ОРУЩИХ КАМНЕЙ ГОСУДАРСТВО

 Заметки пристрастного путешественника

 Сурен МАРКОСЯН

 (Окончание. Начало см. «Кругозор» № 3’ 2006)

 Город, которого нет

Когда мы проехали пару армейских блок-постов, впереди показались крепостные стены древнего армянского города – «города тысячи и одной церкви». В Ани я провел пять часов. Как сказал потом таксист «normal tourist – two hours, no normal tourist – five hours!». Граница была всего в нескольких метрах, через реку, и было слышно, и было видно как люди на другой стороне ходят, переговариваются по-армянски. Шумели бульдозеры и грузовики – они добывали камни из каньона, который раскопали несколькими годами ранее. Из этих «камней Ани» построили новую церковь в Ереване, этому факту придают большое значение и очень этим гордятся. Говорят, когда в каньоне производили взрывные работы, от ударной волны треснула одна из стен кафедрального собора в Ани – на другой стороне реки.

За все пять часов в Ани я не встретил ни души. Лишь солнечный зайчик отскакивал от стен старого города – кто-то следил за мной в бинокль. Табличка рядом с единственной не поврежденной мечетью гласила, что это первая мечеть, построенная туркамисельджуками в Анатолии. Строительные камни, архитектура и интерьер мечети очень напоминали армянские церкви, а на полу лежали обломки армянских хачкаров. На всей территории города теперь растёт трава, пробиваясь сквозь фундаменты домов, между обломками церквей, рассыпанных камней уже несуществующих зданий. На холме, откуда исторически берёт своё начало город, лежит в руинах дворец, резиденция Багратидов – повелителей Ани. На самом холме я насчитал развалины трёх церквей. Остатки множества других видны вокруг и на спуске, ведущем в ущелье. Теперь над цитаделью реет турецкий флаг – флаг победителей.

Через ущелье, в сторону Армении, на отдельно возвышающейся скале стоит одинокий монастырь, а вокруг него видны руины различных построек. Доступа туда нет.

Главный кафедральный собор города действительно очень большой. Купол собора был частично разрушен в 14-м веке, и окончательно – в 19-м, во время землетрясения, что придало зданию форму куба. В стенах вырезан армянский текст, повествующий о разных событиях жизни собора. В 11-м веке собор был превращен турками в мечеть, но в 12-м снова восстановлен как христианский храм. Внутри и снаружи много надписей краской – турецких, армянских, русских. Одна из них, написанная по-русски, гласит: «Иванъ Ахвердовъ, 1891». На внутренних стенах собора что-то грубо замазано белой краской – может быть фрески, а может, армянские письмена. В некоторых местах работа по сокрытию «армянского следа» произведена более грамотно – стены покрашены краской, сливающейся с цветом камней.

Недалеко от собора, на восточной стороне, расположилась симметричная циркулярная церковь Сурп Аменапркич (Святого Спасителя), точнее одна половина церкви. Другая половина обвалилась в 1957 году во время шторма. Остатки фресок и барельефов свидетельствуют о былой красоте.

Наиболее сильное впечатление оставило строение, стоящее на склоне, ведущем к реке, в нескольких метрах от пограничных заграждений – церковь Григория Просветителя (Grigor Lusavorich). И внутренние, и внешние стены ее покрыты фресками, теперь выцветшими и потускневшими. Фрески есть даже на внутренних поверхностях арок. В некоторых местах рисунки замазаны краской или просто стерты. Говорят, это было сделано в начале 90-х годов ХХ-го века. Многие рисунки покрыты тем, что мы сейчас называем «граффити».

И везде, во всем городе, были церкви, церкви и церкви. Армяне, как фанатики, строили их – одну лучше другой – украшали, совершенствовали, чтобы потом оставить на волю времени, стихии и истории. «Орущих камней государство», – написал когда-то Осип Мандельштам. Точнее и горше не скажешь. Окинув взглядом весь Ани и достроив в воображении разрушенные здания, я представил себе большой каменный город с домами из розового туфа, куполами бесконечных церквей, улицами, людьми...

Щит-указатель у входа в город рассказывает об истории Ани, ни разу не упоминая армян. Оттуда следует, что город населяли язычники, затем турки, монголы, затем в XIX-м веке город был захвачен русскими и отвоёван обратно турками в 1920 году. О том, кто строил все эти церкви, нет ни слова. Таблички у церквей не упоминают об их армянском происхождении, сообщают лишь – на ломаном английском, – что такая-то церковь была построена таким-то царем (имя, как правило, турецкое), из такого-то (турецкого) города.

