Мустафа Эдильбиев, «БУМЕРАНГ ПРОШЛОГО» (рассказ) (перевод с чеченского А. Полякова)
Опубликовано 15 Октября 2019 в 15:22 EDT
- «Здравствуйте! Это я — Бейрах из Питера. Вы меня помните? Мы с вами встречались три месяца назад в офисе в Москве на Новокузнецкой у Иванова...», - так через 50лет сын нашёл своего отца. Бумерангом из прошлого вернулись грехи юности. Но матери уже не оказалось в живых. В тяжёлые годы второй мировой войны маленькая девочка - бабушка Изи Бейраха, спасая от погромов перед блокадой была вывезена вместе с тысячами еврейских семей с Ленинграда в г. Грозный. Здесь им поменяли документы на другие фамилии - немцы уже подходили к Чечне. Здесь в Грозном родилась будущая мама Изи - Зина. В конце 1960-х годов в Дагестане произошло сильное землятресение г. Махачкала был разрушен, вместе с городом была разрушена и синагога. С Белоруссии в Грозный приехал родственник Зины Кривицкий и она познакомила его с автором. Так они и подружились. Прошло почти 50лет, отцу позвонил сын и Кривицкий сообщил о его сыне.
Гостевой доступ 
Подписаться
Подписаться
Но лучше мне кривиться в укоризне,
чем быть тобой неузнанным при жизни.
Услышь меня, отец твой не убит...», Иосиф Бродский, поэт. СОН В РУКУ Я услышал усиливающийся с каждой долей минуты гул, сопровождаемый оглушительным грохотом. Зная из жизненного опыта, что так неожиданно с присущим им вероломством и жестокостью могут вторгаться в мирные города и сёла только русские армии и спасение от них только адекватный отпор, я стал мететься в лихорадочном поиске оружия. Вдруг я вспомнил, что трофейные ещё с первого разгрома русских оккупантов гранатамёт и «калашников» закопал недалеко от мусорной свалки. Но гул, доносившийся явно со двора дома, становился всё явственней, прибоижаясь к нашей многоквартирной пятиэтажке с неотвратимой скоростью так что стены и пол дома начинали подрагивать. Я догадался по смешанному шуму, что это были не одна пехота, но и русские бомбордировщики и танки. Надев поспешно трофейные спецназовские тактические ботинки и накидывая на ходу такую же трофейную спецназовскую непромокаемую куртку, я поспешил на балкон, выходящий во двор. Когда я выглянул в приоткрытое окно балкона, перед моими глазами предстала такая же ужасающая, как нашествие русских полчищ, картина, но более ужасная своей неотвратимостью. По двору, заполняя подъезды бурным потоком неслась вода. Я понял, что в городе потоп невиданных масштабов. Повернувшись чуть влево на крики, я увидел барахтающихся на плаву в быстро несущемся мутном потоке мальчика и девушку. Девушка одной рукой тащила ребёнка в сторону подъезда дома. Мальчика то и дело накрывала волна бурлящей воды и он исчезал, потом выныривал и, помахивая в мою сторону тонкой ручонкой кричал: «Дада - а-а!» (отец. Чеч.). «Дада-а», - звал меня мальчик, порываясь в мою сторону, а девушка тащила его в сторону подъезда дома, пытаясь спасти. «Просыпайся, ну-у проснись!», - этот детский вопль, зовущий меня, вдруг прервал другой более требовательный и явственный голос. - «Просыпайся. Ты иголку уронил», - слегка подталкивая за плечо, медсестра Милана пыталась меня разбудить. Я приоткрыл глаза и какое - то время всё ещё под впечатлением тяжёлого сна, не понимая происходящего, уставился на медсестру. - «Надо иголку ввести, у тебя ещё два пузыря», - Милана развернула мою руку и стала нащупывать убегающие вены. Вскоре она воткнула в вену иглу, прикрепила её к руке пластыремй . «Смотри, только не засни, а то жидкость вытечет. Под капельницей нельзя спать», - предупредила она меня и поспешила к другим больным. Я был на Севере в лагерях в поисках сына, похищенного русскими бандитами из так называемой федеральной службы безопасности России (ФСБ). Денег на покупку зимней обуви не было и я поехал в осенних туфлях. На Севере был мороз минус 36 градусов, но я не простудился и вполне здоровым вернулся обратно в Москву, а оттуда уже летом прилетел в г. Джохар (бывший Грозный). Здесь при выше 30 градусов тепла я заболел двустороним восполением лёхких, восполением трахеи и бронхитом. Ночью в три часа у меня началась асфиксия. Я мог умереть от удушья, но старший сын проснулся и заметил, что я умираю. Он быстро стал протирать мне грудь и спину какими — то маслами и я смог вздохнуть, находясь чуть — ли не в состоянии агонии. Вызвали скорую помощь и меня положили в больницу. Я сейчас лежал под