Мустафа Эдильбиев, роман-хроника: «Мехка – Дада Абдул – Баки и Георгий Маленков против русского голодомора /ПРОДОЛЖЕНИЕ /

Мустафа Эдильбиев, роман-хроника: «Мехка – Дада Абдул – Баки и Георгий Маленков против русского голодомора /ПРОДОЛЖЕНИЕ /

«Я сказал полковнику ФСБ при допросе, что буду сидеть в тюрьме, чем искажать Коран в угоду ФСБ, на что он ответил: «Тогда мы всех вас уничтожим!» герой русско-Кавказской войны шейх Анзор Астемиров

                                                       ***

                                      Мнемоник Абдул-Баки и Савченко

         Абдул – Баки в прошлом 1939г. отдыхал в Кисловодске на курорте и там познакомился с Савченко из аппарата ЦК КПСС и за месяц отдыха они подружились. Болат не запомнил имени Савченко, только фамилию. Не мог он найти его повзрослев и по поисковику в интернете. Этот Савченко дал Абдул-Баки свой рабочий и домашний телефоны, домашний адрес. Всё это у него хранилось и в памяти и в планшете.

Абдул – Баки обладал феноменальной памятью. Ему стоило что – нибудь прочитать или увидеть и он всё запоминал. В рабфаке, а потом и в Комвузе учителя удивлялись этому. Как – то на уроке истории учитель начал путаться в речи Ленина на ΙΙ - м всероссийском съезде советов крестьянских депутатов. Он открыл учебник и стал листать. Абдул- Баки встал и зачитал наизусть речь Ленина на этом съезде. Учительница застыла с учебником и заворожено смотрела на него.

«Как твоя фамилия? Тебя как зовут?», - спросила она, когда тот закончил читать. - «Почему, Абдул – Бак.. ты наизусть выучил эту речь? Тебе она нравится?»

«А я не учил наизусть. Я читал его несколько раз – хотел понять и запомнил»

«И ты просто так запомнил?», - не поверила учительница.- «А Сталина – вождя пролетариев всех стран, отца всех народов можешь прочитать?»

«Могу»

«Хорошо. Сейчас посмотрим.», - она взяла с учительского стола увесистый учебник, подошла к Абдул – Баки, открыла книгу, пролистала. –«Вот, прочитай, а потом повторишь наизусть. Пока не запомнишь читай, это речь великого вождя и отца всех народов Сталина по программе Коминтерна на пленуме ЦК Всероссийской коммунистической партии большевиков 5 июля 1928 г.. Если ты мне его прочитаешь наизусть – ты гений и я тебе оценку меньше пяти не буду ставить.», - голос учительницы дрожал и на её глазах навернулись слёзы.

Абдул – Баки стал читать речь Сталина, а учительница продолжила урок. Речь была не очень длиной и Абдул – Баки через минут 20 захлопнул книгу. У внимательно следившей за ним учительницы от удивления расширились глаза.

«Тебе не нравиться речь Сталина?», - в голосе учительницы звучали угрожающие нотки.

«Почему?», - не понял Абдул – Баки. – «Очень даже нравится».

– «А почему захлопнул учебник?», - рука учительницы со сжатой указкой от волнения дрожала.

- «А я уже знаю наизусть. Для такой умной и полезной всему советскому народу много времени не надо», - Абдул-Баки изобразил на лице мину восхищения и стал читать наизусть речь Сталина. Учительница от восторга захлопала в ладоши и весь класс последовал её примеру. На шум аплодисментов в класс стали заглядывать люди с коридора и одобрительно кивали учительнице, считая, что таким образом ученики высказывают одобрение выступлению своей учительницы..

Учитель марксизма – ленинизма как – то раз на проверку дал Абдул – Баки запомнить наизусть короткую выдержку из «Капитала» Карла Маркса, но через короткое время Абдул – Баки прочитал ему почти половину главы. К концу года занятий он читал выдержки из любой названной учителем главы «Капитала».  

