ЗА РЕКОЙ СВЯТОГО ЛАВРЕНТИЯ

“Георгий Иосифович был известным журналистом в Молдавии, он видел и знал многое такое, о чём смог рассказать только на безопасном расстоянии от прежнего дома, теперь... Георгий Барбалат – интересный и многознающий собеседник. Я советую вам присесть с ним послушать эти истории. Они того стоят...”. Это – из предисловия Виталия Коротича к книге Г. Барбалата, написанной уже в эмиграции. 21 июня 1941 г. он закончил среднюю школу, а через два дня Георгий уже был бойцом истребительного батальона. Потом – авиашкола и служба в авиации дальнего действия. После демобилизации закончил факультет журналистики Бел-госуниверситета. Георгий Барбалат – литературный ученик Константина Паустовского. Работал корреспондентом в газетах “Молдова сочналисттэ”, “Победа”, “Вечерний Кишиневу». За якобы допущенную политическую ошибку был уволен из редакции с запретом заниматься журналистикой и по «политическому недоверию», без суда сослан в Прибайкалье. Через восемь (!) лет ложное обвинение сняли.

Автор книг “Инспектор и “Соловей”, “Поиск”, “Схватка”, изданных в Кишинёве стотысячными тиражами. Эмигрировав в США, публиковал свои рассказы и эссе в журналах “Алеф”, “Русская Америка”, «Вестник», еженедельниках “Мир”, “Панорама”.

Публикуемые ниже отрывки из путевого блокнота журналист и писатель любезно предоставил «Кругозору».

Триста пятьдесят “лошадей”, упрятанные под капотом автобуса, разом взревели и резво помчались по дорогам Новой Англии на север, на север — в Канаду, к реке Святого Лаврентия. Миновали равнины Нью-Хемпшира, дорога запетляла меж зелёных холмов Вермонта. Ласковый летний дождик тепло высветлял придорожные леса, поляны и лужайки. По книгам Фенимора Купера где-то здесь лет триста назад бродили ирокезы, гуроны и следопыты. Милая, почти забытая, романтика…

Таможня, недолгий досмотр и вот — Канада. Дождь, сопровождавший нас от самого Бостона, прекратился. Выглянуло весёлое августовское солнце. Вперёд — к реке Святого Лаврентия, к самому большому городу Канады — Монреалю! Успели засветло переправиться через реку Святого Лаврентия. К слову, в этом месте её ширина — около шести миль. Не в каждой стране есть такое природное чудо.

Не в каждой стране есть и такое рукотворное чудо, как собор Нотр-Дам, к которому мы поспели к вечерней молитве. Мои спутники безмолвно, на цыпочках, чтобы не мешать молящимся, прошли в храм. Всё поражает: сводчатая высота потолков, фрески, картины, резные колонны. Удивляет умение человека во имя Бога сделать такое, что может сверкать долгие годы и звать под своды храмов.

Монреаль известен не только старинными храмами, памятниками. В новейшей истории он прославился Всемирной выставкой “Экспо-67”. На ней тогдашний СССР завоевал симпатии, не своими показушными экспонатами, а очень вкусным… борщом, который стал самым популярным блюдом в русском ресторане. Бывает и такое…

Как не побывать на Олимпийском стадионе. Когда он был уже построен, синоптики вдруг вычислили: на время игр ожидаются проливные дожди. Решили поднять над стадионом пластиковую крышу. Поднять её можно, но как удержать в таком положении? Построили наклонную башню. От неё во все стороны протянули тросы, которые держат до сего дня эту времянку в воздухе. Спортивный праздник состоялся. Пизанская башня в Италии стала постепенно наклоняться из-за просчета архитекторов. Канадские же зодчие построили наклонную умышленно, и она за многие годы ни на миллиметр не отклонилась от своей оси. Мои спутники активно спорили, на что похожа эта башня. Мне она напоминает вытянувшего шею гордого канадского гуся, а вам?

Хотел назвать и это сооружение чудом, взглянул на стопку фотоснимков, на которых изображен собор Святого Иосифа, покровителя, целителя увечных. Невольно вспомнил о том, что произошло со мной. Это не чудо, но, возможно, имеет какое-то отношение к чудесам. Собор построен на высоком холме. Подняться к его центральному порталу и здоровому трудно. Помогают эскалаторы, лифты. Но легенда гласит, что жаждущий исцеления должен одолеть дорогу к храму, к алтарю чудотворца своими силами. Ползут люди к вершине, кто на коленях, а кто и на четвереньках. Гранитные ступеньки уже отшлифованы до лакового блеска. Видел на стенах собора костыли, протезы. Значит, вера и тяжкий подвиг кому-то приносят исцеление.

