ЛАНДЫШИ НА ПЕПЕЛИЩЕ

Продолжение. Начало

Глава 9.

Лена постигала контраст двух мужчин, как контраст двух миров. Привыкнув к спокойной, немного даже пресной жизни с Борисом, где она чувствовала себя царицей, скучающей от мужниной верности и любви, она, наконец, окунулась в долгожданный вулкан страстей.

 Здесь речь о пресности уже не шла: перец отношений жег воображение, ранил ревностью к прошлым романам и вовсю бил тревогу о будущем: несмотря на официально   оформленный брак с Виктором и его пылкую нежность, Лена ощущала энергию его внутренней независимости от нее. Это было трудно передать словами... Только что он осыпал ее поцелуями, признавался в любви, и ей казалось, что он не сможет прожить без  нее и дня. Но через несколько минут Виктор становился почти чужим: он выпускал сигаретный дым в кухонное окно с таким отрешенным видом, словно Лена  - не любимая женщина, а соседка по коммунальной кухне, мешающая ему погрузиться с мир собственных переживаний.

Лена пыталась проследить за его взглядом: там, за окном, рос клен, уже начавший ронять листья... Она отгадывала, какие ассоциации мог вызвать этот клен в душе Виктора, но не могла найти причину, по которой ее муж отгораживался от нее невидимой стеной после каждой близости. Такие отчуждения могли длиться по нескольку дней, и они рождали тревогу, неуверенность в себе и пронзительную обиду.

Лена когда-то читала, что для многих мужчин близость, пусть даже и с любимой женщиной, - это всегда травма. Маленькая психологическая травма. Ей не хотелось копать глубже, почему это происходит. То ли это  - конфликт романтизма с физиологией, в котором романтизм получает пощечину, то ли что-то иное, но Лене казалось, что каждая близость крадет у нее частицу Виктора и его любви. Она тяжело переживала это, однако постепенно влюбленный  романтик вновь оживал в ее супруге. Муж опять выражал нежность и желание, а Лена рассуждала так:

"Лучше страдать от капризов и непредсказуемости любимого, чем от унылой предсказуемости нелюбимого, каким бы хорошим и верным он ни был". 

Переезжая к Виктору в Харьков, она надеялась постепенно переманить к себе сына. Она даже представить себе не могла, как отразится на ней разлука с ним. Виктор утешал ее, обещал, что все образуется, но Сережа не только не приехал к ним на каникулы, но и не отвечал на письма и телефонные звонки. Едва услышав голос матери по телефону, он прерывал связь.

Мрачные мысли Лены о перспективе окончательно потерять Сергея  стали ежедневно приземлялись на постель новобрачных, внося свою значимую лепту в их интим. Иногда эти мысли прилетали и к обеденному столу, бесцеремонно усаживаясь на лучшие места, уничтожая аппетит и беспечное настроение. Случались и истерики, когда в неравной схватке с жизненным испытанием изнеженная родителями, а потом и прежним мужем душа Лены теряла равновесие, особенно если  Виктор  в очередной раз "нырял в себя":

  - Сергей никогда не сможет простить меня и общаться со мной, как ни в чем не бывало! Он, видимо, считает, что дружба с мной означала бы предательство отца. И хотя Борис, я уверена, никогда не скажет ему ни одного плохого слова обо мне, Сергей сам понял (и еще поймет в будущем), как глубоко я ранила его папу. Я уже не говорю о самом Сергее. Ни он, ни Борис не оправятся от этого удара никогда. Борис больше не женится, я знаю это.  А Сергея я.... потеряла!

Виктор невольно злился, когда Лена выплескивала на него свои переживания о сыне: ему казалось, что она упрекает во всем именно его, Виктора. И теперь он обязан совершить подвиг, чтобы искупить свою вину? Или что от него ожидается?

Однажды он не выдержал и, стукнув кулаком по стол, закричал:

- Ты со мной - всего несколько месяцев, а уже -  такие сцены! Что будет дальше? Если тебе так невыносимо без своей прежней семьи и ты жалеешь, что ушла от мужа, почему бы тебе не вернуться? Он простит тебя, если любит так, как ты это представляешь себе.

