Паспортный Контроль

Бы­ло яс­но, что до кон­ца вой­ны ос­та­ют­ся счи­тан­ные дни. Нас­тро­ение в це­хах ог­ромно­го Ураль­ско­го за­вода тан­ко­вых дви­гате­лей бы­ло при­под­ня­тое. Ра­бочие, ин­же­неры, ла­боран­ты, убор­щи­цы да во­об­ще все со­бира­лись в ку­рил­ках, а то и пря­мо на ра­бочих мес­тах у стан­ков и кон­вей­ера, чи­тали вслух га­зеты и об­сужда­ли пос­ледние но­вос­ти из Бер­ли­на. Вес­на бы­ла и в ка­лен­да­ре, и в на­бух­ших поч­ках де­ревь­ев, и в гряз­ном та­лом сне­гу от ко­торо­го бе­жали ра­дуж­ные ру­чей­ки, и в нас­тро­ении лю­дей. Но у Ль­ва Мо­исе­еви­ча, глав­но­го конс­трук­то­ра за­вода, бы­ла и дру­гая ра­дость - толь­ко ме­сяц на­зад ро­дилась его пер­вая дочь, ко­торую в ожи­дании ско­рой по­беды наз­ва­ли Вик­то­ри­ей. Хо­тя про­из­водс­тво на за­воде дав­но шло на­лажен­ным хо­дом, ра­боты у не­го не убав­ля­лось, а да­же на­обо­рот, на­чина­лись но­вые про­ек­ты и до­мой, как и преж­де, он при­ходил поз­дно.

Ча­сов око­ло де­вяти ве­чера, ког­да уже на­чало тем­неть, он вы­шел из ин­же­нер­но­го кор­пу­са, у подъ­ез­да ко­торо­го его жда­ла слу­жеб­ная ма­шина. Уви­дев на­чаль­ни­ка, шо­фёр вы­шел и от­крыл двер­цу:

- Доб­рый ве­чер, то­варищ ге­нерал!

Как бы­ло при­нято в во­ен­ное вре­мя, по дол­жнос­ти Лев Мо­исе­евич имел во­ин­ское зва­ние ге­нерал-май­ора, но мун­дир ни­ког­да не на­девал и не лю­бил, ког­да к не­му об­ра­щались по-во­ен­но­му. Он от­ве­тил шо­фёру:

- И те­бе доб­рый ве­чер, Сте­паныч. Я уж сколь­ко раз про­сил, зо­ви ме­ня по име­ни, а не по чи­ну. Сам зна­ешь, я ведь че­ловек штат­ский, зва­ние у ме­ня толь­ко по дол­жнос­ти.

- Так ведь, Лев Мой­се­ич, вой­не ко­нец, сей­час каж­дый во­ен­ный в по­чёте - от сол­да­та до ге­нера­ла. И для ме­ня са­мого ра­дость - ге­нера­ла во­зить.

Под­ру­лили к до­му, где жил конс­трук­тор. Он вы­шел, зах­лопнул двер­цу и ма­шина у­еха­ла. Ког­да взял­ся за двер­ную руч­ку что­бы вой­ти в подъ­езд, кто-то по­ложил ему ру­ку на пле­чо. Он ог­ля­нул­ся и удив­лённо за­мер. Это был Ко­ля, его быв­ший под­чи­нён­ный, ко­торо­го год на­зад от не­го заб­ра­ли на служ­бу в дру­гое ве­домс­тво - то са­мое страш­ное уч­режде­ние, наз­ва­ние ко­торо­го вслух про­из­но­сить не ре­шал­ся ник­то.

- Отой­дём в сто­рон­ку, Лев Мо­исе­евич, по­гово­рить на­до, - ти­хо ска­зал тот.