Поэт сказал: блажен, кто верует. А кто не верует? Теперь можно рассказать о том, что произошло со мной. Чудо “местного” значения! Поднялся на вершину холма. Своим старым и надёжным фотоаппаратом “Зенит” (за тридцать лет ни одной осечки!) снял главное здание собора. Рядом с ним сад скульптур. Как известно, Христос, несший свой крест на Голгофу, останавливался и падал двенадцать раз. Эти скорбные моменты запечатлены лучшими ваятелями мира. Скульптуры в мраморе и граните установлены в аллее. Каждая оценивается десятками миллионов долларов. Пусть я неверующий, но как не заснять эти прекрасные произведения искусства! День погожий, освещение нормальное, никаких проблем. «Зенит» отщёлкивает кадры. Уверен, что снимки будут хорошими.

И что?.. Ни на одном из двенадцати кадров никакого изображения не оказалось(!?). Словно плёнка была вовсе без эмульсии. Что случилось? Камера испортилась? Но почему первый, четырнадцатый и все следующие кадры нормальные? Вероятно, тут что-то другое, а что именно — понять не могу. Не иначе — наказан за своё неверие. Скажете, мистика?

Первый этаж гостиницы, в которой мы остановились, занимает ресторан. Стены увешаны портретами знаменитых артистов, спортсменов и даже политических деятелей. На всех фотографиях — автографы и даже какие-то неопределённые пожелания. Создаётся впечатление, что знаменитость, ведомая под ручку хозяином, по три раза на дню посещала это заведение и была в диком восторге от кухни, обслуживания. В действительности, ни актрисы, ни боксёры, ни политики никогда в этот ресторан не заглядывали. Портреты куплены в магазине. Всё для простаков. Таким оказался и я в тот вечер.

Едва стал изучать надписи на фотографиях, как ко мне подошёл седеющий грузный мужчина. Добродушно представился:

— Люис Бранд, отец невесты. Вас, вероятно, пригласили родители Алекса?

Я оглянулся и увидел в центре зала девушку в розовой фате и рядом с ней парня в белом фраке. Действительно, свадьба. Сунулся на чужой пир и, разумеется, стал извиняться:

— Простите, сэр. Меня не приглашали. Случайно зашёл поглядеть на эти картинки.

— Хорошо сделал. Случайный гость — подарок свадьбе. А что ты так неразборчиво говоришь по-английски? Не из Квебека ли?

— Только собираюсь съездить туда.

— Нашел куда ехать! Не увидишь там ни одного порядочного джентльмена. Так откуда ты?

— Сейчас из Штатов, а вообще — из бывшего Советского Союза. Была там республика Молдова.

— Ага, русский…

— Не совсем. Там меня называли евреем.

— Это уже не имеет значения. Русский. Теперь ты мой гость. Идём, представлю тебя и за стол.

Невеста звалась Лайзой, жених был Алексом. Так мы обошли всех гостей. А потом Люис попросил меня произнести спич или поздравление, или пожелание молодожёнам. Что же, угощение надо отрабатывать. Откажешься — обидишь новых знакомых. Нашёл выход — снял со стены фотографию знаменитой хоккейной команды и повернул лицом к гостям.

— Посчитайте сколько здесь крепких парней. Желаю Лайзе и Алексу, чтобы каждый год по одному такому рождалось…

Буря восторга. Но невеста шутливо замахнулась на меня. А вскоре — пригласила на танго. Алекс искоса бдительно наблюдал. Позже, когда мы сидели за столом рядом, он спросил:

— Как находишь мою невесту? Нравится?

Я не обманул его:

— Она прелестна.

Свадьба подходила к концу, гости, не прощаясь, потихоньку покидали ресторан. Пора и мне подняться в свой номер. Увы, не отпускают, рвут вдвоем: отец невесты к себе, родители жениха — в свой ‘’кондо”. Говорю о том, что мои спутники поутру умчатся в Квебек. Не помогает, гостеприимство перехлёстывает через край. Принимается компромиссное решение: куда молодожёны — туда и гость поедет. А они, разумеется, захотели провести первую семейную ночь в десятикомнатной половине дома, которую отвёл им Люис.

Квебек. Набережная на реке Св. Лаврентия.