капельницей и, возвращаясь постепенно к реальности, продолжил прерванные сном размышления по поводу русского следа своих болезней. Находясь в больнице, я узнал, что такими же восполениями заболели сестра, приехавшая с Донецка, племяники, прилетевшие с Германии. От самих больных в своей и соседней палате я узнал, что они и их родственники тоже заболели странным образом и есть случаи смерти от асфиксии. Как у русских припнято считать любой свой фурункул на мяхком месте за «чеченский след», любая болезнь в Чечне имеет не выдуманный по русской традиции, а реальный русский след, так как здесь с первой войны «работали» и продолжают «работать» русские химические и биологические войска. И ещё одна примечательность жизни в Чечне: любая даже самая невинная на первый взгляд эпидемия в Чечне начинается вслед затем, как над территорией Чечни пролетает русская авиация. Смертность от раковых болезней в Чечне 20раз больше, чем в любом российском регионе и это вполне объяснимо, так как Чечня русскими превращена в помойку ядерных отходов. Даже самые высокогорные места, куда могут залететь только орлы и грузовые русские вертолёты имеют в ушельях высокую радиацию, сравнимую с Чернобыльской. Я сам был свидетелем, как умер от высокой радиации, переночевавший в таком ушелье диретор совхоза имени Асламбека Шарипова в Шатоевском районе Ваха Мусаев. Они вместе с начальником местного районного отдела КГБ в районе Хакмадоя были на охоте и остались ночевать в ушелье. После этой ночёвки они прожили оба три дня. Оба усерли от высокой дозы радиации, полученной в том ушелье. Но подобные моим болезни в Чечне появляются после курсирования по чеченскому небу русских вертолётов..... Что они распыляют или наводят приборами на Чечню пока остаётся секретом. Но я ещё с так называемой первой русско — чеченской войны знаю, что у русских есть чрезвычайно опасные химические вещества, которые в случае их использования против человека могут вызывать заболевания внутрених органов со схожим обычным болезням анамнезом, но не поддающимися общепринятым в медицине методам лечения. Лабаратории русскимх спецслужб со своим многовековым опытом душегубства знают хорошо эти вещества и изобретают их новые виды. Мои мрачные мысли прервал резкий телефонный звонок. Я осторожно, пытаясь не шевелить правой рукой с иглой в вене, чуть повернулся корпусом направо и левой рукой взял дрожащий от звонка мобильный телефон. - «Алло! Это вы...?», - послышался чей — то взволнованный голос, назвавший меня по имени отчеству. - «Да, да! Это я. Я слушаю тебя» - «Здравствуйте! Это я — Бейрах из Питера. Вы меня помните? Мы с вами встречались три месяца назад в офисе в Москве на Новокузнецкой у Иванова...», - человек на другом конце телефонного эфира говорил захлёбываясь быстро, будто боялся что может прерваться разговор или забыть какую — нибудь главную мысль или главные слова. - «Какой Бейрах. Это что - имя такое - бейрах - бейракх (знамя. Чеч.)? Первый раз такое слышу». - «Нет! Это фамилия, а на самом деле Беркович я по бабушке, а зовут меня Йузеф. Так звали двоюродного дядю моей бабушки. Йузеф Беркович или Бейрах. Но меня дразнили ещё в школе Изей, так я и оставил это имя тоже...» - «Слушай, как тебя там, Беркович, Бейрах — ты мне позвонил, чтобы историю еврейского исхода рассказать. Тебе делать нечего — свободные уши ишешь...» - «Нет, нет! Простите меня. Беркович, Бейрах не напоминает вам никого, не говорит вам ни очём?», - последние слова человек произнёс с особым душевным волнением. - «Изя или как тебя там, а что это мне должно напоминать? Что ты хочешь сказать этим самым? Что ты собственно от меня хочешь? У тебя ко мне претензии какие — нибудь?» - насторожился я, воспринимая по привычке всё за очередной злой умысел недоброжелателей. - «Вы смотрели свою электронную почту?...» - Изя — Йузеф опять уважительно назвал меня по имени отчеству. - «Изя или как тебя - Йузеф, вы, евреи всегда отвечаете вопросом на вопрос! Я этого накушался отжены», - разозлился я. - «Хотя в уважении и такте к старшему вам не откажешь», - не выдержал я и добавил более мягким тоном. - «Я спрашиваю: у тебя какие — нибудь претензии ко мне? Ты так говоришь, будто я что — то кому — то должен. Ты мне ребусы не задавай и шарады не загадывай — говори прямо — что тебе от меня надо — не надо восьмёрки вокруг делать....» - «Я взял, извините, у Иванова вашу электронную почту и сбросил вам фото, посмотрите его, пожалуйства и вы всё поймёте, а я вам вечером перезвоню....»