К МОДЕРНИЗАЦИИ

О новом авторе "Кругозора"

Александр Михайлович Черницкий возглавляет Институт психологического здоровья (Москва). Писатель, политолог, публицист. Более 30 книг А.М. Черницкого для самых разных целевых аудиторий выпущены издательствами России, Белоруссии, Германии в 1996-2011 годах. Автор многих публикаций в периодике России и ряда других стран. Основные сочинения по истории и психологии.

Как Белковский и Кончаловский бьются за модерн

В здании РСПП  (Российский союз проышленников и предпринимателей - РЕД.) на Котельнической набережной Москвы подъезд один - большой, дубовый, с портиком, и никак не миновать его всяк входящему. Здесь-то и располагают камеры коллеги с ТВ, игнорируя хмурые взгляды телохранителей Олега Дерипаски и любопытствующие взгляды поклонников Валентина Юдашкина. Эксперты, спешащие на "Круглый стол" члена правления РСПП Виктора Бирюкова, неизбежно становятся жертвой объективов и с разной ловкостью уворачиваются от не менее хищных микрофонов.
 
В результате сбор на 9-ю бирюковскую дискуссию о модернизации затягивается, и опоздание главного докладчика - политолога Станислава Белковского - кажется весьма мудрым шагом. Но Белковского "перемудривает" его основной оппонент, кинорежиссер Андрей Кончаловский, прибывающий аккурат тогда, когда доклад "Модернизация, демократия и национализм" уже завершается. Если продолжать в том же духе, то наимудрейшим становится сам организатор: "собственному" круглому столу г-н Бирюков предпочитает встречу с Владимиром Путиным на форуме в Мордовии [1].

С привычным сарказмом Белковский начинает с ответа на вопрос, что такое модернизация. В трактовке Кремля - "некий расширенный вариант инноватизации, то есть предоставление большому количеству россиян айпэдов, айфонов, внедрение операционных систем нового поколения, тотальная компьютеризация сельских школ". Увы, "если в сельской школе нет учителей и протекает, течет потолок интенсивно, то вряд ли компьютеризация решит проблемы этой школы".

Иначе понимают модернизацию ее "теоретики", работающие на Кремль. Для них она представляет собой бесконечную гонку "за развитыми странами по ряду экономических и технологических параметров". Однако в нынешнем однополярном мире отставание может лишь нарастать, поскольку Запад не заинтересован в том, чтобы делиться новейшими технологиями: России неизбежно будут доставаться их морально устаревшие образцы.

На самом-то деле "модернизация - это построение общества модерна", то есть современного общества. Причем "в данной конкретной стране и в данных исторических условиях". Впервые такой тип общества сформировался в Западной Европе в XVIII-XIX веках. Каков же его "портрет"?

"В домодерновом обществе человек как социальная личность воспроизводится кустарным образом в семье, в некой социальной корпорации, замкнутой или отграниченной от остальных семей и социальных корпораций, - делится обобщениями докладчик. - В обществе модерна человек с детства попадает в большую систему социализации: дошкольного образования, школьного, высшего образования, проходит армию, становится участником системы соцобеспечения, которая также носит массовый характер. И все эти системы унифицированы. Невозможна ситуация, при которой в одной школе учат, что Советский Союз по итогам Великой Отечественной войны освободил Восточную Европу, а в другой, - что "кровавый режим" установил там диктатуру".

Поэтому и образование в обществе модерна, и все такое общество в целом непременно идеологизированы; призывы же к деидеологизации по сути антимодернизационны.
 
Нация в стадии придумывания

Препятствует модернизации и наличие массы не связанных между собой языковых сообществ: интеграция людей обществом модерна требует, чтобы они свободно владели единым языком, который используется и почти всеми СМИ. Несколько отличаясь друг от друга, их идеологические "месседжи" СМИ в любом случае собираются "вокруг неких базовых ценностей, важнейшей из которых является существование данного типа общества и данного государства".

