СИМФОНИЯ ШОСТАКОВИЧА

"Когда гремят орудия - музы молчат", - говорили древние. В страшное лето 1941 года, в блокадном Ленинграде это правило не только было нарушено, но разлетелось вдребезги. В тот вечер 14 августа всё было как обычно. 25-летний молодой человек в очках (в армию его не взяли по зрению), как обычно, в семь часов вечера пришёл на сборный пункт дружины народного ополчения.

Дмитрий Шостакович, 1941г.

- Ты, Митрич, сегодня дежуришь на посту номер 5,-распределял дружинников Пётр Алексеев, высокий, невероятно худой старик. Дмитрий Дмитриевич Шостакович с трудом поднялся на крышу по чёрной лестнице. От постоянного недоедания ( уже в то время с продуктами были проблемы) кружилась голова. Осмотрелся.  Вдалеке выли сирены. Под домом прошли танки. Где-то полыхали пожары и дым от них расползался по всему городу,  но здесь, наверху небо было ясным и звёздным. Трудно было поверить, что под таким сияющим, замершем в вечном спокойствии  небом,  творятся ад и безумие. И вдруг из этих звуков, из полыхания пожаров, из бескрайного, звёздного неба зазвучала музыка. Светлая и возвышенная. Мелодия первой части будущей симфонии. В час ночи композитор пришёл домой, стараясь не разбудить спящую жену и двух детей,  зажёг свечу       (свет ночью отключали )  и записал на чистом нотном листе-15 августа 1941 года. Это был день начала работы над вошедшей в историю Ленинградской, 7-ой симфонией.

!5 сентября началась ленинградская блокада. К этому времени уже были написаны две части симфонии. 5 ноября, ночью  Шостаковича  на маленьком военном самолёте переправляют в Москву. В январе 1942 года симфония была закончена. А уже  5 марта 1942 года она впервые была исполнена в Куйбышеве государственным, симфоническим оркестром СВ­СВ­СР  под управлением Самуила Самосуда.

Тут возникает много вопросов. Почему в эти невероятно трудные, можно сказать, критические для советского народа дни, исполнение 7 симфонии Шостаковича становится делом государственной важности? Как смогло жестоковыйное, диктаторское руководство страны стать вдруг таким понимающим и музыкальным?  Ведь вождь народов  никогда не  был меломаном. Напротив, под его руководством безжалостно уничтожалось всй живое и светлое. Мы объясняем это двумя причинами. Во-первых, вопрос стоял о жизни и смерти. О личной жизни и смерти всего руководства СВ­СВ­СР, в том числе, и Сталина.  В такой ситуации человек меняется. Срабатывает инстинкт самосохранения.  Он инстинктивно хватается за всё, что помогает выжить. Когда высшие руководители СВ­СВ­СР, в том числе, разумеется, Иосиф Сталин, услышали  7 симфонию, им стало ясно какую великую, потрясающую, всё побеждающую  силу имеет эта музыка.

Именно тогда  великий диктатор произнёс, помахивая трубкой в такт,  слова, которые сделали возможным всё, что произошло дальше: " Пусть ленинградцы тоже услышат Седьмую симофнию". Далее происходят удивительные события.

2 июня в 5 утра в дверь дирижёра симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета  Элиасберга позвонили.

- Кто это мог быть так рано?- думал Карл Ильич, медленно, рассчитывая каждый шаг,  продвигаясь к двери. Он жил один. Жена и двое детей успели эвакуироваться из города. За 10 месяцев блокады дирижёр отвык бояться ночных звонков,  но когда открыл дверь, старые страхи всплыли заново. За дверью стояли трое в военном. Майор и два солдата. У одного из солдат  в руке был большой свёрток.

- Карл Ильич?- вежливо взял под козырёк майор. Вам посылка из Москвы. Распишитесь.

Карл Элиасберг, 1945 г.

-Что это? - удивился Элиасберг.

- 7 симфония Шостаковича.

- Господи! Как он мог забыть. Ещё неделю назад звонил первый секретарь Ленинградского горкома партии  Жданов и говорил, что принято решение исполнить Седьмую симфонию в Ленинграде.

- Андрей Александрович, кто будет играть? - удивился тогда Элиасберг. У меня осталось всего 15 музыкантов и те еле держатся на ногах. Мы уже три месяца не репетируем.

