ПИСАШ – НИЧТОЖЕСТВА, ТРУСЫ (пер. с чеч)»

Мустафа Эдильбиев, «ПИСАШ – НИЧТОЖЕСТВА, ТРУСЫ (пер. с чеч)»

/Эссе. Пер. с чечнского А. Полякова./

"Я не хотел бы быть рабом, и не хотел бы быть рабовладельцем. Это выражает мое понимание демократии.", - Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США

  /Примечание: это хроника реальных событий войны в Чечне, но в силу того, что в России продолжаются преследование и бессудные казни бывших комбатантов многие их имена изменены./

                     ПОТОМСТВЕННЫЕ АГЕНТЫ ИЛИ ПРЕЛЮДИЕ ВОЙНЫ

С избранием президентом Чеченской Республики Джохара Дудаева русские спецслужбы активизировали разгул преступности в Чечне. Их агенты из числа местного населения убивали местных жителей русской национальности и молодых чеченцев. Каждый день в одном Грозном находили застреленных или зарезанных молодых чеченских парней 10-15человек. Среди них бывали и школьники.

«Это работа русского спецназа – в Республику русские спецслужбы забросили спецназ ГРУ и они действую под видом местных жителей и убивают нашу молодёжь. Их надо вычислять и уничтожать», - говорил не раз открыто Джохар Дудаев (رحمه الل), и на зеседаниях правительства

Население Чечни по переписи было до 900тысяча человек, а убийств за год в Чечне агенты русских спецслужб совершали более 2,5тысяча человек, в основном русских и молодых людей из числа чеченцев. И это только официальная на порядок заниженная цифра. Это когда в соседних с Чеченским государством  оккупированных русскими, так называемых, русских областях и краях, как Ростовская, Краснодарский, Ставропольский убийств было на несколько порядков меньше, хотя населения в этих регионах было на несколько порядков больше чем в Чечне. Агентура русских спецслужб больше всего подвергало преследованию лиц русской национальности, проживающихся в Чеченской Республике. Их изгоняли с Чечни агенты русских спецслужб по приказу своих московских хозяев. Эти преследования русских русской агентурой из числа местных жителей были не случайными, а одним из звеньев компрометирования самого факта чеченской независимости . Русское Главное разведывательное управление (ГРУ) и ФСК/ФСБ/КГБ такими массовыми акциями создавали пропагандистский фон для утверждения преследования в «дудаевской Чечне» по национальному признаку, что также являлось для русского агрессора поводом начала оккупации де-факто и де – юре независимого Чеченского государства под предлогом защиты русского населения. Потом эти же «дудаевские преследователи» русского населения – в большинстве своём потомственные агенты русских спецслужб в Чечне переоденутся в оккупированном уже Чеченском государстве в российские военные формы и будут в качестве уже русских военизированных эскадронов смерти открыто убивать чеченцев по национальному и религиозному признакам, что происходит по сегодняшний день.  Из той же категории потомственных агентов русских спецслужб знаковые российские агенты из эскадронов смерти.  Например, только перед открытым вторжением русских оккупантов Джохар Дудаев(رحمه الل), узнает, что его особо приближённый и доверенный Лобазанов полковник ФСК/ФСБ.

