Welcome to the club!

Alma mater

Хотя первый лондонский мужской клуб Уайтс (White’s) был основан в 1693 году, «золотым веком» клубной жизни можно считать век девятнадцатый. Именно в клубах мужчины могли обрести желанный покой, которого не было в идеальном семейном доме Викторианской эпохи. За небольшие деньги джентльмен мог пообедать, почитать и расслабиться в приятной компании таких же как и он джентльменов. В клубах встречались мужчины, которых объединяли общие интересы, хобби или профессия. В Лондоне того времени можно было встретить самые разнообразные клубы — начиная Грандиозным Обществом Бифштексов и заканчивая Клубом Самцов. Были клубы для альпинистов, актёров, журналистов, интеллектуалов. А к концу века появились даже клубы для женщин. Но не о них пойдет речь.

Исследователи клубной культуры утверждают, что мужской клуб (определяемый словарём Джонсона как «собрание приятных собеседников в определенных условиях») явился самым важным социальным феноменом Викторианской эпохи. В Лондоне начала XIX века существовало примерно с десяток зарегистрированных клубов, но после битвы при Ватерлоо их количество, а также их влияние на социальную жизнь города, значительно возросло. И хотя существовали клубы и за чертой столицы Туманного Альбиона, их статус был значительно ниже, чем у лондонских заведений. В начале правления королевы Виктории в лондонских клубах состояли исключительно джентльмены, представители аристократии, и в понятие настоящего «члена общества» обязательно входило членство как минимум в одном, а то и в нескольких, клубах.

Никто из представителей торговли, начиная с простых продавцов и заканчивая самыми богатыми дельцами, не мог даже надеяться на членство в этих оплотах привилегий и хороших манер. За шестьдесят лет правления королевы эксклюзивность клубов значительно упала, и рост числа сделал их доступными для тех, кто прежде не считал членство в клубе возможным для себя. Но чем больше становилось мужчин, имевших право на вступление в клуб, тем сильнее было желание прежних «клабменов» отделиться от большинства. Теодор Хук писал о клубах: «Если мужчина любит комфорт и не имеет на него достаточно средств, ему следует пойти в многолюдный Клуб — здесь он найдет самое избранное общество».

Товарищи на вкус и цвет

В случае со многими клубами, их название говорило само за себя: Тревеллерс-клаб (Клуб Путешественников), Университет, Клуб Любителей Скачек, Клуб Яхтсменов и др. Клуб Гаррик (Garrick), названный в честь знаменитого английского актёра XVIII века Дэвида Гаррика, был прибежищем известных журналистов и театральных деятелей, а очередь из желающих вступить туда растянулась на шесть лет. Членство в клубе Будлс (Boodle’s) получали джентльмены нелондонского происхождения, а Крокфордc (Crockford’s) объединял азартных игроков. Славившийся великолепной кухней, этот клуб не просуществовал и полувека. Это было место встреч самых несчастливых знаменитостей, и если бы стены могли говорить, они бы рассказали множество историй о том, как состояние зарабатывалось — или терялось — «лёгким движением руки», одной открытой картой. Герцог Веллингтонский и Талейран были членами этого «престижного ада Викторианской эпохи», несмотря на его незаконность.

Самой популярной игрой считались кости, ставки были невероятно высоки, и по слухам, клуб тратил около двух тысяч фунтов в год только на наблюдения за тем, чтоб игра была честной. Клуб Альфред (Alfred) напротив, был известен своей скучностью и считался прибежищем «страдающих старческим слабоумием тори и выживших из ума сплетников».

Среди политических клубов того времени можно назвать основанный в 1764 году верхушкой партии вигов Брукс (Brook’s), и существующий с 1832 года Карлтон, который являлся и до сих пор остается бастионом партии тори. Ее нынешний лидер Дэвид Кэмерон — член этого клуба. К политическим клубам относились также Клуб Консерваторов и Реформ-клаб. Кстати, именно в Реформ-клаб герой Жюля Верна Филеас Фогг заключил пари, пообещав объехать земной шар за 80 дней. Третья глава романа «Вокруг света за 80 дней» начинается так: «Филеас Фогг вышел из своего дома на Сэвил-роу в половине двенадцатого и, сделав пятьсот семьдесят пять шагов правой ногой и пятьсот семьдесят шесть — левой, достиг Реформ-клуба; постройка этого величественного здания на Пэлл-Мэлл стоила не менее трех миллионов». Реформ-клаб находится в этом здании по сей день.

