Премьера "Тоски"

Нынешний сезон замечательной театральной компании  "Бостонская Лирическая Опера" начался  одной из самых популярных  и остающейся одной из самых прекрасных в мировом репертуаре опер.   Но можно ли было ожидать   каких-либо открытий в музыкальной драматургии и сюжете    "Тоски" Дж. Пуччин и?  Казалось, нет.  Как  найти  в  столь знакомом материале    что-то, чтобы было   не так,  как всегда?  Однако, в том то и дело, что, как всегда, не было. Прежде всего неожиданностью стало, что оркестранты   из оркестровой ямы   были  подняты  над   сценой   и   расположены   за полупрозрачным занавесом   на высоте конструкции, представляющей собой вытянутый во всю длину сцены балкон.  Акустически   и театрально   такая   мизансцена несомненно   создавала   неожиданную   необычность. Звуки   музыки  шли   сверху,  оттуда, где был свет, и они лились вместе вниз на зачастую  затемненную сцену…А солисты оказывались максимально приближены к залу, представая

 " незащищенными"   перед публикой. Дирижер Дэвид Стерн с мастерской синхронностью вел оркестровую партитуру со всем богатством    ее нюансов, обращаясь к   музыкантам перед  ним,  находящимся  на  высоте, и  к    солистам, остающимся внизу   на  сцене. Установленные на сцене телевизоры показывали солистам дирижера, но по условиям мизансцен видеть его жест, направленный к ним, они могли исключительно боковым зрением. Замечательный   сценический    эффект, достигаемый таким  расположением,   несомненно был возможен благодаря   виртуозному профессионализму солистов. 

 Следующей   неожиданностью  было  то, что  персонажи со своими известными характеристическими чертами   обнаруживали  некое  отличие, обретали несколько иные   черты.   Сюжетные   подробности   интриги, которые чаще всего в постановках   "Тоски"   Дж.  Пуччини оказываются   условно обозначенными   и   не уточненными, в премьере БЛО вдруг проступили как   существенные,  значимые, определяющие  мотивы поступков героев.

 Из деталей они превращаются в символы.

 Веер  маркизы Аттаванти,   портретное  сходство  Марии Магдалины с  нею, которое запечатлевает  Каварадосси,  корзина со снедью, принесенная Ризничим, ключи от капеллы при церкви, которые Каварадосси прячет за статуей Мадонны, подсвечники на столе Скарпиа в его кабинете  из сопутствующих  эпизодов  вырастают в  силки, становятся  знаками неумолимой судьбы.

 Режиссер спектакля - молодая талантливая Кристал   Манич    вдумчиво вглядывалась в эпоху, воссозданную в пьесе Викторьена  Сарду,  увидев которую с Сарой Бернар в роли Флории Тоски, Пуччини буквально "заболел" желанием превратить драму в оперу. В итоге   либретто  оперы написали   его сподвижники   Луиджи Иллика и  Джузеппе Джакоза.   А композитор создал   завораживающую на все времена музыку, в которой совершенство итальянских  мелодий и гармоний   смело соединялось с неприкрашенностью  крика в страдании, стонами физической боли  в эпизодах допроса и пыток Каварадосси…     Несомненно постановщик   пристально  и  даже с пристрастием осмысляла  человеческие нравы  периода наполеоновских войн, атмосферу в Риме  1800-го года  с мистериальной властью церкви, удушением порывов к свободе, службой секретной полиции, где  человеческую жизнь безжалостно подвергают пыткам и гибели, с  инквизицией, выступающей от имени суда… Ватикан  получил  возможность после заключения Наполеоном мира с папой уничтожать революционеров. Наполеона их участь не тревожила. В 1798 -ом году народ   провозгласил   Римскую республику. В 1800-ом году  Габсбурги- союзники папы послали  австрийские дивизии    в Италию,  и в результате их побед Римская республика пала. Мечты революционеров рушатся. Герой   оперы  - художник Марио Каварадоси   и его единомышленник  - консул недолговечной республики Римской    Чезаре  Анджелотти оказываются обреченными силой исторических обстоятельств.  Эти подробности,   на которых  основана пьеса,  чрезвычайно важны и воплощены   детально в спектакле. Внимание к развитию   интриги   становится залогом   раскрытия  трагических событий. А поданы они в спектакле как политический триллер, но время действия  остается  тем, что у  создателей оперы, проекция в другие времена  беспощадной власти очевидна  без   модной подгонки  к сегодняшней злобе дня.

