Майдан и не только

НО­ВЫЙ АВ­ТОР "КРУ­ГОЗО­РА" О СЕ­БЕ.  Я, Вла­димир Ал­ту­нин, ро­дил­ся в 1959 го­ду в Ки­еве, где про­жил всю жизнь. Учил­ся в Ки­ев­ском ин­сти­туте инос­тран­ных язы­ков. За­нима­юсь ли­тера­тур­ным твор­чес­твом.

СА­ЖА    

   По­езд мет­ро выс­ко­чил из тон­не­ля и ос­та­новил­ся. За­шипе­ли, и с рез­ким сту­ком от­кры­лись две­ри, впус­тив мо­роз­ный, но сы­рой воз­дух  от не пол­ностью ско­ван­но­го ль­дом вни­зу  Днеп­ра. На пус­тынном пер­ро­не фо­нари, про­бива­ясь сквозь ут­ренний ту­ман,  све­тили от­вра­титель­ным мер­твен­но-жел­тым, раз­мы­тым све­том.  В воз­ду­хе кру­жились ред­кие мел­кие сне­жин­ки, слов­но раз­ду­мывая, где им при­зем­лится. 

   На этой ос­та­нов­ке зи­мой поч­ти ник­то не вхо­дил и вы­ходил, и лю­ди в ва­гоне да­же не ше­лох­ну­лись. Это ле­том здесь всег­да стол­потво­рение- ря­дом зна­мени­тый, бур- ля­щий, веч­но пь­яный ры­нок Бу­хара, где боль­шинс­тво ки­ев­ских ры­баков ото­вари­ва- ют­ся кор­мом и снас­тя­ми пе­ред ры­бал­кой. А ка­кая сей­час ры­бал­ка, боль­ше ме­сяца сто­ит май­дан, идут ожес­то­чен­ные стол­кно­вения спец­на­за и про­тес­тантов, и уже про­лилась пер­вая кровь. В при­лега­ющих к цен­тру рай­онах, под ох­ра­ной мен­тов ору- ду­ют бан­ды бу­хих и об­ку­рен­ных за­ез­жих гас­тро­леров с би­тами, це­пями, да­же с ору- жи­ем, на­падая тол­пой на бе­зоруж­ных лю­дей, из­би­вая их, ка­леча без ма­лей­ше­го по- во­да, или прос­то за то, что они ки­ев­ля­не.

Ва­гон был за­пол­нен на­поло­вину, си­дячих мест поч­ти не бы­ло, и нес­коль­ко че­ло- век сто­яли, дер­жась за по­руч­ни. Бы­ло семь с лиш­ним ча­сов ут­ра, и боль­шинс­тво пас­са­жиров еха­ли на ра­боту с пра­вого бе­рега на ле­вый. На­род был уг­рюм и мра­чен,  в воз­ду­хе чувс­тво­валось ка­кое-то не­хоро­шее нап­ря­жение и пред­чувс­твие боль­шой бе­ды, и мыс­ли пас­са­жиров бы­ли там, в цен­тре го­рода, где ре­шалось бу­дущее их стра­ны.

Лишь один че­ловек улы­бал­ся на весь ва­гон, и все вре­мена­ми бро­сали на нее лю­бопыт­ные взгля­ды. Это бы­ла сов­сем юная хруп­кая де­вуш­ка, она по­ложи­ла го­лову на пле­чо сво­ему спут­ни­ку и спа­ла, слад­ко улы­ба­ясь. На­вер­ня­ка, ей сни­лось что-то ра­дос­тное и при­ят­ное, и она в сво­их чуд­ных снах бы­ла да­леко-да­леко от то­го кош­ма­ра, от ко­торо­го сей­час ее уно­сил по­езд. Па­рень то­же был сов­сем мо­лод, он щу­рил сли­па­ющи­еся, вос­па­лен­ные от ды­ма пок­ры­шек и сле­зото­чиво­го га­за гла­за, и изо всех сил ста­рал­ся не ус­нуть.

   В ушах у не­го сто­яло эхо от гро­хота сталь­ных бо­чек, ко­торые про­тес­ту­ющие ис- поль­зо­вали как  ба­раба­ны, что­бы под­держать бо­евой дух, ему ди­ко хо­телось каш- лять, гор­ло про­тив­но шкреб­ла са­жа, ко­торой он вдо­воль наг­ло­тал­ся этой ди­кой ночью, и он с тру­дом се­бя сдер­жи­вал, что­бы не по­бес­по­ко­ить свою спут­ни­цу и не рас­кашлять­ся. Че­рез две ос­та­нов­ки они вый­дут, он ее про­водит до до­ма, бла­го что она жи­вет ря­дом с мет­ро, сно­ва в по­езд и че­рез двад­цать ми­нут он у се­бя, го­рячая ван­на и под теп­лый вер­блю­жий плед на нес­коль­ко ча­сов - вот это кайф! А сей­час са- мое глав­ное не дать се­бя за­тащить в этот слад­кий и вяз­кий омут, ка­жет­ся мож­но зак­рыть гла­за на ми­нут­ку, и ни­чего не бу­дет, но он хо­рошо знал, сто­ит толь­ко опус- тить тя­желю­щие ве­ки, и ты тут же на­дол­го про­валишь­ся в мяг­кую теп­лую без­дну, из ко­торой уже быс­тро не выб­рать­ся.

    Он не спал уже пя­тую ночь. Их он про­вел на Май­да­не, где уже шли нас­то­ящие бои, и лишь ут­ром, ког­да спа­дало нап­ря­жение и ста­нови­лось по­нят­но, что спец­наз уже не по­лезет на штурм их бар­ри­кад, и на­чина­ли стя­гивать­ся лю­ди со все­го го­рода, он спус­кался в под­земку и ехал до­мой от­сы­пать­ся.  За эти но­чи он при­об­рел опыт, и стал уже, как он счи­тал, опыт­ным бой­цом. Он уже знал как спа­сать­ся от сле­зото­чи- во­го га­за, что де­лать с упав­шей под но­ги ды­мовой шаш­кой, све­тошу­мовой гра­на-

той, и как пра­виль­но швыр­нуть кок­тей­ль Мо­лото­ва. Он на­учил­ся мет­ко швы­рять бу- лыж­ни­ки и поль­зо­вать­ся пра­щой, что ока­залось не так уж и прос­то. Но все эти дни он все же пред­по­читал бу­лыж­ник, бла­го весь Кре­щатик вы­ложен этим чу­до-ору­жи- ем.

    Чуть в сто­роне от них сто­ял ин­телли­ген­тно­го ви­да муж­чи­на с пор­тфе­лем, и вре- ме­нами пос­матри­вал на них, из под тол­стых оч­ков в ро­говой оп­ра­ве. Он уже по­нял, от­ку­да едет эта па­ра, и что вре­мя они там про­вели яв­но не на кух­не. У обо­их на ру- ках бы­ли сса­дины,  в их ко­жу въ­елась са­жа, хоть они и пы­тались ее от­мыть, а от скром­но­го дев­чонки­ного ма­никю­ра не ос­та­лось и сле­да.

    Всю ночь она тас­ка­ла пок­рышки и бу­лыж­ни­ки, да­же сна­чала пы­талась их ко­вы- рять, но это у нее не выш­ло, па­ру раз поп­ро­бова­ла их швыр­нуть за бар­ри­каду, но толь­ко выз­ва­ла у всех  ис­крен­ний смех.

   Ког­да она по­яви­лась ве­чером на бар­ри­кадах в се­ром кро­личь­ем по­лушуб­ке, бе­лой вя­заной ша­поч­ке и са­пож­ках на каб­лу­ках, у не­го сра­зу под­ня­лось нас­тро­ение, и он при­тащил ей те­лог­рей­ку, бре­зен­то­вые ру­кави­цы и ва­лен­ки с га­лоша­ми, по­казав как мо­тать пор­тянки.  Уже ночью она при­нес­ла ему го­рячий чай, и они, об­жи­га­ясь, си­дя на кор­точках в за­ко­ул­ке за го­рой ка­кого-то му­сора с жад­ностью его пи­ли в ко­рот­кую ми­нуту за­тишья меж­ду ата­ками спец­на­за.

   Прек­ра­тил­ся бой ме­тал­ли­чес­ких ба­раба­нов, ка­кой-то па­рень за­лез на боч­ку, и на не­весть от­ку­да по­явив­шемся сак­со­фоне к все­об­ще­му вос­торгу ис­полнил нес­коль­ко прон­зи­тель­ных ме­лодий.  Поз­на­коми­лись. И за всю ос­тавшу­юся ночь они боль­ше не при­сели и пе­реб­ро­сились толь­ко па­рой фраз. А ночь эта бы­ла дей­стви­тель­но тя­же- ла, но к ут­ру спец­наз вы­дох­ся, и пос­ле нес­коль­ких ожес­то­чен­ных штур­мов ста­ло яс- но, что они и се­год­ня выс­то­яли. К ут­ру дев­чонку по­качи­вало от ус­та­лос­ти, да и ему не ме­шало пос­пать па­ру ча­сов. Она пред­ло­жила ему под­везти до­мой на ма­шине, ко­торую ос­та­вила в пе­ре­ул­ке вы­ше Май­да­на, и он с ра­достью сог­ла­сил­ся, ведь дев- чон­ка бы­ла очень ми­ла. Но у них ни­чего не по­лучи­лось. Ког­да они по­дош­ли к ма­ши- не, то уви­дели, что бед­ня­га име­ет жал­кий вид. Ее кро­ха Дэу Ма­тиз уны­ло сто­ял, опус­тив нос на про­битых пе­ред­них ко­лесах, зер­ка­ла зад­не­го ви­да бы­ли вы­кор­че­ва- ны с кор­нем, а на ка­поте вмя­тина, ско­рее все­го от бей­сболь­ной би­ты. Их, на­вер­ное, вы­вел из се­бя на­ци­ональ­ный флаг на ло­бовом стек­ле, и свою не­нависть они вы- плес­ну­ли на ма­лыша. 

   Дев­чонка рас­пла­калась, впер­вые за эту ночь, но он ее ус­по­ко­ил, по­обе­щав пос­ле обе­да ей по­мочь. Здесь ни­чего не бы­ло страш­но­го, снять ко­леса, от­везти на ши­но- мон­таж и ус­та­новить об­ратно, а без зер­кал мож­но ак­ку­рат­но до до­ма до­ехать. Она при­няла его пред­ло­жение, и они по­еха­ли до­мой на мет­ро, ко­торое уже от­кры­лось, бла­го оба жи­ли на ле­вом бе­регу.  

   Па­рень с тру­дом про­дол­жал борь­бу со сном и раз­мышлял о том, что же зас­та­вило бро­сить ра­боту, встать на бар­ри­кады и взять в ру­ки бу­лыж­ник, нар­ко­мов­ский кок- тей­ль, ведь в жиз­ни он счи­тал се­бя спо­кой­ным, урав­но­вешен­ным че­лове­ком. Что же его так дос­та­ло? Ведь зав­тра он уже соб­рался ид­ти на за­щиту бар­ри­кад с ору­жи­ем.

    А от­вет был прост. Ему прос­то не хо­телось в зо­ну, в ко­торую це­ленап­равлен­но пос­ледние го­ды прев­ра­щали его стра­ну. Ну не хо­телось ему, что­бы его прев­ра­щали в быд­ло, про­жить жизнь под де­шевый шан­сон и смот­реть как унич­то­жа­ют его лю­би- мый Го­род.

   А эти его унич­то­жали вар­вар­ски, и го­род му­читель­но уми­рал, поч­ти не соп­ро­тив- ля­ясь. За свою пят­надца­тиве­ковую ис­то­рию ни од­ни зах­ватчи­ки не нат­во­рили здесь та­кого, как за пос­ледние го­ды эти уро­ды. При­чем все это тво­рилось как бы без зло­бы, ле­ниво-рав­но­душ­но, ни­чего не бо­ясь и не об­ра­щая ни ма­лей­ше­го вни­мания на его ис­то­рию, а­уру и лю­дей, в нем жи­вущих. Они приш­ли сю­да вмес­те со сво­им па­ханом с са­модо­воль­ной ро­жей в стра­уси­ных туф­лях, с  мно­гочис­ленной ор­дой все­воз­можной че­ляди за­раба­тывать день­ги, и им на всех и все бы­ло глу­боко по­ло- жить с при­бором.  Да­же ком­му­няки за семь де­сяти­летий не смог­ли его изу­родо­вать так, как эти. Их ба­ба с ме­чом уже смот­ре­лась да­же ни­чего и не вы­зыва­ла уже та­ко- го раз­дра­жения на фо­не ря­дом вы­рос­ших на хол­мах и  пре­тен­ду­ющих на изыс­кан-

ный вкус  че­мода­нов. Как кро­ты они вгрыз­лись в свя­тые днеп­ров­ские кру­чи, и те­перь эти хол­мы с на­тыкан­ны­ми на них урод­ли­выми ко­роб­ка­ми ка­ких то ас­те­ро­идов, на­по- ми­нали ему клад­би­ще.

   А на Май­да­не он по­нял, что не оди­нок в сво­их чувс­твах. Де­сят­ки ты­сяч ки­ев­лян ве­чером шли на Май­дан, и од­на из при­чин, ко­торая их ту­да ве­ла, бы­ло же­лание сох­ра­нить свой Го­род. Гром­кий на­бат зву­чал от  ба­раба­нов-бо­чек, пер­вый пос­ле мон­го­ло-та­тар­ско­го ига зо­вущий го­рожан за­щитить свой Го­род, и этот при­зыв был ими ус­лы­шан.