- Решение принято на самом верху,   -  оборвал его Жданов.- Так что нам придётся его выполнить. У Вас будут все полномочия. В случае трудностей звоните начальнику политуправления фронта генералу Холостову. - И Жданов продиктовал номер телефона.

 Элиасберг с трудом отнёс свёрток в комнату и разорвал обёртку. Там были четыре большие нотные тетради и письмо.   Он трясущимися от волнения пальцами вскрыл письмо и прочитал:

-Дорогой Карл Ильич!

Знаю как Вам тяжело и поэтому не спрашиваю как дела. Чувствую себя неважно. Нервишки расстроились вконец. Очень переживаю за Иру и детей. Пытаюсь добиться их эвакуации, но пока не получается.

Посылаю симфонию. Исполнять её можно (далее подчёркнуто красным карандашом) только в полном составе: в том числе, 8 валторн и 8 тромбонов.

Всего доброго. Ваш Шостакович.

-8 тромбонов и 8 валторн! Откуда их взять? Это просто нереально. 

Он набрал номер генерала Холостова. Тот поднял трубку сразу. Элиазберг разъяснил ситуацию.

- Так что мы теперь воевать будем или играть?- рассмеялся Холостов. Но судя по тому, что трубку он не положил и не послал дирижёра ко всем чертям собачьим, генерал уже получил указания свыше. Они помолчали.

-Чем же я могу Вам помочь?

- Мне нужно, чтобы музыканты срочно вернулись с фронта.

- Но я понятия не имею где они.

- Это я попытаюсь узнать.

Карл Ильич позвонил своему приятелю виолончелисту Борису Поляцкину, который жил в соседнем доме и который уже знал про разговор со Ждановым.

-Срочное дело, Боря. Подойди, пожалуйста.

Вскоре пришёл виолончелист, 65 лет (не призвали на фронт по возрасту), небольшого роста в очках, до войны полный, с выпирающим животиком, а сейчас кожа да кости. Они сидели на кухне (там было теплее) и просматривали ноты симфонии.  Элиасберг прочитывал лист, иногда что-то напевая себе под нос, и передавал его Поляцкину. Тот молча просматривал и складывал прочитанные листы на коленях. Кончили первую часть перешли ко второй.

-Давай паузу сделаем,- попросил Борис. - Уже не ноты, а мальчики кровавые в глазах.

Они прервались.

-Ну, что скажешь, Боря?

-Музыка гениальная.  Но как её исполнить нашими силами. Не представляю

-Вот и не представляю. Может ты переписываешься с кем-нибудь из оркестра?

- Да, переписываюсь. С Лёшей Софоновым. Скрипачом. Помнишь его?

-Ну, конечно, помню. Так можно же найти его часть по номеру полевой почты, - обрадовался Элиасберг - Принеси его письмо, пожалуйста. Возможно, Лёша знает кого-то ещё. Надо опросить всех из нашего оркестра. Позвонить  родным, которые не эвакуировались. Ты поможешь?

-Да. Конечно.

Так всё начиналось. Карл Ильич узнавал номер части артистов оркестра, сообщал генералу Холостову. На другой  день музыкант появлялся в Ленинграде. Система " по указанию Сталина" за много лет была отлажена и действовала безотказно.

 Ленинград, август 1942 года

Теперь каждое утро музыканты  собирались на репетиции. Всем были выписаны дополнительные пайки. Некоторые оркестранты прилетели на военном самолёте из- за линии фронта. К концерту готовились как к важному сражению. "Нью-Йорк Таймс" писала: "Симфония Шостаковича была равносильна нескольким транспортам с вооружением". Войскам Ленинградского фронта Был отдан приказ: " Во время концерта ни одна бомба, ни один снаряд не должны упасть на город"

И вот наступил этот день - 9 августа 1942 года. Всё было почти как в мирное время. По Ленинграду были расклеены афиши. В зале филармонии зажглись огромные хрустальные люстры. Только публика была необычная: в потрёпанных гимнастёрках, тельняшках, бушлатах. Примерно также были одеты и оркестранты. Только Карл Ильич Элиасберг стоял за пультом во фраке и белоснежной рубашке с бабочкой. По всему городу исполнение концерта транслировалось через громкоговорители. Его могли слышать и немецкие войска на передовой.  Уже после войны  два туриста из ГДР разыскали Элиасберга и сказали ему: " Мы слушали симфонию в тот день. Именно тогда, 9 августа 1942 года  стало ясно, что война нами проиграна. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх, даже смерть".