Было послеобеденное время, когда на 3-й день своего бегства с Грозного Абдул-Баки вышел с поезда в Москве. Он первым делом нашёл телефон – автомат и набрал на память номер рабочего телефона Савченко. После нескольких длинных гудков, на той стороне послышался женский голос.

«Мне товарищ Савченко. Вы меня слышите, гражданка. Это товарищ Баки Эдильбиев из Чечено-Ингушетии, мне нужен товарищ Савченко».

«Не ложите трубку.», - ответил женский голос и после недолгой паузы, Абдул – Баки услышал мужской голос, но не узнал его.

«Здравствуйте, товарищ Эдильбиев! Я слушаю тебя. Что там нового на вашем Юге? Ка твоё здороаье после Кисловодска?»

«Мне товарищ Савченко, Баки Эдильбиев я – 2-й секретарь Атагинского райкома Чечено – Ингушетии»

«Это я – Савченко, Баки Эдильбиевич. Ты в Грозном или в Атагах?»

«Я сейчас звоню с вокзала в Москве. Мне надо с тобой встретиться. Срочно. Это вопрос смерти и жизни, товарищ Савченко».

«И мне надо встретиться с тобой срочно, Баки Эдильбиевич», - Савченко засмеялся. – «Стой там же у телефона, я выезжаю.»

Савченко сам приехал на машине и забрал Абдул-Баки в гостиницу.

Они допоздна сидели за столом в гостинице и Абдул – Баки долго рассказывал своему новому другу о бежавших от искусственного голодомора семьях украинцев, которые от голода умирали по этой многокилометровой дороге, о восстаниях против попыток голодомора властями Чечено – Ингушетии, о судах тройки и расстрелах невинных, об игнорировании директив ЦК КПСС по раздаче излишек урожая крестьянам после выполнения госплана, а также о приписках на нефтепромыслах, которые заставляет делать новый «перегибщик» Быков, Рассказал он о продаже оружия населению самими сотрудниками НКВД, а потом изъятия его .

Савченко внимательно слушал, утвердительно кивая головой, переспрашивал и делал пометки на своём блокноте.

«Я тебе тогда не стал говорить, Баки. Я работаю в аппарате Георгия Максимилиановича. Слышал про него?». – сообщил Савченко перед тем, как распрощаться и в глазах его заискрились хитринки. Абдул – Баки уставился на него вопрошающе. «Георгия Максимил…» - не мог он выговорить.

«Маленков Георгий Максимилиановича», - брови Савченко удивлённо взметнулись вверх.

«Как это не слышал про Маленкова?!», - удивился Абдул-Баки. Но это отчество у него трудное для меня. – «Максимыч», - ещё как – то можно выговорить, а вот «Максимили..»

«Придётся вызубрить. Это твоя и есть сказочная палочка – выручалочка. Всё что мне рассказывал напиши на его имя. Вот его должность», - Савченко пододвинул листочек на столе и написал должность Маленкова. –«. Напиши всё подробно, как мне рассказывал.». – «Когда будет всё готово?», - обратился он к Абдул – Баки уже при выходе.

«Я не буду сегодня спать и всё напишу»

«Нет!», - возразил Савченко. –«Как ты говоришь сказано у чеченцев: «быстро бегущая вода с берегом не встретилась?». А русских говорят: «Поспешишь, людей насмешишь». Так что, спешить не надо. Да и нужен ты выспавшимся и бодрым. С Георгием Максимилиановичем у тебя будет разговор долгий и сложный. Так что ты сейчас ложись, выспись и начинай писать. Как у тебя будет всё готово, звони мне – я подъеду и заберу».

Проводив Савченко, Абдул-Баки долго не мог успокоиться. Он ещё тогда в Кисловодске знал, что его друг на хорошей должности в ЦК, но не мог даже предположить, что он так близок к могущественному Маленкову. Чтобы лечь спать не могло быть и речи. Абдул Баки находился в таком приподнятом состоянии от всего происшедшего сегодня, что всё это требовало немедленного выплеска на бумагу. Но прежде чем сесть писать заявление Маленкову, он сделал омовение и стал совершать намазы. После всех обязательных намазов – пропушеных в общении с Савченко и ночного, Абдул-Баки сделал необязательный сунат-намаз и долго молил Аллаха, прося удачи и победы над ненавистным Быковым. После намазов с лёгким сердцем и уверенностью он сел писать заявление и писал до утра, чуть не пропустив за писаниной утренний намаз.