., - послышались короткие гудки. - «Какое фото? Это что — шантаж. Опять, б-ть, провокаторы - фсбэшники — сучье отродье...», - я со злостью бросил мобильник на кровать. Ночью я выключил все мобильники, чтобы этот сумасшедший Изя — Йузеф не разбудил меня, и лёг спать, как и положено больному, пораньше. Но на другой день опять зазвенел телефон в самый момент моей капельницы. Посмотрев на экран, я узнал номер Изи — Йузефа и не стал отвечать. Так повторялось ещё два - три дня. На четвёртый день я пришёл к лечащему врачу Айне в кабинет с результатами анализов из лабаратории. Она сидела за компьютером и что — то то — ли читала, то - ли рассматривала. Она была моей родственницей и относилась ко мне с подчёркнутой заботой и уважением и я попросил её дать попользоваться своим компьютером. - «Сперва я послушаю твои лёгкие, а потом можешь поработать с компьютером», - предложила она в ответ. Когда я открыл почту от Изи Бейраха - Берковича после прослушивания моих лёгких Айней фонендоскопом, я обомлел. На фото, присланном им был я в далёкой юности. Фото было сделано пятьдесят лет назад ещё во времена советской джахилии. Дело в том, что все наши семейные фотоальбомы, библиотека, рукописи, архивы вместе со всем имуществом и вместе с городом Джахаром и его жителями были разграблены и уничтожены русскими ещё в начале очередной русской бойни в Чечне, именуемой самими русскими «первой чеченской войной», будто чеченцы напали на Россию, а не наоборот. Ни у меня, ни у членов моей семьи, за исключением двух детей, оказавшихся в то время у родственников матери в Израиле, не сохранилось ни одного семейного фото и вдруг моё фото далёкой юности. Я от волнения не обратил даже внимания на короткое письмо Изи и выключил компютер. - «Ну, что посмотрел? Так быстро?!», - удивилась Айна. - «Да, да. А мне только надо было взглянуть», - я поблагодарил её и поспешил в свою палату. В палате я стал в своём мобильнике искать Бейраха - Беркович номер телефона. Номера не было - видимо я его случайно стёр. - «Что делать? Кто этот Бейрах - Беркович ? Если фсбэшник, зачем он историю исхода рассказывает сквозь причитания? Если это шантаж или какая - нибудь фсбэшняя провокация, зачем им сувать мне на почту краденное ими с моего дома фото юности и будет ли он мне больше звонить - он пять раз звонил, а я не ответил? Скорее всего он не позвонит», - лихорадочно проносились в моей голове одна нелепее другой тревожные мысли. - «Надо ему написать», - решил я наконец и направился было к двери, чтобы попросить Айну вновь компьютер и написать Изе - Йузефу, но вдруг забытый мной на кровати телефон вновь тревожно зазвенел. Я подбежал и взял дрожащий от звонка мобильник. - «Алло, алло! Я слушаю» - «Это я опять, извините, Изя... Бейрах...Беркович...Вы смотрели почту?...» - «Это что... откуда у тебя моё фото? Этому фото лет пятьдесят. Где ты его нашёл? Тебе солдаты дали его...русские? Они же разграбили мои дома — всё до нитки унесли. Может и фото тоже. А теперь хотят чтобы я своё имущество выкупил у них и подбросили через тебя фото? Правильно я тебя понял?..» - «Откуда вы знаете про солдат?», - настороженно спросил Изя. - «Вот — вот — не в бровь, а в глаз. Откуда, говоришь? Они, твари, трупами торгуют не только фото. Вот откуда. Пусть они этим имуществом подавятся.Пусть эти фото им через ноздри вылезут с кровью вместе, как говорила покойная Гольда...» - «Это вы про Гольду Меир. С Меерсонами дружила моя бабушка...» - «Какой Меир, дурак? Это я про свою покойную жену...» - «Это фото мне мама оставила...Она просила вас найти...Слышите?», - голос Изи вновь задрожал. - «Я во время войны приезжал в Грозный и солдаты нашли мне наш разрушенный дом, когда я им заплатил.Напротив дома жили Берковичи - наши родственники. Маме они нашли Вас, но мы не успели приехать - в Чечне началась война, а потом я несколько раз читал ваши статьи и понял, что вы там в ополчении, потому я и приехал - я хотел воевать рядом с вами за нашу Чечню...» - «Зачем твоей маме меня искать - это ей в ФСБ такое задание дали?», - перебил я Изю - Йузефа. - «Завлечь и чаем с полонием напоить...» - «Вы мой отец...», - произнёс Изя глухим голосом, - «Неужели вам непонятно, дада (отец.чеч.)?...». - «Подожди, подожди. Как это отец?!», - я аж подпрыгнул на кровати, будто меня током ударили.