ДЕЛО ХИНДАВИ

В этом месяце в издательстве M-Graphics Publishing выходит в свет книга Бориса Тененбаума «Арабо-Израильские Войны в эпизодах и биографиях». Она состоит из эссе, публиковавшихся в период с 2004 по 2006 в электронных журналах («Заметки по еврейской истории», «Еврейская Старина», «WarOnLine.org»), и в печатном журнале «22», выходящем в Израиле. В книгу включены очерки: «Незнаменитая арабо-израильская война» – о Суэцкой кампании 1956 года; «Знаменитая арабо-израильская война» – о Шестидневной Войне 1967 года; «Генерал» – документальная биография Моше Даяна; «Мюнхен и окрестности» – о «тайной» арабо-израильской войне, развернувшейся в Европе и в Ливане после нападения палестинских террористов на израильскую команду на Мюнхенской Олимпиаде; «Дело Хиндави» – о малоизвестном эпизоде попытки взрыва самолета авиакомпании Эл-Ал сирийской разведслужбой.

Книга публикуется к 60-летию Израиля. Приобрести её можно пока лишь на сайте издательства с оплатой online или по почте. Прямой линк на интернет-страницу книги: http://www.mgraphics-publishing.com/catalog/193488109/193488109.html

 Борис ТЕНЕНБАУМ

Ранним утром 17 апреля 1986 года в лондонском аэропорту Хитроу милая девушка Энн Мерфи нежно попрощалась со своим женихом. Она улетала этим утром из Англии, чтобы познакомиться с родителями своего будущего мужа. Через несколько дней он должен был формально представить свою избранницу родным, а покуда ему надо было закончить все дела в Лондоне и заняться неотложными покупками для ребенка. Энн была на пятом месяце беременности.

Летела она рейсом Эл-Ал на Тель-Авив. Проверка багажа на этой линии обычно бывает долгой: согласно договорённости между Англией и Израилем, ею занимались израильские службы безопасности. Чуть позднее 9:00 утра израильский контролёр нашёл полтора килограмма пластиковой взрывчатки (Semtex, чехословацкого производства) в двойном дне большой сумки с подарками, которую вручил Энн её суженый. Мисс Мерфи срочно отделили от пассажиров и начали тщательнейший просмотр её багажа.

В ручной сумочке обнаружился калькулятор, в который было вмонтировано хитроумное приспособление с настройкой на определённую высоту. По достижении этой высоты передатчик должен был послать сигнал в детонатор бомбы. Само устройство активировалось вставленной в калькулятор батарейкой. Мисс Мерфи показали калькулятор и спросили, не знает ли она, кто и когда вставлял туда батарейку. Она сказала, что это сделал её будущий супруг – в такси, на пути в аэропорт – и упала в обморок.

Тем временем её жених, Незир Хиндави, оставив свою беременную невесту вместе с её заминированной ручной кладью в Хитроу, отправился не домой, а в Кенсингтон, в отель «Royal Garden», где отдыхали экипажи сирийской государственной авиационной компании SAA (Syrian Arab Airlines). В их форме и на их служебном автобусе он и направился в аэропорт, чтобы улететь в Дамаск рейсом, отбывающим из Лондона в 2:00 часа дня.

Однако он не улетел.

Сведения об обнаруженной бомбе уже попали в срочный выпуск новостей. Сотрудник SAA вручил Хиндави конверт без адреса, в котором он нашёл инструкции – «срочно ехать в сирийское посольство». Он так и сделал, и встретил его сам посол, доктор Лутоф Алла Хайдар. Поговорив по телефону с Дамаском, доктор Хайдар сказал, что всё будет в порядке, а пока отправил Хиндави с сопровождающими на квартиру в Кенсингтоне, снимаемую посольством. Там ему попытались изменить внешность – подстригли, и даже подкрасили волосы – и оставили ночевать. Наутро он сбежал.

Видимо, ночные размышления навели его на мысль, что он в большой беде, потому что он сдался полиции. Иногда тюрьма – самое безопасное место.

Несколько дней Хиндави интенсивно допрашивали. Сперва он сказал, что ни о какой взрывчатке и понятия не имеет – он дал своей невесте сумку, в которой были припрятаны наркотики, а он хотел провезти их контрабандой в Израиль.

Версия номер один развалилась за одни сутки, поскольку решительно ничем, кроме его показаний, не подкреплялась.

