"СВОЯ" РОССИЯ

«Многоуважаемый господин Главный Редактор!

Предлагаю Вашему вниманию прикрепляемую работу. Вначале я задумал включиться в диспут под статьёй В. Кирпичёва («Велика ли...» - РЕД.), но мои реплики грозили занять слишком много места в комментариях, а длинноты редко кто осиливает. Кроме того, диспутанты чаще всего не так вступают в спор по существу, как выясняют отношения между собой в изящном стиле "Дурак!» - «От дурака слышу!". Потом, по мере работы над материалом, автор "Велика ли... "   передвинулся в сторону от "яблочка" той мишени, на которуя я направил своё внимание, чуть-чуть передвинулся. Поэтому я предлагаю Вам работу неопределённого жанра в надежде, что редакция разместит её неподалёку (и во времени тоже) от публицистических размышлений, что породили её.

Я не мирянин. Обстоятельства моего служения таковы, что мой облик и жизнеописание не могут быть сейчас  открытыты в мир. Я молод, очень молод по меркам земной жизни. Мирское служение памяти Александра Пушкина привело меня в Святогорский монастырь. И мне открылось: это моя Земля Обетованная. С тех пор я там. Начал писать и одновременно печататься в юности, живя "в Молдавии, в глуши степей",  но под иным именем. С трудом сдерживаю в себе "заводного драчуна", но "надо", как говорится у вас, в миру, "положение обязывает".

Кланяюсь,

о.Сергий (Совелич)».

 

Предисловие автора подборки

 

Я предлагаю читателям подборку отрывков из сочинений известных авторов, также моих пересказов избранных мест оттуда, с авторскими отступлениями. Собранное, надеюсь, может претендовать на отдельную публикацию. Понудили меня к этому помещённая в журнале «КРУГОЗОР» статья В.Кирпичёва «Велика ли…»  и тематически связанный с ней 2-летней давности материал А.Браиловского  (на неё ссылается один из  комментаторов первой, NN, от 27.01).  И вправду, велика ли Россия? Оценка зависит от того, что оценщик хочет в ней увидеть. Ибо  имя страны вызывает в памяти каждого знатока столько событий славных и позорных, как писал один из авторов «Кругозора», столько фигур привлекательных и отталкивающих, творцов и разрушителей, столько порождений светлого духа и сил тьмы,  что каждый по желанию может конструировать «Свою Россию». Одним она источает свет, для других пребывает в кромешной тьме.

Уже не первый год (и не первый век, будем точны) в зарубежных и отечественных, по отношению к России, СМИ талантливо (и, увы, часто доказательно) на невыдуманных примерах живописуются жестокости русских в своей стране, на приобретённых территориях, в заграничных походах их армий,  да так сочно, что невольно воспринимаешь их как «особые», иным народам не присущие или редкие, случайные для них.    Короче, раскрываются те качества народа и его  грубых и мрачных самовластных правителей, которые просвещённый человек называет варварством.

Действительно, летописи свидетельствуют о страшном разгроме Киева в 1169 г.великим князем Владимирским Андреем Боголюбским (любимая тема  определённой части периодических изданий на Украине) и не меньшем опустошении «Мати городомъ Руськым» другим князем, киевлянином, по имени Рюрик, в 1202 г.;  о диком умерщвлении иудеев-врачей на люду Москвы-реки в 1503 г.; вызывает возмущение  христоматийное разорение Новгорода Иваном IV,  погубленные по его личному указу, без суда и следствия, 4 тысячи душ подданных (согласно синодику), кровавые «подвиги» опричников; казнь младенца – сына Марины Мнишек и самозванца,  расправа царя Петра со стрельцами; отрубленная голова Пугачёва, пятеро повешенных декабристов, милый юноша Саша Ульянов в петле, царская семья в подвале дома Ипатьева, жертвы ГУЛага… Всё верно.

А если оторваться от «избранных» страниц, вчитаться в другие?  Неужели повсюду кровь,  пожары, вопли страдающих? Можно с ума сойти. Но есть, подсказывает здравый смысл, спасительное средство: очистить сознание от отечественной грязи, заглянув в западные хроники. Уж там-то, надо полагать, варварство изжило себя  1000 лет назад – с основания первых  университетов, с «Академии» при дворе Карла Великого, с открытия Парламента в Лондоне, словом, с появлением всего того,  чего в России не было и не могло быть по исконно варварской сущности, как убеждено просвещённое человечество, потомков легендарного Руса.

Так заглянем в чужие хроники с помощью А.Горянина («Традиции свободы и собственности в России», М., 2007); К.Андерсона («Ирландия, год 1798…», Встречи с историей, МГ, 1988);  Б. де Лас-Касаса (трактат 1542 г. «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий»);  Ф. Эриа («Семья Буссардель», ИЛ, М., 1961);  Анри Труайя («Александр I», ЖЗЛ, М., 1997);  С.Сокурова (III том сочинений, М., 2006, др. публ.); Ф.Нестерова, («Связь времён», МГ, 1987) других авторов, которые, в свою, очередь, пользовались доступной информацией, в т.ч. свидетелей описываемых событий.

