Смайлик

     Ти­хо го­рят све­чи. Над суб­ботним сто­лом раз­ли­ва­ют­ся аро­маты вся­ких вкус­ностей, при­готов­ленных мо­ей же­ной по слу­чаю свя­того дня. От­хлеб­нув крас­но­го ви­на из бо­кала, я про­из­но­шу "двар То­ра" - речь, по­доба­ющу­ют­ра­пезе, на ко­торую соб­ра­лись мои род­ные.

     "...И, пос­коль­ку раз­ру­шен был наш Храм из-за бес­при­чин­ной не­навис­ти меж­ду ев­ре­ями, единс­твен­ное, что мо­жет по­мочь н  ам вос­ста­новить его и при­нес­ти в мир Из­бавле­ние  - это бес­при­чин­ная лю­бовь..."

    Всё - бла­гос­тно. Ни­чего ори­гиналь­но­го, и, глав­ное, ни­чего, что мог­ло бы выз­вать воз­ра­жение у слу­ша­ющих. Но воз­ра­жения, как ни стран­но, воз­ни­ка­ют.

- И что же, - спра­шива­ет моя ма­ма, - я пря­мо-та­ки дол­жна лю­бить всех-всех ев­ре­ев?

- Увы, - от­ве­чаю я с прит­ворным со­жале­ни­ем, - дол­жна.

- А не­ев­рев - не на­до?

- Не­ев­ре­ев лю­бить на­ше пра­во, а ев­ре­ев - обя­зан­ность.

- Всех до од­но­го?

- Всех до од­но­го!

- И Троц­ко­го?

- Ма­моч­ка, ос­тавь Троц­ко­го в по­кое. Он дав­но в мо­гиле и за все, что сде­лал, рас­пла­тил­ся.

- А дру­гих не­годя­ев, что зверс­тво­вали в те вре­мена? - не уни­ма­ет­ся ма­ма. - Ведь по­лови­на че­кис­тов - ев­реи бы­ли!

- Да­вай сос­ре­дото­чим­ся на тех, кто сей­час жи­вет и нас с то­бой ок­ру­жа­ет.

   Ма­ма, пог­ру­зив­шись в раз­думья, хму­рит­ся так, что мор­щи­ны, вет­вя­щи­еся на ее ли­це, ка­жут­ся еще глуб­же.

    Вос­поль­зо­вав­шись во­царив­шей­ся ти­шиной, я нак­ла­дываю се­бе в та­рел­ку са­лата.

    Вдруг ма­ма за­каты­ва­ет ру­кав бе­лой блуз­ки:

- Смот­ри!

  На ко­же, слов­но пок­ры­той рябью от сре­дизем­но­мор­ско­го ве­тер­ка, ог­ромною кляк­сой зи­яет си­няк.

- ?

- Вче­ра на ули­це мне по ру­ке за­лепи­ли кар­тошкой. Зна­ешь, как боль­но бы­ло!..

- Ма­ма...

- Я эту кар­то­шину по­доб­ра­ла. На ней но­жом был вы­резан... пом­нишь, в Мос­кве - ты в вось­мом клас­се был - к вам в шко­лу инос­тран­цы при­ез­жа­ли, по­дари­ли те­бе зна­чок, боль­шой та­кой, на нем две точ­ки - гла­за - и рот улы­ба­ет­ся.

- Это на­зыва­ет­ся "смай­лик", - по­яс­няю я, - там еще на­писа­но бы­ло "Makemesmile!"

- Ага, ты по­том всю­ду эту ро­жицу ри­совал?

- А кто кар­тошкой-то за­лепил?

- От­ку­да я знаю? День был жар­кий, все ок­на тре­хэтаж­но­го до­ма, ми­мо ко­торо­го я шла, бы­ли за­тяну­ты три­сами. Они не ус­пе­ли бы их опус­тить - на­вер­но ки­дали с кры­ши. Но ведь сво­лочи, сво­лочи! Так что, ска­жи, их я то­же лю­бить дол­жна?

    По­мол­чав, вы­дав­ли­ваю из се­бя:

- Прос­ти их.

- Да про­щаю я их, про­щаю, но лю­бить?? Уволь, по­жалуй­ста! Обой­дусь без бес­при­чин­ной люб­ви! Счи­тай, се­год­нящняя твоя про­поведь про­пала да­ром,

   Де­лаю еще один гло­ток ви­на и зак­ры­ваю гла­за. Я уже не здесь, не в 2015 го­ду - 5775 по на­шему ле­то­ис­числе­нию, не в ма­лень­ком го­род­ке на ок­ра­ине Са­марии, а в боль­шом се­вер­ном го­роде со­рок лет на­зад. Два че­тыр­надца­тилет­них при­дур­ка раз­вле­кались тем, что обс­тре­лива­ли кар­тошкой про­хожих.    

     Пре­лесть зак­лю­чалась в том, что фор­точка на­ходи­лась на треть­ем эта­же, а дом был две­над­ца­ти­этаж­ным, и про­хожие, по­тирая ушиб­ленные мес­та, за­дира­ли го­ловы в по­ис­ках прес­тупни­ков, ша­рили взо­рами по ок­нам вер­хних эта­жей, не по­доз­ре­вая, что враг за­сел го­раз­до ни­же. Один из этих де­билов был лич­но я.

    И вот, ког­да по­явил­ся ма­лень­кий плю­гавень­кий му­жичок, чей лоб слов­но был соз­дан для то­го, что­бы слу­жить ми­шенью юным снай­пе­рам, я при­целил­ся и от­пра­вил в по­лет оче­ред­ной кор­неплод.

    Но слу­чилось неч­то стран­ное. То  есть - ни­чего не слу­чилось. Му­жичок про­дол­жил свое шес­твие под ок­на­ми квар­ти­ры мо­его дру­га, от­ку­да мы тер­ро­ризи­рова­ли мес­тных жи­телей, а кар­то­фели­на... бук­валь­но на на­ших гла­зах ис­чезла, слов­но рас­тво­рилась в воз­ду­хе.

- Выш­ла на ор­би­ту! - зар­жал мой друг.

- Точ­но! - под­хва­тил я. - Не зря же я сме­ющу­юся ха­рю на ней на­рисо­вал!

    ...В ком­на­те - ти­шина. Над суб­ботним сто­лом плы­вут ча­ру­ющие аро­маты. В уг­лу без­звуч­но до­гора­ют свеч­ки.

- Прос­ти ме­ня, ма­моч­ка! - ти­хо про­из­но­шу я.

- За что? - удив­ля­ет­ся ма­ма.