   Про­шед­шим ле­том он в вы­ход­ной день ока­зал­ся на род­ном Пе­чер­ске- здесь он ро­дил­ся, вы­рос, здесь про­лете­ли юно­шес­кие го­ды. Уви­ден­ное по­вер­гло его в шок. Вмес­то ясель, что воз­ле До­ма Офи­церов, в ко­торые его и сес­тру во­дила ма­ма- офис­ный центр, на мес­те дет­ско­го са­дика в Ас­коль­до­вом пе­ре­ул­ке- гро­мад­ный монстр, вот-вот го­товый нак­рыть со­бой Ас­коль­до­ву Мо­гилу, а от его шко­лы на Бес- са­раб­ке не ос­та­лось и сле­да.

   На  Пар­ко­вой Ал­лее этот па­хан от­гро­хал се­бе вер­то­лет­ную пло­щад­ку и пря­мо че­рез парк про­ложил к ней пер­со­наль­ную до­рогу, что­бы быс­трей пе­реме­щать свою зад­ни­цу.

   В этот день он не внял ки­тай­ской муд­рости: не воз­вра­щай­ся ту­да, где ты был счас­тлив. А детс­тво и юность ведь са­мые счас­тли­вые го­ды. За это и поп­ла­тил­ся.

   У не­го не бы­ло к ним всем не­навис­ти. Все та­ки не­нависть - это очень силь­ное чувс­тво. Бы­ло лишь през­ре­ние и брез­гли­вость, по­хожее на то, как он ког­да то дав­но ис­пы­тал на тро­пин­ке у пру­да, нас­ту­пив бо­сиком на сколь­зкую хо­лод­ную жа­бу. Он пре­зирал за­пол­нившую его Го­род бы­кова­тую эли­ту, го­ня­ющую по тро­ту­арам про- хо­жих на сво­их ги­гант­ских ту­поры­лых чер­ных джи­пах, и от­вра­щение к мен­там, ко­то- рые ста­ли про­даж­ней  пос­ледних трас­со­вых шлюх.

   Опять от­кры­лись две­ри, и вор­вался рез­кий ко­лючий ве­тер. Па­рень слег­ка по­ежил- ся. Ве­тер был их со­юз­ни­ком пос­ледние дни. Все это вре­мя он был на их сто­роне. Он дул в лю­бую сто­рону, толь­ко не на них: на спец­наз, в бок, вверх, ку­да угод­но, но толь­ко не на за­щит­ни­ков бар­ри­кад. И вот не верь пос­ле это­го в про­виде­ние, все го­вори­ли, что да­же си­лы сти­хии на их сто­роне сей­час в этой схват­ке со зве­рем.

   В ва­гон вош­ла мод­ная да­моч­ка не­оп­ре­делен­но­го воз­раста из-за ко­личес­тва уло- жен­ной на ли­цо кос­ме­тики, се­ла ря­дом с на­шей па­рой и гор­до ос­мотре­ла ва­гон. Ос­та­новив взгляд на со­седях, она по­тяну­ла но­сом воз­дух, брез­гли­во скри­вилась, взгля­нула на пар­ня с де­вуш­кой, по­мор­щи­лась, вста­ла и пе­ресе­ла на сво­бод­ное мес­то в кон­це ва­гона. По­вер­нувшись к си­дяще­му ря­дом муж­чи­не, она до­вери­тель­но про­шеп­та­ла:

       -Ужас! От них так во­ня­ет го­релым!

   Муж­чи­на от­ри­цатель­но по­качал го­ловой:

       -Это не вонь, ма­дам. Это за­пах сво­боды!

   Да­моч­ка удив­ленно взгля­нула на со­седа, на­хох­ли­лась, под­жа­ла гу­бы, гля­нула в свое от­ра­жение в стек­ле нап­ро­тив, поп­ра­вила при­чес­ку и упер­лась взгля­дом в рек- ла­му све­чей от ге­мор­роя.

   Объ­яви­ли сле­ду­ющую ос­та­нов­ку,  па­рень трях­нул го­ловой, про­гоняя сон, взял за ру­ку спут­ни­цу и сле­га сжал ее ла­донь. Де­вуш­ка от­кры­ла гла­за, и улыб­ка ис­чезла с ее ли­ца. Он что-то шеп­нул ей на ухо, они вста­ли, и дер­жась за по­ручень, нап­ра­ви- лись к вы­ходу. По­езд за­мед­лил ход, ос­та­новил­ся, и они выш­ли на пер­рон. Сза­ди раз­дался го­лос:

       -Мо­лодые лю­ди!

   Они ог­ля­нулись. Пе­ред ни­ми сто­ял муж­чи­на из ва­гона в оч­ках. Он пе­реми­нал­ся с но­ги на но­гу, яв­но ис­пы­тывая не­лов­кость. На­конец, он вы­дох­нул:

       -Я хо­тел поп­ро­сить у вас про­щения…

   Па­рень не­до­умен­но на не­го взгля­нул вос­па­лен­ны­ми гла­зами:

       -Это за что же?

   Муж­чи­на пок­раснел:

       -За тру­сость.

   Раз­вернул­ся, за­тол­кал пор­тфель под­мышку, и, не под­ни­мая го­ловы, быс­тро по­шел по пер­ро­ну.

   Они удив­ленно смот­ре­ли ему вслед. Де­вуш­ка под­ня­ла го­лову и заг­ля­нула пар­ню в гла­за:

       -Стран­ный. Пос­лу­шай, у ме­ня ма­ма уш­ла на ра­боту, я те­бе пос­те­лю у нее в

       ком­на­те на ди­ване, что ты бу­дешь вре­мя те­рять на до­рогу, пос­пим па­ру ча­сов,

       за­берем ма­шину, и сно­ва на Май­дан. Хо­рошо?

   Па­рень не раз­ду­мывал, ему очень не хо­телось с ней рас­ста­вать­ся.

       -Ко­неч­но…

   И они быс­трым ша­гом нап­ра­вились к вы­ходу.

   Вок­руг их спе­шили на ра­боту, и по сво­им ка­ким то де­лам лю­ди, го­род про­дол­жал жить сво­ей жизнью, и лишь над ки­ев­ски­ми хол­ма­ми под­ни­мались гус­тые клу­бы чер- но­го ды­ма от го­рящих на Май­да­не пок­ры­шек.

ШЕРБУРСКИЕ ЗОНТИКИ

   Се­год­ня мы пи­ли чис­тый спирт. При­том спирт не прос­той, шир­потре­бов­ский ка­кой то там с за­вода, или ме­дицин­ский,  а уди­витель­но­го про­ис­хожде­ния. Это был ле­ген- дар­ный ави­аци­он­ный про­дукт, при­меня­емый в род­ных Во­ен­но-Воз­душных Си­лах для омы­вания фю­зеля­жа са­моле­та, что­бы из­бе­жать оле­дене­ния. Из всех спир­тов, при­меня­емых в стра­не для пот­ребле­ния внутрь, он счи­тал­ся са­мым луч­шим, ведь у нас на обо­рону всег­да шло все са­мое ка­чес­твен­ное. Име­нова­ли его в на­роде "баль- за­мом" или "мас­сан­дрой", а пи­ли в род­ной Со­вет­ской Ар­мии и на при­лега­ющей к ней тер­ри­тории с пре­вели­ким удо­воль­стви­ем все: от ге­нера­ла до ря­дово­го. У Ке­ши шу­рин был адъ­ютан­том ко­ман­ду­юще­го воз­душной ар­мии, и иног­да де­лал родс­твен- ни­ку при­ят­ные пре­зен­ты. Ну что еще мо­жет по­дарить му­жик му­жику в знак бла­годар- нос­ти за от­ре­мон­ти­рован­ный те­леви­зор? При­том имея не­ог­ра­ничен­ный дос­туп к та- ко­му сок­ро­вищу.

    Кайф от не­го был не­обыч­ным: мя­гок, бла­горо­ден, не­аг­ресси­вен, про­буж­дал тя­гу к прик­лю­чени­ям и вы­соко­ин­теллек­ту­аль­ным длин­ным раз­го­ворам, про­бивал на лю- бовь к ис­кусс­тву и все­му прек­расно­му. К от­ри­цатель­ным свой­ствам нуж­но от­нести лишь труд­но по­беж­да­емый  ут­ренний суш­няк, а так на­питок  на все пять бал­лов. Ес­ли бы его еще на клюк­вочке нас­то­ять, то мож­но пить и не за­пивая-  во­об­ще баль- зам на ра­ны. Но нас­то­ять его на клюк­ве нуж­но вре­мя- а кто же бу­дет ждать, ког­да при­вали­ло та­кое сок­ро­вище?  Мы же, се­год­ня пи­ли его, не раз­бавляя, вы­делы- ва­ясь друг пе­ред дру­гом в уме­нии удер­жать в се­бе рву­щий­ся об­ратно на све­жий воз­дух про­дукт, слов­но ему про­тив­но бы­ло за­кан­чи­вать свою жизнь в на­ших ут­ро- бах. За­пива­ли  его, как по­ложе­но, ли­мона­дом "Бу­рати­но", и заг­ры­зая кар­тошкой в мун­ди­ре с солью, тон­ко по­резан­ны­ми доль­ка­ми све­жень­ко­го са­ла, и мо­лодым зе­ле- ным луч­ком. Су­пер. Каж­дый, вы­пив, ста­рал­ся не скри­вит­ся, выж­дать как мож­но бо- лее дли­тель­ную па­узу, как мож­но мед­леннее взять фу­жер с ли­мона­дом, и сде­лать не­боль­шой гло­ток, слег­ка по­тушив бу­шу­ющий в глот­ке по­жар, и лишь че­рез ми­нуту-дру­гую за­пив как сле­ду­ет.

   Лит­ро­вая бан­ка на сто­ле, как мо­нумент в честь бес­смер­тия и ве­личия рок-н-рол-  ла, ра­дова­ла на­ши гла­за, в ней еще бы­ла где то по­лови­на, и нам уже бы­ло ну очень хо­рошо. Жизнь бы­ла прек­расна, а фан­тасти­чес­ки див­ная му­зыка Род­же­ра У­отер­са, с его   акус­ти­чес­ки­ми эк­спе­римен­та­ми,  плыв­шая  из ги­гант­ских ко­лонок, сто­ящих по уг­лам не­боль­шой Ке­шиной ком­на­ты, бы­ла прос­то бес­по­доб­на.

   Но соб­ра­лись мы се­год­ня не ра­ди спир­та- хо­тя и это то­же ве­сомый по­вод. Соб­ра- лись  мы у Ке­ши  для то­го, что­бы пи­сать на маг­ни­тофон  му­зыкаль­ный ше­девр. В  прош­лом го­ду выш­ла пли­та "WISH YOU WERE HERE", на­шей лю­бимой груп­пы "PINK FLOYD", ко­торая тут же нам окон­ча­тель­но свер­ну­ла ос­тавши­еся моз­ги. Ни­че- го по­доб­но­го мы еще не слы­шали, и у нас прос­то по­еха­ла кры­ша. Пре­дыду­щие аль­бо­мы у Флойд то­же бы­ли а­ут, но этот был прос­то аб­зац. Мы уже раз­жи­лись ра-

нее  за­пися­ми  это­го кон­церта, но не луч­ше­го ка­чес­тва, и вот те­перь я при­волок пли­ту в иде­аль­ном сос­то­янии, что­бы сде­лать каж­до­му на бо­бину ка­чес­твен­ную за- пись на хо­рошей Ке­шиной ап­па­рату­ре. Пи­сали с  хо­рошей вер­тушки "Ра­ди­отех­ни­ка" на ши­кар­ный маг­ни­тофон "Рос­тов".

   При­ят­ная муж­ская бе­седа за сто­лом тя­нулась не спе­ша, под по­тол­ком сте­лились при­чуд­ли­вые по­лосы та­бач­но­го ды­ма, за ок­ном ве­тер ше­велил вет­ви гро­мад­но­го то­поля под ок­ном, а Род­жер У­отерс под свои вол­шебные, пос­вя­щен­ные Си­ду Бар- ре­ту  ак­корды, всех приг­ла­шал в сис­те­му.

   За сто­лом нас вос­се­дало трое: я, Ке­ша и Бу­зя. Мы бы­ли ста­рыми друзь­ями, и нас объ­еди­няла не толь­ко мно­голет­няя  друж­ба, но и лю­бовь к рок-му­зыке и хо­роше­му бух­лу. Се­год­ня был вы­ход­ной день, за ок­ном жа­ра, все или на пля­же, или на при­ро- де, а мы си­дим в ки­ев­ской  квар­ти­ре и пи­шем ве­ликую му­зыку,  раз­бавляя ее от­лич- ным спир­том, все та­ки жизнь- прек­расная шту­ка, ес­ли не смот­реть на нее трез­вы­ми гла­зами!

   Про­цесс шел уже  ча­са два, пи­салась третья, пос­ледняя ко­пия,  мы все уже бы­ли как на­до, еще нем­но­го, и мож­но бу­дет рва­нуть на род­ную "Ку­куш­ку" на скло­ны Днеп­ра, по­лиро­вать­ся прох­ладным пи­вом треть­его пив­за­вода,  с при­куп­ленной по до­роге в "Оке­ане" не­обык­но­вен­ной, ис­пуска­ющей лег­кий неж­ный жи­рок зо­лотис­той скум­бри­ей.

   Бу­зя на­чал рас­ска­зывать опять ка­кую то сказ­ку, мы ле­ниво его еле слу­шали, при- вык­нув за дол­гие го­ды к его бре­довым  фан­та­зи­ям. Се­год­ня был день фан­та­зера. С од­ной сто­роны в уши вле­тали фан­та­зии У­отер­са, с дру­гой Бу­зи.