Транснациональный, интегрирующий характер носят те же автотрассы: если в России 1/3 сельских населенных пунктов не связаны дорогами с твердым покрытием ни с райцентрами, ни между собой, то это - еще один барьер перед модернизацией [2].

Наконец, важнейшим условием построения модерна является... демократия. В традиционном обществе, по мнению г-на Белковского, "источником власти чаще всего является господь бог, и так устроена власть в империи: власть императора, короля и так далее - от бога". Отсюда вытекает и неподотчетность власти обществу, и сословное неравенство в зависимости от степени приближенности к власти.

"Власть в современном обществе исходит от нации, - утверждает политолог. - Это само по себе диктует необходимость создания этой нации, политического и социального равенства людей, которые ее составляют. В обществе модерна исчезает сословное деление, оно остается в прошлом: все граждане равны. В противном случае они не могут сформировать ту самую нацию, которая является источником власти. Соответственно, именно в обществе модерна рождается национализм как совокупность теорий, образующих нацию. Домодерновое общество нации в чистом виде не знает".

Таким образом, "модернизаторы" ну просто обязаны быть националистами. Им предстоит сцементировать разрозненные группы людей: "сначала появляются националисты, они придумывают нации, и затем эти нации возникают в истории". В подобной трактовке нация не тождественна этносу, а представляет собой совокупность всех или части этносов территории, на которой возникает национальное государство. Нет больше никакой "общей" ДНК, но есть ощущение равенства, есть чувство принадлежности к социально и культурно однородному сообществу. В обществе модерна русским может быть человек, не имеющий в жилах ни капли русской и даже славянской крови: "русская нация сейчас находится в стадии придумывания".

"Переход от имперского к национальному, переход от трансцендентной власти с неземным источником легитимности к имманентной власти с источником легитимности земным и означает переход к демократии, - умозаключает Станислав Белковский. - Возникновение нации неизбежно требует того, чтобы эта нация, будучи источником власти, сама и формировала эту власть в рамках демократических процедур. Поэтому модернизация, демократия и национализм, которые вынесены в заголовок моего выступления, представляют собой целостную совокупную диалектическую триаду, в которой каждый из членов неотделим от двух других".
 
Можно обойтись без пенсий?

Вывод: модернизация "возможна исключительно на путях национализма", то есть строительства национального государства. Оно предполагает "ментально-культурную унификацию национального пространства", за пределами которого должны остаться "этносы, которые так или иначе не хотят унификации". "Распад империи должен быть завершен", поскольку "некоторые части современной России не будут модернизироваться вместе с Россией ни при каких обстоятельствах".

"Скорее всего, мусульманские регионы Северного Кавказа должны рано или поздно абсолютно добровольно покинуть состав Российской Федерации, к чему некоторые из них прежде и стремились", - заключает Белковский. Безусловно, это больно ударит по русской душе, которая "всегда хочет рваться куда-то вовне и не хочет сокращаться внутрь". Однако такой сценарий может осуществиться только в случае модернизации, а вот состоится ли она, - большой вопрос.

Если верить докладчику, 1000 экспертов во главе с профессорами Владимиром Мау (ближайшим сподвижником Е. Гайдара) и Ярославом Кузьминовым (мужем министра экономического развития Э. Набиуллиной) корпят сегодня над стратегией социально-экономического развития России до 2020 года. Анализ опубликованных фрагментов этой "Стратегии 2020" убеждает г-на Белковского в том, что разрабатываются не модернизационные, а... демодернизационные мероприятия, - "отказ от общества модерна во всех его проявлениях, включая отказ от массовой армии, которая тоже важный элемент общества модерна".

Иллюстрация ухода от модерна: кандидат экономических наук Кузьминов якобы отвергает необходимость транснационального дорожного строительства по причине его дороговизны и воровства, предлагая ограничиться строительством региональных дорог. Это, мол, позволит обзаводиться дешевым жильем в 30-40 км от областных центрах и ездить туда на работу.