На выходе из города никого не было. Кроме таксиста, который тут же принялся соблазнять меня различными достопримечательностями, демонстрировал открытки с видами дворцов султанов, мечетей и крепостей. Но я упорно намеревался ехать в Карс. Наконец таксист понял, чего я хочу. Из набора турецких и англий ских слов он слепил фразу, которую можно было понять так: здесь в округе есть очень много «эрмени килисе» (армянских церквей) и к двум из них (одна из которых «good», а другая – «бум») он знает дорогу. Показал мне карту и, получив мое одобрение, тронулся в путь. Свернув на грунтовую дорогу и проехав около 20-ти километров, мы увидели деревню, над которой посреди убогих деревенских домишек возвышался купол классической армянской церкви, построенной из красного и темного камня вперемешку. Деревня, покинутая армянами в 1920 году, теперь называется Ягикесен (Yagikesen). Церковь, судя по архитектуре, возведенная в 11-12 веках и известная в XIX-м веке под именем Сурп Аствацацин, теперь называется местными жителями «Кизил Килисе» (Красная церковь). Здание довольно хорошо сохранилось, лишь только, как и у всех других церквей в этом регионе Турции, отсутствует крест. Вокруг, впритирку к камням, навалены стога сена, внутри церкви тоже хранится сено. Главный вход, над которым видна надпись на армянском языке, завален камнями. Неподалеку стоит простая, наспех сооруженная мечеть.

– Ленинакан, Эрменистан! – сказал таксист и махнул рукой в сторону большого города, видневшегося вдалеке. Город был виден как на ладони. В соседней деревне Огузлу (Oguzlu) – голые серые стены – это все, что осталось от армянской церкви прямоугольной компоновки, напоминающей собор Ани в миниатюре. Нижняя часть облицовки стен отсутствует – новые хозяева деревни растащили ее на стройматериалы. В стенах – надписи на армянском языке.

 Пешком по Карсу

Я попросил таксиста отвезти меня в Карс, к «эрмени килисе». Несмотря на то, что единственная сохранившаяся армянская церковь в Карсе – кафедральный Собор Святых Апостолов – была давно превращена в мечеть, таксист прекрасно знал, куда ехать. Возведенный в 10 веке, он стоит у подножья Карской крепости. Снаружи превращение церкви в мечеть заключалось в замене креста на полумесяц и установке громкоговорителя у основания купола – нелепое, неестественное зрелище. Всё остальное – как и было: и ажурные кресты, вырезанные в стенах, и фигуры двенадцати апостолов на куполе, но нигде не видны армянские письмена, видимо, они были уничтожены турками. Пару лет назад здание превратили в музей, но сейчас на белой деревянной входной двери висел замок, войти внутрь не удалось.

Я поднялся в Карскую крепость и обошёл город пешком. Город, откуда родом был мой прадедушка, выглядел вполне современным восточно-европейским городом с прилично одетыми людьми, нормальными машинами, магазинами, банками, офисами и восточными базарами. Говорили, что гдето здесь есть руины двух армянских церквей и средневековое кладбище, но я их не нашёл. Каких-либо следов родственника-фотографа, «поставщика Наместника Его Императорского Величества на Кавказе», конечно, тоже не отыскалось. Не нашёл я и русскую православную церковь XIX-го века, оставшуюся от времен, когда Карс был частью российской империи. Зато время от времени попадались любопытные образчики архитектуры имперского стиля XIX-го века, почти как в Петербурге и Москве.

 Долгий путь в Ван

Автобус тронулся, и всем пассажирам, как и полагается, полили руки лимонной жидкостью. «Чай», – сказал я подошедшему бортпроводнику. «Чай», – кивнул он и налил мне кофе. Все попутчики, по виду курды, сошли в городе с названием «Еркис», а автобус со мной, единственным пассажиром, продолжил путь в Ван. Миновали деревню, называемую в моем навигаторе армянским словом «Аствацацин» (в переводе – Богоматерь), долго ехали вдоль озера Ван, на фоне которого грандиозно смотрелась высокая снежная гора.

 Пешком по Вану

Определившись с расстояниями и направлениями, я решил осмотреть сначала город Ван и древнюю Урартскую крепость на скале у озера. Крепость была на другом конце города и, следуя стрелке GPS, я направился туда. Проходя через центр города, зашел в исторический музей. Несмотря на то, что надпись по-английски сообщала: «Это один из самых важных и значимых музеев мира», я обнаружил всего две маленькие комнаты с клинописью, фресками и инструментами урартской культуры, столь знакомыми по ереванскому музею Эребуни.