*** Георгий Маленков

Дада рассказывал Болату много раз о своей встрече с Георгием Маленковым, когда он бежал от суда тройки Быкова в Москву. Повзрослев Болат ознакомился со многими материалами по деятельности Маленкова и чем глубже вникался в его многостороннюю деятельность, всё больше убеждался, что признаки грядущего возмездия кровавому русскому режиму безБожия, её краха начались и с отстранения Георгия Маленкова и прихода к власти двух бездарей: Никиты Хрущёва и Леонида Брежнева, хотя фигура Георгия Маленкова из истории российского периода СССР будет выведена за кадр. Но в 1940-е и начале 1950-х годов он был одним из крупнейших советских руководителей и после смерти Сталина фактически стал первым руководителем СССР.

В тот период, когда Абдул-Баки готовил заявление к Маленкову в окружении Сталина было три самых влиятельных человека: Георгий Маленков, Андрей Жданов и наибольше зло среди всех этих зол - Лаврентий Берия. Все трое были выдвиженцами Сталина и активно участвовали в "подборе и расстановке партийных кадров". Но Маленков был главным "кадровиком" Сталина. По сравнению с неграмотными Ждановым, Берием, Хрущевым и самим Сталиным, дворянин и образованный интеллигент Георгий Маленков стоял на два порядка выше. Супруга Маленкова, Валерия Алексеевна Голубцова, происходила из старинного священнического рода, ее отец окончил Петербургский университет, преподавал словесность в классической гимназии. Одна из теток Валерии Голубцовой была женой известного ученого Г. М. Кржижановского, главного разработчика плана ГОЭЛРО и до 1929 года председателя Госплана. В 1918 году Георгий Маленков, окончив с золотой медалью гимназию, уходит с красной бандой - кавалерийской бригадой на Туркестанский фронт. Сначала он рядовой боец, а вскоре — комиссар бригады. Там он и познакомился с Валерией Голубцовой, она была библиотекарем в агитпоезде.

Георгий Маленков с 22 марта 1939 года был начальником Управления кадров ЦК КПСС и секретарь ЦК.КПСС. И будет находится на этой должности до весны 1946 го. Маленков курировал подбор высших руководящих кадров. То есть, как раз в его компетенцию входило освобождение или назначение Быкова, присланного в Чечено – Ингушетию по настоятельной рекомендации Лаврентия Берия с секретным заданием переноса успешного опыта голодомора на Украине в Чечено- Ингушетию. Но основу работы с партийными и хозяйственными кадрами заложил Георгий Маленков, потому он и пользовался большим доверием в вопросах подбора и расстановки кадров у русского вождя Сталина.

В основу деятельности Управления кадров Маленков поставил принцип обязательности строгого «персонального учета каждого члена и кандидата партии» и отразил это в своём резонансном докладе XVIII съезде КПСС в 1939г. К моменту этого съезда таких кадров на учёте управления Маленкова уже имелось 2,5 млн.членов и кандидатов в члены КПСС, на каждого из них была заведена особая индивидуальная карточка с подробными биографическими данными, которая часто разрасталась в большое досье, из которого можно было узнать, что из себя представляет данный коммунист и на какую работу он может быть назначен, какой пост партия может ему доверить. Поэтому Маленков и тот же Савченко особо и не нуждались в харектеристике Абдул – Баки Быковыми и прочими его руководителями, они все что было о нём официально известного уже знали. Но само создание Управления кадров колоссально увеличивало власть партийного аппарата над каждым отдельным членом партии, и в соответствии с этим колоссально увеличивалась роль Управления кадров в общем аппарате ЦК. Это Управление пронизывало весь аппарат партии сверху донизу и в самом подлинном смысле командовало ею. Маленковым был подобран строго проверенный личный состав этого аппарата.