   У на­шего дру­га Бу­зи был один су­щес­твен­ный не­дос­та­ток, я бы да­же ска­зал, что это был по­рок.  Он был рас­сказ­чик. Но не в том смыс­ле, что че­ловек  лю­бит что то рас­ска­зывать, нет, ему прос­то экс­пром­том в го­лову вле­тал ка­кой то бред, и он тут же на­чинал на пол­ном серь­езе нам его оз­ву­чивать, а че­рез пять ми­нут он уже сам ве- рил в то, что толь­ко что нап­лел. И ни­каких уг­ры­зений со­вес­ти.  Аб­со­лют­но.

   Ни­како­го мер­кантиль­но­го ин­те­реса у не­го в этом ни­ког­да не бы­ло, в го­лову ему мог­ло прий­ти все что угод­но, а фан­та­зия у не­го бы­ла без­гра­нич­на. При этом  смот­рел на со­бесед­ни­ка сво­ими на­ив­ны­ми круг­лы­ми чес­тны­ми гла­зами, что так и хо­телось ему сра­зу же по­верить. Три са­мые бре­довые сказ­ки ста­ли прит­ча­ми во язы­цах на Пе­чер­ске, но он нес­коль­ко лет про­дол­жал их нам вти­рать, при­бав­ляя лишь все но­вые под­робнос­ти. Он ут­вер­ждал, что ви­дел НЛО в те­лес­коп Двор­ца Пи­оне­ров, це­ловал ру­ку Ин­ди­ре Ган­ди, ког­да та по­сети­ла Ки­ев и шла на при­ем в го­рис­полком от ма­шины, и что он яв­ля­ет­ся пос­ледним из ос­тавших­ся в жи­вых по­том­ком крым­ских го­тов.

   Еще в  шко­ле за это ре­гуляр­но по­лучал по шее, но без тол­ку, ре­зуль­тат был ну­левой,  та­кая у не­го бы­ла на­тура, что по­дела­ешь, ведь он был на­шим дру­гом, мы его про­щали,  лишь из­редка наг­раждая под­за­тыль­ни­ками, что бы его силь­но не за- но­сило. Пе­рес­тал он толь­ко по­лучать пос­ле то­го, как об­ще­со­юз­ный  жур­нал "Юный Тех­ник" опуб­ли­ковал один его фан­тасти­чес­кий рас­сказ про ка­ких то монс­тров с Лу- ны, ре­шив­ших  из­ничто­жить все че­лове­чес­тво, его рас­перло от гор­дости, он важ­но за­явил,  что яв­ля­ет­ся твор­ческой лич­ностью, и ни­чего не мо­жет с со­бой по­делать, так  жи­вет в дру­гом ми­ре, а мы все ни­чего не по­нима­ем в твор­ческом про­цес­се.

  Он про­дол­жал пи­сать рас­ска­зы, из­редка его пе­чата­ли,  мы же прек­ра­тили ру­ко- прик­ладс­тво, в глу­бине ду­ши на­де­ясь, что мо­жет, из не­го  что то и  по­лучит­ся. Го­ды шли, Бу­зя не ме­нял­ся, а тер­пе­ние на­ше все та­ки име­ло свои пре­делы, и пос­ле пос­ледних двух пос­ледних осо­бо бес­стыд­ных, с на­шей точ­ки зре­ния вы­думок, мы до­гово­рились при пер­вой воз­можнос­ти его про­учить.

   Из нас тро­их он был единс­твен­ный же­нат, у не­го бы­ла ми­лая же­на Тать­яна, жи­ли

они друж­но, как ей уда­лось при­вык­нуть к его ши­зам- для всех нас бы­ло за­гад­кой.

   Не­дели две на­зад мы ве­чер­ком за­вали­ли к не­му до­мой с фла­кон­чи­ком неп­ло­хого брен­ди "Слнчев Бряг". Тать­яны еще не бы­ло, мы рас­по­ложи­лись на кух­не, ожи­дая, что он свар­га­нит нам ка­кой ни­будь лег­кий за­кусон. Бу­зя от­крыл хо­лодиль­ник,ос- мот­рел со­дер­жи­мое, и за­явил, что пос­со­рил­ся с Тать­яной, и они да­же уже по­дели- ли хо­лодиль­ник, вер­хняя часть его, а ниж­няя суп­ру­ги. Я тут же за­дал воп­рос, чьи  хар­чи на две­ри хо­лодиль­ни­ка, и по от­ве­ден­ным тут же в сто­рону гла­зам по­нял, что опять бре­шет, сво­лочь.

   Он по­резал сыр, ли­мон, и мы че­рез пять ми­нут прев­ра­тили кух­ню в га­зовую ка­меру от та­бач­но­го ды­ма, нес­мотря на от­кры­тое ок­но. Че­рез двад­цать ми­нут от брен­ди ни­чего не ос­та­лось, и мы ле­ниво тре­пались, так как уже по­рядоч­но не ви­делись.

   Че­рез пол­ча­са в две­рях вы­рос­ла  Тать­яна, как ни в чем не бы­вало по­цело­вала нак­ло­нив­шись вско­чив­ше­го Бу­зю в ще­ку, так как он был на пол­то­ры го­ловы ни­же ее, а мы впа­ли в сту­пор, она бы­ла на сно­сях, и срок уже был по­рядоч­ным. Ке­ша схва­тил по­лотен­це, и на­чал раз­го­нять та­бач­ный смог, я из­ви­нил­ся за то, что мы на­кури­ли, и вле­пил Бу­зе под­за­тыль­ник, но это ему бы­ло как мер­тво­му при­пар­ка. Тать­яна при­се- ла с на­ми и тут же рас­ска­зала как лю­бимый муж не­дав­но и ее пос­та­вил  в не­лов­кое по­ложе­ние. В по­лик­ли­нике ей да­ли нап­равле­ние на ана­лизы, а Бу­зя за­явил, что при бе­ремен­ности не­об­хо­димо ана­лиз мо­чи сдать не ме­нее трех лит­ров. В те­чении не- сколь­ких дней она со­бира­ла нуж­ное ко­личес­тво, а за­тем по­пер­ла трех­литро­вую бан- ку в ла­бора­торию. Ког­да она выс­та­вила ее  на стол, ло­боран­тка чуть не упа­ла со сту­ла, а вся по­лик­ли­ника еще очень дол­го при­ходи­ла в се­бя от хо­хота. Сло­вом, этот под­лец  дос­тал уже и ее, и на­ше ре­шение как ни­будь его про­учить ок­репло еще  боль­ше, а оп­равда­ни­ем нам дол­жно бы­ло стать, что у не­го ожи­да­ет­ся  по­пол­не­ние, и не­гоже ро­дите­лю за­нимать­ся по­доб­ной хер­ней, что за при­мер де­тям?

   О том, что имен­но се­год­ня пред­ста­вить­ся под­хо­дящий слу­чай, ник­то не по­доз­ре- вал, мы про­дол­жа­ли кай­фо­вать, та­щась от дав­ле­ния на уши с сот­ни де­цибел из Ке­шиных ко­лонок-  монс­тров.

  Я вы­шел из ком­на­ты на нес­коль­ко ми­нут, а ког­да вер­нулся, то уви­дел под сту­лом в уг­лу свер­ка­ющие два злоб­ных яр­ко-си­них гла­за и вспом­нил, что мы здесь не од­ни. Под сту­лом си­дел, за­та­ив­шись, зна­мени­тый  Ке­шин си­ам­ский кот, с крас­но­речи­вым лас­ко­вым  име­нем Рекс. За все это вре­мя он да­же не по­казал­ся на гла­за, так мы бы- ли ему не­навис­тны. В его гла­зах без тру­да чи­талось ди­кое же­лание нас всех пор­вать на мел­кие ку­соч­ки.  Ха­рак­тер у Рек­са был как у буль­терь­ера, ес­ли ему что то не нра- ви­лось-  на­падал, не раз­ду­мывая, не толь­ко ца­рапа­ясь, но и ку­са­ясь. Хо­зя­евам же был пре­дан, лас­ков, лишь ор­га­ничес­ки не пе­рева­ривал  за­паха спир­тно­го.  А пос- коль­ку се­год­ня в квар­ти­ре царс­тво­вал аро­мат де­вянос­то­шес­типро­цен­тно­го спир­та, то и нас­тро­ение у Рек­са бы­ло со­от­ветс­тву­ющее.

   Я нак­ло­нил­ся, и по­пытал­ся что то про­сюсю­кать бед­но­му ко­тяре, ког­да ме­ня от­тес- нил Бу­зя и по­пытал­ся вы­тащить ко­та из под сту­ла, но без­ре­зуль­тат­но, от­де­лав­шись лишь нес­коль­ки­ми ца­рапи­нами.

   Ке­ша, пус­кая дым коль­ца­ми в по­толок под­мигнул мне и пред­ло­жил Бу­зе:

        - По­иг­гай ему на го­бое, он обо­жа­ет му­зыку, мо­жет, он с то­бой под­гу­жить­ся.

   Ке­ша ког­да то за­кон­чил му­зыкаль­ную шко­лу по клас­су го­боя, и тот важ­но ви­сел на сте­не над ди­ваном.

   Бу­зя снял тру­бу, по­вер­тел в ру­ках, на­дул важ­но ще­ки и на­чал вы­дав­ли­вать из нее ка­кие то ак­корды. Че­рез па­ру ми­нут раз­минки, на­ши уши ис­пы­тали об­легче­ние, он прек­ра­тил ди­ко фаль­ши­вить, у не­го на­чало кое что по­лучать­ся, он сам вид­но ос­тал- ся до­волен, при­сел на кор­точки, и на­чал иг­рать зна­мени­тую ме­лодию Ми­шеля Лег- ра­на из филь­ма "Шер­бур­ские зон­ти­ки". Ко­тяра мгно­вен­но выс­ко­чил из под сту­ла и за­бил­ся в бли­жай­ший угол у ок­на. Ке­ша еще под­держал Бу­зю:

        -Вот ви­дишь, ему нга­вить­ся, пго­дол­жай!

   Бу­зя нак­ло­нив­шись,  как зак­ли­натель змей, по­качи­вал тру­бой из сто­роны в сто­ро- ну, про­дол­жая иг­рать, Рекс весь съ­ежил­ся, вжал­ся спи­ной в сте­ну, ка­залось, что ес- ли бы он мог, он бы в ней рас­тво­рил­ся. Гла­за на­лились кровью, он нап­рягся, выг­нул спи­ну, шерсть вста­ла ды­бом, а тот про­дол­жал из­вле­кать при­ят­ные, с его точ­ки зре- ния, ак­корды, приб­ли­жа­ясь все  бли­же и бли­же к его мор­де.

   То, что Рекс тер­петь не мог зву­ки тру­бы, это еще пол-бе­ды, он оче­вид­но, еще был ярым фа­натом хард-ро­ка, к ко­торо­му его при­учил Ке­ша, и да­же из за вол­шебной му­зыки зна­мени­того фран­цу­за он не мог ему из­ме­нить. А Бу­зя про­дол­жал иг­рать…. 

   На­конец, за­кален­ная нер­вная сис­те­ма Рек­са не вы­дер­жа­ла, он взвиз­гнул, и с мес­та прыг­нул Бу­зе на го­лову, от­ту­да на тум­бочку, к нам на стол, про­нес­ся по не­му как пу­ля, сби­вая фу­жеры, и ис­чез за дверью, вой­дя в по­ворот с ши­ком как мо­тоцик- лист, ли­хо нак­ло­нив­шись на­бок.  

   Бу­зя жа­лоб­но пос­мотрел на Ке­шу и гля­нул на свое от­ра­жение в зер­ка­ле сер­ванта.

Все ли­цо у не­го бы­ло ис­ца­рапа­но до кро­ви, слов­но тет­радка в ко­сую ли­не­еч­ку, сла­ва бо­гу, что Рекс не за­дел гла­за:

        -С че­го это он?

        -Это те­бе на­ука. Я ге­шил по­фан­та­зиго­вать, мо­жет же и у ме­ня быть та­кая сла-

        бость? За­хоте­лось…

   Бу­зя смот­рел на нас удив­ленны­ми  гла­зами, ка­залось, еще чуть чуть и выс­ту­пят сле­зы, так он был расс­тро­ен. Но расс­тро­ен не от ца­рапин на ли­це, а от то­го, что его про­вели.

   Ке­ша не жа­лея и­ода, раз­ри­совал Бу­зе мор­ду, как у иро­кеза, мы мол­ча до­пили спирт, и по­пер­лись че­рез "Оке­ан" на "Ку­куш­ку", где нас уже дав­но жда­ли друзья.

   Пос­ле это­го слу­чая Бу­зя поч­ти прек­ра­тил врать, лишь из­редка мог поз­во­лить се­бе слег­ка по­фан­та­зиро­вать вслух, но быс­тро воз­вра­щал­ся на зем­лю, крас­нел, и ви­но- ва­то смот­рел нам в гла­за, что го­вори­ло о том, что до не­го что то дош­ло. Он пе­рес­тал за­нимать­ся щел­ко­перс­твом, заб­ро­сив свои ли­тера­тур­ные эк­спе­римен­ты, и мы чувс­тво­вали в этом свою ви­ну, что мо­жет, на­ми и Рек­сом был за­губ­лен ве­ликий пи­сатель-фан­таст. 