Другой пример: устами Владимира Мау "предлагается переход к частной пенсионной системе вместо государственной". Первый вариант: рожать побольше детей, чтобы они потом содержали родителей; попутно решая демографическую проблему. Остается предположить, что доктор экономических наук Мау заимствовал сей выкрутас у "Туркменбаши" Ниязова, который под занавес своего самодурства отменил-таки пенсии: дескать, стариков должны содержать их дети, а не государство [3]. А вот и второй перл: г-н Мау предлагает каждому обзаводиться к старости двумя квартирами, чтобы в одной жить, а другую - сдавать.

"Конечно, государственная пенсионная система будет еще какое-то время существовать, потому что пенсионеров невозможно расстрелять, для этого не хватает ресурса силовой машины, - зубоскалит Белковский. - Можно с уверенностью говорить, что действующая российская власть ведет страну именно путем демодернизации. И сам термин "модернизация" используется с чисто демагогическими целями, чтобы подчеркнуть, чем президент Дмитрий Медведева отличается от своего предшественника Владимира Путина".
 
Когда профессор в ребра тычет

На взгляд автора этих строк, мастер политологического кульбита Белковский подводит к тому, что государство Российское вновь должен возглавить ВВП. Почему? А вот: имитируя подготовку модернизации, ДАМ в реальности скрывает в тени демодернизацию. При нем она "будет продолжаться не потому, что кто-то чего-то не хочет делать, а как раз потому, что все хотят заниматься демодернизацией". На этой высокой ноте конференц-зал РСПП взрывается репликами.

"Круглые столы вертеть - это сложно, - признается позже модератор дискуссии и главный редактор РИА "Новый регион" Юлия Шатова. - Носители идей модернизации, как оказалось, в массе своей люди крикливые и недисциплинированные... Трое таких сидели у меня за спиной и тыкали меня пальцами (!) под ребра, требуя слова. Я поначалу очень стеснялась - собравшиеся мэтры старше меня, уважаемые люди... Но после третьего тычка слегка озверела" [4].

Отвечая на вопросы "уважаемых людей", докладчик обрисовывает "лепоту", ожидающую россиян в 2012-18 годах. Благодаря высоким ценам на нефть и росту спроса на российский газ (из-за кризиса атомной энергетики) этот период чрезвычайно удобен для проведения непопулярных реформ, "которые находятся полностью в русле демодернизации". В том же русле - и реанимация партии "Правое дело". Если она пройдет в Госдуму, то сможет вступить в коалицию с "Единой Россией", выдвинет Дмитрия Медведева в президенты, а потом включит в правительство "наиболее ярких своих представителей", и прежде всего Михаила Прохорова.

"И это по-своему хорошо, потому что Михаил Дмитриевич Прохоров и подобные ему люди, в отличие от Владимира Владимировича Путина, совершенно не боятся сказать народу все, что они о нем думают, что они собираются с ним сделать", - замечает Белковский, вновь тонко играя на стороне ВВП, а заодно вбрасывая камешек в огород "Единой России".

Тут-то она и стартует, схватка титанов отечественного мудромыслия: в битком набитый зал РСПП ступает нога г-на Михалкова-Кончаловского. Он сходу интересуется, отчего "в странах Прибалтики модернизация идет полным ходом, а у нас все тормозится?" Ничего не стоит разбить это утверждение в пух и прах, но г-н Белковский упускает возможность заработать очко. К примеру, инициатор круглого стола В.С. Бирюков так описывает "модернизацию" республик Балтии: "Созданное там в советские годы народное хозяйство "закончилось". В Латвии на месте электротехнического гиганта ВЭФ высится торговый комплекс, Эстония больше почти не производит бумагу, в Литве разрезаны на металлолом траулеры" [5].

Об этом высокому собранию напоминает экс-депутат Госдумы Дарья Митина: "Нынешняя Прибалтика - это чистый, дистиллированный пример демодернизации... Европейская задница, выселки Европы, из Литвы выехало 1,5 миллиона населения, осталось из 4,5 миллиона меньше 3 миллионов".

