда оно называлось Горошками. Три года прожил в нём Михаил Илларионович. Сменялись этапы истории, а вместе с ними и названия этого населённого пункта. В 1912-ом, когда праздновали 100-летие победы над Наполеоном, Горошки переименовали в Кутузово; в 1924-ом — уже при Советах — в честь революционера-большевика Володарского, который родился в этих местах, Горошки стали называться Володарск-Волынским. Есть неподалеку его деревушка, которая и сегодня носит название Малые Горошки (Малогорошки в просторечье). И огромные древние дубы и липы на холмистом берегу Ирши на территории имения Михаила Илларионовича сохранились. Там же — бронзовый бюст Кутузова на пьедестале из чёрного местного габро-лабрадорита. Богат этот край полезными ископаемыми. В 1934-ом обнаружили там крупное месторождение кварца, голубого и розового топаза и светлозелёного берилла.

В 1955 году после окончания Одесского Госуниверситета мы с мужем были направлены по распределению в Володарск-Волынский. Я — в школу рабочей молодёжи преподавать химию и биологию, а муж — геологом в Волынскую Экспедицию. В то же время приехали по распределению и две учительницы: Софья Куперман — преподаватель украинского языка и литературы и Фаина Шнайдер — преподаватель русского языка и литературы. А через несколько месяцев прибыл, демобилизовавшись из армии, Яков Тросман, преподаватель физики и математики. Он местный. Все трое во время Второй мировой Войны побывали в разных гетто, а отцы их воевали на фронте. Вот такой сложился дружный молодёжный коллектив. Самые тёплые воспоминания остались об этом периоде жизни.

В нашей маленькой школе учились взрослые ребята и девушки. Многие даже старше нас, с ними было легко и интересно.

В том еврейском местечке жили радушные, доброжелательные люди, сохранившие теплоту и юмор, несмотря на страдания, которые пришлось им перенести. Оказавшись в Володарск-Волынском, мы были поражены тем, что во многих домах окна, выходящие на проезжую часть улиц, заколочены досками. Нам объясняли: такими они остались ещё со времён… погромов. Представляете!? Евреи, обитавшие в тех деревенских домиках, пережили горя столько, что даже в 1955 году не рисковали окна открывать.

Невдалеке от нас жил старик Норинский. Со слезами на глазах он и его жена рассказали, как издевались черносотенцы, как убивали его родителей и их маленькую восьмимесячную девочку. А Израиль — отец Якова Тросмана — рассказывал о жутких издевательствах над его семьёй. Он сохранил фотографию красавицы сестры, которую черносотенцы зверски убили и бросили в речку.

Боже, как же не сочетаются полесские красоты с теми чёрными лихолетьями!

Событие, о котором хочу рассказать, произошло в 1958 году. Дом, где жили геологи, в том числе и наша семья, стоял в поле, на окраине посёлка, вдали виднелся лес. Однажды вижу из окна: у леса группа каких-то людей и работающий экскаватор. Муж удивился: никакие геологические работы там вестись не должны. Оказалось, где-то аж на Урале после длительных поисков арестовали бывшего здешнего полицая Михайленко и привезли его в Володарск-Волынский для следственного эксперимента: чтобы показал места, где он и сообщники-полицаи расстреливали мирное население, сбрасывали трупы в ямы и засыпали землёй. Захоронения вскрыли и увидели останки детей и беременных женщин. Причём, не только со следами пуль в головах, но и с проломленными черепами. Этот изверг цинично объяснял, что на коммунистов и на евреев жалко было тратить пули, потому разбивал им головы ломом. В соседнем селе, где находился небольшой детский дом, и куда Михайленко привёз фашистов, он, по внешним признакам отобрал одиннадцать детей, похожих на евреев и расстрелял их. Ещё два захоронения были вскрыты в лесу близ села Дворище.

Много ещё кровавых дел на счету этого нелюдя. Суд над извергом проходил в Житомире и длился несколько месяцев. В зале суда были вывешены вещественные доказательства его убийств, в том числе маленькие пинеточки и распашонки уничтоженных им грудных детей. Пожилые свидетели из Володарска-Волынского, чудом выжившие в гетто, увидев Михайленко, падали в обморок. Суд приговорил его к высшей мере наказания.

Прошли годы. Володарск-Волынский уже не похож на то еврейское местечко, где мы жили. Нет уже тех милых старичков, которые столько пережили. Нет и моих дорогих коллег — Софы и Фаины. Яков живёт в Израиле, мы иногда звоним друг другу, вспоминаем нашу молодость и жизнь в Володарске-Волынском.

А многие ученики наши живут сейчас в Филадельфии, нас не забывают.