Вскоре возникла версия номер два. Теперь Хиндави рассказал полиции нечто такое, что оказалось проверяемым. Он сообщил, что, будучи палестинцем, хотя и с иорданским паспортом, он решил «бороться c тиранией короля Хуссейна», и с этой целью в 1985 году создал «Иорданское Революционное Движение Национального Спасения». Состояло оно из него самого, его брата Ахмеда Хаси и торговца, Фарука Саламе. Целью Движения было «свержение короля Хуссейна и уничтожение евреев». В качестве лидера Движения он обратился за помощью к Ливии, даже слетал в Триполи, но понимания там не встретил.

Обращение к Сирии оказалось более удачным. Он побывал в Дамаске, и встретился там с каким-то «важным человеком», который Хиндави никак не представился. Однако человеком он был действительно важным, потому что велел одному из своих подчинённых, Хафаму Саиду, помочь новому движению с решением «практических вопросов». Хиндави получил сирийский «служебный» паспорт на имя Иссама Шаре: такие паспорта, например, выдавали сотрудникам сирийской авиационной компании SAA.

В апреле Хиндави опять побывал в Дамаске, и вернулся в Лондон уже по своему новому паспорту. Ему вручили бомбу, взрыватель и объяснили, что именно надо сделать. Инструкции давал Аднан Хабиб, служащий SAA. Цель была определена и согласована: лондонский рейс Эл-Ал на Тель-Авив, 17-го апреля. Туда отправлялся Боинг 747, с экипажем и пассажирами, общим числом в 375 человек, одним из которых была Энн Мерфи, ирландкагорничная, подружка Хиндави. Он срочно сделал ей предложение, она его приняла и отправилась в Израиль – в ожидании медового месяца в экзотической южной стране.

А пока её жених получил 12 тысяч долларов задатка – из тех 250 тысяч, что были ему обещаны.

На этот раз слова возлюбленного Энн Мерфи подтверждались независимыми источниками. Оба человека, указанные им как члены основанного им Движения – его брат и Фарук Хассан – уже были арестованы в Германии по другому делу, в связи с расследованием раскрытой там террористической ячейки, и ячейка эта тоже оказалась сильно связанной с Сирией. Оба подтвердили показания Хиндави о его поездке в Дамаск. Его сирийский паспорт оказался вполне подлинным, английская же виза, стоящая в нём, была получена в Дамаске в обход нормальной консульской процедуры – она была выдана служащим британского посольства в Дамаске по специальному ходатайству сирийского Министерства Иностранных Дел. Важный человек, с которым Хиндави говорил в Дамаске, был им опознан по фотографии и оказался генералом Мохаммедом АлХоли, начальником разведки Военно-Воздушных Сил Сирии. Хафам Саид, так успешно решивший практические вопросы Хиндави, был заместителем Ал-Холи, в чине полковника.

Сирийский посол, доктор Хайдар, действительно звонил по поводу Хиндави в Дамаск, и даже дважды. Первый звонок, как оказалось, был сделан за несколько месяцев до описываемых событий, в 1985 году. Посол горячо рекомендовал молодого человека вниманию соответствующих служб в своей столице. Подтверждение звонка (как самого факта, так и содержания разговора) было сделано британскими секретными службами. Второй раз доктор Хайдар звонил в Дамаск 17-го апреля, теперь уже по поводу происшедших неприятностей.

Сведения эти всплыли потом, во время суда, на котором Хиндави отказался от своих показаний, и объяснил свои действия по-новому, предложив суду (по согласованию со своим адвокатом) версию номер три. Согласно этой версии, Хиндави являлся «…жертвой израильского заговора, созданного с целью унизить сирийские специальные службы…». Он признавал себя виновным в хранении бомбы и взрывателя, но объяснял, что никакой угрозы взрыва не было, потому что «…МОССАД, видимо, всё знал заранее, и бомбу должен был обнаружить до вылета самолёта, поэтому обвинение в попытке убийства 375 человек он отвергает как абсурдное…».

Присяжные ему не поверили. Хиндави был признан виновным по всем трём пунктам обвинения и получил 45 лет тюрьмы – самый к тому времени долгий срок, к которому английский суд приговаривал кого-либо.

На этом кончилась криминальная часть дела Хиндави и началась дипломатическая.

Сирия начала кампанию защиты своего доброго имени. Кто бы ни руководил этой кампанией, действовал он на редкость неудачно. Для начала сирийцы объявили Хиндави агентом МОССАДа. Добавлялось, что он не просто шпион, а «…наследственный предатель…», так как его отец, Хиндави-старший, был «…завербован израильтянами и осуждён в Иордании за предательство, что и подтверждалось иорданцами…». Оказывается, «…Хиндави-старший работал поваром в иорданском посольстве в Лондоне, был раскрыт как израильский агент, судим, и приговорен к смерти…», которой он сумел избежать, только оставшись в Англии. Всё это было сообщено прессе после личной встречи короля Хуссейна и президента Сирии Хафеза Асада.