-  Я сожалею о потере сына, а не мужа. Но и тот, и другой - не марионетки, которыми можно манипулировать. Они меня не простят. К тому же, я имею несчастье любить тебя. Но если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду завтра же.

Виктор остывал так же быстро, как возгорался. Он приносил извинения, клялся в любви, и Лена понимала, что должна научиться прятать от него свои переживания.

Однажды она приехала на неделю в Ленинград и, остановившись у своей матери, много раз пыталась встретиться с Сережей, звонила ему, но, увы, безуспешно.

Лена караулила его у школы после занятий, но Сергей заметил ее и ушел обратно в школу, пока не убедился, что ее уже нет у дверей. 

Наконец она попросила Бориса поговорить с сыном, и тот честно пытался склонить  Сергея на мир с матерью. Он даже просил его разрешения пригласить маму в гости. Но сын был против этого, а маме своей  попросил передать, что встречаться с ней он не захочет никогда.

Тогда она приехала к ним неожиданно, без приглашения, и Сергей, не спросив, кто за дверью, просто открыл ее. Он был ошарашен, смущен и взволнован до предела. Внутри  все кипело: любовь, ненависть, желание помирить родителей, как будто они только что поссорились из-за какой-то ерунды, потребность все изменить и вернуть маму даже сейчас, потому что, увидев ее, он почувствовал, как сильно он ее любит и всегда любил!

Отец был внешне сдержан, но любезен. Он предложил Лене поесть и даже стал суетиться на кухне, поставил чайник на плиту, вытащил сыр, колбасу, достал пельмени из морозилки и стал тараторить о том, что нет ничего к чаю.

Сергей почувствовал нестерпимую жалость к отцу. Он положил свою руку на руку отца, державшую чайник, и произнес весьма язвительно:

- Папа, не суетись, пожалуйста, мы ведь не ждали гостей. А для непрошенных посетителей у нас всего достаточно.

- Сергей! Не хами! - строго сказал отец, - Мы сейчас поедим и просто поговорим, как цивилизованные люди.

Взгляд отца умолял о жалости к маме и, может быть, к нему самому, так как видеть Лену убитой было для него невыносимо: он продолжал ее любить, несмотря ни на что.

  Она же пришла ради Сергея. Ей хотелось обнять его, поцеловать и, как прежде, непринужденно поболтать с ним о сотне мелочей. Но ничего не получалось.

  "Если цивилизованность допускает дружбу с предавшими тебя людьми, то к черту такую цивилизованность!" - думал Сергей и был уверен в своей правоте.

  Он наговорил  матери множество обидных слов, назвал ее в лицо предателем, заверил, что они с отцом живут счастливее, чем при ней, и она им вовсе не нужна.

- Ты сделала свой выбор?! Променяла родного сына на чужую доченьку, а родного мужа - на какого-то чужого мужика! И что теперь? Ты еще и подружиться хочешь с теми, кого ты предала? Не знаю, как отец, а я тебя никогда не прощу! 

Зареванная Лена выскочила из квартиры, хлопнула дверью и умчалась в свою жизнь. Сергей слышал, как вечером отец звонил ей и обещал в очередной раз, что когда-нибудь сын станет мудрее и сможет ее простить. Потом она уехала себе в Харьков. И больше Сергей о ней почти не слышал.

Ее письма, а также открытки к новому году и ко дням рождения он читал, когда отец был на работе. Ее фотографии он часто подолгу рассматривал в одиночестве и даже плакал, глядя на те, где они были втроём: он, отец и мама. Он обнимал ее старое платье, оставшееся в их шкафу: ему казалось, что от него по-прежнему пахнет мамиными духами. В этом платье его мама была в тот день, когда они в последний раз вместе ходили на торжество к папиной сестре. Как было хорошо тогда! А он и не подозревал, дурак, что та спокойная, ничем не примечательная жизнь с родителями, - это и было ...счастье.

  Всю свою жизнь Сергей подсознательно боялся оказаться в роли брошенного мужа и отца. Он часто думал о том, почему его папу, такого замечательного человека, променяли на кого-то другого. Он не знал и не хотел знать, что представляет собой Виктор, поскольку был уверен, что лучше его отца на свете никого нет. А если даже и есть, так что с того! Разве нормальные люди ищут лучших, когда уже есть любимые и родные?