Русские со времён Ивана Грозного внедряли агентуру своих спецслужб в чеченское государство – Нохчий мохк. Так, в материалах Кизлярского комендантского архива к истории движения шейха Мансура имеется очень любопытный документ внедрения агентов царскими спецслужбами русских агетов в чеченское общество ещё в 1700-е годы. (Комендатский архив.г.Кизляр.Дагестан.Связка 284-1785 год. Закладка - 27. В архиве есть документ под заглавием: «Показания амоненца Алисолтана». Алисолтан- кумык, переселившийся в старые Атаги Чечни из Дагестана под предлогом кровной мести, но являющийся по сути  агент ом российской охранки, приставленный к Ушурме (будущему шейху Мансуру) с его 15-летнего возраста. Алисолтан доносит тайной экспедиции русского монарха следующее: : «23 сентября. О чудодейственной силе и чтении во сне Корана неграмотным мальчиком 9-ти лет в деревне Шалинской.: С объявления Алдинского пастуха Учермана (Ушурама  - шейх Мансур) себя имамом слышно стало, что в деревне Шалинской один малолеток у чеченца Батырхана Усманова незнающий никакой грамоты и совсем не обучавшийся читает книги. Я видел мальчика в доме, он отправлял намаз, на котором должные молитвы читал по-арабски. Пишет и читает Коран совсем на неизвестном чеченцу языке, но истолковывает содержание тех писем и Корана на чеченском разговорном языке. Малолетнего сам видел, а о чтении Корана у мулл уверился... Предписанный малолетний у тех жителей в великом почете. Все повинуются его наставлениям, которые состоят не в чем ином, как только, дабы они отправляли законы на таких точно правилах, как предписано в Коране, и паче уберегались бы от воровства и других шалостей. Когда имам приезжал в деревню Шалинскую, то он обласкал и назвал своим сыном. Из других деревень многие к нему приезжают».  Так Алисолтан доносит каждый шаг шейха Мансура с его детских лет. Это одно из тысяча свидетельств того, как  русские агрессоры веками отслеживали чеченское общество с целью его порабощения или  физического уничтожения.

                           КОМБАТАНТЫ

Ещё до начала ввода войск, я узнал, что по просьбе одного из лидеров чеченских коллаборационистов Саламбека Хаджиева премьер – министр России Виктор Черномырдин дал в сауне подписать Указ о вводе войск в Чечню пьянному Президент русского мира Ельцину и сразу позвонил директору Департамента безопасности  Дудаева Султану Гелисханову и тот мне сказал: «Возьми, Мустафа, автомат и езжай в департамент – будем воевать». Я позвонил брату на домашний телефон, чтобы посоветоваться как и куда отправить семью, но его телефон не отвечал. Позвонил некоторым членам правительства и их близким. Выяснилось, что многие уже несколько дней, как выехали с семьями. Потом я узнал, что большинство членов правительства Джохара и его близкого окружения вывезли семьи в Москву ещё месяц назад.

«Крыси сбежали не просто с тонущего с корабля , а с корабля, который только чуть качнуло», - с горечью подумал я.

Тем временем к нам подъехал на легковом автомобиле мой шурин и он увёз семью к себе в село. Из дому я ничего не вывез. Осталось всё имущество в моих четырёх домовладениях по переулку и улице Сапёрная на минутке рядом с общежитием университета. Даже мебель в упаковке, архив, библиотека, которую я собирал со школьной скамьи – всё осталось в этих домах. Потом всё это разграбили русские военные и уничтожили всё, что осталось после их мародёрства. После первых бомбовых ударов по президентскому дворцу, вокзалу и детским учреждениям, русские нанесли удары вакуумных бомб по моим домовладениям. Но это будет потом.  А я в тот день, проводив семью в село, собирал оружие: АК калибра 5,45 мм – плагиат с немецкого Stg-44.  Шмайсера, гранатомет Муха (РПГ-18) и пистолета ТТ.

 Я был в летней кухне и на полу перед окном разбирал оружие. В это время в окно негромко постучали. На улице были уже сумерки и я не узнал кто стучится ко мне,  потому быстро передёрнул пистолет и, засунув его сзади за пояс, направился к двери.

«Принимаешь гостей, Мустафа?», - у двери стояло несколько вооружённых людей. По голосу я узнал своих хороших знакомых Халида и Хусейна. Не успев разглядеть лица остальных, я пригласил всех в дом. Их было восемь – десять молодых ребят. С ними были и двое братьев Халида. Они все были вооружены автоматами и в гражданской одежде. Мы еле разместились в маленькой комнате на диване, стульях и на полу на коврике.

«Мустафа, ты знаешь, что русская армия идёт на Чечню?», - обратился ко мне старший из ребят Халид. Я утвердительно кивнул головой.  Мы знаем, что ты в оппозиции к Ичкерии, знаем, что ты во многом прав. На самом деле правительство Джохара одно жульё. Они только и занимались тем, что воровали и грабили. Сегодня они все с семьями сбежали. Произошло ровно то, о чём ты говорил нам всем. Мы пришли к тебе за советом. Мы сделаем всё то, что ты нам скажешь…». – Халид сделал паузу.