В сферу деятельности Управления Маленков включал не только кадры аппарата партии в узком смысле слова, но и кадры всего государственного аппарата.

После встречи с Маленковым и в процессе дальнейшей дружбы с Савченко Абдул – Баки начал понимать, что возникшую войну, известную как «репрессии в период коллективазации», «страшные репрессии 37-го года» и в последующие годы, голодомор украинцев, немцев Поволжья и настойчивые попытки перенести этот изуверский исторический русский опыт на Кавказ не следует рассматривать только с позиции приверженности Сталина к злодейству, хотя это и играло немаловажную роль, Но такой однобокий вывод уводить общество от огромной проблемы, именуемой "русским миром". И эту проблему имманентно русского садизма Россия стала ощущать еще с Ивана III и продолжали с ней сталкиваться при Петре Великом, Павле I, Александре I и т.д. Это проблема ментальности самой русской титульной биомассы, заражающей при долгом соприкосновении и некоторых представителей других оккупированных народов. Но Маленков не мог понять основную проблему России, как и все его коллеги, как её понимал Абдул - Баки. Она заключалась в антагонизме между свободой и холопством, добром и злом русского мира. Людям, заражённым русской хворобой нацизма, великодержавного шовинизма и территориальной паранойи этого суждено было не понять и не принять. Это также хорошо понимал Абдул – Баки, как и осознанную необходимость пятикратного ежедневного намаза, потому он об этом и не собирался говорить.

Георгий Максимилианович Маленков не был безвольным и малоинициативным исполнителем, каким потом будут подавать его русские историки. Это очень ярко выразилось в его решительных действиях после встречи с Абдул-Баки Эдильбиевым. В своих действиях против группировки Берия, куда входил «засланный казачок» Быков, Григорий Маленков показал себя прагматиком, способным действовать жестко без сантиментов, когда требуют обстановка и обстоятельства. Недаром в те времена стало потом бытовать присловье, выражающее отношение крестьян к аграрной политике Маленкова: «Пришел Маленков - поели блинков».

Маленков сделал героический по тем временам доклад на январском пленуме ЦККПСС 1938г.: «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключённых из партии и о мерах по исправлению этих недостатков» и продолжил сбор данных о злоупотреблениях и безобразиях, творимых НКВД. Все факты он изложил в письме Сталину. И вождь вызвал Маленкова к себе:

«Это вы писали? Вы действительно так думаете?..»

По сути, это был приговор Ежову. В результате десятки тысяч человек были восстановлены в партии и спасены от суда тройки. Чиновники всех уровней, которые не рассматривали апелляции, клеветали сами или не реагировали на чужую клевету, были уволены. Всемогущего, обуявшего страхом снизу доверху всю страну кровавого палача Ежова Маленков арестовал в своём кабинете. Не было в тот период руководителя, который пошёл бы на такой смертельный риск, кроме него.

Ежов фактически превратил НКВД в государство в государстве и являлся после Сталина второй неприкосновенной и безотчётной персоной. Более того, Маленков по личному распоряжению заставил вскрыть сейфы Ежова. А там нашли папки на членов Политбюро. И даже на Сталина.

«А на вас почему-то дел нет», - удивился вождь и показал на присутствующих Молотова, Хрущева и Ворошилова.

Впоследствии сын Георгия Маленкова Андрей в воспоминаниях об отце напишет: «...Сталин усовершенствовал репрессивную машину, завершил формирование тоталитарной системы. Он лично повинен в гибели огромного числа простых людей и многих руководителей. Он установил деспотический режим личной власти. Вместе с тем в рамках общепринятой тогда доктрины «первого социалистического государства», «мировой революции» и т. д. он руководствовался категориями державы, сливая это понятие, как делали многие деспоты, с мыслью о собственном величии сейчас и в веках. Вот эту-то особенность мышления Сталина и эксплуатировал, по-моему, отец, пытаясь по мере возможности обернуть ее на пользу государству. Так, выдвигая обвинение против Ежова, отец провозгласил единственно спасительный в ту пору тезис: «Враги народа уничтожают преданные партии и народу кадры, называя их врагами народа», — тем самым замедлил обороты репрессивной машины и способствовал освобождению тысяч невинно осужденных. Сбивая волну шпиономании и борясь с драконовскими законами формальной дисциплины предвоенных лет, отец заменил тезис об «ужесточении дисциплины» тезисом об «усилении технологической дисциплины...».

