БОСТОНСКАЯ ПРИМА

Алла ЦЫБУЛЬСКАЯ
cпециальный корреспондент “Кругозора”

Ponmarenko in La Sylphide;
photo by Angela Sterling

Прима-балерина Бостонского балета Лариса Пономаренко танцует партии классического мирового репертуара и получила широкое признание любителей хореографического искусства. Американцы на спектаклях скандируют: «Brаvо, Larissa!». Cоотечественники выясняют, в какой день очередной премьеры будет состав именно с её участием — стремятся попасть «на Ларису».

В чём же секрет её сценического воздействия? Конечно же, в несомненном очаровании её индивидуальности. В танцевальной виртуозности, что находит опору в психологической окраске образов. В принадлежности к несравненной хореографической школе Петербургского училища имени Агриппины Вагановой. (Благодаря вкладу балетмейстера — француза Мариуса Петипа, осевшего в Петербурге, поставившего все балеты П. И. Чайковского; педагогической деятельности балерины А. Вагановой, чьё имя и носит училище; творчеству балетмейстеров Николая Легата, Михаила Фокина и ряда других, впоследствии сформировалась особая, признанная всем миром петербургская школа балета с уникальными по благородству и поэтичности осанкой танцовщиков и жестом рук).

Ларису отличают певучие линии танца, лирический дар. Но она разнопланова: ей присуща и комедийность. Она одинаково чутко ощущает хореографическую романтику старинных балетов и современный дисгармоничный стиль со скошенными движениями, сломанными линиями, нарушенными пропорциями.

Так получилось, что уроженка Одессы Лариса Пономаренко стала «звездой» Бостонского балета и держит марку вот уже почти 14 лет.

Она исполняет партии, в которых прославились великие балерины. Поэтому требовательна к себе и неизменно скромна. «Маленькая балерина» не самой многочисленной хореографической труппы, Лариса становится внимательнейшей ученицей, когда работает с опытными хореографами. И это делает ей честь. Она считает, что чрезвычайно многому научилась у русских хореографов-репетиторов, довольно долго трудившихся во благо Бостонского балета. Это блистательные солисты петербургского Мариинского (в прошлом Кировского) театра: Татьяна Легат (внучка вышеупомянутого Н. Легата), Татьяна Терехова, Сергей Бережной. Они подняли уровень мастерства всей бостонской труппы как для солистов, так и для кордебалета.

«Как необыкновенно интересно было работать с ними! Можно только жалеть, что сейчас их нет в компании», – говорит балерина.

Муж её – Виктор Плотников – тоже родом из Украины, только из Харькова, и также окончил Вагановское. Правда, опередил её по возрасту на три года. И – о, радость! – оба были приняты в труппу Донецкого театра оперы и балета. Там и свела их судьба с талантливейшим танцовщиком Вадимом Писаревым, который повлиял на весь их творческий рост. Он к моменту их прихода в труппу уже прошёл стажировку в Большом театре Союза ССР, поднялся на более высокую ступень и был источником вдохновения для начинающих солистов.

– Свою первую Жизель я танцевала именно с ним, – вспоминает Лариса. – А сейчас он – один из немногих, кто не уехал за границу, он даже учредил в Донецке ежегодный Международный конкурс балета, куда съезжаются «звезды» со всего мира…

– А как в Бостоне оказались?

– Приняли участие в Международном конкурсе, проходившем в г. Джексоне, штат Миссисипи. Стали дипломантами. Два года проработали в балетной труппе этого города. А затем, во многом благодаря заметившей нас Анне-Марии Холмс, – правой руке тогдашнего артистического директора Бостонского балета Брюса Маркса, – получили приглашение в его труппу.

Когда на постановку «Корсара» в качестве консультанта в 2001-ом году приезжала из Петербурга великая балерина Н. М. Дудинская, ставшая к тому времени выдающимся педагогом того же Вагановского училища, она успела оценить достоинства Ларисы Пономаренко.

С тех пор художественное руководство театра несколько раз сменилось. Однако эта супружеская пара продолжает идти рука об руку.

Характерно: поэтический ореол воплощённых Ларисой образов даёт ощущение возвышенности балетного искусства. Балерина, встав на пуанты, приподнимается над прозой реальности. Её героини – страдающие, любящие, жертвующие собой – всегда непохожи друг на друга, а подчас даже и контрастны. Вглядимся же в них.