До рассвета просидел с родителями невесты. Не одна рюмка коньяка была выпита. Но мои спутники утром не волновались. Из записки, оставленной у портье, знали где я нахожусь. Были уверены в том, что если опоздаю — меня доставят в Квебек машиной или самолётом. Не пришлось. Они еще завтракали, а я уже был возле машины, хоть “тёпленький” и уставший, но готовый к дальнейшему путешествию. Люис, доставивший меня в гостиницу, попытался в последний раз уговорить:

— Поезжайте прямо в столицу. Оттава — настоящий английский город. Тысячу раз бывал в этом провинциальном Квебеке и ничего интересного там не видел.

В нём, конечно, говорила нескрываемая обида на неблагодарных французов, которые во что бы то ни стало хотят отделиться. Не ошибусь, если скажу, что Квебек — самая прекрасная жемчужина в ожерелье канадских городов. Он может быть музеем и старинной архитектуры, и прекрасных памятников, и живописи. А ещё Квебек обладает особым привлекательным обаянием, шармом, большинство людей, не только канадцев, приезжает сюда, чтобы окунуться в весёлую сутолоку его кривых средневековых улочек, побывать на старинной королевской площади, которая восстановлена в первозданном виде, увидеть своими глазами с чего начиналась страна Канада.

Был воскресный день. Колокола возвестили о том, что в храмах отслужили мессу. Наша компания разделилась. Одни пошли обедать в греческий ресторан, а я с Галиной Кац, моей землячкой, отправились во французский ресторанчик.

Вкусно, сытно, без сутолоки отобедали, Галина со своей дочерью пошли покупать сувениры, а я на скамеечке в тени памятника Самуэлю Шамплейну, основателю Канады, кайфую после рюмки коньяка и думаю, что уместно вслед за первой отправить вторую. На моей скамейке примостились два парня и что-то уж больно внимательно меня изучают. Наконец, один из них осмелился обратиться:

— Сэр, сир, господин, сударь, вы говорите по-французски?

— Весьма условно.

— Не хотите ли составить нам компанию?

У стойки бара, расположенного неподалеку кафе, услышал довольно странную историю. Тэдд и Джон приехали из Ванкувера с намерением жениться на француженках, только на них. Наслушались баек об их весёлых и добрых нравах, преданной и горячей любви. Подай им француженок — и не надо никаких англичанок, шведок. Но вот беда — Джон и Тэдди не знают ни слова по-французски. Даже слово “аморе” им ничего не говорит. Надо искать выход. К удивлению бармена, вторая, третья рюмки коньяка мигом пролетели под царскую закуску — ломтик лимона. Идём на Монмартр — узкую улочку, где торгуют картинами и сувенирами и только. Все продавщицы — молоденькие весёлые француженки. Через толпу пробираемся цепочкой. Массивный Тэдди держит меня обеими руками за плечи, за хлястик его пиджака уцепился Джон. Возле каждой лавки останавливаюсь, но Тэдди толкает: “Иди дальше”. Прошли вниз по улице, поднялись по противоположной стороне. У дверей одной лавчонки ладони на моих плечах заработали как тормоза. Оглянулся. Действительно хороша. Конфетка! План “приступа” был разработан еще в кафе.

— Мадемуазель, у вас есть невеста?

— Картина?

— Живая.

Хихикнула, но вежливо ответила:

— Вы лавкой ошиблись. Та — на противоположной стороне, с вывеской “Парадайз” и цветным фонариком.

На смеси итальянского, молдавского, порой, идиша рассказываю о цели визита парней в Квебек. Оказывается, не нужен был языковый винигрет. Сюзанна отлично говорит по-английски. Не дура. Сразу сообразила и поняла ситуацию. Лукаво поглядывая то на Джона, то на Тэдди, согласилась пригласить подружку и после работы погулять с парнями по городу.

Я ушел, оставив Тэдди и Джону свой американский адрес. Надеюсь, умыкание красавиц состоялось. Если будет приглашение на свадьбу — обязательно поеду.

Боже, как мала журнальная площадь! Не успел ничего сказать о городе, королевской площади, шато Фронтенака, о крепости на крутом берегу реки Святого Лаврентия. Планировал написать о циклораме, ферме тётушки Марии и о многом другом, но приходится наступить на горло собственной песне.

Виноваты, конечно, Тэдди и Джон: “съели” столько текста… Но и умолчать об этом житейском эпизоде жалко. Миром ведь должны править любовь и жизнь…