- « Откуда ты это взял? Ты что, бредишь? С тобой всё нормально?», - насторожился я, подумав, что у Изи — Йусефа что — то ненормально с психикой. - «Фото, которое я вам прислал — это фото моего отца», - Изя говорил с трудом срывающимся голосом. - «Ты успокойся, ты же мужчина, ИншАллах! Как это, вдруг ни с того, ни с сего отец?! К какой это стати я отец какого — то Бейраха - Берковича? Что ты несёшь, валЛахи?! Такими вещами, мальчик не шутят...». - «Бейрах я по бабушке. А по отцу...», - Изя — Йозеф замешкался. - «...А пальцы смотрели вы, безымяный особенно?». - «Какие пальцы?! Что за чушь?!» - «Ногти на безымяных пальцах - мой и свой. Я тогда в офисе Иванова, поразившись вашей внешней идентичности, тайком сфоткал Ваши руки. Мне после этого и ДНК не надо. Спасибо Вам, что меня выслушали. Давайте успокоюсь и перезвоню, а вы ещё раз посмотрите фотографии в почте.», - Изя - Йозеф отключил телефон. В полном смятении от всего происходящего я присел на кровать и попытался разобраться с вдруг объявившимся Изей - Йузефом. - «Какие пальцы, какие ногти? Что за чепуха? Может он какой — нибудь шизик?», - думал я и вспомнил, как Изя - Йузеф при первом знакомстве внимательно смотрел на меня, будто что - то пытаясь вспомнить. Сразу вспомнился мне и странный сон с тонущим ребёнком и утонувшей вконец напоминающей мне кого — то девушкой. Я быстро поспешил снова в кабинет Айни. Попросив её разрешения ещё раз проверить почту, я сел за столик и нашёл по поисковику включённого компьютера толкование сна. «Ребенок, малыш, мальчик. - это радостная весть. Видеть во сне здорового малыша - к счастью и избавлению от проблем...», - прочитал я. «Какая «радостная весть» и «избавление от проблем»? Чепуха какая — то. Здесь одни проблемы, а не избавление от них», - подумал я. - «Тонуть. Кто увидит во сне, что тонет, того испытают или он совершит грех. Такой сон является знаком предостережения, что следует покаяться следовать Истине...», - прочитал я вновь. - «Но тонул не я, а та девушка и мальчик. Опять какая — то путаница», - подумал я и выключил компьютер. - «А почему путаница? Тонули мальчик и девушка. Может имеются ввиду Изя и его мать и что они совершили или могут совершить большой грех», - думал я, возвращаясь обратно в свою палату. - «Но где я видел я эту миловидную девушку?», - пытался я вспомнить спасавшую во сне тонушего мальчика девушку. ЗИНА!!! В эту ночь мне снова приснилась девушка спасающая тонущего мальчика. Но теперь она была вместе с Мишей Кривицким из Белоруссии. Мы сидели в каком - то незнакомом доме в полутёмной комнате на кушетке. Рука её лежала на моей колени и я её слегка сжимал, а Миша в это время стоял на коврике недалеко и совершал намаз. Девушка прильнула щекой к моему плечу и прошептала: «Поедем к нам в Новогрудок». - «Зачем в этот урюпинск - нам и десь неплохо?» - весело улыбаясь возразил я. - « «Новогрудок. Нововымя» - и прудумают название», - укоризненно покачал я головой. - «Это город в Белоруссии. Тихий и красивый. И название нормальное», - девушка ещё плотнее прижалась ко мне. - «А почему не в Ленинград? Тебя мама привезла в Грозный с Ленинграда?». - «Но моя Родина Белоруссия....», - голос девушки прервал грохот, будто кто — то стучал молотом по металлической двери. В комнату ворвались вооружённые люди в форме спецназа ФСБ и в масках. Они сразу набросились на совершаиющего намаз Мишу. Девушка испуганно прильнула ко мне и я, оцепенев от страха, наблюдал, как спецназовцы потащили окровавленного Мишу к дверям....Потом несколько спецназовцев, угрожая оружием, направились в нашу сторону. Мы с девушкой в страхе попятились к стене...Мы прильнули друг к другу и к стене и застыли в ожидании неминуемой расправы. Ещё мгновение и спецназовцы откроют огонь на поражение и мы погибнем..