I. От А. Горянина

*

Московское издательство «Ad Marginem» выпустило в 1999 г. работу М. Фуко «Надзирать и наказывать» (на обложке - сдирание кожи с человека), с цитатами из предписаний по процедурам казней и публичных пыток в разных европейских странах вплоть до середины прошлого (ХХ) века. Европейские затейники употребили немало фантазии, чтобы сделать казни не только предельно долгими и мучительными, но и зрелищными — одна из глав в книге озаглавлена «Блеск казни». Чтение не для впечатлительных. Гравюры Ж. Калло с гирляндами и гроздьями повешенных на деревьях людей — отражение не каких-то болезненных фантазий художника, а подлинной жестокости нравов в Европе XVII века (ради истины, изощрённые пытки применялись и в России, но чаще всего «камерно», при дознании; на публику выносились, как пролог к казни, редко. – о.С.).

**

Крестоносцы в ходе альбигойских войн вырезали больше половины населения Южной Франции. Усмиритель Пруссии, великий магистр ордена крестоносцев Конрад Валленрод, разгневавшись на курляндского епископа, приказал отрубить правые руки всем крестьянам его епископства. И это было исполнено! 16 февраля 1568 года (время разгара опричнины Ивана Грозного) святая инквизиция осудила на смерть всех(!) жителей Нидерландов как еретиков, а испанский король Филипп II приказал привести этот приговор в исполнение. Это не вполне удалось, но королевская армия сделала, что смогла. Только в Харлеме было убито 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах — 100 тысяч (за всю историю России казнено ок.1000 еретиков. – о.С).

***

Жестокость порождалась постоянными опустошительными войнами западноевропейских держав в новое время, более безжалостное. Тридцатилетняя война в XVII веке унесла половину населения Германии и от 60 до 80% населения ее южной, части. Папа Римский временно разрешил многоженство, дабы восстановить народное поголовье. Усмирение Кромвелем Ирландии (в сер. XVII века. – о.С.) стоило ей 5/6 ее населения. Россия на своей территории почти семь веков между Батыем и Лениным подобных кровопусканий не знала и с такой необузанной свирепостью нравов знакома не была.

II. От Б. де Лас-Касаса

Известно, что христиане (здесь – испанские католики. – о.С.) … умертвили более 12 миллионов (!!!- о.С.) душ индейцев… Убивали христиане двумя способами: кровавой войной и обращением в жесточайшее рабство, в такое, какое никогда прежде не бывали обращены ни люди, ни животные… Причиной и единственной целью убийств и разрушений  было обогащение христиан золотом. Ради этого они готовы были на любой произвол на новых землях… И то, что я говорю, я знаю, ибо видел всё собственными глазами… Христиане на лошадях, вооружённые мечами и копьями,  беспощадно убивали индейцев… бились об заклад, кто из них одним ударом меча разрубит человека надвое, или отсечёт ему голову, или вскроет внутренности… В селении они строили длинные виселицы и вешали по тринадцати человек на каждой во славу 12 апостолов и Христа. Обёртывали индейцам тело сухой соломой и поджигали или отсекали руки… Я видел эти мучения и бесконечное множество других. Все, кто мог уйти, уходили  в леса и горы, спасались там от испанцев – столь бесчеловечных и безжалостных скотов… Когда [оставшихся в живых] индейцев распределили между христианами, те стали обращать их в католическую веру. Заставляли работать, но не кормили досыта, давали только траву и овощи – от которых нет сил для работы… пользовались индейцами как вьючными животными… Молоко у кормящих женщин пропало, а вскоре все дети умерли… прекратилось деторождение на острове (о. Гаити. Потом белые заселили его рабами из Африки – о.С.)

III. От А. Горянина

1 августа 1793 г. революционный французский Конвент издал декрет с предписанием «уничтожить Вандею». В начале 1794 г. армия взялась за дело. «Вандея должна стать национальным кладбищем», провозгласил генерал Тюрро, возглавивший «адские колонны» карателей. Расправа длилась 18 месяцев. Расстрелов и гильотин (из Парижа доставили даже детские гильотины) для исполнения указа оказалось недостаточно. Уничтожение людей происходило, по мнению революционеров, недостаточно быстро. Решили: топить. Город Нант, как пишет Норман Дэвис, был «атлантическим портом работорговли, в связи с чем здесь под рукой имелся целый флот огромных плавучих тюрем». Придумали выводить груженую людьми баржу на надежной канатной привязи в устье Луары, топить ее, потом снова вытаскивать канатами на берег и просушивать перед новым употреблением. Получилось, пишет Дэвис, «замечательное многоразовое устройство для казни».