БАМ­БИ­НО 

       Она уже нес­коль­ко ми­нут раз­ме­шива­ла са­хар в чаш­ке с неп­ло­хим ко­фе, да­же ап­пе­тит­ная пен­ка сов­сем ис­чезла, он на­вер­ное уже сов­сем ос­тыл, еще чуть-чуть и он прев­ра­тит­ся в по­мои. Мы уже пи­ли по вто­рой чаш­ке, но се­год­ня мне ко­фе, ка­ким бы хо­рошим он не был, по­мочь не мог. Со­точ­ку б за­кар­пат­ской ко­нины с мас­линкой- вот это да, а так это все по­луме­ры. Ку­рила она как-то не­уме­ло, как под­росток, де­лая ко­рот­кие час­тые за­тяж­ки и пус­кая дым в сто­рону, пос­то­ян­но нер­вно сби­вая не ус­пев- ший об­ра­зовать­ся пе­пел в пол­ную пе­пель­ни­цу, пря­ча от ме­ня кра­сивые зе­леные  гла­за.  Мне то­же по­чему-то бы­ло не­лов­ко, хо­тя сты­дить­ся в об­щем-то бы­ло и не­че- му. Пле­чи у нее бы­ли опу­щены, на слег­ка вес­нушча­том ли­це ни грам­ма кос­ме­тики, но она все рав­но бы­ла уди­витель­но хо­роша, да­же с ут­ра, ко­рот­кая при­чес­ка осо­бо  не раз­ру­шилась за ночь, пу­шис­тый ха­лат не мог скрыть хо­рошую фи­гуру, у нее все бы­ло на мес­те, в чем я сов­сем не­дав­но убе­дил­ся.

       На­конец хо­зяй­ка за­туши­ла оче­ред­ную си­гаре­ту (как они ей шли с ут­ра в та­ком ко­личес­тве?), сде­лала боль­шой гло­ток и под­ня­ла на ме­ня гла­за.

-Ты как?

      Я по­жал пле­чами:

-Нор­маль­но…

       Стран­ный воп­рос. Луч­ше бы она спро­сила, ка­кой у ме­ня раз­мер обу­ви, как я за­кон­чил шко­лу, или бо­лел ли я в детс­тве скар­ла­тиной. На­вер­ное, ей то­же во что­бы то ни ста­ло нуж­но бы­ло ра­зор­вать эту лип­кую ти­шину, как и ме­ня, она ее тя­готи­ла, в ко­торой каж­дый пос­то­рон­ний звук вос­при­нимал­ся с ра­достью. За ок­ном шел пер­вый гус­той снег, бы­ли поз­дние ут­ренние су­мер­ки, и двор­ник под ок­на­ми про­тив­но шкря- бал же­лез­ной ло­патой по ас­фаль­ту, раз­ре­зая эту вяз­кую ти­шину, и при­нося хоть ка- кое-то об­легче­ние. В та­кую по­году в вы­ход­ной день луч­ше все­го ва­лят­ся под теп­лым оде­ялом до­ма с по­сапы­ва­ющей ря­дом теп­лой Свет­кой, а не шлять­ся где не по­падя. Вот прог­ро­мыхал на ули­це трам­вай, и ста­ло опять нем­но­го лег­че. Раз­го­вор у нас се- год­ня сов­сем не кле­ил­ся, мы с тру­дом вы­дави­ли из се­бя за все как мне ка­залось  бес­ко­неч­ное ут­ро по нес­коль­ко ни­чего не зна­чащих фраз. За­то вче­ра у нас рты не зак­ры­вались, мы бол­та­ли без умол­ку, и ни­как не мог­ли на­гово­рить­ся. Что зна­чит бла­гоп­ри­ят­ное воз­дей­ствие на че­лове­чес­кий ор­га­низм хо­роше­го ал­ко­голя. Сей­час бы вклю­чить нег­ромко хо­рошую му­зыку- она хоть нем­но­го сни­ма­ет нап­ря­жение и за­пол­ня­ет ок­ру­жа­ющую не­лов­кую пус­то­ту меж­ду чу­жими людь­ми. А мы дей­стви- тель­но с ней бы­ли со­вер­шенно чу­жие. Та­кой дис­комфорт я час­то ощу­щал в тес­ном лиф­те, ког­да в не­го за­ходил еще кто-то и ты ко­жей чувс­тво­вал ря­дом чу­жака. Я на- чал рас­смат­ри­вать не­боль­шую хру­щев­скую кух­ню, она бы­ла чис­та и до­воль­но у­ют- на, над го­ловой го­рела кра­сивая зе­леная япон­ская лам­па, яв­но по­доб­ранная в цвет ши­кар­ных глаз хо­зяй­ки.

    Ря­дом со сто­лом, за ко­торым мы с ней му­чились уже где-то с час,  на та­бурет­ке, на шер­стя­ном пу­шис­том ков­ри­ке раз­леглось и спа­ло мер­зкое чу­дови­ще. Это бы­ла сов­сем лы­сая кош­ка, цве­та ох­лажден­ной об­щи­пан­ной ку­рицы, с мор­щи­нис­той мор- дой, с вы­пира­ющим круг­лым жи­вотом, слов­но прог­ло­тила не­боль­шой мя­чик, с корт- ки­ми, как у так­сы ла­пами, она скру­тилась ка­лачи­ком, от­че­го на те­ле об­ра­зова­лись от­вра­титель­ные склад­ки. Я бы этим се­лек­ци­оне­рам ру­ки по­от­ры­вал за то, во что они прев­ра­тили од­но из са­мых кра­сивых жи­вот­ных. Ну, прям му­тант ка­кой-то, нас­то­ящие фа­шис­ты. Вспом­нил чье-то выс­ка­зыва­ние, что са­мые гар­мо­нич­но сло­жен­ные жи­вот- ные это ло­шадь и кош­ка, и с этим я был пол­ностью сог­ла­сен. Здесь же пе­редо мной ле­жал на­тураль­ный гиб­рид кры­сы, так­сы и кош­ки.  Час­то по­луча­ют­ся от­вра­титель- ные ве­щи, ког­да че­лове­чек сво­ими ша­лов­ли­выми руч­ка­ми на­чина­ет пы­тать­ся вме- ши­вать­ся в ес­тес­твен­ный от­бор ма­туш­ки-при­роды. Не ина­че ра­бота ан­гло- сак­сов, ма­ло им бра­хице­фалов, так тот бу­дет ря­дом выг­ля­деть прос­то кра­сав­цем. Смот­реть на нее без сод­ро­гания бы­ло не­воз­можно, как же ее на ру­ки-то взять? Но в этом до­ме все го­вори­ло о том, что хо­зяй­ка при­дер­жи­ва­ет­ся про­тиво­полож­но­го мне­ния, эту тварь здесь ле­ле­ют и она яв­ля­ет­ся объ­ек­том сле­пого обо­жания. На сте­нах, на по- лоч­ках, на хо­лодиль­ни­ке, вез­де сто­яли, ви­сели фо­тог­ра­фии раз­ных раз­ме­ров, на ко­торых ко­тяра бы­ла во все­воз­можных по­зах и мес­тах. Отов­сю­ду  ме­ня през­ри­тель- но рас­смат­ри­вало пол­чи­ще фар­фо­ровых, плас­тмас­со­вых, стек­лянных, шер­стя­ных ко­тов и ко­шек все­воз­можных раз­ме­ров, по­род и ок­ра­сов.  Да­же пе­пель­ни­ца бы­ла в фор­ме блюд­ца с ле­жащей с краю ко­тярой. Но  они все вне фо­тог­ра­фий  бы­ли нор- маль­ны­ми, с шерстью- кош­ки как кош­ки, на­вер­ное этих лы­сых уро­дов у твор­ческих лю­дей ру­ка не под­ни­ма­ет­ся как-то изоб­ра­зить.

     Ти­шина про­дол­жа­ла ви­сеть над на­ми, мо­жет и мне что что-ни­будь ска­зать, а то как-то не­удоб­но… Я по­рыл­ся в моз­гах и с тру­дом где-то в за­ко­ул­ках на­шел то что на­до - наз­ва­ние по­роды:

-Сфинкс?

-Бам­би­но.

     Мне это со­вер­шенно ни­чего не го­вори­ло. Но ти­шина на­чала пос­те­пен­но ис­че­зать, опять за ок­ном прог­ре­мел трам­вай, где-то за стен­кой у со­седей кто-то раз­го­вари­вал на по­вышен­ных то­нах. Се­год­ня я  ощу­щал се­бя пол­ней­шим нич­то­жес­твом, аме­бой, я  се­бя не­нави­дел, и мне ди­ко за­хоте­лось до­мой к Свет­ке.

     Вот вче­ра я был ге­ро­ем. Я прев­зо­шел се­бя, грудь ко­лесом и вы­делы­вал­ся как вошь на гре­беш­ке. Ме­ня прос­то нес­ло, от­крыл­ся дар крас­но­речия, и прос­то пер­ло от же­лания ей пон­ра­вить­ся.

     Мы поз­на­коми­лись в не­боль­шом у­ют­ном  рес­то­ран­чи­ке, где у нас был зна­комый хо­зя­ин, и я со сво­ими луч­ши­ми друзь­ями Ва­сей и Тю­тей об­мы­вали рож­де­ние у Тю­ти вто­рого спи­ног­ры­за. Во­об­ще-то ро­дил­ся он у не­го пол­го­да на­зад, но мы все ни­как не мог­ли соб­рать­ся втро­ем, что­бы дос­той­но от­ме­тить это ис­то­ричес­кое со­бытие в жиз- ни на­шего дру­га. Тю­тю хоть и проз­ва­ли Тю­тей, но как ока­залось, свое де­ло он зна­ет неп­ло­хо- два сы­на-это что-то и мы с Ва­сей ему ко­неч­но, по-хо­роше­му за­видо­вали.

     Я сра­зу об­ра­тил на нее вни­мание. Ка­бак был поч­ти по­лон, и их шум­ная ком­па­ния бы­ла са­мой боль­шой, че­ловек де­сять, и  она бы­ла яв­но без ка­вале­ра. То, что она бы­ла са­мая клас­сная сре­ди всех жен­щин в этот ве­чер, так это факт. На нее пя­ли- лись все му­жики, по оче­реди бре­ли к ней с пред­ло­жени­ем по­тан­це­вать, нес­коль­ко раз она сог­ла­силась, и ког­да она тан­це­вала, все взгля­ды бы­ли при­кова­ны к ней, по- то­му что тан­це­вала она прос­то клас­сно. Без рез­ких дви­жений, как-то спо­кой­но, с дос­то­инс­твом и вмес­те с тем очень ар­тистич­но, изящ­но и сек­су­аль­но. Чер­ное об­тя- ги­ва­ющее ве­люро­вое платье до ко­лен под­черки­вало хо­рошую фи­гуру, у нее не бы­ло изъ­янов, что фи­гура, что но­ги, что грудь- все бы­ло на мес­те и вы­зыва­ло ес­тес­твен- ный вброс в кровь тес­тосте­рона.  На­конец, ког­да мы уже по­рядоч­но на­кати­ли и я по- бо­рол веч­ный свой страх по­лучить от­каз, пос­ле оче­ред­ной сот­ки конь­яка, вздох­нул, под­нялся и дви­нул не­пос­лушны­ми но­гами к ее сто­лику. До­рога к ее сто­лу по­каза-  лась мне бес­ко­неч­ной, я ду­мал что весь зал нас­мешли­во смот­рит сей­час на ме­ня, и ког­да я по­лучу от во­рот по­ворот бу­дет ехид­но зло­радс­тво­вать. На удив­ле­ние она не от­ка­залась, мы мол­ча от­танце­вали мед­ленный та­нец, лишь под ко­нец мне уда­лось оз­ву­чить нес­коль­ко де­жур­ных штам­пов, я про­водил ее об­ратно и с об­легче­ни­ем вер­нулся. Ва­ся с Тю­тей на­чали ме­ня под­ка­лывать, что неп­ло­хо бы зак­ле­ить та­кой эк­зем­пляр, я их как по­ложе­но, пос­лал, но эта мысль уже проч­но за­села у ме­ня в моз­гах.

     По­том я приг­ла­сил ее еще раз, и еще, с каж­дым тан­цем при­жимая к се­бе все креп­че и креп­че. Страх ку­да-то уле­тучил­ся, я на­чал блис­тать ос­тро­уми­ем  и на­конец уго­ворил пе­реб­рать­ся к нам за сто­лик. Офи­ци­ант при­нес ей но­вые при­боры и я тут же на­чал ей на­пол­нять ее бо­кал, пы­та­ясь ее на­по­ить. Она же пи­ла в ме­ру, я то­же рез­ко сбро­сил обо­роты, что­бы не ис­портить этот ве­чер. Ва­сю с Тю­тей чуть не уда­ви- ла жа­ба, это чи­талось на их пас­кудных мор­дах.

    Ког­да во вре­мя оче­ред­но­го мед­ленно­го тан­ца моя ру­ка как бы нев­зна­чай опус­ти- лась у нее сза­ди чуть ни­же та­лии, я по­нял что де­ло сде­лано и мож­но брать бы­ка за ро­га.  Ос­та­лось ре­шить ку­да с ней ехать. На­до заб­рать у Ва­си клю­чи от его квар­ти- ры, ни­чего страш­но­го, пе­рено­чу­ет у Тю­ти, тот мень­ше выг­ре­бет от же­ны в его при- сутс­твии, не ехать же мне с ней в гос­ти­ницу. Че­рез де­сять ми­нут пос­ле не­дол­гих пре­пира­тель­ств с Ва­сей в ту­але­те клю­чи бы­ли у ме­ня в кар­ма­не.

    На­конец, ког­да мы оба со­об­ра­зили, что нам здесь боль­ше не­чего де­лать, я рас- про­щал­ся  со сво­ими, она со сво­ими, и выш­ли на ули­цу к уже ожи­да­юще­му так­си. Я ос­та­новил­ся у две­ри ма­шины, нак­ло­нил­ся и за­говор­щицки про­шеп­тал ей на ухо:

                                        -Ку­да мы едем?

   Не вы­делы­ва­ясь, она в от­вет про­шеп­та­ла мне, об­дав го­рячим ды­хани­ем:

                                        -Ко мне. На­де­юсь, ты не про­тив?