«Могу я говорить?», - обратился я к нему.

«Мы послушать тебя и пришли», - ответили несколько голосов хором.

«Я не против независимости. Я не враг своему народу и я не вероотступник. Не может нормальный человек желать быть в сотаве с таким мировым сактаниским злом, каким является Россия. Я был и остаюсь против того грабежа и того безобразия, который творит эта власть за вывеской независимости и суверенитета. Первый конфликт с Джохаром у меня произошёл из-за банды Лабазанова. Тогда его ещё никто не знал и я столкнулся с фактами похищения ими девочек - подростков. Когда я об этом рассказал Джохару и рассказал о своём намерении уничтожить эту банду, он встал на защиту этих бандитов. Как потом выяснилось – они оказались и сотрудниками русских спецслужб вместе с Лабазановым. Но сейчас вопрос не в Джохаре и не в его окружении сплошь из предателей и воров. Сегодня русская армия идёт на Чечню убивать чеченский народ – белых за то, что они белые, а красных за то, что они красные. Убивать будут всех по национальному и религиозному признаку. Поверьте мне – эти нелюди не пожалеют ни детей, ни женщин и остановить их можно только этим…», - я поднял с пола гранатомёт и продемонстрировал его перед лицами собравшихся. – «Другого языка, уверяю я вас, русские не понимают.  Это мы знаем и по предыдущим войнам с Россией…».

«Я же Вам говорил», - обратился Халид к собравшимся, - «Теперь убедились – он говорит тоже самое, что я ожидал от него».

«Ассалама Алайкум, мой брат», - Халид встал и протянул мне руку. Мы пожали руки и обнялись. – «Ты будешь нашим командиром…», - начал Халид.

«Нет!», - возразил я, - «Я не военный и даже не служил в армии. Я как – бы политруком вашим буду, а командиром будет кто служил в армии.». «Кто из вас служил в армии?», - обратился я к собравшимся.

«А вот мой брат в десантных войсках служил», - один показал на молодого парня в военных брюках. Его, как потом я узнал, звали Арби и мы все остановили на нём выбор.  Так был создан наш отряд ополченцев из 12человек, двое из которых были грозненские ингуши, а остальные из разных районов Чечни.

«Мы с одними автоматами против танков ничего не сделаем. Нужны гранатомёты.», - перешёл я после этого к организационному вопросу.

«Гранатомёты на складе в Бороновке у Арсанукаева Илеса брата начальника охраны Джохара, но он не отдаст без денег..». – сказал Арби.

«Давай пристрелим его и заберём», - предложил один из присутствующих.

   «Он мой родственник», - возразил Халид, - «Как я могу из-за оружия убивать родственника…»

   «Тогда забери для нас гранатомёты по родственному…», - съязвил тот.

   «По родственному не получится. Я у него попросил этот автомат», - продемонстрировал он свой автомат, - «А он мне сказавл давай деньги и пришлось заплатить, хотя взял он от меня меньше, чем от других ополченцев…»

«Грязные твари. Продали отчизну, а им всё мало. Даже оружия, чтобы их защитить заставляют покупать…»После долгих подобного рода пререканий, мы приняли решение скинуться кто – сколько может и послать к Илесу за гранатомётами Халида.

«А с этми подонками мы разберёмся после того, как разгромим русских и освободим чеченскую землю от этой нечисти», - успокоил я ребят.

                           НАЧАЛО ВОВ ПРОТИВ РУССКОГО ФАШИЗМА

К 20 декабря 1994г. русские воинские подразделения в составе разведывательного батальона ГРУ, подразделениЯ 81-го полка оперативного назначения внутренних войск МВД РФ, разведывательного батальона 20-й гвардейской мотострелковой дивизии, 429- го мотострелкового полка 19-й мотострелковой дивизии прорвались через петропавловский мост в трёх километрах от города Джохар (бывший оккупированный русскими г. Грозный) и двинулись на захват станицы Петропавловской .