Просто умерщвлять людей революционным затейникам было мало. Они находили удовольствие в том, чтобы до погрузки на баржи срывать с супругов одежду и связывать их попарно. Беременных женщин обнаженными связывали лицом к лицу со стариками, мальчиков со старухами, священников с девушками, это называлось «республиканскими свадьбами».

Чтобы спрятавшиеся в лесах не выжили, а умерли от голода, был вырезан скот, сожжены посевы и дома. Генерал Вестерман воодушевленно писал в Париж: «Граждане республиканцы, Вандея более не существует! Благодаря нашей свободной сабле она умерла вместе со своими бабами и их отродьем. Используя данные мне права, я растоптал детей конями, вырезал женщин. Я не пожалел ни одного заключенного. Я уничтожил всех». Обезлюдели целые департаменты, было истреблено от 400 тысяч до миллиона человек. Как ни печально, национальную совесть Франции Вандея, судя по всему, не мучает.

«В России до появления большевиков ничего похожего на вандейскую гекатомбу не случалось. (даже при подавлении бунтов Разина и Пугачёва. – о.С.) А потом случилось: на Дону, в Тамбовской губернии, в других местах», -  заметил А. Горянин.

Геноцид французами в отношении части собственного народа, бывает, пытаются «оправдать»: гражданская война, дескать. Но посмотрим на офорт Гойи № 36 из серии «Бедствия войны».  Художник «вдохновился» последствиями приказа французского командования 3 февраля 1809 года повесить каждого второго испанца из оказавшихся в плену у оккупантов. Как вели себя  представители «самой просвящённой нации» в других странах и какой мести подвергались за это, отдельная тема.

IV. От К. Андерсона

 «За свою историю «зелёный остров» впитал в себя больше крови, чем дождей.Но 1798 год (Век просвещения! – о.С.) покрыл ею всю Ирландию, словно наводнение. Казни опережали приговоры (здесь и далее выд. мною. – о.С). Деревья ломились под тяжестью трупов. Виселицами вздымались над  реками мосты, увешанные телами казнённых. Словно чудовищные фонари торчали на улицах и площадях колья с насаженными на них головами повстанцев. Изуродованные тела грудами лежали подле них.

Лишь в знак особой милости семьям позволяли хоронить близких. Врываясь в города, британцы вырезали всех, кто не носил мундира… Йомены (здесь земледельцы-протестанты. – о.С.) часами гонялись за крестьянами (здесь католики. – о.С,), без устали вырубая их, будто сорную траву.  Убивали без разбору… Все графства покрылись эшафотами. Безлюдными руинами чернели города, пепелища напоминали о былых селениях. Земля была усеяна трупами, которые некому было хоронить. Никем не тревожимые, бродили жиреющие  свиньи,  промышляя человеческими останками... Палачи и судьи работали без роздыху… «Просвещённые сословия» требовали поголовного отстрела «бешенных псов», рукоплескали палачам. Вице-король Ирландии писал (в Лондон. – о.С.): «Общественное мнение успокоится только кровью. Даже за обеденным столом разговоры ведутся лишь о расстрелах и виселицах,  известия о казнях встречается с ликованием»…

Солдаты его величества  упражнялись в пыточном ремесле, проявляя недюжинную сметку.  Они освоили плети с металлическими крючками на концах … научились ставить людей босыми ногами на острые колья и поджигать просмоленную паклю, аккуратно обмотав ею голову «собеседника»… Были редкостные мастера заплечных дел.

Взять хотя бы  лейтенанта Хепенстолла, прозванного «ходячей виселицей», который вздёргивал «ирлашек» не на перекладине, а на собственных плечах»… (Войной эти злодеяния не оправдать.  За год до восстания свидетельствовал  лорд Мойра в палате пэров. – о.С): «Я видел в Ирландии самую гнусную тиранию… Я знаю случаи когда людей бичевали до потери сознания, приводили в себя и снова бичевали, чтобы исторгнуть из жертвы признание… Людей вешали, а затем, ослабляя верёвку, дабы страх перед повторным удушением вынудил их сознаться в приписываемых  им преступлениях. И всё это творится открыто. Я видел страны, которые завоеватели силой принуждали к покорности. Но никогда  с покорёнными странами не обращались столь подло и оскорбительно, как Великобритания с Ирландией» (здесь выделено К.Андерсоном.- о. С.)