                                        -С то­бой хоть в царс­тво А­ида…

   Я по­цело­вал ее в шею и от­крыл дверь ма­шины. Она се­ла на зад­нее си­денье, я  юр­кнул за ней сле­дом, и всю до­рогу до ее до­ма мы жар­ко це­лова­лись, как по­ло­ум- ные. До­воль­но быс­тро доб­равшись к ней до­мой пус­тынны­ми ули­цами ноч­но­го го­ро- да, с ди­ким не­тер­пе­ни­ем га­лопом вле­тев на чет­вертый этаж ста­рень­кой хру­щев­ки и очу­тив­шись од­ни в у­ют­ной чис­тень­кой од­но­ком­натной квар­тирке, быс­тро при­няв душ мы за­лез­ли под оде­яло.

   Пол но­чи про­лете­ли как пять ми­нут, и со­вер­шенно вы­жатые, как два ли­мона, мы ус­ну­ли да­леко за пол­ночь.

   Те­перь мы си­дели друг нап­ро­тив дру­га и пы­тались пить ко­фе, каж­дый не­уме­ло де­лая вид, что за­нят ка­кими-то сво­ими важ­ны­ми мыс­ля­ми. Оба на­вер­ное, а я - так точ­но - хо­тели пос­ко­рее за­кон­чить эту пыт­ку. Уже сов­сем рас­све­ло, за ок­ном шел пер­вый в этом го­ду снег, и вет­ки де­рева под ок­ном скло­нились под его тя­жестью.  

     Ко­тяра под­ня­ла го­лову, от­кры­ла боль­шие жел­тые гла­за, под­ня­лась на свои ко­рот- ткие ла­пы и выг­ну­ла спи­ну ду­гой, слад­ко по­тяги­ва­ясь. Тут же спрыг­ну­ла на пол, как у нее это по­луча­ет­ся без уве­чий,  по­дош­ла ко мне, гля­нула мне в гла­за и на удив­ле- ние про­вор­но взоб­ра­лась ко мне на ко­лени, тут же улег­лась и за­сопе­ла. Я по­чувс- тво­вал че­рез джин­сы теп­ло ее лы­сого те­ла, мне ее ста­ло жал­ко- раз­ве она ви­нова­та что над ее пред­ка­ми по­из­де­вались ка­кие-то уро­ды, я ее ти­хонь­ко пог­ла­дил, в от­вет она слад­ко за­мур­лы­кала. 

    Ме­ня слег­ка за­мути­ло. Нет, на­до по­быс­трее воз­вра­щать­ся до­мой, к Свет­ке. Ста­ло ее жаль. На­вер­ное, она всю ночь не спа­ла, выг­ля­дывая в ок­но, а я как пос­ледняя  ско­тина фес­ти­валил тем вре­менем в рес­то­ране, а по­том еще и уда­рил­ся в блуд, пре­дус­мотри­тель­но спе­цом ос­та­вив до­ма те­лефон. Все та­ки уг­ры­зения со­вес­ти страш­ная вещь. Мне ста­ло стыд­но пе­ред са­мим со­бой, ис­тер бы се­бя в по­рошок,  ка­кая же я все-та­ки сво­лочь! До­ма ждет хо­рошая же­на, а я под­лец, по­пер­ся с ко­ре- ша­ми в ка­бак, так там еще и прик­лю­чений на­шел для пол­но­го счастья. Не хва­тало еще от нее еще че­го-ни­будь под­хва­тить ин­те­рес­нень­ко­го, хо­тя  вро­де у нее вче­ра ин­те­ресо­вал­ся, но кто ж приз­на­ет­ся. Ста­ло еще бо­лее тос­кли­во. За­хоте­лось за­выть во весь го­лос и пос­ко­рее сде­лать от­сю­да но­ги. Раз­го­вор со­вер­шенно не кле­ил­ся, мы бы­ли со­вер­шенно чу­жие, как буд­то и не бы­ло меж­ду на­ми этой го­рячей но­чи. По­ра за­кан­чи­вать и ва­лить до­мой, пе­рех­ва­тив где-ни­будь по до­роге вож­де­лен­ную сот­ку. Я ос­то­рож­но вер­нул лы­сую  мер­зость на мес­то, под­нялся, по­дошел к ней сза­ди и по­цело­вал в ще­ку:

                                       -Мне по­ра. Спа­сибо.

    Она да­же не взгля­нула на ме­ня, про­дол­жая рав­но­душ­но ме­шать уже сов­сем не ко­фе в чаш­ке:

                                       -По­ка.

    Ме­ня как вет­ром сду­ло. За ми­нуту я одел­ся, и выс­ко­чил из квар­ти­ры, не ог­ля­ды- ва­ясь. У­уу-у­ух. Все, бе­гом от­сю­да, до­мой,  сда­вать­ся. Впе­реди был труд­ный раз­го- вор, на­до бу­дет по до­роге что-ни­будь на­фан­та­зиро­вать, но Свет­ка как всег­да прос- тит, толь­ко не­выно­симо боль­но бу­дет ви­деть сле­зы в ее гла­зах и осоз­на­вать собс­твен­ное нич­то­жес­тво. Ну ни­чего, как-ни­будь ут­ря­сет­ся, не в пер­вый раз.

     Я спус­тился по лес­тни­це, вы­шел из подъ­ез­да на ули­цу и ос­та­новил­ся оша­ра- шен­ный не­обык­но­вен­ной кра­сотой. За ночь го­род пре­об­ра­зил­ся- слой пу­шис­то­го бе­лого сне­га ук­рыл всю го­род­скую грязь и ши­кар­ным бе­лым ков­ром ле­жал, скра- ды­вая все ос­трые уг­лы, да­же урод­ли­вые пе­репол­ненные  му­сор­ные кон­тей­не­ры ста­ли по­хожи на ска­зоч­ные сун­ду­ки с вол­шебным скар­бом. Снег мед­ленно спус­кался стро­го вниз как при за­мед­ленной съ­ем­ке боль­ши­ми хлопь­ями, и в этой кра­соти­ще бы­ло что-то ма­гичес­кое. Дос­тал си­гаре­ту, щел­кнул за­жигал­кой, и на этот раз за­тя- нул­ся с удо­воль­стви­ем. Раз­да­лось жа­лоб­ное мя­уканье- я по­вер­нул го­лову: сов­сем ря­дом под де­ревом, в сне­гу сто­ял ко­тенок и жа­лоб­но на ме­ня смот­рел. На спи­не и го­лове у не­го соб­ра­лись ма­лень­кие суг­ро­бики-  вид­но бе­дола­га сто­ял тут уже не один час. Он был пу­шис­тый, трех­цвет­ный- бе­ло-чер­но-ко­рич­не­вый и не­обы­чай­но хо­рош. Гла­за у не­го бы­ли зе­леные, поч­ти как у хо­зяй­ки хру­щев­ки. На­ши взгля­ды встре­тились, и он опять жа­лоб­но за­мя­укал. Я раз­мышляя до­курил си­гаре­ту, по­до- шел к не­му, стрях­нул со спи­ны и го­ловы снег, взял в ру­ки тще­душ­ное бь­юще­еся в дро­жи тель­це, то­щее как ве­лоси­пед, рас­стег­нул мол­нию на кур­тке и за­сунул его за па­зуху. Он тут же спря­тал го­лову, свер­нулся клу­боч­ком и за­ур­чал, поч­ти сра­зу пе­рес­тав дро­жать. Я от­вернул кур­тку, чтоб уви­деть его го­лову и по­чесал у не­го за ухом:

                                       -По­едешь, мор­да, со мной. Те­бя ждет сы­тая и без­за­бот­ная жизнь. А ес­ли на­учишь­ся хо­дить на уни­таз, то на праз­дни­ки  бу­дешь по­лучать жи­вую мышь. И зо­вут те­бя те­перь Бам­би­но.                                                                                                           

    Зас­тегнув кур­тку, и бе­реж­но при­дер­жи­вая ру­кою в кар­ма­не жи­вой ко­мочек, я бод­ро рва­нул на сто­ян­ку так­си.

ТРИ ЛЕ­ЩА 

      Са­ша при­шел на ра­боту как обыч­но в прек­расном рас­по­ложе­нии ду­ха. Улыб­ка поч­ти ни­ког­да не схо­дила с его ли­ца, а се­год­ня она бы­ла еще ши­ре обыч­но­го, и для это­го у не­го был вес­кий по­вод. Мы поз­до­рова­лись, нес­пе­ша вы­кури­ли по си­гаре­те, заш­ли за руб­ку, вти­харя в кус­ти­ках тяп­ну­ли по ста­кан­чи­ку пор­тву­ши, неп­ревзой­ден- но­го Бе­лого При­мор­ско­го, фла­кон ко­торый я при­волок, как всег­да для ра­зог­ре­ва, и нас­тро­ение у нас улуч­ши­лось еще боль­ше. Я не то­ропил­ся сде­лать то, что дол­жен был сде­лать уви­дев Са­шу, от­тя­гивая этот миг, а он на­вер­ное, уже ду­мал что я за­был, но хоть у ме­ня и ди­ко свер­бе­ло, я вы­жидал.

     На ули­це бла­го­ухал див­ный ки­ев­ский и­юль, в воз­ду­хе кру­жились сне­жин­ки по- след­не­го то­поли­ного пу­ха, уже не раз­дра­жая, вок­руг на прид­непров­ских хол­мах в кро­нах де­ревь­ев за­лива­лись сот­ни все­воз­можных пта­шек, день был не жар­кий, по- чти два ча­са дня, за во­рота­ми ат­трак­ци­онов оти­рал­ся с де­сяток пи­оне­ров, ожи­дая ско­рого от­кры­тия и жаж­ду­щих пос­ко­рее выг­рести из кар­ма­нов и ос­та­вить в кас­се все ро­дитель­ские день­ги и хо­рошо у нас про­вес­ти вре­мя. Над вхо­дом в го­родок ат­трак- ци­онов крас­нел поч­ти све­жий, но­вый ку­мачо­вый тран­спа­рант, ко­торый мы по­веси­ли три дня на­зад: "ГРАЖ­ДА­НЕ СССР ИМЕ­ЮТ ПРА­ВО НА ОТ­ДЫХ"- че­му мы с Са­шей и ока­зыва­ли по­силь­ное со­дей­ствие на на­шем тру­довом фрон­те. Из ко­локо­ла ра­дио- точ­ки в пе­реда­че "Ма­яка"  Ан­то­нов пел свою но­вую мод­ную пес­ню про бе­лый па­ро- ход, а нам сей­час пред­сто­яло на­чать свой оче­ред­ной ра­бочий день.

   Ра­бота­ли мы опе­рато­рами по об­слу­жива­нию ат­трак­ци­онов на ав­тодро­ме, меж­ду мет­ро "Ар­се­наль­ная" и "Зе­леным Те­ат­ром", ко­торый рас­по­ложил­ся на по­лови­не гек­та­ра в у­ют­ней­шем мес­те пар­ка, и имел все не­об­хо­димое для обес­пе­чения куль- тур­но­го от­ды­ха тру­дящих­ся и дет­во­ры. Как по сов­ре­мен­но­му зву­чало: опе­рато­ры. Ра­бота бы­ла ну прос­то не бей ле­жаче­го, в буд­ний день с двух до вось­ми ве­чера, в вы­ход­ные с две­над­ца­ти до де­сяти, с вы­ход­ным по втор­ни­кам. Жаль толь­ко что ра- бо­та бы­ла се­зон­ная, с пер­во­го мая до но­ябрь­ских праз­дни­ков, но впе­реди у нас еще бы­ло поч­ти че­тыре ме­сяца пол­но­го кай­фа. Я по­пут­но вре­мена­ми сры­вал­ся,  что­бы сдать эк­за­мены в ин­сти­тут, на­чаль­ство на это смот­ре­ло сквозь паль­цы, глав­ным тре­бова­ни­ем бы­ло что­бы соб­лю­дал­ся гра­фик  ра­боты, не бы­ло за­писей в жа­лоб­ной кни­ге, и мы силь­но не на­пива­лись.

   Са­шу я знал уже дав­но по Кре­щати­ку, и мы оба об­ра­дова­лись, ког­да стол­кну­лись  за две не­дели до от­кры­тия в от­де­ле кад­ров ад­ми­нис­тра­ции пар­ка. Ме­ня на ра­боту прис­тро­ил хо­роший друг,  ди­рек­тор Зе­лено­го Те­ат­ра, да и Са­ша по­пал, как я по­нял не с ули­цы, пос­коль­ку же­ла­ющих на эти мес­та вся­ких ки­ев­ских тру­боле­тов  хва­тало. Зар­пла­та бы­ла здесь, ко­неч­но, дох­лая- де­вянос­то руб­лей, но от пе­туш­ка до крас- нень­кой в день, осо­бо не наг­лея всег­да мож­но бы­ло сде­лать. Но за­то все ос­таль- ное! Чуть ни­же - "Зе­леный Те­атр", где в де­сять ве­чера, ког­да тем­не­ло, кру­тились  хи­товые  кас­со­вые за­пад­ные филь­мы, иног­да выс­ту­пали по­пуляр­ные груп­пы, и для нас всег­да ос­тавля­ли мес­та в ма­лень­кой ло­же, где мы спо­кой­но мог­ли по­пивая с дев­чонка­ми что-ни­будь кре­пень­кое, при­ят­но от­тя­нут­ся. Чуть даль­ше на скло­нах рас­по­ложи­лись ко­лорит­ные "Ку­рени", а за ни­ми в пя­ти ми­нутах ходь­бы ле­ген­дарная "Ку­куш­ка",  с лю­бимой Ямой, где у нас то­же, ес­тес­твен­но все бы­ло схва­чено. Вот в та­ком прек­расном мес­те лю­бимо­го го­рода нам с Са­шей под­фарти­ло от­ра­ботать чу­дес­ное ки­ев­ское ле­то. Во всем го­род­ке у нас бы­ла са­мая блат­ная ра­бота. Ну что мо­жет быть ин­те­рес­но­го про­тор­чать нес­коль­ко ча­сов у ка­русе­ли, ка­чель, или в ком­на­те сме­ха, где ре­бят­ня так и но­ровит всу­нуть ку­да-ни­будь, что кру­тит­ся свой па­лец, или вы­лез­ти из ка­челей, ког­да они еще не ос­та­нови­лись что­бы тут же под­вернуть се­бе но­гу и на­чать орать на весь парк. Да и на­вара там с гуль­кин нос, учи­тывая сто­имость би­лета- двад­цать ко­пе­ек. У нас же би­лет сто­ил шесть­де­сят, и боль­шинс­тво по­катав­шись па­ру за­ез­дов, чтоб не вы­ходить и сно­ва не сто­ять в оче­редь в кас­су, с лег­костью рас­ста­валась с день­га­ми, при­том еще и уп­ра­шивая. А ес­ли по­сети­тель был с ба­рыш­ней, да еще с Кав­ка­за, тут уже мож­но бы­ло  сме­ло с чис­той со­вестью сра­зу  ру­бить с дво­их  тро­еку­рова. А фа­уст лю­бимо­го пор­твей­на Дох­лый А­ист сто­ил два двад­цать.