  Он много размышлял о причинах маминого ухода:

"Вот, мама ушла к тому, кто ее когда-то бросил и предал. А отца, который любил и любит ее больше жизни, она предала из-за предавшего ее. Значит, вряд ли его отец полюбит кого-то другого, кто влюбился бы в него всей душой. Нет, отец будет страдать из-за мамы, потому что она его... ранила?"

  Страшная догадка мелькнула в неопытной и наивной душе Сергея:

"Людям нужны раны как катализаторы любви и страсти. А если не хочется никого ранить, а хочется просто дарить счастье? Тогда что же получается: нет шансов на взаимность?"

 Это открытие казалось жутким и непреодолимым: такова жизнь.

"Жизнь? Или несовершенная человеческая суть? Какая разница! Это - одно и то же", -рассуждал юный философ, но душа его не принимала этого правила:

"А как же все остальные люди? Ведь есть же счастливые пары? Есть! Или там тоже кроется обман? Что же это за тайна?  Неужели любят только через боль? А разве нельзя любить любящего тебя? Это - трудно? Нужен особый дар - любить добрых и преданных? И такой дар, наверное, - большая редкость".

Сергей пытался отгадать, каким же станет он сам:

"А вдруг и я - такой же, из большинства? Мазохист? Не может быть!"

Максимализм Сергея (смесь натуры и возраста), усиленный семейной драмой, - не принимал компромиссов. Он искал формул, способных объяснить случившуюся трагедию и предотвратить новую, уже в своей жизни.

"Нельзя им показывать своих чувств, вот оно что! Да и любить их едва ли можно", - думал он о женщинах, - "Раз такие правила игры в жизнь, значит нужно выучить эти правила, а не проигрывать главную игру. Уж больно высоки ставки! А лучше всего - постараться ни в кого не влюбляться. Это - самое надёжное".

Глава 10.

Люся появилась на его горизонте неожиданно. Он уже работал не один год, когда к ним в КБ устроилась чертежницей девчонка. Вскоре выяснилось, что она еще и учится по вечерам в строительном техникуме на последнем курсе.

  Сергей, не избалованный женским вниманием, стал замечать направленные на себя внимательные взгляды новой сотрудницы. И взгляды эти приводили его в смущение. На следующий день, когда он был готов поприветствовать новую сотрудницу, тщательно обдумав дома каждое свое слово, жест и взгляд, его уже не замечали. И его приветствия и приготовленные тексты не находили применения.

Сергей пытался найти объяснение переменам настроения новой сотрудницы. Ему хотелось снова увидеть ее красивые внимательные глаза, смотрящие с интересом в его сторону. Но Люся больше не баловала его внимаем. Наступил момент, когда Сергей поймал себя на том, что постоянно думает об этой девушке и уже не может обойтись без надежд на более близкое знакомство.

Однажды она попросила его о помощи: какие-то проблемы с чертежом. Сергей очень обрадовался. Он, разумеется, помог ей, а это требовало времени. В тот день они задержались на работе допоздна, и Люся не пошла на лекцию в техникум, где брала вечерние классы.  А потом он проводил ее до дома, и они долго гуляли вокруг ее квартала, не умея распрощаться. Им хотелось говорить и говорить, смеяться и дурачиться. Было, действительно, здорово и легко.

  Люся расспрашивала его о том, чем он живет, чем интересуется, о чем мечтает, и, отвечая на ее вопросы, Сергей внутренне ужаснулся от того, что ему нечего рассказывать: работа, работа и, еще раз, работа. Он имел пару друзей, иногда они встречались, но это было редко. Он читал книги перед сном или смотрел телевизор. В его жизни не было главного - любви!

Как же он мог так долго не понимать этого! Она спрашивает о его мечтах... Дурочка, наивная, ну, о чем и о ком он может мечтать? Конечно, о ней! Чтобы быть всегда вместе, чтобы видеть ее глаза и слышать ее голос...

Он ничего этого не сказал, но испытал тот самый ток первой влюбленности и озарения, о котором уже, похоже, неприлично говорить, как наверняка подумает искушённый циничный читатель, первая любовь которого давно забылась после не то

 17-ой , не то 20-ой вспышки любовей. Да, все это, разумеется, банально для уставших циников. Зато вечно и неисчерпаемо для поэтов. И уж совершенно уникально для самого человека, влюбленного впервые.