  Итак,    найденный Тоской веер маркизы Анджелотти- сестры скрывающегося от погони  свободолюбивого Анджелотти, вызывает ее подозрение в неверности     Марио  Каварадосси, в  том, что он  изменяет ей с этой знатной дамой.   Но, пожалуй, ни в одной из множества виденных мной постановок "Тоски" никогда не было так   прослежено   ослепляющее ревностью   недоверие героини. Никогда так детально шаг за шагом   не было показано сценически, как ревность Тоски побуждает ее возвращаться в церковь, чтобы убедиться, один или не один Каварадосси, что и   ведет ее   к тайне скрывающегося от полиции    Анджелотти, которого Каварадосси  прячет.   Он вынужден посвятить Тоску  в  историю побега Анджелотти, чтобы снять  с себя   ее подозрение.   И это первый шаг, ведущий его к гибели.    Никогда   ни одна Тоска на моей памяти не   была  так  обеспокоена  синим цветом глаз  кающейся Магдалины  на портрете, который в церкви Сант- Андреа пишет Марио, ведь сходство ее с маркизой  очевидно!  Неужели он влюблен в маркизу Аттаванти?!  Поэтому, покружив вокруг портрета, Тоска  просит  художника сменить цвет ее   глаз  на темный, как у нее… И тут проступает   женское начало, одновременно кокетливое и простодушное, что и обескураживает, и располагает к героине. Воспитанная   в  строгих правилах католицизма, Тоска в этом спектакле после   страшного потрясения,   вызванного  несчастьем   присутствовать    при допросе и  пытках   возлюбленного, учиненных  начальником полиции Скарпиа в палаццо Фарнезе,  столкнувшись с   его  домогательствами,   и,  совершив   убийство своего мучителя,   внезапно снимает с себя крест на цепочке.  У нее-  ярой католички, воспитанной  в  монастыре,   нет веры больше во Вседержителя, кто допустил злодеяния… И этот жест знаменателен   в спектакле и необычен.

 Давно уже пора назвать имя исполнительницы партии Тоски в   великолепном интернациональном составе премьерного спектакля - это молодая     поющая с изумительными   нюансами     русская певица Елена Стихина. Солистка Приморского театра оперы и балета во Владивостоке, ныне считающегося   филиалом Мариинского театра в Петербурге,  она  уже обратила на себя внимание многих оперных театров Европы, активно приглашающих ее для выступлений. В одном из интервью   Елене Стихиной   был задан вопрос: "Почему, получив международную известность,  Вы  остаетесь    солисткой не столичного театра?" И она ответила с вызывающей уважение искренностью: "Потому, что Приморский театр - мой дом". Конечно, если молодая певица чувствует благодарность к театру, раскрывшему ее возможности  и   диапазон,   давшему ей трамплин, это говорит  о ее высоких человеческих качествах.

 Но вот она-Тоска - Елена Стихина   стоит на сцене   старинного  Бостонского театра  Majestic,   где  представлена премьера   БЛО,- тоненькая, красивая темноглазая, обуреваемая смятением,    всматривается в портрет, который  Каварадосси  еще не закончил, и не ведает,  что Ризничий -(Джеймс  Маддалена)  уже заметил, что корзина с провизией, которую он принес в церковь для  Каварадосси,  преждевременно  пуста.. Время подозрений   и полицейского   сыска  превращает этот персонаж чаще изображаемый     как буффонный,  как  пьянчужку,  в  представленного  зловеще,  с двойным дном слугу тайной полиции, соглядатая,  доносчика.   Застывшее   неподвижное лицо исполнителя этой партии, его жесткий взгляд вкупе с повелительностью   звучания  голоса  создают представление об  иезуитской сущности человека-оборотня. Каварадосси ему не доверяет. Он только, что спрятал бежавшего из тюрьмы Анджелотти в капелле при церкви. Сказал ему еще  об  одном укрытии:  месте встреч его с Тоской. И только, что повернул мольберт  с портретом  Магдалины  к  публике с закрытой стороны холста, сквозь который изображение    во всей прелести живописности  просвечивало. Всего лишь мгновенья прошли после того, что прозвучала ария Каварадосси- (Джонатан Бёртон) о гармонии… А   по   сцене   уже пробежал   холодок   тревоги.  Он   материализуется  при   появлении Скарпиа(Дэниэл Сутин)   в  пудренном парике и камзоле   в сопровождении двух сподручных - по облику  одетых в черное головорезов -Сполетты(Джон Джургенс) и  Скьярроне(Винсент Туррегано). Особенно по сценическому рисунку роли интересен последний, он   красив   и   страшен   цинизмом убийцы, угодливым   конформизмом.  Бас молодого певца окрашен то   вкрадчивостью,  то  неприкрытой издевкой. Эти трое     легко    соотносимы  с  убийцами  времен нацизма.