   Один из нас про­верив би­леты при вхо­де, за­пус­кал на­род на пло­щад­ку с ма­шин­ка- ми и смот­рел, чтоб все рас­се­лись на си­дени­ях и поп­ря­тали но­ги. Вто­рой из сто­ящей на краю руб­ки в мик­ро­фон сер­ди­тым го­лосом важ­но объ­яв­лял:

          - Дви­жение толь­ко по кру­гу, по ча­совой стрел­ке! Не стал­ки­вать­ся! - и на­жимал зе­леную кноп­ку стар­та. Тут же все сры­вались с мес­та и в ха­отич­ном дви­жении, ста- ра­ясь как мож­но силь­нее за­ехать друг дру­гу в бок. На это мы смот­ре­ли сквозь паль- цы, пре­сека­лись лишь ло­бовые стол­кно­вения, пос­коль­ку сво­бод­но мож­но бы­ло се­бе рас­ква­сить нос и вы­вес­ти из строя ма­шину. Ров­но че­рез три ми­нуты сра­баты­вало ре­ле и ма­шин­ки са­ми ос­та­нав­ли­вались, к яв­но­му не­удо­воль­ствию толь­ко во­шед­ше­го во вкус на­рода. Мел­кие по­лом­ки мы ус­тра­няли са­ми, а ес­ли уж не по­луча­лось- при- хо­дилось ид­ти за Ксе­нофон­то­вичем, ко­торый веч­но с не­доволь­ным ви­дом от­ры­вал свой зад в сле­сар­ке от те­леви­зора, брал че­модан­чик с инс­тру­мен­том и выд­ви­гал­ся к нам на ав­тодром. Нас­тро­ение у не­го улуч­ша­лось, лишь по­лучив свой по­ложе­ный рва­ный, но все рав­но бур­чать не пе­рес­та­вал, на­де­ясь к ве­черу еще раз­жить­ся у нас ка­кой-ни­будь бу­тылоч­кой, как он го­ворил, снот­ворно­го.  Час­то к ве­черу объ­яв­ле­ния по ав­тодро­му зву­чали во­об­ще уни­каль­но из-за ко­личес­тва вы­пито­го:

          - Дви­жение по кру­гу! Неа сса­кивать­ся!

   Пос­то­ян­но при­ходи­ли зна­комые, ко­торым до Ку­куш­ки или Ку­реней хо­телось по­го- нять ад­ре­налин по со­судам, они по­купа­ли по од­но­му би­лету, ка­тались по пол­ча­са, к ог­ромно­му не­удо­воль­ствию то­мящих­ся в оче­реди, ос­тавля­ли нам с Са­шей фла­кон че­го-ни­будь бла­город­но­го, го­вори­ли что ждут нас ве­чером за сто­ликом и уда­лялись даль­ше от­ды­хать. Как ре­зуль­тат на­шего с ним не­посиль­но­го тру­да на ни­ве обес­пе- че­ния куль­тур­но­го от­ды­ха стро­ите­лей раз­ви­того со­ци­ализ­ма к ве­черу мы с Са­шей очень час­то бы­вали уже доб­ря­че, и пос­ле тя­жело­го дня при­ходи­лось брать тач­ку, ко­торая по оче­реди раз­во­зила на­ши те­ла по до­мам. Час­то мы ус­тра­ива­ли раз­гру­зоч- ные дни, по­пива­ли ке­фир­чик, или бор­жо­ми, вы­зывая ис­крен­нее удив­ле­ние у на­ших при­яте­лей. 

   Фа­милия у Са­ши бы­ла не очень рас­простра­нен­ная-  Лин­денба­ум, он ей очень гор­дился,  ут­вер­ждал, что она про­изош­ла в ив­ри­те от наз­ва­ния ли­пы, на­вер­ное по­это­му обо­жал ли­повый чай, пос­то­ян­но  при­носил его в в мод­ном ки­тай­ском тер­мо­се, и во вре­мя ра­боты со вку­сом по­тяги­вал из чаш­ки ды­мящий­ся на­питок и всем рас­ска­зывал, как он по­лезен для здо­ровья, осо­бен­но для пе­чени, ко­торой при- хо­дит­ся уси­лен­но тру­дит­ся, рас­щепляя та­кое ко­личес­тво са­мого раз­но­го ал­ко­голя. Он ве­рил всем без ис­клю­чения лю­дям, был ред­ким меч­та­телем, пос­то­ян­но пов­то­ряя ки­тай­скую муд­рость: не на­до бо­ят­ся меч­тать, нуж­но бо­ят­ся тех, кто не меч­та­ет.  Еще он умел иг­рать на скрип­ке, хо­тя тща­тель­но это скры­вал, в детс­тве ро­дите­ли без- ус­пешно пы­тались сде­лать из не­го Па­гани­ни, но как они над ним не би­лись-  Са­ша от­дал свою ду­шу  Бо­бу Мар­ли, Лед Зеп­пе­лин и ки­ев­ско­му Ди­намо. Нес­коль­ко пор­ти- ло кар­ти­ну лишь Са­шино проз­ви­ще. В го­роде его зна­ли как Са­шу За­пад­ло. От­ку­да к не­му это прик­ле­илось, уже ник­то и не впом­нит, мо­жет ког­да то час­то пов­то­рял это сло­во, а мо­жет  от об­ратно­го, пос­коль­ку Са­ша сре­ди нас был на­вер­ное са­мым по­ря- доч­ным. Как и все пред­ста­вите­ли его на­рода он был со­вер­шенно бесс­тра­шен в дра- ках и всег­да, ес­ли уже не бы­ло дру­гого вы­хода, не за­думы­ва­ясь ло­мил­ся в са­мое пек­ло.

   Но се­год­ня был осо­бен­ный день. Се­год­ня у Са­ши был День Рож­де­ния. Я дол­го ло­мал бес­толков­ку, что ему по­дарить- это бы­ла за­дача не из лег­ких, у не­го бы­ли родс­твен­ни­ки в Из­ра­иле, и они ре­гуляр­но об­ходны­ми пу­тями че­рез третьи стра­ны пе­реп­равля­ли  по­сыл­ки, так что проб­лем у не­го с де­фицит­ны­ми шмот­ка­ми ни­ког­да не бы­ло, да­же у не­го мож­но бы­ло раз­жить­ся чем-ни­будь фир­мо­вым, да и при­фар­цо- вы­вали мы иног­да по­пут­но, без осо­бого тру­да у "Ру­си" или "Ин­ту­рис­та".

   Од­на­ко проб­ле­му эту я ре­шил, и лишь бо­ял­ся что ме­ня вы­даст за­пах. По боль­шо- му бла­ту в Це­ков­ском бу­фете мне дос­та­ли три  ги­гант­ских вя­леных ле­ща. Они бы­ли ян­тарно­го цве­та, гор­ба­тые, с ши­роко рас­кры­тыми рта­ми, и не­имо­вер­но ап­пе­тит­ные, ис­пуска­ющие вез­де проп­ро­ника­ющий этот фан­тасти­чес­кий за­пах. Это бы­ло не­во- об­ра­зимое сок­ро­вище, пос­коль­ку та­кой ры­бы дос­тать бы­ло не­воз­можно. В ма­гази­нах бы­ло пол­но се­лед­ки и коп­че­ной ры­бы, но вя­леной и су­хой не бы­вало во­об­ще ни­ког- да и ниг­де. Толь­ко для бе­лых. В бу­фетах ЦК или Сов­ми­на. И то не всег­да. Ин­те­рес- но, ку­да ком­му­няки де­ва­ют та­кое ко­личес­тво ры­бы, на­вер­ное жрут с пи­вом, с ут­ра до ве­чера, не­даром у них у всех та­кие ха­ри.

   Мне ка­залось, что по­ка я нес из до­му бу­маж­ный па­кет, я нас­квозь про­пах  этим бо- жес­твен­ным, ни с чем боль­ше не срав­ни­мым за­пахом хо­рошо про­вяле­ного ле­ща, и все му­жики за­вис­тли­во смот­рят мне в след. Я взгля­нул на ча­сы: до от­кры­тия ос­та- ва­лось пять ми­нут, и по­ра бы­ло пе­рехо­дить к офи­ци­аль­ной час­ти. Вой­дя  в уже ус­певшую впи­тать в се­бя этот аро­мат на­шу руб­ку, из ко­торой мы ве­ли наб­лю­дение за ав­тодро­мом, дос­тал из  под пуль­та уп­равле­ния свер­ток, и вы­шел к Са­ше. Тот си- дел на ла­воч­ке,  улы­бал­ся и смот­рел ку­да-то вверх.

   Я по­дошел к не­му, про­тянул свер­ток, сде­лал тор­жес­твен­ную ро­жу и од­ним ду­хом вы­палил:

          -С днем ва­ренья!

   Он удив­ленно опус­тил на ме­ня гла­за, улыб­ка спол­зла с его ли­ца, он взгля­нул на свер­ток и встал. Я ду­маю, в глу­бине ду­ши он сми­рил­ся с тем, что я за­был и тут на­те- еще и по­дарок.  Он взял пакт, раз­вернул, и гла­за у не­го точ­но чуть не вы­пали:

          - Вот это да! А я ду­мал, что ты за­был! Где дос­тал?

          -Нуж­но знать рыб­ные мес­та. Или ты ду­ма­ешь, что толь­ко ев­реи все мо­гут?

   Я по­жал ему ру­ку и мы об­ня­лись. Он смот­рел не от­ры­вая взгляд на ры­бу, а на ро- же цве­ла улыб­ка оли­гоф­ре­на. Он тут же на­чал ее ню­хать, со всех сто­рон, пы­та­ясь, оче­вид­но най­ти раз­ли­чия в за­пахе у го­ловы и хвос­та, срав­ни­вать их друг с дру­гом, раз­ве что в пасть им не заг­ля­дывал.

   На­конец он слег­ка ус­по­ко­ил­ся:

          -Так, бу­хать до ве­чера боль­ше не бу­дем, а то при­тупят­ся вку­совые ре­цеп­то­ры, а ве­чером бе­рем двух те­лок и гре­бем в "Ку­рени", ту­да вче­ра за­вез­ли чеш­ское пи­во и ус­тро­им гран­ди­оз­ный пив­ной ве­чер. Ты как?

   Ме­ня что-то эта пер­спек­ти­ва не очень по­радо­вала. День Рож­де­ния у дру­га, це­лый день не бу­хать, а ве­чером лишь пи­во с ры­бой, пусть и в дам­ском об­щес­тве? Это ко­неч­но при­ят­но, но так дни рож­де­ния так не от­ме­ча­ют.

          -Я про­тив. Ка­кие тел­ки, ес­ли от нас бу­дет во­нять ры­бой? И вто­рое: два кай­фа сме­шивать про­тиво­пока­зано, до­каза­но жизнью.

   Са­ша воз­му­тил­ся:

          -Эта ры­ба не во­ня­ет, а бла­го­уха­ет. Но раз ты счи­та­ешь, что луч­ше кай­фо­вать без те­лок- пусть так и бу­дет.

   Он под­нял ле­ща и пос­мотрел сквозь не­го на сол­нце- он мес­та­ми был  по­луп­ро- зра­чен и раз­ве что не све­тил­ся. До­воль­ный, еще раз по­нюхал ры­бу и за­вер­нул в бу- ма­гу. 

   Тем вре­менем у нас на­чал­ся ра­бочий день и пер­вые ра­дос­тные  шко­ляры под­бе- жа­ли к нам, про­тяги­вая би­леты, счас­тли­вые от пред­вку­шения пред­сто­ящих удо- воль­ствий. Я про­верил у них би­леты, Са­ша за­нял мес­то за пуль­том в руб­ке и по­нес- лась.

   Вре­мя в этот день тя­нулось как ни­ког­да мед­ленно, ска­зывал­ся яв­ный не­дос­та­ток ал­ко­голя, за­пах ле­щей как мне ка­залось, про­питал уже все ки­ев­ские кру­чи и дос­тиг ле­вого бе­рега. Пер­вым при­шел Ва­ся с Тю­тей, я сду­ру им рас­ска­зал, что у Са­ши день рож­де­ния, они тут же сор­ва­лись в гас­тро­ном, и яви­лись с ку­чей бух­ла и за­куси.

   Уз­нав же, что у нас на ве­чер сов­сем дру­гие пла­ны, они друж­но за­яви­ли, что па­да- ют нам на хвост, прис­тро­ились в те­ни на ла­воч­ке у вхо­да и ста­ли ждать, из­редка от­лу­ча­ясь в кус­ты оп­ро­кинуть ста­кан­чик.