Они прош­ли за угол до­ма, в тень, и глав­ный конс­трук­тор ус­лы­шал та­кие сло­ва:

- Вы толь­ко ни­кому не го­вори­те, что я с ва­ми встре­чал­ся. Ина­че мне го­ловы не сно­сить Тут де­ло та­кое, сроч­ное. К нам раз­на­ряд­ка приш­ла, что­бы зна­чит… ну ко­роче, что­бы вас… брать. По ка­кому де­лу - не знаю, но… Я уве­рен, что это ошиб­ка, ко­неч­но, так ведь по­ка раз­бе­рут­ся, де­ло мо­жет обер­нуть­ся пло­хо. Я не за­был, что вы для ме­ня и мо­ей семьи сде­лали, вот, ду­маю, мо­жет это как раз слу­чай что­бы я вам доб­ром от­пла­тил. Ну вот, я вас пре­дуп­ре­дил, а даль­ше - пос­ту­пай­те, как зна­ете, не мне вас учить. Толь­ко про­шу - ни­кому о на­шем раз­го­воре…

Он по­жал ру­ку со­бесед­ни­ку, сде­лал шаг на­зад и рас­тво­рил­ся в но­чи.

Пот­ря­сён­ный, пос­то­ял конс­трук­тор ми­нуту пе­ред дверью, по­том ре­шитель­но от­крыл её, под­нялся на вто­рой этаж, за­шел в квар­ти­ру и, не сни­мая паль­то, пря­миком про­шёл на кух­ню, где же­на жда­ла его с ужи­ном. Он по­дошёл к ней, об­нял за пле­чи и на ухо про­шеп­тал: "Вый­дем на бал­кон, важ­ный раз­го­вор" - знал, что в квар­ти­ре го­ворить бы­ло рис­ко­ван­но.

Вер­ну­лись с бал­ко­на, же­на сня­ла с ан­тре­солей два че­мода­на и мол­ча ста­ла со­бирать ве­щи. Хо­зя­ин до­ма под­нял те­лефон­ную труб­ку и поп­ро­сил со­еди­нить его с га­ражом.

- Мой вер­нулся? - пос­ле при­ветс­твия спро­сил он де­жур­но­го дис­петче­ра. К те­лефо­ну по­дошёл во­дитель.

- Ты, Сте­паныч, из­ви­ни, что я те­бя дёр­гаю. Тут, по­нима­ешь, же­на на­дума­ла ре­бён­ка зав­тра ут­ром на при­роду вы­вез­ти. К озе­ру, на па­ру дней. Я те­бе два дня сво­бод­ных даю. Зна­ешь ведь, люб­лю я за ба­ран­кой си­деть, так что ты мне не по­надо­бишь­ся. Сам по­веду. Ты толь­ко вот пря­мо сей­час ма­шину к мо­ему подъ­ез­ду под­го­ни и до втор­ни­ка бу­дешь сво­боден.

Ми­нут че­рез двад­цать во­дитель поз­во­нил в дверь, от­дал клю­чи и ска­зал, что ма­шина в пол­ном по­ряд­ке, в ба­гаж­ни­ке две ка­нис­тры с бен­зи­ном и по­желал хо­рошо про­вес­ти вре­мя. Вско­ре че­мода­ны бы­ли уло­жены, ре­бёнок на­кор­млен и за­кутан в тёп­лое оде­яло. Хо­зя­ин до­ма вы­нул из ши­фонь­ера ге­нераль­скую фор­му, на­дел. Дос­тал из ко­роб­ки ор­де­на и ме­дали, при­колол их на ки­тель. В спаль­не ос­та­вили вклю­чён­ным свет, снес­ли ве­щи вниз, уло­жили в ба­гаж­ник, а что не вош­ло - на зад­нее си­дение и ещё до по­луно­чи тро­нулись в путь. Ку­да ехать он сна­чала не пред­став­лял, но по­нимал, что са­мое бе­зопас­ное - как мож­но даль­ше от до­ма, на за­пад, ту­да, где пос­ледние дни гре­мела вой­на.