  Все былые теории и готовность отомстить женщинам планеты за рану отца, мгновенно испарились: Сергей влюбился. Он уволил охрану своего сердца и стал вести себя так же, как когда-то его папа: выражал свою любовь откровенно и пылко, как диктовал его возраст.

  Он старательно прогонял прочь изредка прилетавшие из прошлого тревоги, тем более, что вдвоем с Люсей им было удивительно хорошо. Они бродили по ленинградским улицам, держась за руки, сидели на гранитных ступеньках Невы, любовались разведенными мостами...

Глаза у Люси горели интересом к жизни. А когда она видела Сергея, он замечал особые огоньки в ее глазах и замирал от сознания того, что именно ему удается включать эти волшебные свидетельства взаимности. 

  Огромные голубые глаза в сочетании с белыми волосами и капризно сложенными губками бантиком придавали Люсиному лицу детскую наивность и чистоту. Так рисовали Аленушек в книгах для детей.

Люся была похожа на куклу и напоминала о детстве. Сергей в куклы, разумеется, не играл, но часто видел их в детском магазине. Облик Люси вполне вписывался в романтическую сказку о принцессе, и Сергею оставалось немногое - лишь дорисовать внутренний образ принцессы. Ну, а уж этот дар художника есть у каждого влюбленного!

Его девочка была стройненькой, светленькой, озорной, и в то же время, не по годам серьезной. Иногда Сергея даже удивляла ее внезапная взрослость в каких-то практических вопросах, там, где он был всего лишь наивным теоретиком.

  Люся приехала из поселка, который находился недалеко от Ростова на Дону. Она торопилась насладиться Ленинградом. Ей все казалось здесь интересным. Выставки, театры, музеи! Значит, она любила искусство, а это о многом говорило.

  К тому же, она была недотрогой. А такое встречалось уникально редко. Когда Сергей через пару недель после начала их романа попытался ее поцеловать, она оттолкнула его и со слезами на глазах произнесла:

 - Не ожидала, что ты настолько меня не уважаешь! 

Сергей заверил ее в своем уважении, а потом, вздохнув, добавил, что, к несчастью, еще и любит ее. Люся осталась довольна его ответом, но поцелуев не позволяла еще очень долго. Сергей понял, что ему повезло: жениться нужно именно на таких девушках.   

Яркая вспышка первой в жизни страсти немного затянула рану, оставшуюся от маминого  предательства, покрыв ее нежной корочкой - бинтом времени и собственной любви.  И, хотя мамино бегство, конечно же, не имело срока давности в душе Сергея, но мощная анестезия первого взаимного чувства в женщине отодвинула актуальность прежней травмы.

Глава 11.

Пожалуй, словосочетание "медовый месяц" был бы чересчур примитивен и слащав для отношений Лены и Виктора. Однако то, что с ними происходило в Харькове, иначе назвать трудно. Они ведь, в сущности, никогда хорошо не знали друг друга. Юношеская влюбленность была неожиданно и бездумно сброшена вниз с вершины обстоятельств, и вот, взрослая страсть вспыхнула так мощно, что не было никакой возможности постигать друг друга медленно, не спеша.

Еще хорошо, что сестра Виктора, Валя, вошла в его положение, и отправляясь со своими детьми к подруге в Сочи, взяла с собой и племянницу, Катюшу.

 Валя понимала, что брату нужно строить новую семью, а это будет не так-то просто: Катя была девочкой с характером. Пусть хоть первые пару месяцев молодые проведут наедине! 

Эти два месяца соединили прошлое и настоящее, казалось бы, в единое полотно, где нет никаких швов и заплат. Счастье было так велико и ярко, что любые земные доводы и рассуждения о долге и здравомыслии, исходившие от родных и подруг Лены, пытавшихся предотвратить ее уход из семьи, казались ей беспомощными и жалкими. Как страшно подумать, что она могла бы прожить свою жизнь, не испытав этого мощного чувственного удара молнии!