Здесь Андрей прав, на самом деле, Георгий Маленков делал всё возможное свернуть репрессии и молитвы Абдул – Баки дошли до Всевышнего и Он направил его ещё до конфликта с Быковым по пути спасения, познакомив в Кисловодске с человеком из аппарата Маленкова.

Когда Савченко вечером приехал проведать Абдул - Баки, он был удивлён готовым в три десятка страниц заявлением…

*** Мнемоник Абдул-Баки и Георгий Маленков

         «Быков письменное дал указание сдать весь урожай и даже сверхплановый или это было просто устное указание секретарям райкомов?», - спросил Маленков Абдул – Баки, который уже полчаса в его кабинете докладывал ему вопрос своего конфликта с Быковым.

         «Письменное. Вот», - Абдул – Баки вытащил с планшета потёртый листочек с печатным текстом и положил перед Маленковым.

«Хорошо, хорошо», - Маленков вернул бумажку назад.

         «Может вы меня, Георгий Максими….», - Абдул – Баки не в силах выговорить трудное для него отчество, стал запинаться.

«Максимилианович», - поспешил ему помочь сидящий напротив Савченко.

«А вы Баки Эдильбиевич, обращайтесь ко мне по партийному «товарищ Маленков», так вам проще будет.», - с лёгкой усмешкой на лице в доброжелательном тоне посоветовал Маленков и добавил с ноткой упрёка: «А память надо тренировать, товарищ», - и его одутловатое дицо вновь приобрело суровое непроницаемое выражение.

«Товарищи, в проекте резолюции по докладу т. Сталина сказано, что «некоторые наши партийные руководители страдают отсутствием должного внимания к людям, членам партии... что они либо хвалят их огульно без меры, либо также огульно, без меры исключают из членов партии тысячами и десятками тысяч». И это действительно так. Посмотрим, например, с этой критической позиции на работу партийных организаций по проверке и обмену парт-документов…», - начал Абдул – Баки читать наизусть речь Маленкова на пленуме ЦК КПСС 5марта 1939г. Маленков и Савченко удивлённо переглянулись. Абдул – Баки почувствовал, как Маленков весь напрягся и ловил каждое его слово. Он остановил чтение, вопрошающе уставившись на Маленкова. Тот одобрительно закивал головой и Абдул-Баки продолжил. – «Приведу два факта. Факт первый: при проверке и обмене партдокументов только по мотивам так называемой пассивности было исключено из ВКП(б) 56 тыс. коммунистов. Я тут, кстати, на полминуты отвлекусь и отвечу на замечание, сделанное вчера т. Яковлевым. Он не совсем разобрался в цифрах, которые здесь привел, и неправильно указал на то, что местные организации стали скрывать данные о пассивных. «В статистике, - говорит, - даже исчезла графа о пассивных». Тут явное недоразумение. В действительности дело обстоит наоборот. Здесь присутствуют все активные участники проверки и обмена партийных документов и все могут подтвердить, что именно после выступления т. Сталина на пленуме ЦК об ошибках с исключением из партии местные организации начали по-настоящему учитывать пассивных. Можно обвинять местные партийные организации в плохой работе по исправлению ошибок, но отнюдь не в том, что они стали скрывать пассивных. Графа о пассивных не исчезла, наоборот, она по-настоящему появилась после того, как т. Сталин вытащил на свет божий ошибки местных организаций по исключению из партии по мотивам пассивности и сказал тогда же, что на очередном съезде партии он - т. Сталин - имеет предложить внести поправку в устав партии….»