С интернационалисткой Митиной неожиданно солидаризируется националист Петр Милосердов, депутат муниципального собрания одного из районов Москвы: "Национальное государство само по себе не гарантирует модернизации... Литва - это государство, которое не производило модернизации".
 
Кущёвская по всей стране

Стреножив силы противника на левом фланге, Кончаловский тут же заходит с фланга правого, предполагая, что все попытки модернизации "за последние три века в России обламывались просто потому, что не происходит... модернизации русского менталитета".

"Если мы возьмем 98% населения во времена Петра или сейчас, их система ценностей осталась точно та же, - уверяет маэстро с присущей ему горячностью. - Никакая модернизация Петра не изменила русской ментальности. Он, как говорил Гершензон, накрыл Россию тонким плащом цивилизации, осталась внизу огромная, дремучая, гигантская, непроснувшаяся масса, которая до сих пор дремлет".

Кончаловский убежден, что для успеха модернизации необходимо "подправить" душу народную, и ничего невозможного в этом нет. Вот только создадим за три поколения "социально ответственных людей", из них сложится пресловутое гражданское общество, "а без гражданского общества какая может быть модернизация"? В противном случае мы имеем то, что имеем: "Кущевская по всей стране". В такой ситуации "говорить о том, что возможна модернизация, - это говорить о том, что нужно постричь больного, когда его нужно лечить".

Удивительное дело, но за гражданское общество ратует и Елена Денежкина - представительница движения "Русские". Она требует "создавать параллельные существующей правящей системе структуры гражданского общества, которые будут приводить нацию к конкурентоспособному состоянию". Тот факт, что русский характер тяготеет к совершенно иному типу общества - солидарному - нисколько не смущает бойкую активистку. Вероятно, в сочетании "гражданское общество" для нее важен не смысл, но звучание - словно в мантрах буддистов.

Тем временем Белковский держит удар, предлагая не преувеличивать роли менталитета, дабы не превращаться в его рабов. Да и вообще нельзя сказать, что "у русских менталитет неправильный" или что "русский народ не готов к модернизации". Оказывается, "ни один народ в истории никогда не был готов к модернизации просто потому, что он о ней ничего не знал".

"Модернизационные идеи, как и любые прогрессивные, передовые идеи, формируются в элитных кругах, среди определенных людей, число которых обычно не превосходит 2-3% населения, - вслед за своим оппонентом докладчик призывает на подмогу статистику. - И потом эта элита навязывает свои идеи стране, если считает нужным".

В общем, по Белковскому, "Россия готова к модернизации" даже с имеющейся ментальностью - опять-таки, за исключением жителей некоторых республик Северного Кавказа. Незавершенность прежних модернизаций - имперской и советской - отнюдь не повод отказаться от третьей попытки; законсервировать же существующую отсталость будет худшим из двух зол, полагает докладчик.

К сожалению, критической массы застрельщиков модернизации в 2-3% населения пока нет, и "если они не появятся, никакой модернизации не будет". Но и нужно-то 140-миллионной России каких-нибудь 2,8 миллиона человек, и первой Белковский предлагает в "модернизаторы" свою кандидатуру: "С сегодняшнего дня будем собирать 2 миллиона 799 999 человек, и вот как только соберем, сразу приступим к модернизации".
 
Стеклянный куб на Красной площади

Политолог Андрей Окара поддерживает Белковского в том, что к модернизации можно приступать хоть завтра и едко проходится по творчеству знаменитого режиссера: "Является ли ментальность препятствием для развития? Не является. То есть она, может быть, и является, но для героев фильма о курочке Рябе. А главным препятствием развития России является российская политическая система".

Тут к Андрею Кончаловскому подоспевает подкрепление в лице профессора "вышки" Леонида Полякова. Он обращает внимание докладчика, что русские модернизации - две провалившиеся и одну грядущую - нельзя рассматривать в качестве звеньев одной цепи или эстафеты, "возврата на ту же точку". Каждая из них начиналась в своей особой, отличной от других ситуации: "В первом случае еще можно согласиться, что Петр ориентировался на модернизацию как на национализм и демократию. Но что большевики ни в коем случае не ориентировались на национализм и демократию, - это 100%".