Путь был неп­рост, до­роги из­би­ты, про­дук­тов, что с со­бой взя­ли, хва­тило на нес­коль­ко дней. Но­чева­ли обыч­но пря­мо в ма­шине или в гос­ти­ницах, ко­торые уда­валось по­лучать че­рез во­ен­ко­маты и во­ен­ных ко­мен­дантов. Ге­нераль­ский мун­дир и ор­де­на от­кры­вали мно­гие две­ри, про­из­во­дили впе­чат­ле­ние и поз­во­ляли по тем вре­менам срав­ни­тель­но быс­тро - за ка­кие-то две не­дели доб­рать­ся до за­пад­ной гра­ницы. Впро­чем, сло­во "гра­ница" в мае 1945 го­да име­ло весь­ма раз­мы­тый и ус­ловный смысл - с вос­то­ка на за­пад и в об­ратном нап­равле­нии шли бес­числен­ные эше­лоны, ав­то­колон­ны, пе­ший люд, бе­жен­цы. Так что доб­рать­ся до ру­мын­ской Кон­стан­цы осо­бен­ных проб­лем для ге­нера­ла с семь­ёй не бы­ло. Там он пе­ре­одел­ся в штат­скую одеж­ду, на ба­рахол­ке ра­зыс­кал нуж­ных лю­дей, бла­го сво­бод­но мог го­ворить по-не­мец­ки и фран­цуз­ски. В об­мен на имен­ные зо­лотые ча­сы ру­мын-ры­бак на сво­ей шху­не сог­ла­сил­ся пе­реп­ра­вить их мо­рем до ту­рец­ко­го по­сёл­ка Ли­ман­кой. От­ту­да доб­ра­лись они до Стам­бу­ла, а за­тем на па­рохо­де уп­лы­ли в Па­лес­ти­ну.

* * *

Про­фес­сор ме­дицин­ско­го фа­куль­те­та Тель-Авив­ско­го уни­вер­си­тета Мик­ки Крафт был зна­менит не толь­ко в Из­ра­иле, но и по все­му ми­ру. Вмес­те со сво­ими уче­ника­ми и кол­ле­гами он раз­ра­ботал уни­каль­ный ме­тод опе­раций с но­вой мо­делью ла­парос­ко­па - ме­дицин­ско­го при­бора с ви­део ка­мерой, ко­торый поз­во­лял де­лать слож­ные внут­ри­полос­тные опе­рации че­рез ма­лень­кий раз­рез на те­пе па­ци­ен­та. Мик­ки при­думал вир­ту­оз­ную хи­рур­ги­чес­кую тех­ни­ку и выс­ту­пал с лек­ци­ями и по­каза­тель­ны­ми опе­раци­ями во мно­гих стра­нах. В кон­це зи­мы 1987 го­да он вер­нулся из США пос­ле трёх­не­дель­ных "гас­тро­лей" и дал же­не сло­во, что в бли­жай­шие пол­го­да ни­куда не по­едет.

Че­рез нес­коль­ко дней пос­ле воз­вра­щения он вы­нул из поч­то­вого ящи­ка боль­шой кон­верт, об­кле­ен­ный дю­жиной по­товых ма­рок с изоб­ра­жени­ями Га­гари­на, Ле­нина и кар­ти­ны "Три Мед­ве­дя" Шиш­ки­на. От­пра­витель был ука­зан: "Ака­демия Ме­дицин­ских На­ук СССР".

Внут­ри ока­залось пись­мо на кра­сивом блан­ке с тис­не­ни­ем за под­писью пре­зиден­та ака­демии В.И. Пок­ров­ско­го. Ака­демик рас­сы­пал­ся в ком­пли­мен­тах по по­воду ус­пе­хов док­то­ра Краф­та и приг­ла­шал его при­ехать в Мос­кву, что­бы про­читать цикл лек­ций и про­вес­ти нес­коль­ко по­каза­тель­ных опе­раций в мос­ков­ских кли­никах. В те го­ды ещё не бы­ло дип­ло­мати­чес­ких от­но­шений меж­ду СССР и Из­ра­илем, но ака­демик со­об­щал, что он за­ручил­ся лич­ной под­дер­жкой Гор­ба­чёва и ни­каких проб­лем с по­луче­ни­ем виз не бу­дет. Ака­демия бе­рёт на се­бя все рас­хо­ды и очень на­де­ет­ся на сог­ла­сие мно­го­ува­жа­емо­го про­фес­со­ра.