Утром рано я собрал у себя дома отрад  комбатантов и мы решили идти навстречу русским войскам в петропавловском направлении. Халид привёз восемь гранатомётов, купленных в дудаевском военном складе на Бороновке. На улице лежал снег. Зима в этом году была необычайно холодной. А нам ещё надо было пересечь поле – открытое место, когда на небе кружились русские вертолёты, а артиллерия вела прицельный огонь. Потому я предложил приготовить из простынь маскхалаты. Я собрал все простыни в доме и мы сделали подобие белых маскхалатов. В этих маскхалатах с головы до пяток мы пошли пешком в сторону Петропавловска. По дороге нас догоняли ополченцы, вооружённые чем попало - от охотничьего ружья до старого образца винтовок, а многие и без оружия в надежде добыть его в ходе боя с русскими. Пока мы дошли до пункта назначения, нас собралось более 25 бойцов. Это был разный контингент  людей: сельские механизаторы, овцеводы, овощеводы, учащиеся разных учебных заведений.  На окраине города в одном из ангаров мы встретили хорошо вооружённых в спецназовской защитного цвета формах бойцов из погранотряда и батальонов спецназначения Президента и  примкнули к ним.

В ангаре на протяжении всех газовых труб были сделаны дырки и со всех дырок горел синий огонь. Было тепло и уютно. Здесь же стояли большие металлические столы и на них разрезали огромные туши овец и в коморках, сделанных из металлических перегородок,  на газовых плитках варили баранину. Готовили и подавали еду какие – то женщины, многие из которых были калеки – то хромые, то без одного глаза, то ещё с каким – то другим изъяном. Откуда и кто их набрал я так и не понял. Во время трапезы ко мне подбежал один из моих ополченцев и сказал, что на улице хотят расстрелять одно парня, как изменника Родины. Я выбежал и в задней части ангара увидел троих вооружённых бойцов в военной формек защитного цвета и одно молодого совсем парня. Парень стоял прислонившись к ангару, а двое вооружённых в униформах передёрнули автоматы. Третий стал зачитывать приговор: «За измену Родине…».

«Уберите оружие!», - крикнул я подбегая к ним. - «А ты подойди ко мне», - подозвал я парня, которого собирались эти трое расстрелять.

- «Я из ДГБ», - представился зачитывавший приговор, - «А мы из погранотряда», - представили остальные двое. 

- «Откуда вы взяли, что он изменник Родины?», -  обратился к сотруднику ДГБ подошедший с нашими ополченцами Хусейн.

- «Он из Надтеречного района.», - недовольно проворчал в ответ сотрудник ДГБ.

- «Так и Масхадов из Надтеречного района…», - засмеялся Хусейн.

При таком явном превосходстве противников своего самосуда сотрудник ДГБ отступил. Он недовольно махнул рукой и направился в сторону ожидавшей его рядом с ангаром легковой автомашины. Я переговорил с парнем из Надтеречного района. Ему только исполнилось 18лет и он хотел  воевать против русского агрессора, потому и пришёл. Я ему посоветовал идти домой, так как такой удачи в следующий раз может и не быть или иди к Масхадову, пусть он тебя определить в какую – нибудь госструктуру.

Заметил я во время наших сборов на прифронтовые позиции в ангарах ещё одну особенность: командиры госструктур привозили боеприпасы еду своим бойцам и сразу уезжали от пуль и снарядов подальше. Но зато каждый вечер часами выступали по местному телеканалу, бравируя своим героизмом и бесшабашной удалью. Так, на второй день вечером, когда во время отдыха у меня дома мы включили телевизор, по местному каналу выступал один командир подразделения и рассказывал, как он сбил  пулемётной очередью тот вертолёт, который сбил выстрелом в голову пилота ополченец с нашего отряда. Видимо этому командиру кто – то рассказал, как чудесным образом упал на опушке леса под Петропавловском русский вертолёт и он решил приписать это «чудо» себе.

После обеда к нам подошёл командир какого – то спецподразделения. Он был коренастый, невысокого роста с чёрной клинообразной бородой. Не представившись, он обратился ко мне с просьбой дать две группы по 10 – 15 человек, чтобы занять позицию обороны на подступах к станице Петропавловская.

- «А ты кто? Ты здесь расставляешь или как?», - не понял я его.

- «Я командир спецподразделения Джохара».

- «Хорошо. У нас готовых две группы. Нас всех вместе взятых 25бойцов. Со мной вместе», - доложил я.