Зачем это было нужно — совершенно непонятно. Аргумент о многоступенчатом наследственном предательстве, возможно, был совершенно блестящей находкой для стран арабского Востока, но в Европе он не работал. Каким бы исчадием ада не был отец Хиндави, бывший повар в иорданском посольстве в Лондоне вряд ли мог манипулировать сирийским Министерством Иностранных Дел.

Вообще, в такой ситуации самое лучшее было бы помалкивать, потому что всё сказанное пресса начала проверять и пришла к выводу, что эта «сенсационная информация» – полная неправда. Причём иорданцы в ответ на конкретные вопросы не говорили ничего, а сирийцы говорили, что «сведения они почерпнули у иорданцев».

В конце концов, версия о «наследственном шпионаже» (редкий случай) была официально опровергнута в коммюнике Foreign Office.

Дальше в дело вступил человек половчее. Биограф Хафеза Асада, британский литератор Патрик Сил, знал Европу лучше, чем его патрон. Поэтому вместо того, чтобы доказывать недоказуемое аргументами, состоявшими из очевидной лжи, он признал, что сирийские службы действительно были по уши замешаны в «дело Хиндави», и сосредоточился на главном – на том, что сам Хафез Асад был к этому делу совершенно непричастен, а виновен был лишь в излишнем доверии к своим сотрудникам, что и вообще свойственно людям чистой души и высоких стремлений, таким как президент Сирии. Ну что же было делать, если его «…слишком инициативные офицеры пустились в авантюру…», а он за ними не уследил?

Надо сказать, что мнение это – о слишком инициативных офицерах, за которыми не уследил непричастный к их делам президент – озвучил только Патрик Сил. Сам Хафез Асад не пожелал публично отмежеваться от «дела Хиндави», и даже просьбы короля Иордании Хуссейна и короля Саудовской Аравии Фахда действия на него не возымели.

Патрик Сил объясняет этот факт «…гордостью президента и его нежеланием оправдываться перед кем бы то ни было: пусть о нем думают что хотят, его это не заботит…».

Если отложить гордость самолюбивого лидера в сторону, надо признать, что версия его придворного биографа выглядит тоже очень слабой.

В Израиле, согласно тому, что пишет пресса, санкцию на «активные действия» дает лично премьер-министр страны. Дело не в гуманизме, а в целесообразности. Физическое устранение даже заклятого врага может повлечь за собой нежелательные последствия. Скажем, убийство лидера террористической организации может привести к власти ещё более опасного человека, или ликвидировать источник важной информации, или доставить неприятность дружественной разведслужбе. Необходимость во всестороннем согласовании действий, которые по самой природе своей необратимы, становится совершенно очевидной.

Конечно, правила, установленные для Израиля, Сирии не указ. Но Сирия за недолгие годы независимости прошла через 16 военных переворотов, каждый из которых был осуществлен «офицерами с инициативой», которые и становились потом правителями страны. Последним по времени таким правителем стал сам Хафез Асад, бывший лётчик, бывший командующий ВВС, бывший и. о. министра обороны. Он очень следил за своими «инициативными офицерами», и именно за тем, чтобы они излишней инициативы не проявляли.

У президента Сирии, как и у всякого президента, есть много служб, следящих за многими аспектами жизни и дома, и за рубежом. В немалой степени их функция заключается и в слежении друг за другом, а для особо деликатных поручений обычно использовалась разведка ВВС, и командовал ею его давний соратник, Мохаммед Ал-Холи, знакомый с ним больше 20 лет.

Именно эта служба и именно этот человек и осуществляли «Дело Хиндави».

Взорвать самолёт Эл-Ал и убить, скажем, 200 граждан Израиля – само по себе опасно. Если бы дело открылось, война была бы вполне возможным исходом. Мало этого, взрыв должен был убить в общей сложности чуть ли не четыре сотни людей. Около половины были бы, предположительно, гражданами Израиля – врагами по определению, вне зависимости от их пола и возраста. Однако другая половина пассажиров, как обычно на международных рейсах, состояла бы не из израильтян, а из иностранцев – из англичан, например.

Невозможно представить себе, чтобы генерал Ал-Холи решился на такое дело, не поставив в известность главу государства.

Оно не удалось, взрыва не произошло, но скандал получился громкий.

10 ноября 1986 года все страны Европейского Содружества, кроме Греции, «…осудили международный терроризм…» и сообщили, что они «...хотели бы довести до сведения сирийских властей, что то, что случилось – абсолютно неприемлемо».