У одной стены, в стеклянном шкафу, совершенно не вписываясь в историю Урарту, лежали черепа и кости, а табличка на корявом английском сообщала: «Скелеты турков, убитые и сожженные в 1915 году». Турецкая пропаганда в действии: мол, никакого геноцида армян в 1915 году не было, наоборот, кто-то убивал и сжигал «скелеты турков». Видимо, несметное количество армянских церквей в округе тоже были построены христианолюбивыми турками, а какими-то злыми силами разрушены.

Ван – чистый восточно-европейский город. Современные здания, много машин и очень много людей – и днем, и вечером, и ночью. Стоит памятник русскому самовару. Путь до крепости занял немногим более часа. Восхождение на вершину скалы с крепостными стенами – еще минут двадцать. С одной стороны крепости – вид на новый город Ван, с другой стороны – на старый, который турки сравняли с землей в 1915 году. Слово «разрушили” здесь неуместно, так как с землей его именно сравняли, в буквальном смысле этого слова. Здесь когда-то была древняя столица государства Урарту – Тушпа, потом старый город Ван, а теперь остались только холмики, покрытые травой, тропинки, которые их опоясывали, стены нескольких зданий и мечети, которые, естественно, никто не разрушал.

Я спустился со скалы, намереваясь обойти её и попасть туда, где когда-то был раскинут город. За мной увязался пятилетний ребёнок и, спросив по-английски, из какой страны я прибыл, стал рассказывать историю урартской крепости. По-английски. Не заметив никакой восторженной реакции с моей стороны, малыш не растерялся. Справился, может быть, я являюсь японским туристом? И, не слушая ответа, тут же стал снова рассказывать историю крепости. На этот раз по-японски. Я снова никак не отреагировал. Ребёнок перешел на французский… Разочаровавшись в моих языковых способностях и убедившись, что денег не получит, он так и остался стоять у ручья, текущего у старого города.

Слегка подкопав один из холмиков подручными средствами, я обнаружил основание фундамента. Холмики – здания, тропинки – улицы. Много я видел разрушенных городов, развалин и раскопок, но здесь всё было подругому. Я так и не сумел подобрать слова для описания своих ощущений, когда шёл по жёлто-зелёной траве этого холмистого поля, под которым скрывалась долгая жизнь и короткая смерть.

 Озеро монастырей

Чтобы обследовать глухие деревни и горные места вдоль южной части озера, решил взять напрокат машину. Поторговавшись, я оказался обладателем маленькой грязной машинки белого цвета со сломанными зеркалами. Но главное – она ездила.

Благодаря навигатору, с нескольких попыток выбрался из города. Мне надо было найти деревню в 10 километрах южнее Вана, где когдато находился Варагаванк – огромный монастырский комплекс из семи церквей. Местные жители его так и называют – «Йеди Килисе» («Семь Церквей»).

Виляя по грунтовым дорогам окрестных деревень и постоянно справляясь у дружелюбных местных жителей про Йеди Килисе, добрался до деревни, в которой когда-то был монастырский комплекс. Из семи церквей обнаружил только одну с половиной. Ополовиненное здание, когда-то формой было похоже на пасхальный кулич. После того, как турецкая армия, штурмуя в 1915 году Ван, разрушила весь монастырский комплекс, «кулич» стал сильно смахивать на половинку пустой яичной скорлупы с неровными краями.

На этой уцелевшей половине лежали бревна и охапки сена. Основное здание комплекса – непосредственно сам монастырь – тоже в плохом состоянии: без крыши, но армянские буквы над входом сохранились; поверх выбитых в стене ажурных крестов натянуто полотнище турецкого флага. Я залез на крышу монастыря, в которой на месте купола зияла большая дыра. Через нее были видны внутренние стены и колонны с выцветшими фресками. Пока обходил деревню, за мной, не отставая ни на шаг, следовали деревенские дети – они полезли даже на крышу церкви. Из окон выглядывали любопытствующие женщины, а со дворов доносилось перешептывание, из которого я разобрал слово «турист».

Мне повезло: увидел знаменитую ванскую кошку, которая спокойно гуляла по деревне. Кошки этой породы водятся только в Ване и знамениты тем, что у них один глаз голубой, другой – желтый, а шкура – белая. Дети проводили меня до самой машины и, помахав им рукой, я направился обратно к озеру, чтобы добраться до острова, в 50 километрах от Вана, на котором стоит главная достопримечательность ванского региона – средневековая армянская церковь Ахтамар.

