История

Я уже не помню, где именно прочел это впервые. Там сначала о нем, о мужчине, она появилась позже. Хочу, пытаюсь, но не помню. Помню, что читал, помню летом, и лето было в голове, потому что там все складно и по-настоящему, как в солнечный день. Так тогда думал. А еще были каникулы, и было хорошо. Безусловно, это и от той истории, и мыслей много и куча свободного времени, когда можно мечтать и заглядывать в будущее. А еще, искать ту единственную, что захватила с первых строк. Высматривать, сравнивать. Но похожие были все недоступные - умные и утонченные, в отличие от меня. А еще взрослые. Мои ровесницы никак не тянули на ту идеальную. Знаете, есть такие книги, что сразу и надолго. Как любовь, откровение, открытие. Даже немного ревновал. К этому в истории. Почему он, а не я? Впрочем, тот уже в годах, тому за тридцать, а у меня все впереди, и я обязательно проживу точно так же интеллигентно с приключением, как и он.
Было это в каком-то журнале, толстом, что издавались тогда большими тиражами. И наш сосед, то есть не он, выписывал журналы дедушка, а сосед, мой ровесник, дал почитать. Я читать не любил, больше на улице в футбол или казаки-разбойники или можно просто посидеть в беседке, а здесь увлекся с первых строк, пару страниц сходу проглотил и конечно к Максиму:

- Дай до обеда?

- Ты что, дедушка будет ругаться. Вот и закладки его.

- Я быстро, - уговаривал товарища.

- Номер свежий, последний.

- Да, ладно.

Он согласился. Читал запоем. Уж очень слова ровно ложились, а еще внутри что-то трепетало. Волновался, как у нее с этим будет. Быстро прочитал, проглотил. Даже отдельные места по два раза прошел. Взгрустнулось. Там, где про любовь, где нервное, и самое-самое. Журнал вернул вовремя, даже закладки поправил, как прежде.

- Классная вещь, - сказал.

Максим изучал обложку, не заломаны ли листы. Потом положил журнал на письменный столик - как и лежал.

- Ты читал? - спросил я.

- Нет, еще успею, - махнул он рукой.

А я завидовал. У них большой шкаф и этих толстых журналов аж две нижних полки, стоят, как солдатики, руки по швам вытянули. И в каждом, наверняка, такая же чудесная история. И знал, что читать он вовсе не будет.

- А есть что-нибудь еще этого автора, - спросил я.

Но Максим меня вытолкал. И правильно, как раз в это время зазвучал ключ входной двери. Мы быстро прикинулись занятыми по урокам.

- Тридцать восьмой параграф? - спросил я театрально.

- Ага, тридцать восьмой, про Африку и население низкорослое. Пигмеи, кажется.

Сам ты пигмей, подумал я. Можно было у дедушки спросить про журналы. Но он надевал домашнюю куртку, очки и выглядел довольно строго.
Рассказ не выходил из головы и автора я запомнил. Трудное имя не наше, еле запомнил. Какое-то южное. И Бек, и Ибрагим, или все вместе. И мне не хотелось думать, что человек с таким сложным и непонятным именем любил ту красавицу с чудесным характером. А если писал, значит было, только девушка должна быть наша, похожая. Лучше, конечно, чтобы написал Иванов или Кузнецов можно Солнцев. Тогда понятно. Но Бек? Как басмач из "Белого солнца...". Разве он может любить, например, как я? Впрочем, фамилия была нужна для другого, и я повторял ее мантрой до местной библиотеки. Потом говорил по слогам, потому что библиотекарша не сразу сообразила. Она сидела за столом и подклеивала обложку странным "молоком" из баночки. Емкость, как у отцовского солидола, схваченная горчичными кораллами.

- Подожди, мальчик, - сказала она, и я смотрел, как та орудует палочкой, размазывая липкую, вонючую дрянь по кальке. Потом отложила занятие.

- Нету такого автора, - сказала она, предварительно порывшись в картотеке.

Потом спросила:

- А что он написал?

И я с гордостью продиктовал длинное название повести.

- Нет, не встречала, - грустно сказала она. - А о чем там? - спросила с последней долей надежды.

Здесь я замялся.

- Там мужчина и женщина, встречаются,.. - сказал неуверенно.

- А! Про любовь, - сказала она. - Ну, ты еще подрасти.

И было неудобно от ее взрослости.