Тог­да из­ра­иль­ские ту­рис­ты в Со­вет­ский Со­юз ещё не ез­ди­ли и Мик­ки по­думал, что та­кая по­ез­дка мо­жет ока­зать­ся очень да­же ин­те­рес­ной. Он по­казал пись­мо же­не и она ска­зала, что ведь он обе­щал по край­ней ме­ре пол­го­да быть до­ма. Од­на­ко че­рез па­ру дней Ви­ки са­ма об этом за­гово­рила и за­мети­ла, что мо­жет всё же име­ет смысл по­ехать в Мос­кву, но толь­ко ес­ли они по­едут вмес­те. Она ведь ро­дилась в СССР, но ро­дите­ли вы­вез­ли её от­ту­да мла­ден­цем и с тех пор она ни­ког­да там не бы­ла и ма­ло что зна­ла про стра­ну, где ког­да-то жи­ли её по­кой­ные отец и мать. Вот она и по­дума­ла, что пос­мотреть Мос­кву бы­ло бы за­ман­чи­во. Ив­рит был её род­ным язы­ком, по-рус­ски она с детс­тва пом­ни­ла лишь нес­коль­ко слов, но у обо­их был прек­расный ан­глий­ский, так что проб­лем в об­ще­нии не ожи­далось.

Идея по­ехать вдво­ём пон­ра­вилась Мик­ки и он на­писал от­вет ака­деми­ку, где со­об­щал, что мог бы при­ехать вмес­те с же­ной в се­реди­не мая на од­ну не­делю, за ко­торую про­чита­ет три лек­ции и мо­жет про­вес­ти две по­каза­тель­ные опе­рации в мос­ков­ских кли­никах. Че­рез па­ру не­дель ему поз­во­нили из ру­мын­ско­го кон­суль­ства в Тель-Ави­ве и ска­зали, что он с же­ной дол­жны зай­ти ту­да с пас­порта­ми для за­пол­не­ния ан­кет. Ещё не­дели че­рез три Мик­ки по­лучил кон­верт из ком­па­нии KLM, где ле­жали два оп­ла­чен­ных ави­аби­лета на 15 мая до Мос­квы с пе­ресад­кой в Ам­стер­да­ме, а в ру­мын­ском кон­суль­стве им вру­чили вкла­дыши в пас­порта с со­вет­ски­ми ви­зами, где бы­ла ука­зана цель по­ез­дки - на­уч­ный об­мен. Ви­ки, ко­торая ра­бота­ла пе­ди­ат­ром в боль­ни­це Ихи­лов, до­гово­рилась, что­бы её под­ме­нили на 10 дней. Упа­кова­ли одеж­ду на все се­зоны - по­ди знай ка­кой там май в Рос­сии, и вы­лете­ли в Ам­стер­дам.

В мос­ков­ском а­эро­пор­ту Ше­реметь­ево суп­ру­гов Крафт встре­чали два че­лове­ка из ака­демии. Под­несли цве­ты и на чёр­ной Вол­ге от­везли в гос­ти­ницу "Мос­ква", что у са­мой Крас­ной Пло­щади. Ве­чером за ни­ми за­еха­ли те же лю­ди (один из них был пе­ревод­чик) и по­вез­ли на ужин в рес­то­ран "Араг­ви". Там соб­ра­лась вся мос­ков­ская ме­дицин­ская эли­та во гла­ве с пре­зиден­том ме­дицин­ской Ака­демии - гос­ти из Из­ра­иля тог­да бы­ли в ди­ковин­ку, да и имя про­фес­со­ра Краф­та бы­ло хо­рошо из­вес­тно по мно­гочис­ленным стать­ям в на­уч­ных жур­на­лах. Пос­ле ужи­на мос­ков­ские кол­ле­ги под­хо­дили к не­му и Ви­ки и за­дава­ли мно­жес­тво воп­ро­сов. Не о ме­дици­не - об Из­ра­иле. Док­тор Крафт го­ворил на всех глав­ных ев­ро­пей­ских язы­ках, по­это­му учас­тни­ки бан­ке­та мог­ли с ним об­щать­ся нап­ря­мую, без пе­ревод­чи­ка. Кто-то из них мог по-ан­глий­ски, дру­гие по-не­мец­ки или фран­цуз­ски. Бы­ло ин­те­рес­но, теп­ло и у не­го да­же воз­никло ощу­щение, что этих лю­дей он зна­ет дав­но и го­ворить с ни­ми бы­ло прос­то и ин­те­рес­но. В гос­ти­ницу их при­вез­ли толь­ко к по­луно­чи.