V. От Ф.Эриа, А.Труайя, С.Цветкова, С. Сокурова, др. в авторском пересказе

 

*

Мало того, что дома опустевшей Москвы были ограблены, а оставшиеся жители обобраны, унижены, искалечены, убиты мародерствующими солдатами Наполеона. Перед отступлением император французов отдает приказ заминировать все дворцы и храмы Кремля, снять крест с колокольни Ивана Великого, принимая позолоту за золото, взорвать «эту мечеть», как он выразился о храме Василия Блаженного. Если бы не самоотверженность москвичей, центр Первопрестольной превратился бы в  пустыню пепла и битого кирпича. Но часть зарядов взорвалось. Башни дали трещины, дворец Екатерины рухнул полностью. Разграбленными оказались гробницы великих князей и царей, их останки выброшены на поверхность. Лишенные окладов, превратились в щепу иконы. Православные храмы использовались под конюшни. Этот список бесконечен…

Сразу после перехода через Неман,  ещё переполненные самомнением, сытые, не уставшие, прекрасно экипированные солдаты Наполеона отличились в грабежах и насилиях над обывателями западных губерний, особенно в Вильно. А ведь там преобладали католики,   ждавшие восстановления Польши и приветствовавшие «освободителей». От французов и прочих «языков» в разбое не отставали поляки Домбровского, которые до того добывали свободу своему народу  в составе французских армий, лишая её испанцев и других жертв ненасытного корсиканца.

За Минском, где повторились виленские события, «города и деревни подверглись неслыханному разорению, -  вспоминала графиня Шуазель-Гуффье. - Церкви  разграблены, утварь растащена, кладбища осквернены, несчастные женщины подверглись оскорблениям».   В июне  под корм лошадям отдавали невызревший хлеб на полях. Трупы павших животных сбрасывали в реки.  Мародёрство приняло массовый характер, исчез страх перед наказанием.

Грандиозным грабежом отмечен первая ночь оккупации Москвы.   «В огромном, безлюдном и безмолвном городе…  солдаты громят лавки и склады, по улицам… тащат кто часы, кто мешок с мукой, кто корзину с бутылками вина… И вдруг ночной мрак разрывают языки пламени… Улицы завалены обломками мебели, втоптанной в грязь одеждой, развороченными сундуками, разодранными картинами» (А. Труайя). «Солдаты, маркитантки… - оставил воспоминание капитан Лабом, - … заходили в опустевшие дворцы и забирали всё, что могло насытить их алчность… гурьбой спускались в подвалы, выламывали двери и, напившись самых тонких вин, уходили, шатаясь под тяжестью награбленного».

Картина Великой армии (ещё великой, 100-тысячной, боеспособной) на выходе из Москвы не менее  пестра. Ещё тепло, дороги раскисли; по ним движутся колонны пеших и конных, экипажи, телеги, гружённые добром. Солдаты тащат на себе награбленные пожитки. Офицеры в женских салопах и меховых шапках – маскарадные персонажи.  Кажется, каждой твари по паре со всей Европы – смесь наречий подтверждает. Анри Труайя верно назвал этот сброд кочевниками с добычей, сплочёнными страхом, который гонит их в неизвестность.

**

…Занятые союзниками французские провинции [1814 г.] были разорены   реквизициями, десятки городов и селений разграблены. Немецкий генерал Йорк с раздражением  говорил: «Я думал, что имею честь командовать отрядом прусской армии, теперь вижу шайку разбойников».  Однако король Пруссии  оправдывал своих солдат. Перед штурмом столицы Франции Фридрих-Вильгельм проговорился «брату» Александру,  опасавшемуся за жизнь и имущество парижан, что «никак не берётся воспретить такого удобного и долгожданного случая для прусских войск» - отмстить за все несчастья их родины.  Предводитель «татарских полчищ», как нередко назывались русские полки в прессе врагов и «друзей», был шокирован. Он не позволил себе из чувства мести расправиться с изменниками-поляками, когда перешёл Неман. Более того, ещё в Вильно Александр подписал акт амнистии тем полякам, из  своих подданных, которые прогулялись к Москве и обратно под наполеоновскими знамёнами, пользуясь при этом доходами с имений в Малороссии и Белоруссии. 

Теперь русский царь больше всего желал, чтобы Париж не постигла участь Москвы. В этом была его своеобразная месть. Он не упускал случая напомнить солдатам о их освободительной миссии, угодной Богу. Даже под стенами Лейпцига, где уже  полегло в знаменитой Битве народов, около 20000 его соотечественников, царь  объехал войска, призывая: «Будьте великодушны к побеждённому неприятелю и к несчастным жителям!». В другом сражении рисковал жизнью, когда союзная конница рубила в куски наполеоновских новобранцев, которые, став в каре, отчаянно отбивались штыками. Царь с эскортом каким-то чудом, не вынимая шпаги,  въехал в середину каре и остановил истребление этих ещё мальчиков, храбрых, но безумно.