…Со ступеней индийского храма, вытянув носок, приготовившись к танцу, спустилась под голубой чадрой Никия – храмовая танцовщица из балета «Баядерка» на музыку Л. Минкуса – шедевра, созданного великим балетмейстером Мариусом Петипа. Никия – Л. Пономаренко – покоряет и драматическим, и танцевальным мастерством. Когда героиня, приглашённая для увеселения знатных гостей, появляется на сцене, она приковывает к себе внутренним напряжением. В позе – горделивое достоинство. Сопернице – принцессе Гамзати, отнимающей у неё жениха, она глядит в глаза. Ещё секунда – и в её руках сверкнёт кинжал, ибо Никия – непокорная рабыня… В танце балерины – возвышенность лирики, пленительность танцевальных па, раскрывающих эмоции, и внезапно обрушивающаяся стихия темперамента.

А как ей удаётся передать волнение любви!.. Впервые увидев Солора (Ю. Яновский), её Никия устремляется к нему, словно завороженная. Начинается Адажио (медленный сольный или дуэтный танец в классическом балете), раскрываемое в пируэтах, поддержках, вращениях…

По сюжету влюблённым не дано соединиться. Ужаленная коварно положенной в корзину с цветами змеёй, Никия гибнет. В исполнении Ларисы Пономаренко танец этот становится трагической кульминацией.

В величайшем творении Петипа – 3-ем акте – акте Теней – Солору в забытьи опиума мерещится умершая возлюбленная. В грёзе происходит их встреча. Это второе Адажио. Солора с Никией – теперь бесплотной, отделённой от всего земного, но по-прежнему излучающей любовь словно издалека. Никия – уже Тень…

В самом великом творении М. Петипа, созданном им вместе с Л. Ивановым, – «Лебедином озере» П. И. Чайковского – Лариса Пономаренко исполняет сложнейшую двойную партию Одетты-Одиллии. В этих контрастных образах Лариса одухотворена благородством и совершенством красоты бессмертной хореографии.

В сцене появления Зигфрида (В. Плотников) её Одетта подобна трепещущей птице. Фигурка балерины передаёт незащищённость, во всём – невольный жест обреченности: в движениях корпуса, в наклоне головы, в лёгком изгибе кисти руки.

В знаменитом Адажио Одетты и Зигфрида, получившем название «Песнь Торжествующей Любви», с его медлительной элегичностью и нарастающим волнением, Л. Пономаренко достигает апогея. Она напоминает о балеринах начала прошлого века с трагично никнущими руками и декадентской угловатостью.

Её Одиллия, которую Зигфрид принимает за Одетту, предстаёт в контрастной пластике. Острый, хищный, победительно надменный взгляд венчает горделивый «балеринский» апломб, повелительный «стальной» носок, знаменитые 32 фуэте (вращение на одной ноге – Ред.), «прокрученные» с виртуозностью. Демоническая суть Одиллии, выявляемая Ларисой, соответствует чёрному цвету её пачки.

А в «Спящей красавице» на музыку П. И. Чайковского и тоже в хореографии Петипа, её Аврора – олицетворение чистоты и света. Она – идеальная героиня. А вот в ещё одном шедевре М. Петипа на музыку Л. Минкуса, предложенного в этом сезоне театром в версии Р. Нуриева, – балете «ДонКихот» – Пономаренко танцует брызжущую радостью партию Китри. Сам Дон-Кихот – фигура в балете репрезентативная, но по величию сердца он помогает влюблённым. И балет становится праздником счастья! Лариса просто восхищает грацией и сверкающим каскадом танца. Во всех продолжительных па-де-де она искромётна, полётна, исполнена лукавства. Классическая «голубая» балерина обнаруживает вихревой испанский темперамент!

Ей не впервые раскрывать комедийные характеры. Например, в «Укрощении строптивой» (постановка хореографа 20-го века Джона Крэнко, музыка К. Штольца) её забавная фурия Катарина демонстрирует строптивость в эксцентричной пластике. Она обегает сцену, чуть прогнув спину, отодвинув локти назад, полуприпрыжкой. Выслеживает врага, чтобы в ярости ударить, застигнув врасплох. Она даёт ногой пинок, рукой – затрещину и не беспокоится, хороша или нет в эти мгновенья. В войне против Петруччио она в ярости. Преображение происходит под влиянием неожиданно просыпающейся любви. Исчезает угловатость. Резкость жестов сменяется мягкой женственностью. И происходит укрощение!.. Эту правду внутреннего перерождения Лариса Пономаренко сценически доносит и необычайно тонко, и в то же время предельно убедительно.

А вот другой всемирно известный балет – Д. Крэнко «Евгений Онегин». Лариса танцует в нём партию Татьяны. Незабываемая сцена письма Татьяны. У письменного столика она проводит считанные мгновенья. Затем встаёт, пересекает комнату, всматривается в зеркало и… видит перед собой Онегина! По воле хореографа её воображение наколдовало этот выход из Зазеркалья. Начинается страстное Адажио, где чувство Татьяны угадывается в ещё не высказанном признании. Оно затаилось в протяжённости жеста, переменчивости арабесков (летящей позиции), стало наваждением, охватившем Татьяну…

Она всегда в образе, в характере своих героинь и проживает на сцене их полный конфликтов жизненный путь, чувствуя хореографическую стилистику и эстетику, заданную различными постановщиками.