Сле­ду­ющий день был ра­бочий - лек­ция в Пер­вом Ме­дицин­ском Ин­сти­туте. Зал был за­бит до от­ка­за. Сту­ден­ты и пре­пода­вате­ли си­дели да­же на по­лу. Мик­ки при­вёз мно­жес­тво цвет­ных слай­дов и ра­бочий ла­порос­коп пос­ледней конс­трук­ции. Лек­цию чи­тал по-ан­глий­ски, а по­тому с пе­рево­дом она за­няла ча­са три вмес­то обыч­ных двух. На­зав­тра он про­вёл по­каза­тель­ную опе­рацию, ко­торая тран­сли­рова­лась че­рез зак­ры­тую ТВ сис­те­му и за­писы­валась на ви­део. Ас­систи­ровал ему один из про­фес­со­ров, ко­торый го­ворил по-не­мец­ки и по­тому Мик­ки всё на этом язы­ке и ком­менти­ровал. Так в ра­боте про­лете­ли все шесть дней. Две опе­рации и три лек­ции. Впро­чем, ус­пе­ли и Мос­кву пос­мотреть - эк­скур­сия в Кремль, Треть­яков­ка, Боль­шой те­атр - пол­ный джентль­мен­ский на­бор инос­тран­но­го ту­рис­та. Ког­да вся ра­бочая и раз­вле­катель­ная прог­раммы бы­ли вы­пол­не­ны, сам ака­демик Пок­ров­ский по­ехал про­водить гос­тей в а­эро­порт.

Сда­ли на та­мож­не ба­гаж, на про­щание ака­демик под­нёс Ви­ки бу­кет роз, теп­ло поп­ро­щались и гос­ти нап­ра­вились на пас­пор­тный кон­троль. У буд­ки пог­ра­нич­но­го чи­нов­ни­ка ску­чали два сол­да­та с ору­жи­ем. Сто­яла не­боль­шая оче­редь отъ­ез­жа­ющих. Ког­да ми­нут че­рез пять нас­тал их че­рёд, Мик­ки по­дошёл к буд­ке пер­вым и по­дал свой пас­порт. Чи­нов­ник на ло­ман­ном ан­глий­ском спро­сил ка­кая бы­ла цель при­ез­да в СССР, све­рил пас­порт со сво­им спис­ком (компь­юте­ров у них в те вре­мена ещё не бы­ло), пос­та­вил на вкла­дыше штамп, от­дал пас­порт Мик­ки и по­желал счас­тли­вого по­лёта.

За­тем к чи­нов­ни­ку по­дош­ла Ви­ки и про­тяну­ла ему свой пас­порт. Он его то­же све­рил со спис­ком, вни­матель­но пос­мотрел на неё, снял те­лефон­ную труб­ку и ко­му-то поз­во­нил, по­том ска­зал, что на­до по­дож­дать. Че­рез ми­нуту по­дошёл дру­гой офи­цер, взял пас­порт, кив­нул сол­да­там, что сто­яли у буд­ки и по-рус­ски ска­зал ей, что она дол­жна ид­ти с ним. Она ни­чего не по­няла, но сол­да­ты взя­ли её под ру­ки с двух сто­рон и по­вели за офи­цером. Ви­ки пы­талась соп­ро­тив­лять­ся, по-ан­глий­ски ска­зала, что ни­куда не пой­дёт и на ив­ри­те крик­ну­ла Мик­ки: "Они ме­ня не пус­ка­ют!" Но сол­да­ты до­воль­но бес­це­ремон­но уве­ли её си­лой. Ми­ки бро­сил­ся бы­ло к ней, но офи­цер из буд­ки и по­дошед­шие ох­ранни­ки его не пус­ти­ли: "Вам уже пос­тавлен штамп убы­тия и вы не мо­жете вер­нуть­ся об­ратно. Для это­го нуж­на но­вая ви­за, а по­тому иди­те на по­сад­ку в са­молёт".