- «А оружие есть у вас – гранатомёты?», - поинтересовался я.

- «Есть «мухи»

- «Нормально. А там в ходе боя трофейные добудете», - одобрил он.

Таких как мы здесь было ещё несколько отрядов ополченцев. Многих вооружали тут же. К ним тоже обратился командир спецподразделения.  Я разделил своих ополченцев на две группы и мы отправились на позицию.

«Через два часа к Вам придёт смена», - сказал нам командир спецподразделения. На самом деле больше двух часов на таком морозе невозможно было находится.

Был ясный солнечный день и мы шли по глубокому снегу толпой по окраине города. Рядом со мной был молодой парень со старой винтовкой с оптическим прицелом. В это время послышался гул мотора и над нами повис вертолёт и стал строчит из крупнокалиберного пулемёта.

«Ложитесь, ложитесь все и зарывайтесь в снег!», - прокричал я падая на снег и потянул за собой ополченца с винтовкой. Вертолёт повис над нами так низко, что я отчётливо видел смеющееся лицо пилота и его с  красными прожилками нос «картошкой».

– «Бей его с винтовки. Прицелься по пилоту», - крикнул я рядом лежащему ополченцу, а сам передёрнул автомат и дал очередь, но мои выстрелы прошли мимо цели. В это время грохнул чуть ли не у самого моего уха выстрел с винтовки рядом лежащего ополченца и я увидел, как пилот упал головой на штурвал и вертолёт, пролетев до опушки леса в нескольких десятках метров от нас, упал. С места падения вертолёта послышался грохот и над опушкой поднялось тёмное облачко дыма. 

Когда мы подошли до самой окраины Петропавловская, мы стали сапёрными лопатами и ломом копать землю. Мы тогда не знали, что чем глубже выкопан окоп, тем там теплее, по крайней мере не так холодно, как на поверхности, потому мы вырили окоп до колен и легли плотным рядом. Пока мы копали наступили сумерки. На небе появились русские самалёты и несколько вертолётов.  Двое ополченцев, отправленных мной на разведку, скоро пришли и доложили, что русские окопались в полтора километрах от нашего окопа. Виднелись, с их слов, только стволы окопавшихся в землю танков. Видимо пехота тоже грелась в танках. Было так холодно, что мы часто выскакивали с окопов и делали пробежки, пытаясь согреться. Сзади нас слышалось мычание коров и блеяние овец. Видимо недалеко от нас  были животноводческие фермы.

Со мной в окопе рядом лежал ополченец ингуш, и я часто шутливо обращался к нему: «Хусейн, что в танках с русскими есть и чеченские предатели для меня однозначно, как и то, что и они нас не пустят погреться в танк. А может среди них есть хоть один ингуш и он пожалеет нас и даст погреться?».

Через часа три после того, как  мы вырыли окоп и заняли оборонительную позицию русские начали обстрел с танков и артиллерии. Снаряды пролетели поверх наших голов и упали с грохотом недалеко сзади. Послышалось громкое мычание и что – то горячое и мягкое стало с высоты падать в наш окоп. Посветив фонариком мы поняли, что это требуха животных. Взрывом снарядов животных разорвало на части и эти части, взметнувшиеся вместе со взрывной волной вверх, падали к нам в окоп.

Прошло уже пять часов, как мы на позициях, а обещанной смены всё ещё не было.

-  « У Султана почечный приступ», - подбежал ко мне Халид.

Султан – это был ополченец с Веденского района, который встретился нам по дороге к ангарам. Он был старше всех нас и без оружия, но я его взял, чтобы вооружить трофейным оружием в бою.

- «Я его отвезу в больницу и пришлю вам смену», - сказал я ополченцам и потащил Султана в сторону ангара, где находился наш штаб.

