Отдай колбасу, дурак! Я всё прощу! (12 стульев)

                                                   Отдай колбасу, дурак! Я всё прощу!

Правительство России внесло в Госдуму законопроект об амнистии капиталов.

Западные санкции и спад производства обострили финансовые проблемы российской экономики. Рынок внешних заимствований сегодня практически недоступен, правительство стремится затормозить утекающие из страны капиталы и вернуть то, что было выведено за последние пару десятилетий. Для этого разработан целый ряд документов, которые ограничивают деятельность офшорных компаний и накладывают новые обязательства на их владельцев. Одним из стимулов для деофшоризации должен стать и закон об амнистии капиталов. Амнистия была аннонсирована Владимиром Путиным в конце прошлого года. Те, кто легализует свои средства и имущество в России, получат правовые гарантии, что им не будет грозить уголовное или административное преследование, заявил президент в декабрьском послании Федеральному собранию.

                                                                 ****

 Беглые российские бизнесмены захотели домой. Во всяком случае, бизнес-омбудсмен Борис Титов заявил, что перебраться в Россию из Великобритании готовы десятки предпринимателей. Он находился в Лондоне и проводил встречи с бизнесменами, на некоторых в России были заведены уголовные дела. Бывший владелец «Евросети» Евгений Чичваркин, присутствовавший на встрече с Титовым, рассказал, как проходила беседа и действительно ли бизнесмены хотят вернуться в Россию: «Желание российских бизнесменов вернуться в страну продиктовано пресловутой тоской по родине. Где родился, там и пригодился». Сам Чичваркин сообщил, при каких условиях возможно его возвращение на родину: «Заранее просил не включать меня ни в какие списки. Я вернусь на Родину в гробу или когда в гробу будет Путин».

                                                       ***

 Здесь мне вспомнилась одна история, случившаяся в конце 90─х. Израильский друг мне написал: «Лёня, у вас начинается неслыханный бедлам, ты не собираешься назад в Израиль? Я ему ответил словами известной цитаты: «Каждый еврей должен жить в Израиле. Но по очереди». Я свое отдежурил.                                                                                    ***

Я жил в Ростове в частном доме. Мое окно выходило в соседний двор, где на цепи держали дворнягу, по кличке Жучок. Хозяин пса, человек пьющий и злющий, содержал своего питомца на цепи, периодически поколачивал и, судя по внешнему виду, кормит впроголодь. Рёбра были видны даже сквозь черную плешивую шерсть. Жучок по ночам так выл, что я не мог уснуть.

Пес был свирепый как бультеръер, а любвеобильный как Казанова. Когда начинаются собачьи свадьбы, ему иногда удавалось сорваться с цепи, подкопать лаз под воротами и намылиться на свиданье к загулявшей крале. Обычно, отсутствовал он по нескольку дней и тогда я отсыпался вволю. Но, отгуляв медовый месяц, Жучок исправно возвращался и с виноватым видом лежал возле своих ворот. Хозяин проводил с ним воспитательную работу, после чего пес подолгу не вылезал из будки. Однажды ранним утром я в очередной раз услышал, как он скулит и роет землю под соседскими воротами. Выйдя на улицу, увидел, что до осуществления побега ему осталось чуть-чуть, и тогда я решил – сейчас или никогда.

   Животных я люблю и желал Жучку добра, ведь избавление от этого пса должно было пойти на благо нам обоим: меня избавить от беспокойного соседства, его – от жестокого хозяина. Дождавшись, когда Жучек был уже на выходе (в тот раз он отделился от будки вместе с цепью), я вцепился ему в ошейник, поволок упирающуюся жертву к своему Жигуленку и запер его в багажнике.   Отвёз пассажира по наплавному мосту на Зеленый остров реки Дон, где городской пляж, полно баз отдыха, шашлычных, а после отдыхающих для беспризорных псов остаются горы лакомых объедков.

Ровно через месяц Жучок уже без цепи, откормленный и похорошевший, исправно лежал возле ворот своего дома и с нетерпением ожидал новой цепи, голода и неизбежных побоев. Тогда я в очередной раз усомнился в справедливости известного утверждения, что МОЙ ДОМ — МОЯ КРЕПОСТЬ.