Про­фес­сор за­явил, что ни­куда не уле­тит, по­ка они не вы­пус­тят его же­ну. Ему ве­лели ждать, но по­кор­но ждать он был не на­мерен и с из­ра­иль­ским на­пором стал гро­мог­ласно тре­бовать, что­бы его не­мед­ленно вы­пус­ти­ли к же­не. К скан­да­лам там не при­вык­ли, к не­му по­дошёл стар­ший офи­цер, сла­бо но всё же го­ворив­ший по-ан­глий­ски, и ска­зал, что­бы Мик­ки ус­по­ко­ил­ся, шёл на по­сад­ку в са­молёт, а ког­да вы­яс­нится си­ту­ация с пас­портом Ви­ки, её то­же от­пустят на по­сад­ку. В край­нем слу­чае, она по­летит сле­ду­ющим рей­сом. Но Мик­ки ка­тего­ричес­ки за­явил, что ос­та­нет­ся ждать пря­мо вот здесь у пас­пор­тно­го барь­ера по­ка к не­му не вы­пус­тят же­ну и тре­бу­ет со­еди­нить его с ака­деми­ком Пок­ров­ским. Тог­да офи­цер от­вёл его в свой ка­бинет, где по­дал те­лефон­ную труб­ку и спро­сил, ку­да он хо­чет зво­нить? Мик­ки ска­зал, что­бы его свя­зали с Ака­деми­ей ме­дицин­ских на­ук. Офи­церу уда­лось со­еди­нить­ся с сек­ре­тар­шей Пок­ров­ско­го и ей по­надо­билось ещё ка­кое-то вре­мя най­ти ко­го-ни­будь, кто го­ворил по-ан­глий­ски. На­конец она объ­яс­ни­ла, что пре­зиден­та Ака­демии нет, так как он у­ехал в а­эро­порт про­вожать про­фес­со­ра Краф­та. Взбе­шён­ный Мик­ки кри­чал в труб­ку: "Я и есть про­фес­сор Крафт! Они арес­то­вали и не вы­пус­ка­ют мою же­ну!". Его про­сили ус­по­ко­ить­ся и по­дож­дать. Он му­чил­ся ещё ча­са два, по­ка не раз­дался зво­нок из Ака­демии и он ус­лы­шал го­лос Пок­ров­ско­го, толь­ко что вер­нувше­гося из а­эро­пор­та.

Сры­ва­ясь на крик, Мик­ки объ­яс­нил, что по не­понят­ной при­чине его же­ну за­дер­жа­ли, ни­чего ему не объ­яс­ня­ют и к ней его не вы­пус­ка­ют. Как мог, ака­демик ус­по­ко­ил его, ска­зал, что сам ни­чего не по­нима­ет и по­обе­щал, что не­мед­ленно свя­жет­ся с ми­нис­тром инос­тран­ных дел Ше­вар­днад­зе. Ещё где-то че­рез час он поз­во­нил сно­ва и ска­зал, что ми­нис­тра сей­час нет, он за гра­ницей, но его ре­ферент смог свя­зать­ся с КГБ и на­де­ет­ся, что ско­ро всё про­яс­нится. Меж­ду тем, ака­демик ска­зал, что сей­час же вы­ез­жа­ет об­ратно в Ше­реметь­ево, что­бы на мес­те са­мому ра­зоб­рать­ся в си­ту­ации и под­держать сво­его нес­час­тно­го гос­тя.

Док­тор Крафт ждал до ве­чера, нер­вно ме­ряя ша­гами ко­ридор. На­конец к не­му по­дошёл нез­на­комый май­ор с зе­лёны­ми по­гона­ми и приг­ла­сил прой­ти в его ка­бинет. Там его жда­ли ака­демик Пок­ров­ский и пе­ревод­чик. Ака­демик по­жал док­то­ру ру­ку и про­тянул ку­лёк с бу­тер­бро­дами и бу­тыл­ка­ми с со­ком. Он ска­зал:

- Я толь­ко что ви­дел­ся с ва­шей же­ной. Она тут же в зда­нии. С ней всё в по­ряд­ке, я ей та­кой же па­кет с едой при­нёс. Она в от­дель­ной ком­на­те, ей там удоб­но. Её по­ка ни­куда не от­прав­ля­ют. Я уже на­жал на все­воз­можные ры­чаги и уве­рен, что не­дора­зуме­ние ско­ро раз­ре­шит­ся. Мы са­ми не по­нима­ем, что про­изош­ло. Ка­кая-то ошиб­ка.