Русские, как правило, таким речам своих командиров (тем более, высшего из них)  внимали. Поступки, вроде описанного выше, производили на них благое впечатление. «За моих русских я ручаюсь», - говорил Александр. Но подданные Фридриха-Вильгельма, видимо, разделяли «особое мнение» своего короля. У них  уже накопился немалый опыт. В Ножане  пруссаки терзали суконщика растягиванием за конечности, выпытывая, где он прячет деньги; в Провене бросили на угли младенца, когда его мать отказалась выдать тайник с драгоценостями. Самым ненавистным словом во Франции стало слово «прусак». От них не отставали подданные кесаря Франца, который, «согласно правилам хорошего тона», отсиживался в Вене, так как австрийская армия теперь действовала против его зятя (в 1810 году кесарь откупился от «корсиканского чудовища» своей дочерью Марией-Луизой).  В одном только округе Вандевр, занятом австрийцами, насчитали 550 человек, умерших от ран и побоев. В ответ крестьяне, собираясь в группки фронтиеров, не менее зверски расправлялись с насильниками. Разбой прусских частей и подразделений австрийской армии выделялся на общем фоне оккупируемой территории, хотя у всех победителей было «рыльце в пушку». Ради истины, следует указать пальцем на казаков, которые на имущество побеждённых смотрели как на законные «трофеи», а кровь человеческую, в том числе свою собственную,  считали  подкрашенной водицей. Попробуй обуздать казака, если он вооружённый добытчик по глубинной своей природе. 

К удаче французов, казаки были  малой величиной в рядах русской армии. Ужас перед бородатыми кентаврами, мчащимися со свистом и гиканьем с пиками наперевес,  сменялся вздохом облегчения, если в селение или в город входили регулярные русские части. Они резко и выгодно отличались от подразделений других воюющих на стороне коалиции государств, соблюдая строгую дисциплину даже в походе. Отмечено одно жуткое преступление: один солдат стащил хлеб из булочной, за что был расстрелян. Отличительной чертой русских офицеров была самодисциплина. Ф Эриа пишет: «Всем в столице (Париж.- о.С.) русские были ближе, чем другие союзники… На Елисейских полях царила приятная атмосфера дружеской близости, какой не было на других бивуаках» (и казаки под присмотром вели себя иначе. – о.С.).

***

Низкопоклонство  французов, замешанное на страхе перед победителями, сменяясь постепенно на искреннее уважение, вылилось в 1818 году в признательность. Командир русского оккупационного корпуса граф Воронцов был озабочен прежде всего бесконфликтным сосуществованием войск и мирного населения. Но появилась проблема: перед отправкой корпуса в Россию Воронцов выявил, что русские «задолжали» французам полтора миллиона ассигнациями. Воронцов оплатил этот долг из своего кармана, продав самое доходное из своих российских имений.  Есть ли в истории войн подобный пример? Не ищите!

VI. От автора подборки

Средняя Азия была  не отвоёвана у третьей стороны, не присоединена к России с согласия правителей и по чаянию её народов, а, в отличие от большинства приобретений наших государей (от Даниила Александровича до Иосифа Виссарионовича), завоёвана с целью остановить англичан в их продвижении от индийского субконтинента на север.  Занята малыми силами, без крупных сражений (взята была штурмом только туркменская крепость Геок-Тепе). Бухару и Хиву штурмовать не пришлось, дали возможность выбора позиции по отношению к России. 

Эмир и хан подумали и выбрали протекторат. Под боком у «белого царя» надёжней и спокойней: прекратились клановые войны, по 200 дней в году,  когда всех пленных продавали в рабство;  дехканин стал получать с мирного поля несравнимо большую прибыль; новые города, речные и морские порты и железная дорога (её строила та  единственная русская дивизия, что контролировала весь регион  от Памира до Каспия) оживили торговлю и сельское хозяйство; стали возникать промышленные предприятия; европейские медицина и образование избавляли миллионные народы от вечного, казалось, сна средневековья. Здравомыслящей политикой, исполненной политической нравственностью  назвал М. Симашко методы управления приобретённых территорий к югу от 50-й параллели, когда у руля восточной политики стали рядом с военными и чиновниками Императорское географическое общество и учёные востоковеды, ещё до открытия военных действий досконально изучившие местные условия и  настроения тамошних мусульман, сделавшие правильный прогноз поведения завоёвываемых и  давшие рекомендации поведения завоевателей. С самого начала походов русские не вмешивались без ума во внутреннюю жизнь народов и социальных групп, верования, обычаи, не изменяли на новый лад постулаты нравственности; единственно, что запретили решительно, не считаясь с тысячелетней практикой, - работорговлю. Для колониальных чиновников стало обязательным знание местного языка; за  это увеличивали жалование.

Заглянем в Западную Сибирь, отвоёванную у хана Синей Орды Чингизида Кучума и остальную, ставшую русской в результате мирной, за редчайшими исключениями, крестьянско-казацкой колонизации. Писцовые книги за три столетия показывают неуклонный рост коренного населения (для сравнения: за то же приблизительно время количество североамериканских индейцев уменьшилось в 10(!) раз). Большинству из них уже в советское время «колонизаторы» подарили свою письменность и в, приступах дарения, - автономные границы некоторым даже первобытно-общинным обитателям стойбищ.  Границы обрели и казахские кочевые орды-жузы как бы с намёком, что за их пределы кочевать не следует (чем это обернулось – другая обширная тема).