Виктор и Лена стремительно постигали друг друга, пытаясь наверстать упущенные годы. Оба понимали, что с приездом Кати все станет намного сложнее. Но два месяца промчались, как один миг, и, когда осталось всего пару дней до возвращения дочери Виктора, в душе Лены поселилась настоящая паника: а вдруг отношения с ребенком не сложатся? Виктор успокаивал ее, но тревога не исчезала.

Глава 12.

Где-то через полгода после знакомства Люся и Сергей сыграли свадьбу. Отец долго уговаривал сына пригласить маму, но Сергей был непреклонен.

-  Если позовешь мать, я уйду с собственной свадьбы, обещаю! -  он звучал категорично:  боялся, что не выдержит и бросится к ней с упреками и разоблачениями, сорвет торжество, превратив его в судилище. Слишком больно!

  Гостей было мало: Люсина мама, приехавшая на свадьбу издалека (а отец невесты давно умер), родные и друзья жениха и тройка ленинградских подруг невесты.

После свадьбы Люся переехала к мужу. Сережин папа оставил молодым двухкомнатную квартиру, которую он когда-то получил от своего предприятия, а сам он переехал в комнату к своей матери. Та овдовела пару лет назад и чувствовала себя одиноко. Жить им было тесновато в одной комнате, и Сергей уговаривал отца остаться дома, но тот настоял на своем:

 - Молодая семья должна жить отдельно, да и матери со мной будет веселее.

Все было, как в кино. Головокружительные ночи, прогулки по вечернему городу, посиделки с друзьями, медовый месяц в Крыму. Загорели, окрепли, приехали счастливые и сразу окунулись в работу.

По вечерам звали гостей или сами заглядывали к знакомым, а иногда ходили в кино и в театр.

Прошло еще полгода, отношения окрепли, и Сергей стал заговаривать с Люсей о детях:

- Хочу, как минимум, двоих: еще одну маленькую Люсеньку и мальчишку, чтобы научить его гонять на велосипеде, кататься на лыжах, драться, если нужно, ну, и просто, завести с ним в будущем мужскую дружбу. 

-  Зачем же так спешить? Надо пожить для себя, - остужала его пыл молодая жена. И, хоть он оставался не слишком доволен таким ответом, но молчал, надеясь возобновить разговор через пару месяцев.

Однажды один из Сережиных близких друзей, Пашка, получил в подарок на день рождения сразу два собрания сочинений Фейхтвангера от двух разведенных родителей. На днях он как-раз был в гостях у Сергея и Люси, они пили шампанское, отмечая ровно полгода со дня их замечательной свадьбы. Там Паша и рассказал о своих книгах и о том, что у него вообще - отличная домашняя библиотека.

- Могу "угостить" хорошими книгами,  а могу кое-что и уступить: есть двойные экземпляры.

  Сергей и Люся давно решили собирать домашнюю библиотеку. Но хорошие книги были дефицитом, поэтому прозвучавшая информация их очень заинтересовала.

После работы Сергей решил забежать к Паше, чтобы порадовать жену каким-то приобретением. Это было бы для нее отличным сюрпризом.

Дозвониться до Паши не удалось: тот жил в коммуналке, и кто-то из соседей, видимо, "висел на телефоне".

  В этой небольшой Пашкиной комнате в центре Питера, на Лиговском проспекте, Сергей нередко оставался  ночевать, когда поздно было возвращаться домой, и соседи отлично знали Сережу.

В дверях он столкнулся с Клавдией Степановной:

- Сереженька! Давно тебя не видела! Заходи, милый! Пашка, вроде, дома, музыка у него слышна, как всегда, на полную катушку. Ты уж поговори с ним, чтоб потише включал. Не молодые мы - грохот такой выдерживать. Ты извини, я тороплюсь в магазин за продуктами: соседка говорит, что болгарский перец "выбросили". Тебе, может, взять чего? Ты не стесняйся!

 - Ну, что вы! Не беспокойтесь ! - смутился Сергей и вспомнил, что его мама тоже когда-то занимала несколько очередей сразу, чтобы принести домой дефицитные продукты. Сердце его защемило, как всегда, когда что-то напоминало о маме.

Соседка спускалась вниз на лифте, а Сергей стоял уже внутри квартиры.

Дверь в комнату Пашки была прикрыта, звучала музыка. Сергей постучал, но никто не отзывался. 