Г-н Белковский в очередной раз упускает шанс выиграть очко, когда не упоминает строительства единой полиэтнической советской нации, которую четверть века назад пылко провозгласили состоявшейся: "На основе сближения всех классов и социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность людей - советский народ" [6].

Зато об этом рассуждает ветеран социал-демократии Павел Кудюкин: "С одной стороны, действительно, пытались построить некую советскую нацию, а, с другой стороны, - формировали те самые национальные элиты, которые родили свои национализмы и родили, в конце концов псевдонациональные государства на территории бывшего Советского Союза".

Отбиваясь от наседающего противника, докладчик признает, что "все предыдущие модернизации, не только в России, начинались на фундаменте традиционного общества, то есть в условиях архаики с ее многочисленными позитивными сторонами, в первую очередь, с семейными ценностями, устойчивостью определенных локальных социальных структур и ячеек общества, низкими уровнем потребления и потребительскими запросами".

Нынче же модернизацию предстоит запускать "на фундаменте общества постмодерна, в котором архаичные традиционные связи разрушены, традиционного общества нет, уровень потребительских запросов весьма высок, а культура накопления и культура труда, наоборот, крайне низкие". Очевидно, что на другом фундаменте и модернизацию придется проводить как-то по-другому.

Этого-то и ждет Л.В. Поляков, который восклицает: "А в чем тогда виновата власть? Она не виновна в том, в чем вы обвиняете!.. Мау думает как раз о том, о чем вы сказали: как в постиндустриальном обществе найти стимулы, чтобы все-таки модернизировать..."

"А власть я вообще ни в чем не упрекаю, потому что я считаю, что интересы правящей элиты эта власть вполне отражает, то есть она делает то, что и должна делать, - парирует Белковский и принимается мечтать: - Если профессора Мау посадить в стеклянный куб на Красной площади и из Сколково читать его мысли, это было бы первым колоссальным успехом нового витка российской модернизации... Но из того, что написано всеми уважаемыми коллегами-теоретиками, вытекает, что они не собираются проводить модернизацию на постиндустриальном фундаменте".
 
Социолог ликвидирует коррупцию

Сей же миг на докладчика обрушивается политтехнолог и бизнесмен Александр Сегал: "Вы просто переименовали буржуазные государства в модерн и начинаете рассказывать общеизвестные вещи из учебника истории. Вы просто убрали экономическую составляющую, ввели модерн, национализм и демократию - и все". Развивая эту мысль, г-н Сегал выражает сомнение в необходимости строительства буржуазного государства в России, поскольку глобальный кризис показал, что "товарное общество пришло к пределу своего существования".

К атаке на возможные методологические просчеты Белковского охотно подключается "красный адвокат" Дмитрий Аграновский, противопоставляющий модернизацию развитию: "Что необходимо, чтобы Россия перешла именно к развитию? Мне лично модернизация не нужна".

Данную парадоксальную мысль поясняет доктор философских наук Поляков: "Развитие - это альтернатива модернизации как вестернизации. Это развитие на собственной основе". Дескать, таким вот макаром развивались в 1960-е годы страны Латинской Америки. Правда, углубляться в детали того, как стремительно подобное развитие приводило к военным хунтам и консервировало нищету, эксперт Поляков не стал.

Более удачный пример "успешных модернизаций не по западному варианту, а учитывая национальные традиции, национальную культуру", приводит профессор Андрей Возьмитель: "это Япония, это Китай, это Гонконг, это Сингапур, это Южная Корея и так далее".

"С чего они начинали? - продолжает доктор социологических наук Возьмитель. - Первое, что они сделали, они ликвидировали коррупцию... Надо говорить о ликвидации коррупции и ставить такую задачу. В три-четыре года. Это вполне реально, я абсолютно в этом убежден и знаю, как это сделать!"

