ЧТО С РОССИЕЙ СТАЛО...

Бы­ли вре­мена, ког­да лю­ди хо­дили с дву­мя пе­рек­ре­щен­ны­ми ме­чами за спи­ной и мог­ли при слу­чае дос­той­но пе­решаг­нуть гра­ницу это­го ми­ра, за­бирая с со­бой жал­кие ду­ши вра­гов.

Все из­ме­нилось с тех пор, как по­яви­лись ра­бы. Им зап­ре­тили но­сить ору­жие. С тех пор жизнь ра­ба не сто­ит да­же плев­ка их гос­по­дина. А ес­ли по­яв­ля­ет­ся храб­рец, сло­ва ко­торо­го по­доб­но клин­ку, и он кри­чит,  при­зывая оч­нуть­ся тех, ко­му ноз­дри про­били ещё при рож­де­нии и проч­но зас­тегну­ли ошей­ник, - та­кого че­лове­ка объ­яв­ля­ют су­мас­шедшим, ли­бо уби­ва­ют или же дол­го и не­закон­но пы­та­ют, под­вергая  дли­тель­но­му тю­рем­но­му зак­лю­чению.

Бо­рис Сто­махин - лич­ность яр­кая и не­од­нознач­ная: это мыс­ли­тель, пуб­ли­цист, фи­лософ. Про­читав его сти­хи, я ут­вер­ждаю, что он ко все­му еще и по­эт. Нас­то­ящий. Впер­вые я ус­лы­шала о нём в 2005 го­ду, бла­года­ря его пуб­ли­каци­ям, а лич­но мы поз­на­коми­лись в 2011-ом, на ме­роп­ри­ятии в му­зее им. А. Са­харо­ва. 

Сто­махин гром­ко про­тес­то­вал про­тив вой­ны в Чеч­не, на­зывая рос­сий­ских во­ен­ных ок­ку­пан­та­ми. И я под­держи­ваю его в этом ут­вер­жде­нии, прой­дя ад че­чен­ских войн и чу­дом су­мев там вы­жить.

Зи­мой 2000-го, в Гроз­ном, вы­жив­ших ста­риков и де­тей мо­его дво­ра раз­ных на­ци­ональ­нос­тей, сре­ди ко­торых боль­шинс­тво бы­ло рус­ски­ми, рос­сий­ские во­ен­ные по­вели расс­тре­ливать. Но пос­тре­ляли над го­лова­ми и, ска­зав, что "по­шути­ли", прог­на­ли прочь. Мне бы­ло уже че­тыр­надцать, я уме­ла пи­сать сти­хи, и на­писа­ла:

На снег, в Кре­щенье, 19-го,
 "Из до­ма - вон! Не за­пирать!
 С со­бою ве­щи - не вы­тас­ки­вать!
 И ног не смей­те обу­вать...
 Иди­те - вон! Впе­ред! Без пас­порта!
 Он вам не ну­жен! Вон! На снег!.."
 Мы смот­рим - пе­ред на­ми в мас­ке
Во­ен­ный рус­ский че­ловек...

Ког­да Бо­рис Сто­махин про­читал их, то ска­зал:

 - По этим уб­людкам на­до бы­ло за­палить из гра­нато­мета!

Ко­неч­но, ни я, ни Бо­рис Сто­махин не убий­цы. Мы - лю­ди Сло­ва: пи­сате­ли, пуб­ли­цис­ты. Нам свой­ствен­ны ме­тафо­ры и пре­дель­ная точ­ность де­талей. Но иног­да очень не хва­та­ет па­ры ме­чей.

Сов­ре­мен­ные граж­да­не Рос­сии в по­лус­не: их сла­бые про­тес­ты, в об­щем, без­ре­зуль­тат­ны. Нас­то­ящей проч­ной оп­по­зиции нет. Ку­хон­ные дис­си­ден­ты ждут у­ют­но­го гро­ба меж­ду го­рячи­ми за­кус­ка­ми, рюм­кой и ру­ганью оче­ред­но­го гос­подс­тву­юще­го ти­рана.

Сла­бая ви­димая оп­по­зиция нап­ря­га­ет­ся, при­думы­вая оче­ред­ной по­вод для сбо­ра де­нег, а так­же соб­лю­дая воз­можность зак­рыть рот каж­до­му, кто дей­стви­тель­но зна­ет и го­ворит прав­ду в си­лу сво­ей ос­ве­дом­леннос­ти.И мне по­нят­ны стро­ки Бо­риса:

Ни­кого у ме­ня не ос­та­лось -
Ни род­ных, ни дру­зей, ни под­руг,
И ма­ячит за ок­на­ми ста­рость -
Мой пос­ледний единс­твен­ный друг.