Неожиданно его взгляд упал на вешалку в прихожей, где рядом с Пашкиной курткой висел плащ, точно такой же, как у его жены. Сердце Сергея бешено заколотилось, и он с силой налег на дверь. Она не была заперта, и Сергей чуть не упал, ввалившись вовнутрь. Его вторжения явно не ожидали: на диване сидел Пашка, слегка прибалдевший от выпивки и неожиданного поведения гостьи.

Люся позвонила ему пару часов назад и изъявила желание заехать за теми же  книгами, по поводу которых, собственно, приехал и Сергей. Ничего себе - собрание сочинений Фейхтвангера! Попробуй достань! А тут вдруг сами  предлагают. Как не отреагировать! Подруги обзавидуются, когда увидят на ее полках такую роскошь.

Люся попросила держать это в тайне от Сергея, так как новые книги будут ему  сюрпризом. Посмотрев библиотеку хозяина, Люся потребовала горячего чая, потом чего-то покрепче, и вдруг неожиданно попросила Пашу включить музыку:

- Как же ты не умеешь гостей встречать, Пашенька ! Чай у тебя надо выпрашивать, угощения - тоже. Ты хоть бы музыку сообразил включить, что ли! Все-таки гость к тебе пришел... Я бы даже сказала, что гостья, если ты сам этого не заметил.

Паша знал, что на свете есть взбалмошные девушки, знал он и о существовании  девиц легкого поведения. Но жена его друга, тем более, Сергея, сравнительно недавно отпраздновавшего свадьбу, на которой он гулял в качестве свидетеля, была для него не женщиной, а музейным экспонатом в стеклянном шкафу под замком.

 Поэтому исходившие от Люди откровенные и дешевые приемы соблазнения не просто удивили его, но и сильно озадачили: он решил, что она подшучивает над ним и не знал, как реагировать. Когда же она прыгнула ему на колени и стала его целовать, он, наконец, понял, что шутки тут ни при чем, и попробовал было ее отстранить, но именно в этот момент ввалился Серега.

Надо сказать, что реакция Сергея вовсе не была типичной для подобной ситуации. Вместо того, чтобы устроить сцену, набить морду Пашке или дать пощечину жене, а  может, и совместить оба удовольствия, Сергей начал протирать глаза, словно ослеп от внезапного удара и еще не привык к слепоте. Он стоял на месте, не двигаясь.

Люся села рядом с Пашей, поправила прическу, и, закинув ногу на ногу, с вызывающей насмешкой уставилась на мужа, ожидая от него бурю возмущения. Она явно не ожидала встретить здесь сегодня мужа. Но, встретив его, быстро справилась со смущением.

Сережа протер глаза и убедился, что девушка, только что сидевшая на коленях его друга, была его законной женой.

Как там психологи объясняют реакции организма на стресс, я не знаю, но Сережа вдруг стал истерически смеяться. Он хохотал так, как будто ему рассказали самый смешной анекдот в его жизни! От смеха слезы потекли по его щекам , но он никак не мог остановиться. Люся удивленно посмотрела на мужа и неожиданно почувствовала себя глубоко оскорбленной.

 Над кем он смеялся? Над ней?! Пусть лучше посмеется над собой, остолоп романтичный! Как ловко она его окрутила! Как талантливо разыграла недотрогу и любительницу поэзии! Как влюбила в себя, наконец! Но сейчас ей, конечно, следовало бы быть осторожней, чтобы укрепить свою победу. Однако ничего страшного не случилось, а, может, даже и к лучшему, что так все произошло. Теперь он подаст на развод, и суд обяжет его поделить с ней квартиру. Прописать он ее уже успел, а это - самое главное. Уж она-то не забыла все сделать вовремя и как положено. А это, в сущности, - все, что ей от него было нужно.

Она мечтала получить ленинградскую прописку? Получила! Подать на развод, разделить имущество, и дело - в шляпе.

Теперь у нее будет маленький, но свой уютный уголок в этом прекрасном городе, где никто не станет ее поучать или тискать, как это пытался делать мамин позорный хахаль.

Работа у Люси есть, а теперь появится и своя квартира или, на худой конец, комната. "Двушку" они разменяют на комнату и однокомнатную квартиру. Ей  как даме, скорее всего, дадут квартиру.