Ещё один знаменитый клуб — Атенеум (Athenaeum), — считался клубом интеллектуалов. Вот как о нём написал Ф. Р. Коуэлл: «Здесь каждый официант владеет риторикой сократической, а вилки и ножи кладет в порядке математическом». (The very waiters answer you with eloquence Socratical, and always place the knives and forks in order mathematical — пер. автора).

Первоначально «землёй обетованной» для клубов стала улица Сент-Джеймс, на ней находились такие известные заведения, как Уайтс, Артурс, Брукс, Будлс и Какао-три (Cocoa-tree). Со временем ещё одной «клубной» улицей стала Пэлл-Мэлл, на ней располагались Реформ-Клаб, Тревеллерс-клаб и Атенеум.

В клубе Савадж (Savage) одним из правил для включения была грубость. Терпимость к подобному поведению воспринималась как тест на настоящую дружбу. Членам легендарного клуба Диоген (Diogenes) предписывалось не обращать ни малейшего внимания друг на друга. Во многих клубах Вест-энда существовала так называемая «комната странников» для тех, кто не являлся членом или постоянным посетителем клуба. С теми, кто ждал в этой комнате, обычно обращались негостеприимно, а зачастую даже и грубо. Отношение джентльменов к «аутсайдерам» хорошо отражает тот факт, что в 1843 году в клубе Ориентал (Oriental) было решено под «комнату странников» выделить маленькую комнату, примыкающую ко входу в холл, прежде используемую для малых нужд джентльменов.

Дом, который построил…

Фактором, способствовавшим росту числа клубов, было и то, что многие члены клубов приобрели дома за чертой Лондона, и отсутствие надёжных и быстрых транспортных средств часто заставляло их оставаться ночевать в городе.

В середине века, когда коренные лондонцы начали перемещаться подальше от городской суеты, молодые мужчины из предместий, наоборот, переезжали в Лондон. Здешние клубы создавали им атмосферу аристократического дома без обычных неприятностей, свойственных дому семейному. Член клуба считался его совладельцем и, внося умеренную плату за вход и годовое членство, мог жить подобно лорду, даже если его доходы были весьма скромны. Для многих мужчин клубы совмещали в себе все необходимое для восстановления сил, развлечений и отдыха.

Члены даже самых престижных клубов в большинстве своем не были богачами, и только некоторые из них имели доход более тысячи фунтов в год.

Помещения клубов были просторными. На нижнем этаже располагался офис портье, который принимал и вел учет всем сообщениям, карточкам и письмам; там же находилась утренняя комната, кофейная и столовая. Этажом выше были комнаты для рисования, игры в карты, библиотека и кабинеты. Часто там же находилась комната секретаря и зал заседаний. На верхнем этаже, помимо комнат для слуг, часто были биллиардная и курительная комнаты.

К 1860 году самым лучшим из клубов считался Атенеум. Общее число членов достигло 1200 человек, среди них были знаменитости, лица гражданские и военные, духовные и светские, а также представители науки, искусства и коммерции и, наконец, те, кто не принадлежал ни к одному из вышеперечисленного. Среди преимуществ этого клуба была одна из лучших «клубных» библиотек Лондона, где, помимо книг и карт, можно было почитать британские и зарубежные газеты и журналы. Здание Атенеума, построенное по проекту Децимуса Бертона в 1830 году, по праву считается одним из самых элегантных классических зданий в Лондоне.

Все клубы были мужскими по природе своей, женщин там не было, и это позволяло мужчинам вести себя так, как им угодно. С одной стороны, не было необходимости защищать своих супруг от вульгарностей окружающих, с другой — сами они могли позволить себе манеры поведения, недопустимые в светском обществе, и даже в собственном доме. Многим мужчинам, как молодым, так и не очень, клуб заменял дом. Основатель клуба Савадж (Savage) Джордж Аугустус Сала говорил: «Необходимо иметь только собственную зубную щётку и чердак на одной из близлежащих улиц — всё остальное обеспечит вам клуб».