Столь емкая заявка вызывает в зале хохот, а на помощь докладчику бросается его соратник по Институту национальной стратегии Виктор Милитарёв. Убеждая присутствующих в собственной объективности, он делает политкорректную оговорку "если верна схема Белковского", после чего заявляет, что "сочетание национал-демократии с реиндустриализацией есть единственный шанс нашей страны". Однако этим шансом можно воспользоваться, если в России найдутся "предприниматели высокого уровня, которые могут соединить идеалы национализма, демократии и практический идеал восстановления внутреннего рынка и обрабатывающей промышленности".

Хотя дебаты вокруг доклада Белковского разгораются нешуточные, никто не догадывается, что вот-вот разразится скандал. Слово берет политолог Евгений Минченко. Вернувшись к тезису докладчика о неготовности к модернизации традиционных мусульманских обществ, он предупреждает: "Риск регионального сепаратизма русскоязычных регионов в какой-то степени даже выше, чем риск национальных республик. То, что сейчас происходит на Дальнем Востоке, в Сибири, гораздо опаснее, чем то, что происходит в Дагестане".

Да что там Сибирь! Во многих регионах в открытую идут перманентные акции "Покупай пермское!", "Покупай марийское!", "Покупай ростовское!" и т.д. Городской портал Костромы прямо вопиет: "Покупай костромское! Не вкладывай деньги в соседние области!" [7].
 
А вы, батенька, расист...

В качестве лекарства г-н Минченко предлагает противопоставить центробежному сепаратистскому тренду центростремительный интеграционный, позиционируя русскую культуру в качестве "несущей конструкции российского государства". И призывает бороться "за человеческие ресурсы постсоветских стран", для чего чиновникам следует изменить "брезгливо-снисходительную позицию к нашим бывшим соотечественникам, которые волею судеб оказались в наших бывших республиках".

Эта здравая мысль заставляет кинуться в бой за чистоту русской крови активиста "Русского общественного движения" Владимира Тора. Он подозревает Е.Н. Минченко в намерении причислить к соотечественникам - о ужас! - таджиков: "Мы говорим о таджиках или о русских Северного Казахстана? Согласитесь, это принципиально разные вещи".

Г-н Минченко пытается объяснить, что если некто "готов признать себя человеком русской культуры", то его вполне можно принять в ряды "русских как гражданской нации". По-видимому, именно такой подход подразумевает Белковский, когда говорит о строительстве русского национального государства.

Однако г-н Тор усматривает здесь кощунство. Подобно тому, как СССР не "сплотил навеки" узбеков и латышей, сейчас тоже "нет такого конструкта, который вместит в себя одновременно тувинца, ингуша, чечена, "кабардино-балкарца" и русского". Поэтому Тор - противник создания "россиянской" нации из разных этносов - возбуждается пуще прежнего и принимается обрывать именитого политолога на полуслове.

Минченко не выдерживает: "Я вот на вас смотрю, вы мне славянина не напоминаете". - "Потому что вы расист", - не лезет за словом в карман похожий на испанца Тор. И пошло-поехало! Поскольку в реальности Минченко как раз-таки критикует расизм, дуэль "глухого со слепым" грозит затянуться. "Предлагаю физиономии друг друга не обсуждать!" - вопиет ведущая Шатова, и ей на выручку бросается сам докладчик.

"Рост новых национализмов - сибирского, дальневосточного и прочих, - связан именно с отсутствием концепции национального государства и единой концепции русского национализма, - Белковский переводит диспут в конструктивное русло. - И поэтому единственной альтернативой единому русскому национальному государству являются несколько национальных государств, которые могут быть со временем сформированы на базе этих новых возникающих национализмов".

Устав от подобных абстракций, журналист Максим Брусиловский перескакивает на поле своего единомышленника Тора и рассказывает, насколько может быть полезен "кровный" национализм на практике: "Условно говоря, вопрос транспортной инфраструктуры в Москве можно решать, например, изгнанием знаменитых наших "шахид-такси"... Ни с каких других, скажем, либеральных или социал-демократических позиций это невозможно".

