МИККИ

Лал­ла РУК
Бос­тон

Од­нажды ве­чером, ког­да всё по­ложен­ное вы­пол­нить за дол­гий день ока­залось за­вер­ше­но, я выш­ла про­гулять­ся. Бы­ло на­чало ле­та. Прох­ла­да сох­ра­няла ещё теп­ло­ту ушед­ше­го дня. Ве­терок иног­да при­носил аро­маты цве­тов — ноч­ных фи­алок, ду­шис­то­го та­бака, нар­циссов. Эти зна­комые с детс­тва за­пахи на­поми­нали о преж­ней жиз­ни на да­чах. Но там еще об­во­лаки­вали аро­маты лев­ко­ев, флок­сов, ши­пов­ни­ка. В Аме­рике они не из­да­ют та­кое бла­го­уха­ние. Жаль.

Од­на­ко, по-сво­ему кра­сиво ка­залось все и на ны­неш­нем мо­ем пу­ти. Де­ревья от­бра­сыва­ли те­ни на чер­ном ас­фаль­те, ог­ромная лу­на выг­ля­дела под­ве­шен­ной де­кора­ци­ей. Ма­лень­кая улоч­ка при­горо­да, в ко­тором я жи­ву, вы­тяну­лась оп­рятной и бе­зопас­ной. Все уже спа­ло. До­рогу ос­ве­щали ста­рые фо­нари пе­ред вхо­дами в до­ма и веч­ная над на­ми ль­ющая си­яние лу­на…

Ни­чего стран­но­го, что это оди­нокое гу­лянье бы­ло на­пол­не­но пе­чаль­ны­ми вос­по­мина­ни­ями. Ког­да преж­де я вы­ходи­ла по не­об­хо­димос­ти вы­вес­ти со­баку, и мы шли пов­сю­ду вмес­те, я не ощу­щала так ос­тро от­сутс­твие до­рогих лю­дей. У ме­ня был чут­кий пре­дан­ный друг, уте­шав­ший ме­ня. Мно­го лет мы бы­ли вмес­те. Его не ста­ло… Я ду­маю, го­ре при по­терях так му­читель­но по­тому, что че­ловек не зна­ет ку­да деть лю­бовь к то­му, ко­го боль­ше нет. Выт­равли­вать при­выч­ку лю­бить и за­ботить­ся — все рав­но, что умерщ­влять ду­шу. Я бре­ла и вздра­гива­ла от вос­по­мина­ния о том, как мяг­кий ко­мочек — ми­лая го­лов­ка ты­чет­ся на хо­ду о мои ко­лени… Мол, при­вет, ты о чем там ду­ма­ешь?

Вне­зап­но ти­шину про­резал то­нень­кий над­рывный звук. Это был плач, очень жа­лоб­ный, оз­на­чав­ший од­но: По­моги­те! А зву­чал он весь­ма зна­комо: Мяу!