В христианском Закавказье долго помнили, как в 1797 году персы, взяв Тбилиси,  каждой грузинке перерезали жилу на ноге, как одно время в Картли и Кахетии осталось всего 70 тысяч мужчин после  участившихся «визитов» янычар. Поэтому постой небольшой русской армии аборигенам не досаждал. Новые налоги были разумнее поборов мусульман и частично возвращались Тифлису. «Я отлично помню то время, когда в каждом полку большая половина  офицеров… были местные туземцы… грузины, армяне, татары… вели русского солдата на те бои, которые так прославили кавказскую армию» (С. Ю. Витте). При Сталине-Джугашвили грузины самолично, не встречая, естественно, возражений, заняли нишу самой процветающей нации Страны Советов да так и остались в ней до её конца. Ныне, в условиях тотальной нищеты и ожидания скудных подачек из-за океана, на грузинских застольях третий тост тамада провозглашает «за 37,50!» (стоимость авиабилета «Тбилиси-Москва», позволяющая каждому уважаемому горцу слетать на денёк в столицу соцлагеря – посетить «Арагви», снять блондинку, поклониться дорогой могиле у кремлёвской стены).  Сотня тысяч грузинских семей и после «военного» 2008 г. кормится за счёт заработка в России

Мусульманские Кавказ  и Крым, жившие практически автономно, также ощутили выгоды стабильной жизни, что давала социальная империя… Вот здесь надобно приостановится. Российская империя отличалась от перечисленных выше европейских ещё и тем, что была социальной, а не национальной.  Коротко говоря, правящие классы присоединяемых под названием губерний или областей провинций  получали права и привилегии, аналогичные существующим в метрополии  для дворянства и духовенства, а другие сословия  пополняли  российский ряд с тем же набором прав (или бесправия, кому как нравится). Да ещё получали дополнительные выгоды: рекрутов до введения военной обязанности поставляли лишь православные, поляки и католики бывших польских владений, в том числе литовцы, также латыши и эстонцы. Крепостничество было уделом  подданных греческого вероисповедания и ещё жителей прибалтийких губерний, закрепощённых шляхтой и немецкими баронами задолго во вхождения Лифляндии и Курляндии, позже Вильно в состав России. Самоуправляемые финны, «отобранные» у шведов,  налогов не платили, рекрутов не давали. Плач украинства о навязанном Украине Петербургом рабстве хлебопашцев – чистой воды лицемерие.

За полные сто лет до известного указа от 3 мая 1783 года «…в отвращение всяких побегов к отягощению помещиков…» (из п. 8) освобождённые от шляхты земли Украйны  вместе с крестьянами прибрали к рукам «свои» помещики, из казацкой старшины и урядников (вчитайтесь в цитату!). В Век Екатерины  малороссийские помещики становятся богаче великорусских; не удивительно: рвавшиеся к лыцарскому званию паны полковники и их жадное к привилегиям окружение лишены были шляхетской брезгливости к ростовщичеству, торговли, ко всем видам мелкой наживы. А когда эта армия помещиков возведена была Екатериной же в дворянское достоинство, да  секретарём хозяйки России стал земляк казацького роду Сашко Безбородько (будущий светлейший князь и канцлер империи),  зависимое положение потомков  тех, кто определил Богданов успех, было окончательно закреплено. Что касается Новороссии,  здесь поднимали новь, в основном, крестьяне, переводимые своими помещиками из центральных губерний.

В составе «польского наследия» оказалось 700-тысячное (в начале XIX в.), 5-миллионное через 100 лет еврейское население – вместе с антисемитизмом, русским до того не свойственным; накануне краха СССР евреями признавали себя около 2-х миллионов человек. До революции они жили по законам раввината в пределах внутренней автономии, занимаясь торговлей и ростовщичеством, христианами осуждаемым. Введение для них «черты оседлости» при Александре III вызвано было неоправдавшейся прпыткой избежать погромов в Малороссии  1881-1883 гг., когда войскам пришлось стрелять в погромщиков-христиан (к месту, из 1,5 тысячи зафиксированных погромов за несколько десятилетий 1250 пришлось на Царство Польское, Украину (ок.1000) и Белоруссию, за 250 ответственны воюющие стороны в Гражданку; на великорусские губернии приходится максимум 5 (пять!) погромов).