Озеро Ван – прозрачное, бирюзовое и соленое, почти как море. Проплыв 15 минут, катер причалил к острову Ахтамар, на котором не было ни души. Церковь – редкой красоты, из камня темно-песочного цвета, построена в X-м веке царём Гагиком I, снаружи украшена барельефами, а изнутри – фресками. Вокруг церкви, помимо хачкаров, в большом количестве лежат камни неправильной формы с вырезанными в них крестами. Видимо, кресты вырезались на любых камнях, которые попадались под руки людям. Турки сделали из острова «культурное», в их понимании, место для отдыха – неподалеку стояли вкопанные в землю мангалы и скамейки. Внешние стены поражали количеством барельефов и надписей на старо-армянском.

Таблички, рассказывающие о церкви и установленные на острове и на берегу у причала, заслуживают особого внимания. На двух языках – турецком и очень сильно ломаном английском, они сообщают несведущим туристам, что церковь контролировалась (а не была построена) Гагиком I из арманионской династии Васпуракан. Английское слово «armenian» написано как «armanion» – по невежеству или нарочно, не знаю. Далее становится еще интереснее. Оказывается, нижняя часть церкви связана с христианской религией, а вот верхняя – с мусульманской. В последней строке говорится дословно следующее: «Удачный и интересный пример ислама и христианства картины программы». Это была самая большая чушь, которую довелось прочитать или услышать за все время путешествия.

Когда катер отплывал от острова, начался шторм: дождь, сильный ветер, волны. Меня усердно пытались заманить в каюту, но я остался на палубе смотреть на удалявшийся остров.

Продолжая свой путь дальше на запад, свернул на грунтовую дорогу, которая, миновав пару деревень, повела вдоль озера. Дорога постепенно ухудшалась, стала очень пыльной, с множеством мелких и крупных камней, которые царапали дно машины. Достигнув точки, указываемой GPS-навигатором, свернул на пыльную же дорожку с ухабами и разбросанными на ней камнями. Дорожка очень скоро закончилась, и я обнаружил, что еду по полю. Вдали на горе, за небольшим ущельем, пополу лежали продукты жизнедеятельности каких-то животных.

Дальше покатил по грунтовой дороге вдоль озера и оказался в небольшой деревне. Прямо в центре, у дороги, стояли развалины очередной армянской церкви. Понять, что эта груда камней когда-то являлась церковью, было сложно. Но армянские надписи и кресты в стенах развеяли все сомнения. Зайдя с обратной стороны, увидел, что большая часть здания ушла под землю, а на крыше лежит различный мусор – сломанная мебель и домашняя утварь. На входе и внутри церкви – мешки с сеном: заготовки на грядущую зиму.

По пути из деревни, проехав несколько километров, подобрал пассастиг вершины. Церковь стояла одиноко – единственное целое здание, оставшееся от всего монастыря. В стенах, как и полагается, кресты и надписи на армянском языке. Вокруг группами и отдельно лежали груды камней – все, что сохранилось от пристроек и жилых помещений. Следов животных внутри не было, но лежала куча земли рядом с не так давно выкопанной ямой – видимо, здесь что-то искали, может, сокровища, а, может, раскапывали могилы.

Близился вечер, небо заволокло облаками, и пошёл дождь. Опасаясь, что грунтовые дороги размокнут и я застряну здесь надолго, поспешил обратно к машине. На дорогу вдоль озера выехал уже в темноте, а часа через полтора выбрался на главную дорогу, ведущую в Ван. К тому времени вовсю шёл ливень, фары светили плохо, и лишь только навигатор показывал нужное направление. Ещё через пару часов я вернулся, наконец, в город Ван.

 Возвращение

В маленький чистый аэропорт Вана я доехал на автобусе турецких авиалиний рано утром, и коротал там время в ожидании вылета, общаясь с группой американцев и европейцев, завершающих свой вояж по Турции. Мы обсуждали геноцид в истории разных народов, которых оказалось немало, и армянский геноцид просто встал с ними в ряд. Один из моих собеседников сказал, что здесь, в Турции, недавно живьем закопали христианского священника. Я ему не поверил.

В Стамбуле оказалось, что билетов в Ереван нет – все места проданы. Рейс в Ереван вылетал в 2 часа ночи, и мне предложили подойти перед самым вылетом, может быть, удастся что-нибудь устроить.

Весь оставшийся день я провёл в Стамбуле, легко добравшись до города на метро и затем на трамвае. Стамбул – большой восточный город со своим уникальным колоритом. Рассказ о нем – во множестве книг, уже существующих и еще не написанных.

Ночью в аэропорту мне выписали последний оставшийся билет на Ереван.

Самолёт прибыл в Ереван в пять часов утра. Отмахнувшись от назойливых таксистов, я отправился пешком. В город, который просыпался.

Армения – Грузия –Турция – Армения