   На­ши лю­ди, как наз­ло все при­быва­ли и при­быва­ли, Ва­ся с Тю­тей сра­зу им док­ла­дыва­ли о име­нин­ни­ке, они шли поз­драв­лять Са­шу, а по­том то­же в гас­тро­ном, ес­ли у них не бы­ло с со­бой. Всех очень удив­ля­ло, что мы от­ка­зывем­ся бух­нуть, но уз­нав при­чину одоб­ри­тель­но ки­вали, но са­ми от на­катить не от­ка­зыва­лись.

   К окон­ча­нию ра­боче­го дня я по­нял, что до­пус­тил гро­мад­ную ошиб­ку, рас­тру­бив про Са­шин день рож­де­ния, пос­коль­ку на­роду у вхо­да соб­ра­лось че­ловек двад­цать, не счи­тая тех, что  по­пер­лись уже на Ку­куш­ку за­нимать мес­та.

   Я пос­мотрел на Са­шу. Он был мра­чен и мол­ча­лив. Улыб­ка с его ли­ца уже дав­но спол­зла и он из­редка бро­сал уг­рю­мый взгляд на тол­пя­щий­ся у вы­хода в ожи­дании кол­лектив. Нас­тро­ение у не­го бы­ло яв­но ни­какей­шн. Мне ста­ло его жаль и я внес пред­ло­жение:

          -Мо­жет ус­то­ро­им День Яще­рицы? Ру­бим хвос­ты, но­ги в ру­ки, че­рез за­бор и ко мне до­мой пить пи­во с ры­бой?

          -Ты что, с печ­ки упал? Что­бы по­том ска­зали, что ев­реи жад­ные? Это ж на­тураль­ное за­пад­ло! Зак­ры­ва­ем этот цирк, вы­рубай ру­биль­ник, дви­га­ем на

          Ку­кун­дер, бу­дем иметь, что име­ем. Сколь­ко у нас рыл? Двад­цать? Что мы име­ем с гу­ся? Три ры­бины по со­рок сан­ти­мет­ров дли­ны каж­дая, ми­нус го­лова и хвост - ос­та­ет­ся трид­цать. Пом­но­жить на три-  де­вянос­то, раз­де­лить на двад­цать ос­та­ет­ся по че­тыре с по­лови­ной сан­ти­мет­ра ло­моть Не так уже и пло­хо. Плюс хвос­ты и го­ловы, их бу­дем с чувс­твом со­сать. Жить мож­но.

   Я сог­ласно кив­нул:

          -Как ска­жешь. Ты се­год­ня ко­ман­ду­ешь. Со­сать, так со­сать.

   Са­ша дос­тал свер­ток, и мы при­со­еди­нились к не­тер­пе­ливо ожи­да­ющей ком­па­нии. Вни­матель­но всех ос­мотрев, я по­нял что се­год­ня что то бу­дет. Ко­личес­тво бух­ла, прих­ва­чено­го с со­бой яв­но пре­выша­ло смер­тель­ную до­зу. Ну и черт с ним, мо­жет по­том не так жа­ба бу­дет да­вить, что дос­та­лось так ма­ло ры­бы.

   Че­рез де­сять ми­нут на­ша тол­па бы­ла в яме на Ку­куш­ке, где нас с не­тер­пе­ни­ем ожи­дали еще пя­теро. На сдви­нутых вмес­те трех сто­лах уже сто­яла ба­тарея за­по- тев­ше­го пи­ва треть­его пив­за­вода, ящи­ка два точ­но. Ос­таль­ное мес­то за­нима­ли та­рел­ки с овощ­ны­ми са­лата­ми и по­ник­ши­ми шни­целя­ми.

   Тю­тя бе­реж­но по­резал ры­бу, каж­дый с не­тер­пе­ни­ем дож­дался сво­ей пор­ции, с за­вистью пог­ля­дывая на тех, ко­му дос­та­лась по­боль­ше и на­чали сма­ковать цен­ный про­дукт, нес­пе­ша по­тяги­вая хо­лод­ное пи­во. Ры­ба бы­ла бес­по­доб­на, пи­во то­же ни­че- го, толь­ко ма­ло, а вмес­те пол­ный улет.

   Че­рез де­сять ми­нут от ле­щей ос­та­лись лишь со­вер­шенно  об­гло­дан­ные круп­ные кос­ти и не­пере­вари­ва­емые ос­татки го­лов и хвос­тов. Са­ша поз­вал убор­щи­цу ба­бу Та­ню, она соб­ра­ла пус­тые бу­тыл­ки, кос­ти, и за­бот­ли­во вы­тер­ла стол, на ко­тором тут же ма­тери­али­зова­лось нес­метное ко­личес­тво бух­ла, и мы прис­ту­пили ко вто­рой час- ти на­шего ме­роп­ри­ятия.

   На­чали зву­чать тос­ты в Са­шину честь, и где-то пос­ле пя­того улыб­ка сно­ва вер­ну- лась к не­му на ли­цо. Он на­чал шу­тить, блис­тать ос­тро­уми­ем, сло­вом жа­ба его пол- ностью от­пусти­ла, и он ус­по­ко­ил­ся. Мы не спе­ша на­чали да­вать стра­не уг­ля и че­рез час, ког­да выг­на­ли пос­ледне­го по­сети­теля и вы­руби­ли свет, все бы­ли бе­рег при­ни- май об­ломки. На­пос­ле­док, как я пом­ню, мы свар­га­нили се­бе кок­тей­ля из шам­пан­ско-

го с конь­яком, в про­пор­ции пять­де­сят на пять­де­сят, име­ну­емое в на­роде СЕ­ВЕР­НОЕ СИ­ЯНИЕ или ЭКС­ТРЕН­НОЕ ПОГ­РУ­ЖЕНИЕ, и это бы­ло на­шей боль­шой ошиб­кой.

   В глу­боком ту­мане на ав­то­пило­те мы по­кида­ли лю­бимую Ку­куш­ку, я хоть и с тру- дом, но доб­рался до до­ма, а для Са­ши этот ве­чер во­об­ще за­кон­чился не­удач­но, его впер­вые в жиз­ни заб­ра­ли в выт­резви­тель.

ЯГУАР

   Муж­чи­на вздох­нул, и вык­лю­чил компь­ютер. Уже час, как за­кон­чился ра­бочий день, все уже дав­но ра­зош­лись, и он, как всег­да ухо­дит пос­ледним.. Взгля­нул на ча­сы - семь ве­чера, по­ра ид­ти. Встал, наб­ро­сил пид­жак, зак­рыл на ключ за со­бой дверь ка­бине­та, и вы­шел в боль­шой зал, ос­ве­щен­ный свер­ху  хо­лод­ным лю­минес­цен­тным  све­том мно­жес­тва ламп. В нем сто­яли на зем­ле и ви­сели на подъ­ем­ни­ках с де­сяток са­мых раз­ных ма­шин. Пря­мо пе­ред ним, в ком­па­нии ко­рей­цев, япон­цев, аме­рикан- цев и нем­цев гор­до свер­кал алой крас­кой кра­савец ЯГУ­АР. Он по­дошел к не­му, от­крыл дверь и сел за руль.

   Это был не ав­то­мобиль. Это бы­ло про­из­ве­дение ис­кусс­тва. Плод тру­да ты­сяч лю­дей, зна­ющих толк в сво­ем де­ле, был бе­зум­но хо­рош. Хо­рошие ав­то­моби­ли вы­зыва­ли у не­го чувс­тво вос­хи­щения и вос­торга, а этот алый кра­сав­чик, был прос­то бес­по­добен. Он обо­жал хо­рошие ма­шины, а ре­мон­ти­ровать их это бы­ло его хоб­би и ра­бота.  Ему нра­вилось  воз­вра­щать к жиз­ни этих же­лез­ных ко­ней, как нас­то­ящий ре­ани­мато­лог, и это за­нима­ло ос­новную часть его жиз­ни.

    Каж­дая ма­шина, как он был уве­рен, име­ла свой нрав и ха­рак­тер, да­же у двух оди­нако­вых  он был раз­ный. На этот счет у не­го да­же бы­ла своя те­ория, о ко­торой, он прав­да, ни­кому не рас­ска­зывал. За вре­мя экс­плу­ата­ции ав­то­моби­ля, как он счи­тал, вок­руг не­го воз­ни­ка­ет  элек­тро­маг­нитное по­ле, часть ко­торо­го со вре­менем тран­сфор­ми­ру­ет­ся в не­кое по­добие а­уры, как у че­лове­ка. Ма­шина из не­оду­шев­лен- но­го пред­ме­та пос­те­пен­но прев­ра­ща­ет­ся в оду­шев­ленный,  на­чина­ет что-то по­ни- мать, вос­при­нимать или нет хо­зя­ина, у нее на­чина­ет про­яв­лять­ся нас­тро­ение, она мо­жет быть кап­ризной, а мо­жет пос­лушной, сло­вом у нее по­яв­ля­ет­ся свое собс­твен- ное эго, ко­торое  ин­ди­виду­аль­но, и каж­дая ма­шина име­ет свою судь­бу.

    Зва­ли его Алек­сандр Дмит­ри­евич, но все на­зыва­ли его прос­то Ди­мыч.  На этой СТО он ра­ботал уже не один год на­чаль­ни­ком учас­тка, но все рав­но кру­тить гай­ки, и ла­зить по ямам в гряз­ном ком­би­незо­не, как его сле­саря, же­лание у не­го не про­пало.

   Он вклю­чил пле­ер и нес­коль­ко ми­нут слу­шал спо­кой­ную му­зыку, от­ки­нув­шись в удоб­ном ко­жаном си­дении, прик­рыв  гла­за. От то­го что он от­тя­гива­ет это, ему лег­че не бу­дет, но и тер­петь  нет боль­ше сил. Все, по­ра. У не­го еще впе­реди очень тя­же- лый, и он в этом не сом­не­вал­ся, ве­чер.

  Он по­кинул са­лон ма­шины, еще раз ос­мотрел зал, по­дошел к две­ри, на­жал ком­би- на­цию цифр сиг­на­лиза­ции, пе­рез­во­нил на пульт ох­ра­ны, вык­лю­чил свет и зак­рыл за со­бой дверь.  Как  всег­да, вый­дя на ули­цу, обер­нулся, ок­на вто­рого эта­жа зак­ры­ты, над вхо­дом го­рит де­жур­ный свет, все нор­маль­но.

   По­дошел к ста­рень­ко­му Ла­носу и ос­та­новил­ся, раз­гля­дывая свое чу­до. Ему ста­ло жаль ма­шину, ни­как до нее не до­бира­ют­ся ру­ки, все не­ког­да. Зад­ний фо­нарь зак­ле- ен скот­чем, од­но ко­лесо лы­сое, сбо­ку гу­ля, ло­бовое все в тре­щинах, и сей­час еще нач­нет вы­делы­вать­ся стар­тер. Он пох­ло­пал ти­хонь­ко ла­донью по кры­ше, ше­потом по­обе­щав ей  ско­ро ею за­нять­ся, сел за руль, вста­вил ключ в за­мок за­жига­ния, про­вер­нул - ти­шина. Ну, ни­чего, с треть­ей по­пыт­ки за­вел­ся, выб­ро­сив сза­ди клуб си­зого ды­ма. Точ­но, са­пож­ник без са­пог.  

   Че­рез де­сять ми­нут ез­ды он въ­ехал во двор пя­ти­этаж­ной хру­щев­ки, и ос­та­новил­ся в те­ни кус­тов, не глу­ша дви­гатель, чтоб в слу­чае че­го мож­но бы­ло быс­тро у­ехать. Чуть даль­ше бы­ла дет­ская пло­щад­ка, на ко­торой иг­ра­ли де­ти.

   В этот двор он при­ехал, что­бы по­видать  доч­ку, ко­торую не ви­дел уже год. Уже сил не бы­ло тер­петь, ему прос­то не­об­хо­димо бы­ло ее уви­деть, хоть из­да­лека, ина­че прос­то едет кры­ша. Вни­матель­но ос­мотрел­ся по сто­ронам, быв­шей же­ны ниг­де не бы­ло вид­но, не хо­телось на­рывать­ся на оче­ред­ной скан­дал, да и его в  ма­шине не осо­бо бы­ло вид­но из  за то­ниро­ван­ных сте­кол.

    Од­на из де­вочек, лет пя­ти, с боль­ши­ми бан­та­ми в ко­сич­ках сто­яла спи­ной и что то ув­ле­чен­но рас­ска­зыва­ла де­тям, раз­ма­хивая ру­ками. Он сра­зу ее уз­нал. Это бы­ла она. Эта бы­ла его дочь. Он не мог ее не уз­нать. Род­ные дви­жения, жес­ти­куля­ция,  все та­кое род­ное и зна­комое, она за­мет­но под­росла, де­ти ведь на рас­сто­янии рас­тут так быс­тро.

   Вый­ти он не мог. Быв­шая же­на ему ка­тего­ричес­ки зап­ре­щала ви­деть­ся, и не хо­те- лось на­рывать­ся на оче­ред­ной скан­дал. Эти го­ды она над ним прос­то из­де­валась, ис­поль­зуя дочь как изощ­ренней­шее ору­дие пы­ток. Гес­та­по и ин­кви­зиция от­ды­ха­ют. Один ее пос­ледний но­мер с те­лефо­ном че­го сто­ит. Она поз­во­нила ему до­мой и на- ча­ла, как всег­да,  рас­ска­зывать ка­кая он сво­лочь, не­годяй, им­по­тент, ал­каш, и вся- кое та­кое. У не­го уже был не­кото­рый им­му­нитет про­тив ее бзды­ков, и он спо­кой­но все это слу­шал.  Ви­дя, что это осо­бен­но не дей­ству­ет, она на­чала рас­ска­зывать, как спа­ла с его друзь­ями в мель­чай­ших под­робнос­тях. Че­рез де­сять ми­нут столь де­ли- кат­ной бе­седы он та­ки до­шел до ки­пения, взор­вался, и рас­ска­зал, что он ду­ма­ет о ней с ис­поль­зо­вани­ем вы­раже­ний и слов, ко­торые час­то пи­шут на за­борах. Ког­да же он вы­дох­ся, то ус­лы­шал в труб­ке го­лос до­чери:

        -Па­па, так не кра­сиво ру­гать­ся!-  быв­шая же­на дож­да­лась сво­его, и пе­реда­ла труб­ку доч­ке, что­бы та пос­лу­шала, ка­кой у нее хо­роший па­па.