Я даже не пытаюсь защититься и чувствую, как ослабели руски, ноги и всё тело, Так что невозможно и пошевелить ни рукой, ни ногой... и я проснулся. Я нащупал босыми ногами тапочки, одел их и присел на краю кровати, обхватив голову рукам. - «Зина», - прошептал я, вспомнив имя девушки, которая хотела в Белоруссию в город Новогрудок. - «Это Зина. Она спасала вчера ночью мальчика, она меня тогда познакомила с будущим раввином Мойшей Кривицким.», - вспомнил я про Зину. Это было во второй половине 1960 - х годов во времена русско - советской джахилии в Чечне. Я учился короткое время в селскохозяйственном институте в г. Махачкале . Тогда в Дагестане произошло сильное землетрясение. Эпицентр находился на территории Буйнакского района в 30 км к северо-западу от Махачкалы. В результате были разрушены города Махачкала, Буйнакск, Каспийск, Хасавюрт и Кизилюрт. Советский сейсмолог Н. В. Шебалин потом в своей брошюре «Дагестанское землетрясение 14 мая 1970 года» напишет: "Задолго до стихии видный знаток землетрясений Кавказа И. В. Ананьин в своих работах предупреждал о возможности возникновения к западу от Махачкалы сильных землетрясений...". Вместе с городом Махачкала была разрушена и махачкалинская синагога. Тогда и приехал молодой, начинающий раввин Мойша Кривицкий восстанавливать эту синагогу. Он остановился у своей тёти - матери Зины, с которой, как тогда было принято говорить, мы и встречались. Но я её фамилию не помню. Может быть она была Беркович или Бейрах. Она мне рассказывала историю эвакуации своей семьи, когда она ещё не родилась. Их вывезли откуда - то с русской территории на Западе во время войны в город Грозный то - ли спасая от немцев, то - ли спасая от русских еврейских погромов. Я помню она рассказывала мне, что перед блокадой и в ходе блокады в Ленинграде тоже были еврейские погромы. Но причём здесь этот Изя — Йюзеф?» - «Может тогда от Зины этот Йузеф-Изя?», - вдруг мелькнула мысль. - «Но я такого не помню, да и она мне ничего такого не говорила», - отогнал я её тут же. Когда я учился в Махачкале, я часто приезжал в Грозный и мы встречались с Зиной или она приезжала в Мохачкалу. Потом меня я уехал в Москву, когда меня исключили с института и меня почти полгода не было. Когда я вернулся, я узнал, что Зина и его мать уехали навсегда. После этого она мне писала, но мы не разу так и не встретились. - «А вот откуда взялся этот Йузеф — Изя?». - «Миша Кривицкий Зины родственник. Позвонить или смотаться к нему в Махачкалу и всё встанет по своим местам», - решил я окончательно и стал ковыряться в обоих телефонах в поисках номера Миши. Но его номера не было, а вот номер телефона нашего общего приятеля аварца Омара я наткнулся в процессе поисков и сразу набрал его. - «Алло, я слушаю», - донёсся знакомый голос. - «Ассалам аллейкум, Омар! Как ты там, наш драгоценный маэрло (аварец)? Жив, здоров?» - «Ты хто?» - «Я с тобой позлдаровался или у аврцев не принято отвечать на салам?» - «Ва аллекум салам, брат? Ты хто?» - «Сам ты «хто», Мустафа я — не узнаёшь?» - «Вах! Такой маленький и уже Мустафа! Ха — ха -ха», - рассмеялся Омар. - «Откуда ты, брат? Ты живой? Вах!» - «Нет, с могилы с тобой говорю.» - «А я думал тебя в эту войну убили. Как хорошо, что хоть ты там живой остался, АлхьамдуьлЛилЛах!» - «Омар, мне Миша, помнишь, Кривицкий? Он мне срочно нужен. Может ты поедешь к нему в синагогу и вы меня наберёте?» - «Мустафа! Во первых Кривицкий давно не Миша и не Мойша — он Муса. Ты знаешь что он принял ислам - об этом все газеты писали?» - «Я давно это чувствовал. АлхамдуьлЛилЛах! Тогда где его можно найти? Может ты его домашний адрес найдёшь и поедешь домой?». - «Нет, Мустафа! Кривицкого, когда он принял ислам, похитили наши чекисты. Знаешь — трёхбуквенники. Они его пытали, чтобы он отказался, вывезли в лес и заставили копать самому себе могилу, но Муса оказался булатом и не смогли его сломить. Тогда его посадили по выдуманному обвинению на пять лет. Он вышел, женился на нашей аварке и жил, работая сторожем мечети. Но трёхбуквенники продолжали его мордовать и тогда он ...». - «Что «Долго», Омар говори дальше» - «Я не могу говорить всё это по телефону...Давай потом я тебе перезвоню...» - «Почему ты не договариваешь — ты что мне не веришь? Ты почему себя так ведёшь?», - начал я уже злиться. - «Вах! Какой ты интересный чаловек! Глаза - то открой. Ты что - забыл в какой мы стране живём сволочной? Это мне тебе говорить, на котором живого места не оставили вероотступники и русские фашисты? Я тебе сказал позвоню. Это же брат наш — как я могу сам всё решать, а его ставить под риск?...». - «Хорошо, хорошо, Омар. Я всё понял. Я знаю, что ты друг и поможешь мне всегда», - успокоил я его. - «Трёхбуквенники и наши дагестанцы — вероотступники из ОМОНа Мусу чуть живьём не закопали — он случайно жив остался. Его пытали током, гвозди под ногти загоняли. Ты же знаешь, у русских и наших вероотступников убить человека, особенно мусульманина, как