Когда Лариса танцует Жизель, в сцене сумасшедствия её бедной героини, она передает такое волнение, что вас будто что-то приподнимает из кресла… Любовь, измена, потеря счастья, без которого незачем жить, – вот шкала чувств героинь Ларисы Пономаренко. И нет здесь никакой архаики!

В балете «Дама с камелиями» на музыку из произведений Шопена в постановке современного хореографа Вала Канипароли Лариса исполнила партию Маргариты Готье. О-о, как пришлись впору все её умения и природные данные! Она ведёт пантомимический диалог с партнёром так, что можно забыть об условности жанра – её жесты, взгляд, каждая поза подкупают естественностью и благородством. Именно в этом балете артистка создаёт ощущение камерности, интимной атмосферы… Ее любовь к Арману (Ю. Яновский) и есть само откровение!

И танцовщица облагораживает свою грешную героиню. Но появляется отец, требующий самоотречения Маргариты, и танец Маргариты-Пономаренко становится криком отчаяния!

В «Сказках Арабской ночи» – опусе выдающегося датского хореографа прошлого Августа Бурнонвиля – Лариса Пономаренко танцевала прелестную девушку по имени Ирма, которой пришлось спасать легкомысленного возлюбленного. Кульминацией этой роли-партии становился виртуозный танец, которым героиня отвлекала властителя, чтобы он не послал погоню за повстанцем. Так дивертисмент (танец для развлечения) наполнялся драматизмом.

Незабываема Лариса и в партии Джульетты из балета С. Прокофьева «Ромео и Джульетта» (Хореограф Д. Пелциг). Свою героиню-подростка она наделяет страстностью, пленительностью, женственностью… Трогательна обезоруживающе искренняя Золушка Л. Пономаренко из одноимённого балета С. Прокофьева… И это далеко не весь перечень ролей!

Недавно мы встретились совсем ненадолго перед её каждодневным утренним тренингом в классе. Предстоял тяжёлый рабочий день: вечером ей предстояло танцевать в «Щелкунчике».

На моё высказывание о том, что она заслуживает большей популярности, балерина возразила:

– В Америке, чтобы добиться широкой известности, нужно чтобы реклама кричала о тебе, да ещё непрерывно, а я этого не люблю.

Да, она действительно остаётся скромной и верной тому художественному завету, согласно которому следует любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Но при этом знает цену своему успеху: это тяжелейший, изнурительный труд на протяжении всей жизни во имя мастерства, дающего право танцевать столь трудные партии. А само мастерство может расти только на репертуаре. А после спектаклей надо бинтовать стёртые в кровь пальцы…

Держит фотографии. Заметив моё любопытство, поясняет:

– Это из балета «Евгений Онегин». Виктор танцевал партию Онегина, но нас не ставили в одном составе. Он танцевал с Адрианой Суарес, с Полляной Рибейро. Когда мы танцевали в этом спектакле, он исполнял партию Гремина. Вот, посмотрите...

Очень выразительно. Видны характер и чувства обоих.

– Вот бы и читатели «Кругозора» этот снимок увидели! Дарите? Спасибо!

И ещё я спросила:

– А Ваша родная Украина – что значит она для Вас после стольких лет жизни в Америке?

– Так у нас же и в Одессе, и в Киеве родители, близкие, друзья. Конечно, мы туда стремимся, нам хочется всех повидать, и мы ездим домой каждый год летом отдыхать. И Киев, и Одесса преображены реставрационным обновлением. Они стали очень красивыми. Но жизнь людей вокруг трудна. Повседневные заботы отодвигают интерес к искусству. Театральные залы на хороших спектаклях не заполнены...

Мы прощаемся. Лариса спешит к балетному станку. Ведь в этом – жизнь её!..

Larissa Ponomarenko and Nelson Madrigal in Don Quixote pas de deux; photo by Gene Schiavone

Ponmarenko with Carlos Molina (DSC 0262) in George Balanchine’s Divertimento No. 15; photo by Eric Antoniou

* * *

Сценические создания эфемерны. Они живут пока идёт спектакль. Что остаётся зрителям? Благодарная память за просветление души, за уход от житейской прозы в мир вымысла, воображения, мечты. Редкая возможность соизмерить возвышенное и земное. За многоликостью воплощённых Ларисой Пономаренко героинь проступает сущность самой актрисы. Вдумчивой, серьёзной, одухотворенной.

И такой искренней!..

Обаятельной Ларисы.