В ангаре было всё также тепло, но темно и пусто. Никто на мои крики не отзывался. Когда мы прошли несколько шагов, я заметил огонёк слева от нас. Приблизившись я различил железную дверцу коморки, сквозь щели которого просачивался свет от огня горевших газовых плиток. Когда мы вошли в коморку, увидели стол с объедками еды и бутылками, похожими на бутылки из-под вина. Рядом поперёк кровати в безобразных позах лежали женщины. В некоторых из них я узнал тех самых калек, которые нам готовили и подавали еду. Тут же из под безобразно распластавшихся женских тел торчала чья – то черная борода. Приглядевшись я узнал того командира из спецподразделения, который отправил нас на позицию. Я вытащил его руку из-под женщин и стал трясти со словами: «Э-эй, вставай! Мои ребята замёрзли – ждут от тебя смены.». Но командир спецподразделения отвечал на мои призывы только храпом. Всё это время до меня доносился вкусный аромат варёного мяса от горевшей газовой плиты и я, не выдержав дальше, подошёл к плите и поднял крышку со стоявшей на огне кастрюли. Горячая крышка обожгла мне пальцы и я её выпустил. Крышка с грохотом покатилась по бетонному полу.

«Кто тронул кастрюлю!», - вскочил угрожающе выхватывая пистолет «Стечкина» командир спецподразделения и заорал: «НЕ трогать кастрюлю, а не то застрелю!».

«Будь прокляты твои семь предков, грязная тварь! Я тебе дам сейчас кастрюлю!», - Султан схватил прислоненную тут же к стенке швабру и замахнулся на командира. Я подскочил между ними, заслонив обоих собой.

- «Ты обещал нам через два часа смену, мои ребята там все замёрзли, у этого почечный приступ», - стал я объяснять командиру спецподразделения, продолжавшему угрожать пистолетом, одновременно оттаскивая Султана в сторону.

Командир засунул пистолет за пояс и падая на кровать, проворчал: «Нет у меня смены - сами ищите». И вскоре послышался его храп. Мы с Султаном взяли с кастрюли по кусочку обжигающего рот мяса,  вышли с ангара и, перекусывая на ходу, пошли по другим ангарам. В соседнем ангаре мы нашли несколько десятков ополченцев и бойцов со спецподразделений. В одном из них я узнал Али по кличке «Ламбада», заместителя Шамиля Басаева. Он участвовал в боях в Карабахе за Азарбейджан, в Абхазии и был очень опытным бойцом, как и его командир Шамиль. Я его и многих ребят из их отряда знал ещё с 1991года. Тогда Шамиль со свим отрядом базировался в бывщем военном городке Хенкала. В этом городке хазяйничал бывший советский прапорщик Арсанукаев Илес, а его младший брат Абу был начальником охраны Джохара. Илесу Шамиль мешал, как свидетель его проделок в городке. Я ездил к Шамилю в городок и встречался с ним и его отрядом и знал ситуацию. Как то раз я при выходе  с кабинет советника Джохара Руслана Уциева столкнулся в коридоре с Басаевым. Он был очень расстроен.

- «Что случилось? Джохар тебя обидел?», - попытался я с ним заговорить, но он резко отвернулся и поспешил по лестнице вниз. Я догнал его и попытался заговорить вновь, но Шамиль был так расстроен, что не хотел ни с кем разговаривать, да и не мог от переполнявшего его чувства обиды. Поднимаясь назад  наверх, прямо на лестнице я столкнулся с Джохаров и высказал ему свою обиду за Шамиля. Джохар меня внимательно выслушал и сказал: «Пусть остаётся в Ханкале.». И после паузы добавил: «И не ссорится с Илесом». Но Шамиль не остался и перебрался со своим отрядом под селение Гехи. Тоже видимо бывшая военная часть русских. После этого я  долгое время я не встречался с Шамилём и его ребятами. Потом я их вместе с Али без Шамиля встретил во время событий, именуемых «осетино – ингушским конфликтом». Тогда Али приехал вместе со своими бойцами с Абхазии и встал против русских, которые вошли на территорию Чечни после геноцида над ингушами в Пригородном районе Ингушетии. Мы с ним тогда ночью стояли недалеко от русских войск под станицей Ассиновская. Его бойцы рыли окопы. Али со своим товарищем считал недалеко припарковавшиеся русские танки.

- «Во-он тот видишь новой модификации. Его не будем подбивать. Его мы заберём вместе с экипажем. Такие танки нам пригодятся самим. А эти старые пусть горят, новые предупреди ребят, чтобы не подбивали….», - учил он одного из своих бойцов.