в беш-беш играть, а запытать до смерти для них, как мёдом жраться. Это же чурбаны бездушные, потому я всё узанаю, чтобы мышь в фсбэшнюю нору не збежала и тебе позвоню». - «Вах! А ты живой! Какой ты всё ж булатный! Приезжай в Махачкалу, барана не могу, но последнюю курицу зарежу и в нашем с тобой ресторане «Волна» угощу тминным маслом, так как спиртного нам нелза — прошли времена джахилии, АлхьамдуьлЛилЛах! Даже Мойша наш с тобой друг стал Мусой. Вах! Никогда не поверил бы!». Этот разговор с Омаром и его рассказ о Мише всё перевернуло мне внутри. Я теперь не мог ни очём другом думать - все мои мысли и чувства были заняты Кривицким. Трагедия Миши меня заставила забыть даже бумеранг из прошлого, связанный с появлением Йузефа — Изи. Я знал по собственному жизненному опыту как ему сейчас невыносимо тяжело. И снова поспешил в кабинет Айни. Включив интернет, я стал в поисковике искать Кривицкого - бывшеного раввина синагоги в Махачкале. МУСА (МОЙША) КРИВИЦКИЙ Мойша Кривицкий был человек искренним и набожным. Будучи раввином, он ровно относился и к людям других конфессий. Отличался необычайным для наших времён милосердием и отзывчивостью к чужому горю. В те советские времена быть раввином было героическим поступком. Он сразу превращался в изгоя советского общества, попадал в список преследуемых официальными властями лиц. Но Кривицкий, будучи совсем юным избрал путь веры в Творца всего сущего, отказавшись от поклонения коммунистическим идолам и стал раввином в далёкой Махачкале. Тогда во времена Брежнева за вероисповедание не убивали, как сейчас в современом планетарном концлагере — смерти России, а только притесняли. Здесь мусульман забивают, как скот. Быть мусульманином, а не сектантом, в России смертельно опасно и это Мойша понимал как никто другой, будучи в Дагестане, где продолжается холокост мусульман, как и в соседних кавказских республиках, да и в целом по всей России, но вопреки всему этому Мойша Кривицкий принимает ислам и становится уже Мусой, приняв Кораническое имя Моисея. Меня эта новость ошеломила и вдруг возникшая бумерангом из советской джахилии проблема с Изей - Йузефом Бейрахом показалась мне пустяшной и не стоящей таких волнений и я поспешил вновь в кабинет Айни, чтобы в инете по поисковику найти Мишу. РОССИЙСКИЕ НЕОФИТЫ, ПРИГОВОРЁННЫЕ К БЕССУДНОЙ СМЕРТИ Поисковик привёл меня к множеству упоминаний о Михаиле Кривицком. Кавказская газета "Панорама, №5, за март, 2007г. пишет: "Новоявленные последователи ислама утверждают,что подвергаются преследованиям со стороны полиции. Быть новообращенным ммусульманином в Дагестане, обществе с одной из самых сильных исламских традиций в России (и сектантства вераотступников. курс. авт), делонелегкое. Неофиты сталки-ваются с враждебным отношением как со сторонывластей,так и этническихмусульман (вероотступников).«Зачем им нужен ислам?Видимо, им это выгодно по какой-то причине», – говорит прихожанин центральной мечети Махачкалы Магомедрасул Магомедов.С ним согласен Андрей Попов, христианин и прихожанин русской православной церкви. «Не верю я в эти прозрения, – сказал он. – Большинство тех русских, кто принимают ислам, делают это из-за денег.Может, кто-то и приходит к Корану по зову сердца,но, я думаю, их – единицы». Принято считать, что Дагестан, куда ислам пришел более тысячи лет назад, самая набожная в России мусульманская республика. В последние 15 лет в республике наблюдается мощный религиозный подъем. С 1990года здесь открылось более 2000 мечетей и несколько тысяч молельных домов. Ежегодно до 12 тысяч даге-станцев совершают паломничество в Мекку. В самом Дагестане насчитывается более 400 новообращенных.Житель Махачкалы Сергей Пигарев, русский по национальности, принял ислам в 2004 году, взяв себе новое имя – Серажутдин.Это тут же вызвало подозрение у местных правоохранителей. По словам Пигарева, милиционеры сначалапредложили ему сотрудничать с ними – поставлять им информацию о посетителях мечети, в которую он ходил.Он отказался. А 13 мая 2005 года Пигарева арестовали. О его за-держании сообщали все местные СМИ. Министр внутренних дел Дагестана Адильгерей Магомедтагиров публично заявил, что при задержании у Пигарева было обнаружено самодельное взрывное устройство.Проведя несколько месяцев в тюрьме, Пигарев предстал перед судом и 22ноября того же года был оправдан.