Для выкрестов не существовало никаких ограничений: селись, где хочешь, выслуживайся хоть до генерала (вот начальник штаба у Деникина Романовский и выслужил). В 1886 году среди студентов российских университетов было 15% евреев (при 4% от всего населения). Ими и другими народами империи, которые были близки западной культуре (поляками, остзейцами, финнами, протестантами, выходцами из Голландии и германских княжеств, расселённых двести лет назад в Таврии, на Кубани и по Волге), в значительной степени формировались российская интеллигенция и чиновничество. Одно время в Государственном Совете было 17% лютеран, кроме того, много православных  с немецкими фамилиями. Социально активны были причерноморские греки и набежавшие от турок транзитом через Новороссию от турок южные славяне. Иудеи составили заметную часть пассионариев-инородцев, принявших деятельное участие в революционном движении, а во второй половине ХХ века советские евреи образовали авангард диссидентов.

VII. От Ф.Нестерова

Немецкие крестьяне, привлекаемые Тевтонским орденом для заселения Прибалтики, сразу становились  в положение народа-господина по отношению к местному населению. То же самое в английской колонизации  Ирландии, где англичане присвоили себе 7/8 возделываемых земель, то же самое во французской колонизации Алжира, голландской – Южной Африки, еврейской – Палестины и т.д. 

Русская  колонизация, преимущественно крестьянская,  отличалась той особенностью, что  переселенцы на приобретённых землях брали себе столько земли, сколько могли обработать собственными руками, Брали, разумеется, максимально, но в неосвоенных пределах; все силы уходили на мирный труд, ладить с абригенами было выгодно. Ни у одного земледельческого народа, будь то в Поволжье, Прибалтике, Средней Азии, Закавказье, землю не от отбрали. Крепостное право на жителей приобретённых территорий не распространялось; оно  сохранилось только там, где существовало до прихода русских.

При этом только русские продолжали нести всю тяжесть повинностей, в т.ч. рекрутскую. Туземцы, как правило, подвергались необременительным ясачным поборам. От них освобождались старики, больные и увечные; крестившиеся могли отправлять государственную службу. Недруг самодержавия С.Степняк-Кравчинский в исследовании «Русское крестянство» вынужден признать, что после завоевания или мирного присоединения нового края под русским управлением  устанавливается порядок, исчезает рабство и расовая дискриминация, вводятся равные законы для всех, «уважение к ним достигается строгостью, умеряемой справедливостью», управленцами назначаются лучшие люди, «у которых честолюбие сильнее, чем алчность».

Ф.Нестеров добавляет, что нигде не были ущемлены жизненно важные интересы коренного народа. Напротив, в годы бескормицы, массового падежа скота и промыслового зверя,  русское зерно становилось спасительным для кочевников, охотников и рыболовов. Это понимали власти: «Через хлеб… скорее сыщется польза, чем через все другие  способы» (из рапорта оренбургского губернатора в 1749 г.).  Герцен отметил: «Россия расширяется по другому закону, чем Америка… Россия… как вода, обходит племена со всех сторон…Соединённые Штаты, как лавина… прут перед собой всё; каждый шаг, приобретённый ими, - шаг, потерянный индейцами».

 И вот «ценники»  таких «шагов»:  До появления англичан в Северной Америке насчитывалось 2 миллиона индейцев, к нач. ХХ в. их осталось 200 тысяч (в русской Сибири за это время отмечен многократный рост ясачного населения). А вот что стоила доблесть охотников на краснокожих: за сданный скальп власти выдавали от 50 до 100 ф.ст. Минимально оценивался скальп ребёнка, максимально – воина;  женщин - в промежутке названных  сумм. Вспомнился некий герой славных сражений доблестной армии США с североамериканскими индейцами (имя его запамятовал). Сей генерал советовал правительству не рисковать жизнью янки в схватках с дикарями. Достаточно, мол,  раздать племенам охотников ружья, снабдить их порохом и свинцом, как они быстро уничтожат всё поголовье бизонов в прериях. Следовательно, индейцев ждёт неминуемый голод, и они исчезнут вслед за копытными, освободив территорию для развития демократии  янки, самой демократической в мире. К слову эта практика, без тени смущения, была перенесена американцами во Вьетнам, где они к дальнейшему торжеству уже  выпестованной демократии уничтожали напалмом и химикалиями джунгли, рисовые поля, реки,  с тем же расчётом.

Лорд Керзон, министр иностранных дел Великобритании, вице-король Индии, называл колониальную политику Запада «вытеснением неблагородного элемента более чистым», а расширение России – «сплавом твёрдого металла со слабым». Очень верное определение расиста и русофоба. Другими, также образными словами,  англичане, немцы, французы, испанцы,  другие владельцы колоний, вламываясь в чужой дом,  вытесняли хозяев в тесные, не жилые помещения или попросту избавлялись от них.

Русские же во владениях соседей, как правило, занимали свободную «жилплощадь» и создавали с ними общее хозяйство, где каждый занимался своим делом. И привилегии получала не отдельная, наиболее многочисленная, самая активная и успешная нация-семья, а  правящие верхушки почти всех народностей.