Я тогда удивлялся его такой уверенности в победе чеченских  бойцов и бесшабашной удали. Но уже потом на войне наблюдая за его действиями и во время боёв за Джохар, я понял, что эта уверенность и удаль были у него не на пустом месте или бахвальства ради, а опирались на военный опыт и знании своего врага – русский мир. Али знал, что раздуваемые русскими их непобедимость и могущество  не более, чем миф и свойственное им пустое хвастовство и доказывал это на деле – в сражениях с превосходящими намного его маленького отряда воинскими подразделениями русских. Он подошёл ко мне, поздоровался и я ему объяснил ситуацию.

- «Давай я скажу сейчас ребятам и вас отвезут в больницу». – предложил он.

- «Пусть его отвезут, а я заберу ребят на отдых, как организуешь смену. Нам через пять часов вновь на позицию. За это время русские могут и в наступление пойти».

Направившийся с двумя бойцами к выходу Султан, повернулся назад к нам и стал просить: - «Вы мне оружие дайте – я не буду лежать в больнице. Это у меня, когда замёрзну часто бывает и проходит. Посмотрят врачи и я быстро вернусь».

- «Пока ты приедешь и оружие будет готово», - дружески улыбаясь  обещал ему Али.

На самом деле, отправив смену на позицию наших ополченцев, Али быстро из каких – то железок собрал ручной пулемёт и отдал мне с боеприпасом.

- «Это для твоего отряда», - дружески похлопал он меня по плечу. - «Это трофейный. Как  ты сказал, когда эти русские пойдут в наступление, мы их контратакуем и у нас будет много оружия. Так что ты своих ребят не отпускай»

Через шесть – семь часов после нашего разговора с Али русские пошли в атаку. Ополченцы вместе со спецподразделениями отступили в Петропавловск и заняли позиции в подвалах домов. Русские воинские подразделения в составе разведывательного батальона ГРУ, подразделение 81-го полка оперативного назначения внутренних войск МВД РФ, разведывательного батальона 20-й гвардейской мотострелковой дивизии, 429- й мотострелковый полк 19-й мотострелковой дивизии одни за другими ворвались  в станицу, уничтожая всё живое на своём пути.   Передовые части русских войск дошли до школы станицы Петропавловской и с подвалов домов, окон, подъездов ополченцы и бойсцы спецподразделений атаковали русских.   Все перечисленные элитные воинские подразделения в центре станицы были уничтожены, как столетия назад уничтожили чеченцы и войска русского монарха Петра 1-го, именем которого нарекли это чеченское село. Трофейного оружия и боеприпасов, как предполагал Али, было огромное количество. Потом об этих боях русские военные и борзописцы напишут эпопеи, воспевая героизм русского воинства, которое было разгромлено такими как Султан чеченскими овцеводами, овощеводами, сельскими механизаторами. И сейчас можно читать толстовские романы «Война и мир» в инете, где русские генералы и борзописцы целыми томами расписывают воинские доблести русских солдат, захвативших чеченскую станицу Петропавловскую.

                                                    ПИСАШ

Командующий группировкой русских войск «герой» России генерал-лейтенант Лев Рохлин писал, пока не застрелила его блудливая жена, не выдержавшая садистских издевательств ревнивого мужа: "Заняв удобные позиции у Толстого-Юрта, мы могли обеспечить выдвижение и других частей в район Грозного. Для этого надо было захватить ряд объектов, в том числе мост через реку Сунжу у станицы Петропавловская. Вслед за ним повторяет свойственный русским блеф  и генерал-лейтенант Владимир Потапов: "К этому времени боевики заминировали и подготовили к взрыву 60-тонный мост через р. Сунжа в районе Петропавловская. Этот мост имел большое значение для дальнейших действий кизлярской группировки войск. В случае его подрыва продвижение частей и подразделений могло быть задержано на длительное время."2 Из описания обстановки: "Боевики тоже это понимали и охраняли мост большими силами. Станица Петропавловская была под их контролем. По данным разведки, численность боевиков достигала 400 человек. Это были наёмники, опытные, обстрелянные бойцы..."3