Опос­ты­лели сте­ны род­ные,
Я во­век уже в них не вер­нусь.
На­до ехать в пре­делы чу­жие,
Где не влас­тна ра­сей­ская гнусь.

Но тю­рем­ные креп­ки за­совы,
И ре­шёт­ки на ок­нах твер­ды.
Ско­ро срок на­мота­ют за Сло­во
Мне со­вет­ские эти су­ды.

И опус­тят в та­кие глу­бины,
В этот жут­кий, бес­смыс­ленный ад,
Что имей и здо­ровую спи­ну -
Не на­шёл бы до­роги на­зад.

И за­кон­чится жизнь не в Ев­ро­пе,
Где сво­бод­ны и сло­во, и мысль,
А в глу­хой рус­ской ла­гер­ной жо­пе
Средь дву­ногих глу­мящих­ся крыс…

Ког­да Бо­рис Сто­махин по­пал в тюрь­му впер­вые, мне суж­де­но бы­ло раз­го­ворить­ся с ре­бен­ком в од­ной мос­ков­ской семье.

- Нуж­но ус­тро­ить ему по­бег! - ска­зал две­над­ца­тилет­ний ге­рой.

- Как это сде­лать? - спро­сила я, при­гото­вив­шись выс­лу­шать но­вое по­коле­ние.

- Стран­ные вы взрос­лые! Его же фа­шис­ты в ма­шине во­зят! На­пасть нуж­но и ос­во­бодить, как во вре­мена Ро­бин Гу­да. Тог­да лю­ди пом­ни­ли о чес­ти и спра­вед­ли­вос­ти, а на­ши вре­мена мне что-то не силь­но нра­вят­ся...

- Мне то­же... - от­ве­тила я и по­дума­ла: а по­чему бы и нет?

Бо­рис Сто­махин выс­ту­пал на ми­тин­гах с пла­ката­ми про­тив вой­ны в Чеч­не, го­ворил то, о чем дру­гие ду­ма­ют  ог­ля­дыва­ясь, а по­том ли­цемер­но шеп­чут, что нуж­но-де при­менить хрис­ти­ан­ское всеп­ро­щение к уб­людкам.

Но ник­то, ни один че­ловек, ни еди­ного ра­за (не счи­тая бо­гос­лов­ских бе­сед да па­ры ба­нок киль­ки) не по­пытал­ся ему ре­аль­но по­мочь. Есть, ко­неч­но, ни­чего не ре­ша­ющие под­пи­си в его за­щиту, сре­ди ко­торых на­цара­пана и моя.

Это - в го­сударс­тве, где у влас­ти бан­ди­ты, где пов­се­мес­тно про­даж­ные судьи, цен­зу­ра в ли­тера­туре и ки­но взош­ли на зап­ре­дель­ный уро­вень угож­де­ния влас­тям, и единс­твен­ная спра­вед­ли­вость - это ру­ки и то, что ты мо­жешь в них взять.

В прош­лом го­ду Бо­риса Сто­махи­на вновь не­закон­но арес­то­вали. Пос­ле то­го, как он уже от­си­дел пять лет в жут­ких рос­сий­ских тюрь­мах.  Нев­зи­рая на его ин­ва­лид­ность пос­ле па­дения с чет­верто­го эта­жа при пер­вом арес­те. Нес­мотря на ста­рую оди­нокую мать, за ко­торой ну­жен уход. Воп­ре­ки все­му это­му его опять за­точи­ли за ре­шет­ку. Бо­риса Сто­махи­на арес­то­вали за сло­ва и мыс­ли в стра­не, ко­торая упор­но доб­ре­ла до точ­ки не­воз­вра­та. Что с Рос­си­ей ста­ло...

Сво­боду Бо­рису Сто­махи­ну!

ЭТО СЕ­ГОД­НЯ, ЭТО МОС­КВА. ТАК БРА­ЛИ "ИН­ТЕРВЬЮ" У Б. СТО­МАХИ­НА

Выс­тупле­ние глав­но­го ре­дак­то­ра га­зеты "Ра­дикаль­ная по­лити­ка" Бо­риса Сто­махи­на на об­щес­твен­но-по­лити­чес­кой кон­фе­рен­ции "Се­вер­ный Кав­каз: вмес­те или врозь?".