А к 1860 году даже «чердак на одной из близлежащих улиц» перестал быть необходимостью, так как некоторые клубы начали предоставлять спальные комнаты для своих членов, в особенности для тех, кто жил вне города и, оставаясь в Лондоне, предпочитал переночевать в клубе, а не в отеле. В эпоху, когда семья почиталась как нечто святое, естественной была критика в адрес клубов. Говорили, что клубы пропагандируют отрицание домашних обязанностей женатых мужчин, а неженатых обрекают на вечную холостяцкую жизнь. С другой стороны, для холостяков клубы были, в некотором роде, благом. Многие считали, что они уберегают молодых мужчин от неприятных последствий поспешной женитьбы и, одновременно, сдерживают их от распутного образа жизни.

Скорее всего, популярностью своей клубы были обязаны недостатку суеты, возможности свободно говорить, курить, пить и храпеть в обычной повседневной жизни мужчин. Клуб был, своего рода, побегом от проникающего влияния порядочной женщины. «Бывалые» клабмены восставали против эстетических нововведений, таких, например, как картины на стенах, считая их немужскими.

Клубы заметно отличались друг от друга по качеству подаваемой еды, но не по её цене. Обед в клубе обходился на порядок дешевле, чем где-либо ещё, и обслуживание было, как правило, превосходным. В определённых кругах репутация клубов сильно зависела от их шеф-повара и качества кухни. Клуб Крокфордс (Crockfords) прославился благодаря их шеф-повару, знаменитому французу Уде (Ude). Но, пожалуй, самым известным из «клубных» шефов стал Алексис Сойер, заведовавший кухней в Реформ-клаб. Он обладал великолепными манерами, всегда одевался с иголочки и носил маленькую бородку. Незадолго до своей смерти — в 1858 году — он открыл образцовую кухню в казармах Веллингтона.

Дело — табак

Хотя табак в тех или иных формах употребляли в клубах в течение всего правления королевы, мода с годами менялась. В ранние годы Викторианского периода наиболее распространён был нюхательный табак (популярен как среди мужчин, так и среди женщин). Члены клубов носили с собой коробку табака и каждая понюшка превращалась в целый ритуал. Курить на улицах джентльмены начали только после Крымской войны. А леди, естественно, не курили сами и не позволяли мужчинам курить в своём присутствии. В середине века во время светских обедов мужчины удалялись выкурить сигару, в то время как женщины поправляли свои туалеты, и именно от этого берёт начало традиция «послеобеденной сигары». Даже в таких бастионах мужских привилегий как клубы, курение стало санкционированным лишь ближе к середине XIX века. В 1841 году в клубе Ориентал гардеробную превратили в комнату для курения. В клубе Уайтс курительная комната появилась в 1845 году, а в Брукс курить в помещениях ниже чердака не разрешалось аж до 1881 года. В 1866 году некоторым курильщикам, среди которых был и принц Уэльский, настолько надоела бескомпромиссность старых членов, что они отделились и основали клуб Мальборо. В большинстве клубов благоприятные условия для курильщиков сильно ограничивались. В 1855 году закрылся Альфредс и считалось, что причиной тому было нежелание некурящих модернизировать курительную комнату и потеря членства её обслуживающего персонала. Но нельзя сказать, что курительные комнаты добавляли клубу ажиотаж. Типичная курительная комната в клубе 1890-х была такой же, как все остальные курительные комнаты — не лучше и не хуже. Мужчины разговаривали, курили, пили и засыпали.

В течение всего правления королевы Виктории, неблагосклонной к курильщикам, курить в публичных местах и на улицах было запрещено. Существует легенда: когда любитель табака король Эдвард взошёл на трон (а произошло это в 1901 году), его первыми словами были: «Джентльмены, можете закурить!» («Gentlemen, you may smoke!»). Эта фраза не только послужила вдохновением для названия бренда сигар, существующего и в наши дни, но и вошла в историю, так что авторы статей наподобие этой всегда считают своим долгом процитировать короля и упомянуть его имя.

Кстати, курение влияло и на моду. В 1900 году появились пиджаки для курильщиков, по-английски smoking jackets. Сегодня смокинг редко ассоциируется с курением, а, скорее, с торжественными мероприятиями, будь то светский раут или собственная свадьба. Приравнивает ли это курение к торжеству — неизвестно. Но образ джентльмена в смокинге за послеобеденной сигарой стал, в некотором роде, символом старой доброй Англии. Таким же, как и мужской клуб, где он находил покой и одновременно обретал волю. А не к этому ли мы все стремимся?

Добро пожаловать в клуб!