«И это вы знаете наизусть!», - перебил Маленков с нескрываемым изумлением и восторгом. – « Я сам всегда готовлю все свои выступления, но, поверьте моему слову, даже под страхом расстрела не смог бы прочитать эту речь сейчас наизусть. Понимаете, свою речь, а вы его так дословно запомнили. Это невероятно!». Всегда сдержанного и немногословного Маленкова будто подменили. – «Почему Вы выучили его наизусть. Это Вы готовились к встрече со мной?

«Нет! Я не готовился к встрече. Я его читал несколько раз, так как эта речь для меня лично была очень важна – вы говорили о тех недостатках, которые имеются у нас. Вы так говорилие, будто мои мысли читали. А тем более я запоминаю любые тексты, если прочитать несколько раз. Я и другие ваши выступления знаю наизусть…», - и Абдул – Баки начал читать речь Маленкова на съезде об Управлении кадрами.

«Спасибо, Баки Эдильбиевич. Вы феноменальный человек. Разве можно таким кадрами разбрасываться.», - перебил его Маленков.

«Это Вам спасибо, Георгий Максимил….», - и Абдул – Баки стал запинаться. Маленков и Савченко переглянулись и слегка посмеиваясь заулыбались. Абдул – Баки чувствовал, что они оба с трудом сдерживают себя, чтобы не расхохотаться.

«Извините, товарищ Эдильбиев. Мы вовсе не над Вами здесь посмеялись, само феноменальное явление, связанное с вашей памятью, вызывает такие эмоции. Вы на самом деле уникум, а моё отчество многим даётся с трудом, особенно кавказцам.», - сказал Маленков в извиняющемся тоне.

«Я могу «Капитал» Карла Маркса прочитать сейчас наизусть, а вот это Максимил…не могу запомнить», - растерянно озираясь то на Маленкова, то на Савченко, виноватым голосом промолвил Абдул – Баки.

«А вот за ваше понимание политики нашего вождя огромное спасибо, а за речи наизусть вдвойне….», - продолжал Маленков.

«Я хотел сказать, товарищ Маленков, может вы меня куда – нибудь в соседнюю республику или край переведёте, чтобы прекратить эти издевательства Быкова, да и небезопасно мне там оставаться…»

«Я не их боюсь, товарищ Маленков, я себя боюсь…». – добавил Абдул – Баки после короткой паузы.

«Как «себя боитесь»?», - не понял Маленков.

«Я там на бюро, когда он назвал меня национал – муллинским элементом чуть Дроздова - исполняющего обязанности министра МВД не застрелил….»

«Не-ет! Товарищ, так не пойдёт. Я понимаю, кавказцы, народ горячий, но здесь горячка себе во вред», - укоризненно покачал головой Маленков. – «А вот по поводу вашего перевода в другую республику или край, вот что я Вам скажу: не вы пришли к Быкову, товарищ Эдильбиев, а он пришёл к вам и уйти должен тот, кто пришёл, а не наоборот. Да и постановление ЦК нарушили не вы, а Быков. Он злостный перегибщик», - лицо Маленкова снова стало суровым, а взгляд решительным и твёрдым. - «И ещё. «Под лежачий камень вода не течёт», - гласит народная мудрость. А вы, я вижу, далеко не лежачий камень. Я рад, что вы правильно поняли и по достоинству оценили политику нашего вождя, которую я и выражал в заученных вами своих выступлениях».

- «Держите связь с товарищем Савченко – он сообщить о наших дальнейших действиях.», - дал Маленков знать, что приём окончен и встал, провожая Абдул-Баки.

«А ты позаботься, чтобы товарищ был обеспечен всем необходимым. Ему некогда было припасаться на дорогу – он бежал сюда к своим друзьям, спасаясь от перегибщиков», - услышал Абдул-Баки, уже выходя из кабинета. Когда он вышел, за дверью донёсся хохот и он, покраснев, ухмыляясь уголком рта, укоризненно покачал головой. Он понялЧто они смеются над его «Максимил…».

«Проклятый Максимил…», - прошептал он, - «И что за уродливые имена придумывают люди!»

«Вы что – то хотели, товарищ?», - насторожилась секретарша.

«Нет, нет! Я жду товарища Савченко».

Вскоре вышел и Савченко. Лицо его светилось радостью и весельем.Они вместе поехали на его служебной машине в гостиницу.