- Я мо­гу объ­яс­нить, - ска­зал май­ор, - ни­какой ошиб­ки тут нет. Мы по­лучи­ли ин­форма­цию, что ва­ша же­на, про­фес­сор Крафт, на са­мом де­ле яв­ля­ет­ся граж­данкой СССР по рож­де­нию. Тот факт, что она ро­дилась в СССР, она са­ма со­об­щи­ла в ан­ке­те, ко­торую за­пол­ня­ла при по­луче­нии ви­зы. Ма­ло то­го, в 1945 го­ду она не­закон­но по­кину­ла пре­делы на­шей стра­ны и по­тому фор­маль­но под­па­да­ет под со­от­ветс­тву­ющую статью уго­лов­но­го ко­дек­са.

- Да что вы та­кое го­вори­те! - вос­клик­нул Мик­ки, - ей ведь был толь­ко один ме­сяц от ро­ду, ког­да её ро­дите­ли вы­вез­ли в Па­лес­ти­ну. Это ка­кой-то бред!

- Да, прав­да, она бы­ла ре­бён­ком, мы это про­вери­ли. Но пе­ред за­коном все рав­ны, не­зави­симо от воз­раста, ког­да за­кон был на­рушен. Моё мне­ние, од­на­ко, что суд при­мет во вни­мание её воз­раст в мо­мент по­бега и факт, что она по ма­лолетс­тву не да­вала сог­ла­сие на её не­закон­ный вы­воз за ру­беж. Так что я уве­рен, уго­лов­но­го прес­ле­дова­ния не бу­дет.

- Ка­кой ещё суд! Ка­кое прес­ле­дова­ние! Что за бе­зумие! Она граж­данка Из­ра­иля и у неё ни­ког­да не бы­ло со­вет­ско­го пас­порта. Я тре­бую со­еди­нить ме­ня с по­соль­ством Гол­ландии!

- Это ва­ше пра­во. Но пой­ми­те, её ны­неш­нее инос­тран­ное граж­данс­тво зна­чения не име­ет и гол­лан­дцы ни­чем не по­могут. По рож­де­нию Вик­то­рия Ль­вов­на преж­де все­го со­вет­ская граж­данка и наш пас­порт ей вы­дадут.

- Ни­какая он вам не Вик­то­рия Ль­вов­на! Её зо­вут Ви­ки Крафт и она моя же­на! Я тре­бую, что­бы её не­мед­ленно от­пусти­ли! Она ни в чём не ви­нова­та, она не граж­данка ва­шей стра­ны и ни­ког­да не бу­дет! Не ну­жен ей ваш пас­порт!

- Вы зря го­рячи­тесь. Она, ко­неч­но, со­вет­ская граж­данка, тут сом­не­ний нет. Для вы­ез­да граж­дан за гра­ницу у нас есть ус­та­нов­ленный по­рядок. Ког­да она по­лучит со­вет­ский пас­порт, вы смо­жете ей прис­лать приг­ла­шение по вос­со­еди­нению с семь­ёй. Вы ведь её муж? Вот. Она по­даст за­яв­ле­ние в ОВИР, там его рас­смот­рят в со­от­ветс­твии с пра­вила­ми и, я уве­рен, ре­шат воп­рос по­ложи­тель­но. Та­кой по­рядок. Вы из­ви­ните, у ме­ня де­ла. То­варищ ака­демик, вы ес­ли хо­тите, мо­жете тут с про­фес­со­ром Краф­том по­ка ос­тать­ся по­гово­рить. Ус­по­кой­те его, он дол­жен по­нять, что мы дей­ству­ем по за­кону.

Май­ор встал из-за сто­ла и вы­шел, прик­рыв за со­бой дверь. У Мик­ки кру­жилась го­лова, к гор­лу под­пи­рала тош­но­та, он пе­рес­тал что-ли­бо по­нимать. Ка­кое за­яв­ле­ние? Что та­кое ОВИР? Приг­ла­шение ку­да и за­чем? Ка­кой-то дур­ной сон!