Вернусь к Керзону, он писал: «Россия бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой… Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от…  вида превосходства и высокомерия. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами» (потому, видимо не уклоняется, что для него нет «низших рас». – о.С.). Далее лорд отмечает в русских позицию невмешательства во внутренние дела новых подданных, терпимость к их религиозным обрядам, обычаям и предрассудкам. Да, трудно понять «братание по-русски» тем, кого они, подчинив силой, устрашают изощрённой казнью их  вожаков. Вспомните литографию с картины Верещагина «Расстрел сипаев»: пленный привязан спиной к пушке; ещё мгновенье – и в клочья! Сама картина уже давно исчезла, выкупленная «властелинами морей».

VIII. От  А. Горянина

… История западной цивилизации…  Кровопролитной и зверской была ее практика. И не только в далеком прошлом — в ХХ веке тоже. По размаху кровопусканий и зверств ХХ век превзошел любое прошлое. По большому счету, нет гарантий, что эта цивилизация не вернется к привычной для себя практике. (Здесь от себя добавлю: та практика будет предшествовать «Войне цивилизаций» предсказываемой мыслителями. Ибо не сегодня так завтра пресловутая политкорректность в её развитии, порождённая отнюдь не гуманизмом, но жадностью капитала, поставит Европу на край пропасти, и европейцам придётся выбирать, самой ли прыгать в небытие или столкнуть тех, кого она приманила к себе комфортом жизни, призраком «Золотого миллиарда». – о.С.). 

Это гораздо, гораздо более серьезный вопрос, чем привыкли думать наши западолюбивые земляки. Зная то, что мы знаем о западной цивилизации, трудно не констатировать: ее самолюбование, при всей его привычности, выглядит бесконечно странным.

Звучит неожиданно? Тогда процитирую одного из виднейших историков современности, оксфордского профессора Нормана Дэвиса: «Всякий согласится, что преступления Запада в ХХ веке подорвали моральное основание его претензий, включая и прошлые его претензии». На протяжении почти всей истории человеческая жизнь стоила ничтожно мало именно в Западной Европе. Сегодня без погружения в специальные исследования даже трудно представить себе западноевропейскую традицию жестокосердия во всей ее мрачности.

Заключение

Я, автор этой подборки, обращаю внимание читателя  на «свежее» ещё событие, которое, по Н.Девису, из тех, что подорвали моральное основание  претензий  Запада не только в прошлом и настоящем, но и в неопределённом будущем. Ибо то событие-преступление, крайне бесчеловечное и циничное, длится по сей день, усиливая своё негативное воздействие и на его непосредственных участников и на человечество в целом.

Говорю о силовом создании Соединёнными Штатами преступного по всем меркам псевдо-государства Косово. Это преступление, завершившее «Гернику» и «Дрезден» наших дней – бомбардировку Сербии авиацией НАТО, поддержало большинство стран Европы, демонстрируя солидарность Свободного Мира (а на самом деле, жалкую зависимость от супердержавы), тем самым записавшись в соучастники убийств и погромов. Преступность такого «державотворчества» доказательств не требует (странно видеть кивки в сторону Абхазии. Абхазия в составе ГССР – это творение Сталина, абхазы в под властью Тбилиси коротко побывали в глубокой давности, да и Россия принимала в своё время не Грузию, а поэтапно отдельные царства и княжества «за стеной Кавказа»). Но создание на святом для всех православных сербов Косовом поле чужеродного, иноязычного «суверенного Косово» иноверцев, как международное преступление, меркнет перед дьявольской сущностью сего уродливого «продукта демократии».

Да ужаснитесь же, наконец, зрелищем рынка человеческих органов и объектов, обслуживающих его! Ведь кроме торгашей у прилавков с кровавым товаром, там живут и действуют охраняемые признанием Запада и нерушимыми границами потрошители трупов и  поставщики на переработку живого товара, и надсмотрщики-врачи с Клятвой Гиппократа, застрявшей в горле, и верная стража боен для двуногих, и главный распорядитель в ранге уважаемого премьер-министра. Почему его не хватают и не везут в узилище, как наркоторговца президента Норьегу? Мучаюсь вопросами, есть ли ещё христиане среди католиков и протестантов? Веруют ли в своего творца иудеи? В моей стране, ещё до эры Гулага, православного Бога в приказном порядке упразднили. Мясники и подмастерья свечки за упокой загубленных душ не ставили, Бога всуе не поминали. Или двуличие Запада и есть божественный признак его коллективной души?

Надеюсь, найдутся читатели изложенного, которые разделят со мной мнение, что для того, чтобы выглядить великим, совсем не обязательно возноситься на головокружительную высоту. Достаточно, оставшись на прежнем месте, не падать столь низко, как иные нации, которые, присвоив себе звание «просвещённых», недалеко ушли от состояния варварства в его классическом понимании.