Однако с оправдательным приговором его испытания не закончились. После того как Сергей- Серажутдин попал под следствие, с работы была уволена его мать. Уехать из Дагестана у его семьи нет возможности.Абдурахман Буга прежде называл себя Андреем Буга. Ислам он принял 5 лет назад, будучи студентом. В доме семьи Буга был проведен не один обыск . Андрея-Абдурахмана допрашивали по подозрению в связях с исламистами. Пословам Людмилы – матери Андрея – при проведении одного из обысков сотрудники милиции подбросили в мусорный пакет гранату.Далее был суд за незаконное хранение оружия и– также как в случае с Пигаревым – оправдательный приговор. Но власти продолжали преследовать семью Буга. «Сотрудников дагестанской милиции видимо не удовлетворило судебное решение, но они даже не попытались обжаловать его законным образом, зато они приготовили сыну новый сюрприз», – сказала Людмила.18 августа прошлого года его вызвал побеседовать человек, представившийся сотрудником Управления по борьбе с экстремизмоми терроризмом, после чего Андрей-Абдурахман исчез.Через несколько дней отчаянных поисков Людмила узнала, что он находится в заключении. Сначала его осудили за «мелкое хулиганство», а позднее обвинили в том, что он якобы прятался в лесах и является исламским боевиком. По утверждению властей, Буга был освобожден 2сентября, однако, в действительности он оставался под стражей. В настоящее время в суде города Хасавюрт проходят слушания по делу Буга, который теперь обвиняется в экстремизме. Корреспондент обратился в МВД Дагестана с вопросом о том, были ли среди новообращенных мусульман исламские экстремисты. Начальник пресс-службы МВД республики Анжела Мартиросова, сказала,что ее министерство такими данными не располагает, и посоветовала обратиться к начальнику Управления по борьбе с экстремизмом.и терроризмом Магомеду Магомедову. «Никого мы не преследуем. Не буду отвечать я на ваши провокационные вопросы. Обращайтесь в пресс-службу к Мартиросовой!» – сказал Магомедов и бросил трубку.Заместитель председателя Духовного управления мусульман Дагестана Ахмед Тагаев сказал, что его организация не владеет информацией о количестве дагестанцев, принявших ислам. Он также выразил сомнение по поводу наличия такой статистики у правоохранительных органов. «А то, что кого-то незаконно осудили, мы ведь всезнаем, как работает милиция», – добавил он. «Был в Дагестане еще один совсем уж необычный неофит. Это бывший раввин. До того, как стать Мусой, он звался Мойшей Кривицким...», - наконец нашёл я Мишу, - «Никто не знает, где он сейчас, но прихожане говорят, что он скорее всего уехал в Москву. «Его же здесь не оставляли в покое сотрудники милиции. Вот он и уехал», – сказал один из “новых” мусульман Расул Магомедов. Известно, что ранее Кривицкий был задержан полицией по обвинению в незаконном хранении оружия, которое, как рассказывал сам бывший раввин, ему подкинули арестовавшие его люди. Он признал себя виновным – по его собственным словам, после побоев, которым его подвергли в заключении. Впрочем, долго сидеть ему не пришлось – он попал под амнистию.По данным источника в ФСБ Дагестана, известно оболее 100 новообращенных, арестованных в России за участие в экстремистских и террористических организациях. Правозащитник из дагестанского фонда Гласность Али Алиев предупреждает об опасности сложившегся предвзятого отношения к неофитам. «Если последователь какой-нибудь другой религии принимает ислам, мы можем говорить, что этот человек автоматически становится объектом внимания со стороны полиции и религиозных властей». –сказал Алиев, - «Объясняя свое внимание, они утверждают, что новообращенный, наверняка, завербован за деньги террористическим подпольем республики. Но нельзя действовать на основе одних только догадок и предположений». Я только пробежал текст глазами, зазвонил телефон. - «Ассалам Аллайкум! Такой молодой уже чеченец, вах! Ха-ха-ха!», - в трубке послышался весёлый смех Омара. - «Я сбросил тебе интернат почта Муса. Он ждёт от тебе письма». - «Спасибо, Омар! Я знал, что ты мне поможешь — всё — таки один трезвый аварец лучше двух пьяных мула», - пошутил я и услышал в ответ громкий смех. Я быстро отключил телефон и написал на электронную почту Кривицкого письмо, в котором просил его рассказать всё что с ним происходит и всю свою биографию. «...