А я уже знал, что обязательно куплю эту книгу. Непременно.
Правда, надолго забыл о ней. Не об образе и переживаниях - это на всю жизнь, о том, что хорошо бы купить. Просто не ставил целью, как велосипед или настольный хоккей, что чуть ли не ежедневно клянчил у родителей. Позже, как то забылось, образ просел, сравнялся с обычными днями, я пару раз даже влюбился, безответно. Но они не были такими, как в книге, и я спокойно расставался с собственными чувствами. Зачем размениваться по мелочам. Мне нужна только та, самая лучшая, как в книжке. А до нее еще расти и расти, развиваться. И ничего страшного, если немного подожду. И я терпеливо ждал, присматривался. Оценивал случайных красавиц. И думал - эта бы подошла, правда, макияж не очень и нос не такой, а этой в парикмахерскую срочно, а так -  ничего.
Уже в институте встретил одну. Она была очень похожа. Ну, очень. И волосы и манера ходить и простота в общении и наряды, что меняла постоянно, и голос ее был такой же, как описал влюбчивый Бек. Я искал к ней подходы и так и эдак, не настырно, как тот в книжке, но она совершенно не велась на интеллигентные манеры. Видел её на дискотеках с однокурсником, у того папа шишка-чиновник, потом в баре с непонятными парнями. В общем, не то, решил я и быстро остыл.
Женился я чуть позже совсем на другой. Тогда было не до брыканий. Последний курс, распределение, а холостых обещали заслать в дальние дали. Туда я очень не хотел, потому выбрал однокурсницу попроще, ничего такую, но без претензии. Ей тоже перспектива уехать не нравилась. И нас оставили в городе и ее и меня, поскольку для усиления эффекта через ее тетку сделали справку, что она беременная на третьем месяце. Ничего этого на самом деле не было, но какое-то время я ходил гордый и меня все хитро поздравляли. И распределились мы удачно, правда, в разные конторы. Это и к лучшему, Зачем семейственность на работе. Ни подурачиться, ни выпить с коллегами, да и промывка мозгов начальником при жене не очень.
Но самое главное, на работе был книжный киоск, и были там замечательные книги, не такие, как в обычных магазинах. Редкие экземпляры попадались. К тому времени я уже выписывал кучу толстых журналов, и нижние секции шкафа были заставлены по стойке смирно, как у того старика. А жена бурчала, когда в конце года чуть ли не вся зарплата уходила на подписку.
Ту книгу я нашел случайно. Всегда задерживался при новых поступлениях. Ждал, когда продавец распакует аккуратные перевязи книг - праздник, скрытый под серой бумагой. Упаковки дышали типографией, тайной, и ворсистая бечевка лопалась под острием ножниц. Она не спешила, и я имел выдержку. Что-то прятала под стол, краем глаза пробежав, но в основном выкладывала на прилавок. Ту книгу опустила с безразличием - тонкая, в мягкой обложке, вроде - так себе. Я аж затрясся. Мгновенно в памяти всплыло пережитое много лет назад. Растерянность и ожидание. И в кармане нет денег, даже тех небольших, что стоила она. И я отложил, заверил. А она, киоскерша, знала меня и снисходительно сделала приятное, на всякий случай покрутила мой выбор, заглянула в аннотацию. Деньги, конечно, нашел быстро, там сущая чепуха, пару рублей. И нес ее домой, как дорогую икону, что откопал в тайном хранилище.

По пути купил коньяк, маленькую бутылочку, предусмотрительно спрятал. Был праздник и надо вести себя соответственно.

Дома извлек из портфеля книгу и показал жене.

- Вот, - обрадовался я.

Впрочем, она не разделила мой восторг.

- У тебя уже полный шкаф, ставить некуда, - сказала она.

- Ты ничего не понимаешь, - сказал я.

А когда ушла на кухню чистить картошку, быстро отхлебнул из горлышка. Сначала книга лежала на столе. Потом листал ее осторожно, как не пробовал ни один фолиант. Потом первая страница, не заламывая обложку, и прочитал несколько абзацев, держа счастье на весу. Сразу все вспомнил, ну, почти все. И манера письма, и легкость и чувства, что испытывал к героине, а она к Беку -  и как всё красиво там у них. И захотелось снова пережить то, прошлое. Я выпил ещё и понял, что чтение лучше оставить на десерт, приобщить к правильному настроению, одиночеству. Дождаться того состояния, когда не читать не могу. Впрочем, все испортила жена.

- Когда ты научишься складывать носки, - сказала она, зайдя в комнату. - У тебя есть определенное место.

Нет, сейчас точно не стоит читать, решил я. Сплошная пауза и жуткий абзац. Потом она позвала есть картошку с селедкой. И было что-то ритуальное в этой простой пище. После чая сказал, что болит голова и надо побыть одному, в тишине. Она не спорила, включила кухонный телевизор и смотрела сериал. Я потихоньку грустил и допивал противный коньяк! Потом осторожно добавил водки из бара. Уж очень привкус у коньяка был терпкий. Грубый, приземленный.

- Ты разденься и ложись, - сказала жена. - Что-то совсем расклеился.

Она закончила сериал, потом закончила на кухне, а я все это время дремал. Уже перед сном нашел для книги почетное место между сборником Чехова и американским детективом, и мы легли. Если честно, я так и не решился перечитать ее. Словно укор с напоминанием придуманных надежд. Вроде, боялся, что открою и увижу все по-другому, может со стилистикой не то, вдруг разочаруюсь. За пролетевшее время прочитал много хороших книг. Научился видеть, размышлять. И многие писали красиво.

Впрочем, стиль ее на самом деле чудесный. Помню до сих пор. Как они встретились, как шутил герой над собой. Только могут ли так любить южные люди? Они такие горячие? А в книге, вроде, обычный... До сих пор сомневаюсь. И пробовал начало раз десять, но так и не осмелился  дальше. Вроде, счастья, что оставил на потом, без разочарований и ненужных случайностей. Полет придуманной птицы.