Уводя общее внимание от деликатной темы, футуролог Юрий Шушкевич возвращается к обсуждению элиты, которая понимает под модернизацией "исключительно достижение западного уровня потребления" и "уже его имеет". Остается добиться "безвизового въезда в Европу, где находятся недвижимость и счета", после чего "можно будет считать, что для нашей элиты модернизация завершена".
 
Чёрная дыра над круглым столом

Профессор Алексей Подберезкин соглашается, что правящая элита действительно не замотивирована на модернизацию, поскольку "деньги зарабатываются "здесь", а тратятся "там"". Но у страны все-таки имеется модернизационный ресурс - это "тонкий слой" серьезных предпринимателей, которые хотят и зарабатывать в России, и тратить в России. Проблема в том, что эти люди, со многими из которых доктор исторических наук Подберезкин знаком, не входят в правящую элиту.

В итоге под сурдинку разговоров об инноватизации за последние десять лет количество внедренных технологий не возросло, а сократилось с 700 до 650! Не радует даже то, что ВВП России почти сравнялся с ВВП РСФСР 1990-го года, поскольку в нынешнем ВВП преобладает сырье, а продукция обрабатывающей промышленности едва дотягивает до 20% к уровню 20-летней давности.

Мозговой штурм за круглым столом в РСПП достигает апогея: кажется, будто ноосфера в переполненном зале уплотняется до состояния черной дыры. И тут в бой вступает тяжелая артиллерия. Для начала профессор Алексей Малашенко из Центра Карнеги дает отповедь маститому режиссеру, взывающему к модернизации российской ментальности. Как-никак, менталитет потихоньку меняется, например, вследствие урбанизации: душа крестьянина сильно отличается от души горожанина.

Далее доктор исторических наук Малашенко сетует на негативную роль православной церкви: "Оттуда никакой модернизации для менталитета не идет, а совсем наоборот, особенно если мы послушаем Всеволода Чаплина". И самое главное: г-н Малашенко предупреждает, что модернизация стоит денег и непонятно, кто готов за нее платить. Если и найдутся 2-3% "модернизаторов" от численности населения России, которых, согласно Белковскому, достаточно для запуска модернизации, платить никто из них не пожелает. Между тем ждать некогда: и царская Россия, и СССР располагали временем на модернизацию, "а у современной России этого времени нет". Альтернативой же модернизации является "невыживание".

"Советский Союз как раз показал, чем кончается отсутствие модернизации, мы это только что видели, - напоминает г-н Малашенко и предрекает новый распад страны: - Вот еще двадцать лет пройдет, мы потом соберемся и выясним, что уже ничего нет".

В памяти всплывает директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин, которой отвергает возможность реинтеграции постсоветского пространства на том основании, что "за любую империю нужно платить", а "у России нет желания платить ни за кого" [8]. Сие абсолютно верно - с точки зрения общества потребления с его повальным "осмечиванием" всего и вся. Но помимо безудержного потребительства, существуют иные ценности, которых предпочитают не замечать "карнегианские" политологи. Да и само общество потребления не вечно, о чем говорит выше А.П. Сегал.

Точку зрения А.В. Малашенко "зарубает" сам докладчик: "Те люди будут осуществлять модернизацию, которые готовы за нее платить". Не соглашается г-н Белковский и с тем, будто РПЦ мешает осовремениванию души русской: "Влияние этой уважаемой общественной организации на сегодняшний день на социальные процессы в обществе и на облик нашего общества равно нулю".

Подводя черту, Станислав Белковский пеняет своему главному оппоненту Кончаловскому: "Андрей Сергеевич, хотя ничего и не понял из того, что я рассказывал, зато транслировал мысль о том, что элиты не отвечают за состояние вверенных их попечению территорий, поскольку за это отвечает народ... С народом можно было бы что-то сделать, но сделать ничего невозможно в силу его полной инертности, неспособности меняться. Эту точку зрения я считаю неправильной, потому что ответственность должна ложиться на людей власти... Безответственность сегодняшних элит и кажется мне важнейшей проблемой развития страны".