Я окончил религиозное учебное заведение. Ты помнишь, как я после учебы приехал в Грозный к маме Зины, а потом поехал в Махачкалу. Я собрал у кавказских еврейских общин деньги на строительство и построил новую синагогу, вместо разрушенной старой. В этой синагоге я стал раввином. Рядом с моей синагогой находилась мечеть. Это на улице Малыгина. Иногда мои знакомые, посещавшие мечеть, заходили ко мне просто поговорить. Я сам заходил в мечеть посмотреть, как проходят богослужения. Мне это интересно было. В общем, жили мы, как добрые соседи. И однажды в Рамадан какая-то женщина - этническая мусульманка, обратилась ко мне с просьбой растолковать перевод Корана Крачковского, а сама попросила у меня Тору почитать. Так вот раз десять я пытался читать этот перевод и вникнуть в его суть. Было сложно, но, тем не менее, какое-то представление об Исламе у меня уже тогда сложилось. А та женщина принесла обратно Тору. Прочитать и понять Тору оказалось для нее сложным делом, ведь религиозная литература требует предельной сосредоточенности и внимания при чтении. На все воля Аллаха. Видимо, даже те евреи, которые во времена Пророка Мухаммада (وصلى الله على محمد وسلم), принимали Ислам, не находили какие- то ответы на волнующие их вопросы в иудаизме, зато находили их в Исламе. Может быть, это личные качества Пророка (وصلى الله على محمد وسلم), его поведение, его манера общения. Это большая тема. Пока я не столкнулся с Исламом, вопросы были, но я даже не пытался найти ответы. Возможно, здесь сыграли большую роль книги Ахмада Дидата, ученого из Южной Африки, его сравнение коранических и библейских текстов. Есть такая ключевая фраза, хорошо знакомая тем, кто разбирается в религиозных вопросах: "Следуйте за следующим Пророком". И когда я посмотрел на Ислам, я понял, что Пророк Мухаммад (وصلى الله على محمد وسلم), и есть тот Пророк, за которым надо следовать. Таково требование и Торы, и Библии. И я тут ничего не выдумал. Мы не найдем имени Пророка Мухаммада (وصلى الله على محمد وسلم), в Торе. Мы можем это вычислить, используя определенный ключ. И я его вычислил в Торе, используя свои религиозные знания. Вера, которую исповедовали все Пророки - это единобожие. Ислам на современном этапе, насколько я это понимаю, наиболее полно растолковывает и проводит в жизнь этот главный Завет, который передал наш Создатель: поклоняться ему как Единому, Единственному. Именно поэтому я совершил данный шаг....» - «И что дальше?», - написал я ему. - «Дальше произошли ужасные вещи — видимо Аллах, Алхамдулиллах, решил испытать меня и мою веру. Меня прямо у мечети схватили вооружённые люди в масках и увезли. Они по дороге били меня по голове, по всему телу. Я терял сознание и приходил в себя, но они продолжали меня бить. Потом они бросили меня в какое — то помещение типа камепры. Привязали вывернутыми руками то — ли к водопроводной, то — ли газовой трубе, а ноги к такой же трубе внизу и стали бить током. Пытали меня всю ночь, требуя, чтобы я отказался от Ислама. Но не добившись своего, оставили там же на привязи. Ночью они приехали вновь. Вновь избили меня до полусмерти. Из обрывков разговоров я понял, что это сотрудники ФСБ и ОМОН. Среди них были и дагестанцы, так называемые этнические мусульмане. Потом меня, как мешок с костями почти безжизненного бросили в машину и увезли в лес. В лесу дали мне сапёрную лопату и приказали копать для себя могилу. Когда я выкропал яму, поставили меня на краю. «Последний раз говорю: отрекись от ислама, скажи, что Коран — это выдумка сумасшедшего или мы сейчас тебя расстреляем и закопаем». Я через силу улыбнулся и произнёс шахаду. Раздалась автоматная очередь. Пули все пролетели мимо. Мои палачи погрузили меня в машину и привезли обратно. После этого меня судили засекреченным закрытим судом путинкой тройки и дали букет статей: незаконное хранение и ношение оружия, участие в подпольном бандформировании и прочее. Через пять лет я попал под амнистию и вышел, но и после этого меня не оставили в покое и я уехал с этой Аллахом проклятой фашистской страны...»... Перед тем, какнажать «зевершить», я нажал на «входящие» и почта показала новое письмо Кривицкого. - «Сын звонил тебе?»,- прочитал я. - «Какой. Вернее, который», - не понял я. - «Твой от Зины. Бывший Изя, сейчас Иса. Он был у меня вчера и сделал шахаду. Поблагодари Аллаха за такой подарок» - «А где Зина? Когда ты еёё видел в последний раз — не постарела она?» - «Её пять лет как нету — умерла она от рака»