    Пос­ледняя их встре­ча то­же при­нес­ла мно­го но­вых впе­чат­ле­ний.  Доч­ке ис­полни- лось че­тыре го­дика, он дол­го го­товил­ся, что­бы ее поз­дра­вить, дол­го и тща­тель­но вы­бирал по­дар­ки. Они встре­тились в этом дво­ре. Она приш­ла, дер­жа доч­ку за ру­ку, всем ви­дом по­казы­вая, что та не очень и хо­тела ид­ти. Де­воч­ка уви­дела его из­да­ле- ка, и все вре­мя пос­матри­вала на ма­му, ког­да же она ей раз­ре­шит бро­сить­ся ему на шею. Пе­ред ним сто­яла со­вер­шенно чу­жая жен­щи­на, без­вкус­но оде­тая, яр­ко и вуль- гар­но  нак­ра­шен­ная, и с не­нависть на не­го смот­ре­ла, при­щурив гла­за и зло улы­ба- ясь. Раз­го­вор у них  длил­ся в этот раз не бо­лее пя­ти ми­нут. Она не вы­пус­ти­ла дочь и да­же не поз­во­лила ему ее об­нять и взять на ру­ки. Опять на­чались уп­ре­ки, пе­решед-шие в ос­кор­бле­ния, все по­дар­ки  по­лете­ли в му­сор­ный кон­тей­нер с по­жела­ни­ями сдох­нуть, и не до­жить до ут­ра, плю­нула ему под но­ги  и ута­щила за со­бой прочь  ог­ля­дыва­юще­еся и пла­чущее  ди­тя. Пос­ле это­го он не ви­дел их поч­ти год. Ско­ро опять день рож­де­ния и сно­ва но­вая пыт­ка. Что она при­дума­ет в этот раз?

   Ку­да же уш­ла их  лю­бовь, как мо­жет ис­чезнуть бес­след­но та­кое чувс­тво, ведь он ее дей­стви­тель­но лю­бил, и ре­бенок их ро­дил­ся в люб­ви. Прош­ло все без сле­да, ос­та­лась лишь ту­пая боль в гру­ди и горь­кий оса­док в ду­ше. Он ушел от нее сам, не мог вы­дер­жать пос­то­ян­ные скан­да­лы и ссо­ры. А мо­жет, сле­дова­ло с ней жить ра­ди до­чери? Но раз­ве мо­жет по­лучить­ся что то хо­рошее, ес­ли ре­бенок рас­тет в ат­мос- фе­ре лжи?  Да и жить с не­люби­мым че­лове­ком амо­раль­но. Рас­став­шись, он ду­мал, что ста­нет лег­че, а жизнь прев­ра­тилась в сплош­ную му­ку. Ушел, ос­та­вив все, прих­ва­тив лишь сум­ку с са­мыми не­об­хо­димы­ми ве­щами. А она в от­мес­тку раз­вя­зала по от­но­шению к не­му нас­то­ящий тер­рор. Ез­ди­ла к не­му на ра­боту, зво­нила друзь­ям и зна­комым  и об­ли­вала грязью, уме­ло ме­шая по­луп­равду с по­луложью. И пер­вое вре­мя во­об­ще не раз­ре­шала ви­деть дочь. Она пос­та­вила цель-  нас­тро­ить ре­бен­ка про­тив не­го и упор­но над этим ра­бота­ла. По­том она ста­ла тор­го­вать ею, хо­чу- поз- во­лю  вам уви­деть­ся, а не за­хочу -не встре­титесь. А ты по­уни­жай­ся,  хо­рошо ме­ня поп­ро­си, а я пос­мотрю.   По­доб­ре­ла лишь пос­ле то­го как выш­ла за­муж, и на­конец поз­во­лила им уви­деть­ся.

   Он нер­вно за­курил, и тут же по­тушил си­гаре­ту, наб­лю­дая за деть­ми. На­конец она обер­ну­лась, и у не­го по­холо­дело в гру­ди. Он стис­нул зу­бы, по ще­кам по­тек­ли сле­зы. Он на­чал за­дыхать­ся. Де­воч­ка по­бежа­ла, сме­ясь, иг­рая с дет­во­рой  в ка­кие то свои важ­ные иг­ры, поп­равля­ла  ко­сич­ки с бан­та­ми, а его на­чало да­вить удушье, бро­сило в пот, об­во­лок­ло чувс­тво лип­ко­го стра­ха. Рез­кая боль в сер­дце не да­вала ды­шать, гор­ло и грудь сда­вили чу­гун­ные кле­щи. Еще не хва­тало от­бро­сить здесь ко­пыта, в этом дво­ре, к ра­дос­ти быв­шей, ка­залось вот-вот и  нас­ту­пит ко­нец. Нес­лу­ша­ющей­ся ру­кой он с тру­дом из кар­ма­на  дос­тал таб­летку нит­рогли­цери­на, из бар­дачка бу­тыл­ку во­ды, прог­ло­тил пи­люлю, за­пил во­дой и зак­рыл гла­за. Че­рез нес­коль­ко ми­нут боль нем­но­го утих­ла, он смог бо­лее ме­нее сво­бод­но  ды­шать. Нет, на­до прек­ра­щать этот са­дома­зохизм и у­ез­жать. Он ду­мал, что по­видав ее, ста­нет лег­че, а выш­ло на­обо- рот. Зря он по­ехал, но и не по­ехать не мог. Эта бы­ло его сок­ро­вище, ко­торое у не­го ук­ра­ли, но он был аб­со­лют­но бес­си­лен что ли­бо сде­лать.

   Прош­ло ми­нут двад­цать, де­ти про­дол­жа­ли иг­рать, сер­дце окон­ча­тель­но от­пусти­ло, по­ра бы­ло ехать. Дви­гатель про­дол­жал ра­ботать, он вклю­чил пе­реда­чу и вы­ехал со дво­ра.

   Он вы­ехал на прос­пект, и втис­нулся в плот­ный по­ток ма­шин. Воз­ле Дет­ско­го Ми­ра ос­та­новил­ся и на нес­коль­ко ми­нут  за­бежал в ма­газин,  вер­нувшись с не­боль­шим па­кетом.

   У стан­ции мет­ро, у под­земно­го пе­рехо­да, сто­яли три яр­ко нак­ра­шен­ные и за­зыва- юще оде­тые де­вицы. Опус­тил стек­ло, и вы­сунул го­лову:

        -При­вет удар­ни­цам  по­лово­го фрон­та!

   Де­вуш­ки рас­сме­ялись и по­дош­ли к ма­шине:

        -При­вет, Ку­либин! Те­бе Люсь­ку? Так она сей­час бу­дет. О! Вон она идет! Ве­зет же лю­дям, мо­жет, и нас прих­ва­тишь, не по­жале­ешь!

  К ним по­дош­ла де­вуш­ка, и улыб­ну­лась Ди­мычу:

         -При­вет. Ты ме­ня за­бира­ешь?

   Ди­мыч ут­верди­тель­но кив­нул и от­крыл ей дверь. Люсь­ка по­маха­ла под­ру­гам и юр­кну­ла в ма­шину. Они мол­ча до­еха­ли до до­ма, Ди­мыч с тру­дом втис­нул Ла­нос сре­ди ма­шин пе­ред до­мом, и про­тянул  Люсь­ке  па­кет из Дет­ско­го Ми­ра:

         -Тво­ему ло­бот­ря­су.

   Она заг­ля­нула внутрь и вы­тащи­ла  проз­рачную ко­роб­ку, в ко­торой бы­ла ало­го  цве­та ма­шина.

         -Вот это да! Как он ее ждет! Это же Ягу­ар!

   Ли­цо Ди­мыча не вы­ража­ло ни­каких эмо­ций, он был уг­рюм и мра­чен, но она к это­му при­вык­ла.

   Люсь­ка при­вози­ла сво­его ма­лого в прош­лом го­ду, ког­да на­до бы­ло соб­рать его в шко­лу. Она поп­ро­сила Ди­мыча по­казать ему го­род, оп­ла­тив стро­го по счет­чи­ку. Маль­чиш­ка  был впер­вые в сто­лице,  жил с ба­буш­кой в да­леком рай­цен­тре, бу­дучи   ве­селым и жиз­не­радос­тным, что бы­ло стран­ным при его цве­те ко­жи, ведь он был му­латом.  Ну, слу­чилась у Люсь­ки ава­рия на про­из­водс­тве,  за­лете­ла, ес­тес­твен­но не зная от ко­го, аборт де­лать бы­ло нель­зя, так на свет по­явил­ся оча­рова­тель­ный му­латик Та­расик. Она поч­ти сра­зу прис­тро­ила его к ма­тери, а са­ма быс­трень­ко вер­ну­лась на свое хлеб­ное мес­то. Ка­ково рас­ти нег­ри­тен­ку в про­вин­ции, осо­бого во­об­ра­жения не на­до, но у не­го был ве­селый и от­кры­тый нрав, нес­мотря на пос­то- ян­ные нас­мешки де­тей, ведь они бы­ва­ют еще бо­лее жес­то­ки, чем взрос­лые. Ди­мы-  чу он очень пон­ра­вил­ся,  и он пос­то­ян­но пе­реда­вал ему че­рез Люсь­ку мо­дели ав­то- мо­билей, по­обе­щав, что ког­да вы­рас­тет, на­учить их ре­мон­ти­ровать.

   Че­рез де­сять ми­нут они бы­ли пе­ред дверью его квар­ти­ры. Он от­крыл дверь, из за ко­торой тут же выс­ко­чил ка­быз­дошный пес-двор­ня­га, ви­ляя хвос­том и под­пры­гивая от ра­дос­ти, при­том не из­да­вая ни еди­ного зву­ка. Пес был не­мой, зва­ли его Ге­расим, а сок­ра­щен­но Гер­чик. Он был  ум­ным и со­об­ра­зитель­ным, как и все двор­ня­ги, хо­зя- ину был бе­зум­но пре­дан, не дос­тавлял осо­бых хло­пот, не ла­ял, гу­лять хо­дил сам, тер­пе­ливо ожи­дая от­кры­тия две­ри подъ­ез­да и прош­мы­гивая ти­хонь­ко вмес­те с со­се- дя­ми, ни­кому не при­чиняя бес­по­кой­ства. Да­же на ули­це  ста­рал­ся ни­кому осо­бо не по­падать­ся на гла­за, пе­реме­ща­ясь вдоль до­мов, из­бе­гая люд­ных мест, со­бач­ни­ков, и быс­тро за­кон­чив свои со­бачьи де­ла, воз­вра­щал­ся, ти­хонь­ко ожи­дая под дверью, ког­да его впус­тят.

   Стро­гим го­лосом Ди­мыч ско­ман­до­вал "Гу­лять!"- и он ис­чез.

   Они вош­ли в квар­ти­ру, Ди­мыч тут же от­счи­тал день­ги, вы­пол­няя не­писа­ное пра­ви- ло пла­тить прос­ти­тут­кам на­перед.

     -Рас­ценки те же?

   Люсь­ка с не­охо­той взя­ла ку­пюры:

    -Те же. А ра­боты все мень­ше и мень­ше. Кри­зис. Мо­жет все та­ки не на­до?

    -Эта те­ма зак­ры­та раз и нав­сегда.

   Люсь­ку он уз­нал, как стал жить один, она но­чева­ла у не­го при­мер­но раз в две не- де­ли, он ей пла­тил, но пос­леднее вре­мя не за лю­бов­ные уте­хи. Он за­бирал ее на ночь, она стря­пала, сти­рала, уби­рала в квар­ти­ре, и ни­чего боль­ше. 

   Люсь­ка, зная свое де­ло сра­зу дви­нула на кух­ню. Про­верив со­дер­жи­мое хо­лодиль- ни­ка, она  сва­рила суп, по­жари­ла кар­тошку, кот­лет, по­реза­ла са­лат. Все это вре­мя Ди­мыч си­дел,  ут­кнув­шись в те­леви­зор, ку­ря си­гаре­ту за си­гаре­той, под­нявшись лишь впус­тить вер­нувше­гося Гер­чи­ка. Он сна­чала на­кор­мил пса, по­том они са­ми мол­ча по­ужи­нали, он пос­те­лил се­бе на кух­не на по­лу, ей в ком­на­те на ди­ване и лег- ли спать. Ему, ко­неч­но, не спа­лось, пе­пель­ни­ца у го­ловы бы­ла пол­на окур­ков, а он все кру­тил­ся и не мог ус­нуть.    

   Нес­коль­ко раз из-за туч выг­ля­дыва­ла мо­лодая лу­на, и в све­те ее лу­чей сто­ящая на хо­лодиль­ни­ке алая ма­шина, как из­де­ва­ясь, ве­село под­ми­гива­ла фа­рами.

   Сон при­шел толь­ко пос­ле двух но­чи, и ему сни­лась доч­ка у не­го на ру­ках, и она что то по сек­ре­ту шеп­чет ему на ухо, а по­том дол­го и за­ливис­то сме­ет­ся.