Ака­демик встал, рас­крыл па­кет с едой, дос­тал от­ту­да бу­тыл­ку с со­ком и по­дал Мик­ки:

- Док­тор Крафт, не вол­нуй­тесь, вот сок, вы­пей­те. Это всё на­ша бю­рок­ра­тия, по­нима­ете ли. Ей бо­гу, всё ула­дит­ся… Я вам обе­щаю. Но на­до тер­пе­ние. У нас тут ни­чего быс­тро не де­ла­ет­ся…

- Мне ка­жет­ся, - вос­клик­нул Мик­ки, - они вы­мога­ют взят­ку! Да, да, ско­рее все­го это. Ска­жите, ко­му зап­ла­тить, я вы­пишу чек…

- Нет, нет, что вы та­кое го­вори­те! На этом уров­не так это не ра­бота­ет. Зав­тра же ут­ром я свя­жусь нап­ря­мую с Ми­ха­илом Сер­ге­еви­чем. Он мне обе­щал, что проб­лем не бу­дет. Мой вам со­вет - ус­по­кой­тесь, ос­та­вай­тесь здесь, я до­гово­рюсь что­бы вам тут ус­тро­или мак­си­мум ком­форта. От­дохни­те, по­читай­те что-ни­будь. Я всё бе­ру на се­бя - вот уви­дите, Гор­ба­чёв даст ко­ман­ду, я уве­рен. Ни­кому не нуж­ны меж­ду­народ­ные ос­ложне­ния в та­кое вре­мя. Это всё мес­тное су­мас­бродс­тво…

Ака­демик и пе­ревод­чик у­еха­ли. Мик­ки от­пра­вил­ся в ко­ридор на своё уже об­жи­тое крес­ло. Он вол­но­вал­ся за де­тей в Из­ра­иле - что они мог­ли во­об­ра­зить, ког­да ро­дите­ли не вер­ну­лись до­мой и ни­чего о се­бе не со­об­щи­ли! Был поз­дний ве­чер, Мик­ки пы­тал­ся про­сить ра­бот­ни­ков та­мож­ни, что­бы как-то поз­во­нить в Из­ра­иль или хоть пос­лать те­лег­рамму или факс. Но ник­то его не по­нимал или не хо­тел по­нимать, все из­ви­нитель­но улы­бались и ухо­дили. Нас­ту­пила ночь и он из­мождён­ный зад­ре­мал на сво­ём крес­ле.

Сле­ду­ющим ут­ром он дож­дался ког­да че­рез пас­пор­тный кон­троль пош­ли инос­тран­цы. Ус­лы­шав ан­глий­скую речь, он по­дошёл к по­жилой па­ре из Лон­до­на, по­дал им свою кар­точку и поп­ро­сил, что­бы ког­да они при­летят до­мой, пос­ла­ли в Тель-Авив те­лег­рамму, что Ви­ки и он жи­вы-здо­ровы и ско­ро бу­дут до­ма.

К ве­черу опять при­еха­ли ака­демик с пе­ревод­чи­ком, при­вез­ли про­дук­ты. Пок­ров­ский ска­зал, что с са­мим Гор­ба­чёвым по­гово­рить не смог, но его ре­ферент обе­щал, что не­мед­ленно до­ложит Ми­ха­илу Сер­ге­еви­чу и воп­рос бу­дет ре­шён в бли­жай­шее вре­мя. Прош­ла вто­рая ночь. На тре­тий день, неб­ри­тый и осу­нув­ший­ся Мик­ки сов­сем сник. Есть ни­чего не мог и си­дел, опус­то­шён­но гля­дя в сте­ну. Око­ло по­луд­ня, к не­му по­дошёл вче­раш­ний офи­цер и по­манил за со­бой. Приш­ли в ка­бинет и там Мик­ки уви­дел же­ну. Об­ня­лись. По­шеп­та­лись.

- Ну вот, всё в по­ряд­ке, - ска­зал улы­ба­ясь май­ор с зе­лёны­ми по­гона­ми, - как мы и на­де­ялись, там на­вер­ху ра­зоб­ра­лись и ре­шили де­ло зак­рыть. Вот ва­ши пас­порта, вы оба сво­бод­ны. По­дой­ди­те к стой­ке ком­па­нии KLM и они вам ор­га­низу­ют по­лёт до Ам­стер­да­ма.

Мик­ки взял пас­порта, об­нял Ви­ки за пле­чи и, не поп­ро­щав­шись, они мол­ча выш­ли из ка­бине­та. Ког­да уже си­дели в са­молё­те, он про­шеп­тал ей на ухо:

- Ни­ког­да в жиз­ни но­ги мо­ей не бу­дет в этой ужас­ной стра­не…