 Музыкальная драматургия оперы,  богатая  светотенями, венчает первый акт процессией молящихся, за которыми следует хор мальчиков. Они идут по балкону над сценой , отделенные от оркестра только занавесом, звуки пения и оркестра, начинаясь на piano, ширятся к crescendo, и вырастают в грандиозное масштабное forte!  Это апофеоз, это одновременно свет и мрак, оправдание и обнажение власти церкви, по сути равнодушной к человеческим судьбам…

 Как прекрасно звучат голоса солистов в этом спектакле!  Тенор   Джонатан Бёртон - Каварадосси  достойно продолжает эстафету  своих  знаменитых предшественников и может состязаться с   сегодняшними   певцами- "звездами", выступающими в этой партии. Его голос полетен,  лиричен, богато окрашен.  Выразительность пения  была убеждающей и в репликах, и в  ариях, особенно в знаменитой последней накануне казни его героя…

 Контрастом к  чистому  сердцем Каварадосси  в спектакле является   учтивый и беспощадный, с заостренными чертами лица, облеченный могущественной властью Скарпиа.  Когда   перед сценой допроса Каварадосси, восседая за письменным столом,   он  ест курицу, сладострастно   и неспешно насыщаясь,   то этот бытовой эпизод,  явно придуманный постановщиком, добавляет краску к  портрету жадного к физическим наслаждениям  персонажа. Так обнаруживается уязвимое место   вознесенного во власть Скарпиа.   Жажда обладания Тоской, сластолюбие злодея    ведет   его   в итоге к погибели. Пение этого солиста   мастерское, отшлифованное, красочное! Каждый штрих, каждый поворот головы, всей фигуры заострены   пластически. 

 Также укрупнены в спектакле все повороты действия. О, если бы Тоска не знала о том, где прячется Анджелотти! Но она успела выведать, и в сцене пыток, которым подвергается Каварадосси, не выдержав, выдает его.  Увы, никогда   предательство не спасает. И это тоже выявлено   как трагедия, постигшая Тоску.   Прелестная  нежная   красавица, вонзившая нож в грудь Скарпиа, становится переродившимся на глазах жестоким мстителем. Она не спешит убежать. Тоска- Е. Стихина, спев свою арию и Молитву,   проверяет все остающееся в комнате, забирает записку Скарпиа, с которой связывает надежду на спасение Каварадосси, убедившись в том, что ее мучитель мертв, ставит и зажигает свечи и  закрывает ему глаза…. И только после всего совершенного покидает покои этого изверга.   Решение этой ключевой сцены   также  необычно. Героиня не   спешит   почти в беспамятстве, как принято, а медлит, действует обдуманно   и даже, пребывая  в  отчаянии, хладнокровно. И это интересное развитие образа. Образ   Тоски- певицы, чье недавнее признание- ария  о  том, что она живет для искусства и для любви, воплощен  Е. Стихиной   вначале во всей прелести жизненной неопытности, а к финалу представлен мстящей героиней античной трагедии…

 Еще одна неожиданность в спектакле - короткое и выразительное появление юной  Пастушки(Сара Вомбл),  ее небольшая сопрановая  ария  вносит контрастность безмятежной  буколики, дает ощутить красоту природы, на фоне которой разыгрывается кровавая трагедия.

 Финальное потрясение Тоски, когда она осознает, что Марио мертв, что патроны, которыми его расстреливали, не  были холостыми,  что Скарпиа ее обманул, ведет, как  известно, к тому, что она бросается вниз с высокой башни.  Но все   соотношение выстроенной   художником Джулией Нулин-Мерат  декорации  с заданными площадками двух уровней по высоте,    оказывалось несовместимо  с восхождением  Тоски традиционно на верх. Было бы странно ей подниматься наверх туда, где     располагаются  оркестранты с дирижером.  И  последняя сцена  завершается тем, что Тоска закалывается над мертвым телом возлюбленного и падает замертво,  соединяясь с ним в смерти.  В спектакле, где  по воле режиссера так последовательно осмыслялись все мотивации поступков, где властвовал "всесильный бог деталей", такое решение,  отступающее от авторского,  кажется вполне оправданным.  В конце концов не так важно, каким способом   героиня умирает из-за любви.

 Шквал аплодисментов, какой не часто случается в американских театрах, был завершением премьеры. И, очевидно, такая горячая реакция зала  было неожиданным подарком для артистов. Наверное,   прежде всего для совершенно молодой  Елены Стихиной -Тоски, глаза которой  сияли счастьем, когда она  приседала  в глубоких   старинных   реверансах.

На фото - сцена из спектакля.