«Ну-у, спасибо! Ну-у, молодец! Он мне говорит: «Откуда ты этот экзотический уникум нашёл. Уму непостижимо – что не прочитает, запоминает на память. Почему раньше не говорил о нём и не привёл – ждал пока эти перегибшики его расстреляют». Я первый раз в жизни видел таким весёлым Георгия Максимилиановича. И если честно сказать, таким довольным мною. Это же надо – знать наизусть выступления, а отчество никак не запомнить», - говорил всю дорогу Савченко с восторженным удивлением и весело смеялся.

«А «Капитал» ты на самом деле знаешь наизусть или ты это так, для пущей важности сказал?» - вдруг спохватился он, - «Смотри, при встрече Георгий Максимилианович может попросить тебя прочитать его», - в голосе Савченко прозвучали тревожные нотки.

«Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как «огромное скопление товаров», а отдельный товар - как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому анализом товара. Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая, благодаря её свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности. Природа этих потребностей, - порождаются ли они, например, желудком или фантазией, - ничего не изменяет в деле. Дело также не в том, как именно удовлетворяет данная вещь человеческую потребность: непосредственно ли, как жизненное средство, т. е. как предмет потребления, или окольным путём, как средство производства. ….», - скоропалительно начал читать Абдул – Баки.

- «Всё, всё, всё. Верю, верю», - радостно воскликнул Савченко и похлопал его по плечу. – «Если ты и это знаешь наизусть, тебе надо золотой памятник ставить. Как ты всё это вызубрил? И зачем, спрашивается?»

- «А я не зубрил. В КомВузе мы сдавали марксизм – ленинизм. Не наизусть, а знать работы для экзаменов надо было. Вот я и читал эти работы, чтобы понять и сдать экзамены по нескольку раз. Другие пересказывали содержание, а я и содержание знал и работы наизусть, так как запоминаю наизусть, если что – нибудь прочитаю несколько раз. Вот такая дурная привычка», - объяснял Абдул – Баки с выражением вины и безысходности в голосе, - «Прочитал и запомнил, хотя по - русски говорю неважно. Я бы и на других языках запомнил бы, если бы умел читать…»

На восьмой день после той памятной встречи с Маленковым, вечером в гостиницу приехал Савченко.

- «Это от Георгия Максимилиановича», - он достал с сумки коньяк и поставил на стол, - «Он просил передать тебе горячий коммунистический привет и пожелать тебе и нам всем счастливого пути»

- «Значит я уезжаю», - настороженно произнёс Абдул – Баки загробным голосом и помрачнел.

- «Ой0- йой! Куда загнул. Не ты уезжаешь, а мы все вместе. Не такой мужик Георгий Максимилианович, чтобы отдать тебя на растерзание этим хищникам. Он товарищей по партии не сдаёт, он их всегда спасает…»

- «Как «все вместе» уцезжаем?», - не понял Абдул – Баки.

- «В Чечено- Ингушетию на проверку твоего заявления поедет комиссия ЦК во главе комиссии поеду я., - Савченко за разговором раскупорил бутылку конъяка и разлил по треть стакана. – «Если ты возражаешь и против того, чтобы я возглавил комиссию, напиши Георгию Максимилиановичу и он мгновенно меня вычеркнет» -, насмешливо говорил он.

         -«И на какой день мне брать билет и куда? На Грозный?»

         - «Тебе ничего не надо брать. Ну-у, давай», - протянул он стакан, - «Ни пуха нам, ни пера», - выпил он и стал закусывать шоколадкой. – «Ты почему не пьёшь? В тот раз тоже не пил», - обиделся он, заметив как Абдул-Баки приподнял стакан, поднёс символически к губам и поставил на место.

- «Язва у меня»

- «О-о-о! Это серъёзно. Сказал бы сразу, я бы тебя в нашу клинику отвёз. У нас там светилы. Может завтра смотаемся»

- «Потому я и в Кисловодске был. Не надо, я и так лечусь», - соврал Абдул-Баки, скрывая истинные причины своего отказа от спиртного.