Вот такая русская интерпретация фактов и событий. Как говорится, у страха глаза велики, потому наложившим перед чеченскими бойцами в штаны русским генералам чеченские овощеводы и кукурузоводы, разгромившие их элитные воинские подразделения, показались «опытными» забугорными  «наёмниками» и «обстрелянными бойцами».  Воистину сказано: «пуганная ворона куста боится», для битой не раз ещё со времён Ваньки Грозного чеченцами  русскому воинству и чеченский кукурузовод и сельский механизатор страшнее атомной бомбы. Отсюда и язвительные уничижительные, получившие широкое распространение в русском мире «чеченские боевики» и   «полевой командир» в адрес чеченских несокрушимых воинов - комбатантов, признанных в мире непревзойдёнными героями, а в русском мире в первую очередь, но только тайно – со страхом и шёпотом.

Через месяц после той памятной встречи с Али  бои перешли в г.Джохар. Мы с ополченцами короткими пробежками или крадучей  походкой, падая на землю, когда взрыв бомбы или снаряда раздавался рядом и поднимаясь вновь шли по раздираемому на части городу Джохар во время штурма его обречённой  на очередное позорное поражение русской армией. По дороге в сторону железнодорожного вокзала мы наткнулись на Шамиля Басаева. Он лежал на земле у развалившегося от бомбового удара дома и говорил по рации. По доносившимуся отрывкам разговора голосу я узнал, что он говорит с Али – «Ламбадой». Из его разговора было ясно, что он со своим маленьким отрядом бойцов ведёт бой с русскими спецназами в районе железнодорожного вокзала.

- «Этих козлов много, хотя многие визжат как парасята от страха и сдаются в плен, но мне и в плен их брать некуда. Их сотни, а нас полтора десятка. Куда я их возьму. Но и это ничего – боеприпаса на них на всех не хватает.», - хрипел бодрый  насмешливый голос Али по рации.

- «Мы окружены, значит враг не сможет от нас никуда уйти и мы их уничтожим», - слышал говорил Байсангур», - строгое лицо Шамиля расплылось в улыбке. – «Это хорошо, что их много. Было бы плохо, если мало и много осталось там в русне.», - тихо засмеялся он. – «Мы уже на подходе к вам. Будь на связи…». Но мы подоспели им на помощь, когда сам Али  уже погиб (رحمه الل). Погибли бесславно от метких пуль и снарядов его и его бойцов и сотни русских спецназовцев, которые хотели парадным маршем взять чеченский народ в рабство в качестве новогоднего подарка своему беспробудно пьяному очередному идолу - самодержцу.

Так началось продолжение многовековой войны рабовладельческого русского мира с древними нахами, перейдя во временное затишье после очередного предательства писаш. «Писаш» - это такое понятие в чеченском языке во множественном числе от чеченского слова – «пис». Обычно так называют никчемных трусливых мужчин. При этом говорят не «ву» в мужском роде, а «пис йу» в женском роде, хотя данный индивидуум физиологически и мужского рода. Чеченское пис йу – это ничтожества, дрожащие за свою жизнь и благополучие. Их чеченцы исторически презирали. Также в чеченском обществе бытует мнение, что наступает такое время, когда конахой (пассионарии, герои) в народе становятся меньше,  а писаш оказываются в большинстве. И тогда наступает «писаш тоьлла зама» – эпоха ничтожных, трусливых людей. Но чеченцы говорят, если 100 писаш смирятся с рабством и склонят головы перед злом, мать родит сто первого, который уничтожит это зло и этих «писаш». И ещё говорят, что временное затишье – эпоха никчемных людей  наступает, чтобы вспыхнуть новым пламенем сражений, сметающих рабовладельческий русский мир, как и любое планетарное зло сметают с земли силы добра.

"Чтобы научить людей любить справедливость, надо показать им результаты несправедливости." – писал  Адам Смит (1723-1790), шотландский экономист и сегодняшняя эпоха никчемных людей русского мира показывает чеченскому обществу  и даже тем, кто из категории «писаш» все грани несправедливости, что говорит о скором появлении того самого сто первого и тех самых пассионариев – героев. Очень скоро, чтобы раз и навсегда покончить с русским миром в Чечне.