Странно, но ни один участник жарких прений в РСПП не догадывается спросить докладчика: а не станет ли отделение от России части Северного Кавказа новой бессмысленной жертвой на пути к модерну? Что, если потом кому-то покажутся "лишними", немодернизируемыми Якутия или Марий Эл? Устремляясь двадцать лет назад к процветанию, Россия оттолкнула от себя союзные республики, но модернизироваться не удалось ни ей, ни им. Не повторится ли провал на новом историческом витке? Может, пора задуматься о переходе от хлипкого федеративного устройства к унитаризму?

Сам г-н Белковский лишь вскользь касается этой темы: "Важнейшей проблемой Советского Союза была невозможность построения национального государства, то есть невозможность перехода к национализму". П.М. Кудюкин и вовсе приговаривает: "русские отличаются очень слабым этническим самосознанием в силу своего имперского прошлого".

Однако дальше констатаций дело не идет - не хватает времени. Аншлаг таков, что многие эксперты круглого стола независимо от своих идеологических предпочтений попросту не успевают раскрыть рта (например, народный артист России и кинорежиссер Николай Досталь, театральный режиссер Константин Богомолов) либо ограниваются репликами (например, депутат Госдумы и доктор политических наук Сергей Обухов, доктор философских наук Акоп Назаретян). Впрочем, по правилам Виктора Бирюкова, если гость не отметился выступлением, его приглашают на следующий круглый стол [9].

Наконец участники "модернизационной" баталии вываливают из здания РСПП и видят, как с кремлевских башен добро щурятся рубиновые звезды. Невольно вспоминается пассаж Станислава Белковского о том, что "в смысле модерна советское общество продвинулось далеко вперед: и в создании систем социализации, и в создании систем унификации". Иначе говоря, "тоталитаризм по сути является высшей и последней стадией модерна - когда человек становится полным заложником и рабом систем социализации".

"В обществе, где разрушены основные социальные коммуникации, тоталитаризм невозможен, - хлестко формулирует докладчик. - Поэтому когда говорят о путинской России как о неототалитарном государстве, это вызывает у меня большие сомнения, переходящие в смех. Нет менее тоталитарного государства! Государству абсолютно все равно, чем ты занимаешься и о чем думаешь, это абсолютно твой личный выбор. И главная цель государства в том, чтобы минимизировать претензии гражданина к государству".

И особо ведь не поспоришь.
 
_________________________________________
[1]. Девятый круглый стол о российской экономике http://victor-biryukov.ru/roundtable9 : "Модернизация, демократия и национализм" (докладчик С.А. Белковский). Полная стенограмма // Сайт Виктора Бирюкова. - 18 июня 2011.

[2]. Александр Брусиловский http://www.ards.ru/news/press/print/2006.07.29.htm . Картинка с выставки // Промышленное и гражданское строительство. - 29 июля 2006.

[3]. Александр Черницкий. Жить в России http://nashavlast.ru/article_description/71/90.html // Наша власть: дела и лица. - 2007. - №11.

[4]. А профессор-то хам! http://shatomarso.livejournal.com/117834.html // ЖЖ Шатика. - 10 июня 2011.

[5]. Виктор Бирюков. СНГ: размежевание ради воссоединения http://shatomarso.livejournal.com/117834.html // Война и мир. - 29 ноября 2009.

[6]. Ю.С. Кукушкин, О.И. Чистяков. Очерк истории Советской Конституции. http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/cnst1977.htm  - М.: Политиздат, 1987. - С. 316.

[7]. Александр Черницкий. Психоанализ площадной оппозиции http://www.warandpeace.ru/ru/exclusive/view/52760/  // Война и мир. - 14 ноября 2010.

[8]. Долг империи http://www.kasparov.ru/material.php?id=4B4EF5DF41EAE
// Каспаров.Ру. - 14 января 2010.

[9]. Наталья Крыленко. Русская душа как ключ к модернизаци http://zvezda.ru/politics/2011/06/01/birukov.htm и // Полярная звезда. - 2 июня 2011.