Было объявлено, что «…все визиты высокого уровня как в Сирию, так и из Сирии, прекращаются…», что «…любые новые поставки оружия в Сирию не будут разрешены…» и что «…за действиями сирийских дипломатов и служащих сирийских авиалиний будут следить самым тщательным образом…».

Англия расторгла дипломатические отношения с Сирией, а США и Канада отозвали своих послов из Дамаска, как полагается в таких случаях, «для консультаций».

Патрик Сил объяснял действия Маргарет Тэтчер тем, что «…её информировали злонамеренные люди…». Хафез Асад был менее дипломатичен и заявил, что, вопервых, «…надо отличать борцов за свободу от террористов…», и, во-вторых, что «…во всем виноват МОССАД…». Как он согласовывал эти два пункта – не совсем ясно.

Советский Союз выступил с заявлением, в котором призывал Запад не использовать «…сфабрикованное «Дело Хиндави»…» для наложения санкций на Сирию. Это, собственно, ожидалось. Советский Союз был проверенным «другом арабов» и он не оставил Сирию одну в ее дипломатическом конфузе.

Куда более полезным, однако, было интервью, которое дал вашингтонской газете новый французский премьер-министр Жак Ширак. Он сказал, что «…как он сам, так и его друг, канцлер Коль, уверены, что заговор Хиндави был провокацией, спланированной с целью унизить Сирию и дестабилизировать ее режим…» и что «…возможно, сделали это люди, связанные с МОССАДом и с оппонентами президента Асада…».

Цитату эту я привожу по тексту, взятому из биографии Хафеза Асада, написанную Патриком Силом и изданную в Беркли, в Калифорнии, в 1988 году. Сил ещё добавляет, что проницательность, проявленная французским премьером в деле раскрытия антисирийских заговоров, была немедленно вознаграждена: два гражданина Франции, захваченные в заложники в Бейруте, были освобождены на следующий же день.

Что, конечно, лишний раз подтверждало, что «…Сирия к терроризму не имеет никакого отношения…».

Точка в «Деле Хиндави» была поставлена только в марте 1987 года. Согласно несравненному Патрику Силу, досье, присланное Хафезу Асаду президентом Пакистана, «…раскрыло ему глаза на то, как организация Абу Нидала злоупотребляла сирийским гостеприимством. Асад был шокирован…».

 Дипломатическая изоляция начинала сказываться, и пришлось искать пути к отсечению связей хотя бы c самыми одиозными террористическими группами, которые базировались на Дамаск – вроде группы Абу Нидала. Американцы настаивали на его высылке: помимо прочих неприятных дел, группа была причастна к похищению самолета «Pan-Am» в Карачи.

Асад не слишком держался за человека, которого даже в кругах палестинских революционеров считали психопатом. Проблема состояла в том, чтобы сделать все необходимые шаги, не теряя при этом достоинства. Никак нельзя было признать не то что ошибку, но даже то, что политический курс пришлось подкорректировать.

Поэтому Сил и сообщил, как глубоко потрясён был президент Сирии, который до присланного ему досье и не подозревал, какой негодяй нашёл себе убежище у него в столице. Абу Нидал и его сторонники были без особых фанфар высланы из Дамаска и дипломатические отношения с США были восстановлены.

Тем дело и кончилось. Оно оказалось очень показательным во многих смыслах. Не часто случается так, что дело такого рода освещается не через спекуляции прессы, а через слушание в суде, да ещё в стране с высокими критериями правосудия.

Пожалуй, необычной была реакция европейских стран: какие-то санкции, хотя больше и символические, были все-таки применены. Более жесткая реакция, вероятно, была бы лучше. Если бы, например, полёты сирийской компании SAA были запрещены, как было сделано позднее с ливийской авиационной компанией после «дела Локерби», возможно, урок был бы усвоен и погибший над Локерби рейс «PanAm103» не был бы взорван. Конечно, трудно говорить об истории в сослагательном наклонении.

Какие-то вещи, однако, остались вполне неизменными. Например, позиция Франции, которую очень хочется назвать «принципиально беспринципной».

Какие-то вопросы остались без ответа и по сей день. Что делать, например, если акт войны совершается анонимно, без признания в «авторстве» и без «обратного адреса», по которому можно было бы отправить должный ответ?

После атаки на Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке, после Мадрида и Лондона, и при очень основательной возможности того, что где-нибудь в следующий раз в теракте будет применено ядерное или биологическое оружие – думать над этим вопросом придется не только в Израиле.