– «Всё равно компанейский ты мужик. Билеты, Баки Эдильбиевич уже заказаны по брони ЦК, люди тоже готовы. Один с орготдела, другой с идеологии и один с сельхозотдела и я от Георгия Максимилиановича в качестве председателя комиссии. Так что будем выкорчёвывать этот контрреволюционный сорняк в Чечено - Ингушетии.», - Савченко опять налил себе одному коньяк и приподнял стакан. –«Я хочу, товарищ Эдильбиев, выпить за тебя. За человека – уникума, который даже такую тягомотину, как «Капитал» наизусть знает», - последние слова он произнёс шёпотом.

                                                                ***ВОЗМЕЗДИЕ

Грозный встретил Абдул - Баки неприветливо. Начиная с вокзала и до центра город утопал в грязи. Весь день моросил противный тягучий дождь. Когда он проходил несколько раз рядом со зданием Обкома КПСС, Абдул-Баки заметил, что его коллеги и друзья, завидев его, быстро переходят на другую сторону улицы, чтобы с ним не поздороваться. Эти ничтожества боялись быть уволенными и были уверены во всемогуществе Быкова.

Ещё не было прецедента, чтобы после всего подобного, как у Абдул-Баки конфликта с русским начальником, власть пощадила чеченца, а тем более чтобы чеченец выиграл у русского начальника, притом такого высокого ранга.  

Только один Ширвани Дачаев – второй секретарь обкома КПСС каждый раз при встрече крепко обнимал Абдул-Баки и, прильнув к уху шёпотом сообщал о ходе проверки комиссии: «Быков нир йалла хуна /обосрался Быков/. Твои факты в заявлении подтверждаются – дай Бог тебе долгой жизни»

И на самом деле комиссия во главе с Савченко проверяли везде и всё, что было написано в заявлении Абдул-Баки, часто вызывая его на собеседования. Секретари райкомов подтвердили, что Быков дал указание забрать весь урожай и имеющееся продовольствие жителей сёл, вплоть до семян тыквы и настаивал на этом под угрозой суда тройки и расстрелов, подтвердились и факты приписок и грубыз нарушений технологических норм в нефтяной отрасли республики под давлением первого секретаря обкома. Комиссия в процессе проверки выявила ещё ряд злоупотреблений Быкова, не отмеченных в заявлении Абдул- Баки. Необоснованные массовые исключения из партии национальных кадров и полное игнорирование их заявлений.

В течении десяти дней комиссия закончила работу и на третий день состоялось бюро Чечено – Ингушского обкома КПСС. С докладом по результатам проверки комиссии ЦК КПСС выступил Савченко. Доклад был погромным для Быкова и его обкомовской команды. Савченко в своём докладе основной упор делал на преследование «честного и принципиального» коммуниста Баки Эдильбиевича Эдильбиева, который «будучи вторым секретарём Атагинского райкома партии, вёл борьбу за претворение в жизнь Постановлений ЦЕ КПСС и указаний и решений нашего вождя Сталина». Итогом своего доклада Савченко сделал предложение об освобождении с занимаемой должности первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС Быкова. Члены бюро обкома КПСС проголосовали по традиции единогласно. Быкову на бюро стало плохо и его увезли в больницу.

После того памятного увольнения Быкова Фёдора Петровича карьерный рост его прервался, но он продолжал работать на рядовых партийно – хозяйственных должностях и некоторые чеченцы, находившиеся в его бытность с ним в каких – то дружеских отношениях (а значит согласные и на перенос опыта русского голодомора Быковым в Чечено – Ингушетию), продолжали поддерживать с ним дружеские отношения, часто навешая своего бывшего патрона с подарками и гостиницами в Москве. Каждый раз при таких встречах Быков спрашивал у чеченцев об Абдул-Баки и когда узнавал, что тот жив и здравствует, со злобой и негодованием говорил: «И не заберёт же Бог этого негодяя». Так русский специалист по голодомору и орловский байстрюк Фёдор Быков и не дождался смерти Мехка – Дада - Абдул – Баки и сам здох в 1980году.