 Ее выбор пал на Сергея далеко не случайно. Среди ее окружения коренных неженатых питерцев было не так уж много. А Сергей, к тому же, имел квартиру в хорошем районе, хоть и на двоих с отцом. Отец его был временной помехой: он давно сказал, когда она еще впервые к ним в гости приходила, что, если Сергей женится, то вся квартира достанется ему. И, действительно, сдержал слово: перебрался к своей матери (бабушке Сережи) в коммуналку, да еще и прописался туда, чтобы, в случае чего, там площадь не пропала (мать-то его старенькой уже была). 

Короче, все, что она, Люся, искала, идеально совпадало в этом парне: квартира, ленинградская прописка, статус неженатого, доверчивость и умопомрачительная влюбленность  в нее.

Кого-то другого ей, может, и не удалось бы приручить, даже при ее актерских способностях, а этого - проще не бывает: во все верит, как младенец, стихи ему чужие хоть за свои выдавай, классику читай - до небес вознесет, да еще и сам побежит перечитывать, чтоб быть на одной с ней волне!

В первую брачную ночь, пришлось, конечно, потрудиться, чтоб "девочкой" опять оказаться. Пардон за откровенность и натурализм, но даже красные чернила в ход пошли в критический момент. Зато результат каков! Уважение, доверие, и .... прописка!

Было ли ей жаль Сережу? Да с чего бы это! Разве это его заслуга, что он родился в  Ленинграде? Разве пережил он то, что пришлось пережить ей, Люсе? Мамаша его ушла к другому... Ай- ай-ай! Тоже мне, трагедия! Зато она жива, а Люсин отец погиб!

 Сергей сам виноват, что он такой злопамятный. Мать мечтает с ним помириться, а он ей душу рвет своими обидами и принципами. А поглядел бы кто, как отец его носится с ним! Прямо, как с маленьким ребенком: 

"Сереженька, сынок! Может тебе борща привезти, что бабушка приготовила?" 

Разве кто-то на свете спросит ее, Люсю, о таком? И потом, почему она, беззащитная девушка, должна жалеть мужика, который по своей натуре - настоящий доверчивый тюфяк! Да, его просто грех не надуть! Она таких презирает.

Вот товарищ его, Пашка, это - другое дело. Этого так просто не возьмешь... Но глазки-то у него загораются, когда на баб смотрит.

"Будет моим! " - еще на свадьбе решила Люся.

  А тут появился шанс: остаться наедине с Пашей, чтобы ... посмотреть на книги! Этот просмотр сулил сразу несколько достижений:

любовный роман с потрясающим мужиком, во-первых,

повод для развода с Сергеем, во-вторых,

ну, и, наконец, хорошие книги не были бы лишними в Люсиной новой ленинградской квартире. А какие могут быть сомнения в том, что законная жена, да с настоящей пропиской, при разводе получит жилплощадь? Никаких!

  Люся давно уже представляла себя единственной хозяйкой уютной питерской квартирки. Иногда она даже мечтательно разглядывала в магазинах красивые абажуры, занавески, мебель и прочие атрибуты домашнего уюта и удобства. Ей нравилось мечтать о том, как она все это развесит и расставит в будущем гнездышке.

Вот и сбываются мечты! Шутка ли: свое жилье в Питере! Это означало, в понимании Люси, полную независимость и самоуважение. Кроме того, это был бы безусловный жизненный успех. Уровень!

И все-таки, искренняя любовь и преданность Сергея  рождали в ней порой некоторое чувство вины за свою тайную корысть, и это вина постепенно переросла в острую неприязнь к мужу. Хотелось любить самой! Но чувств к Сергею у нее, как назло, не было. Сидеть и ждать у моря погоды было не в ее характере. Попробуй дождись совмещения всех благ в одном сюжете: взаимной любви, ленинградской прописки и отдельной квартиры!

Расстаться с мужем, не получив площади, было бы глупо и бездарно. Нужно было доиграть до конца. Ее план с самого начала предусматривал развод и раздел "двушки".

 Конечно, лучше всего было бы подловить на измене самого Сергея и стать жертвой его обмана. Тут и морально все было бы на высшем уровне. И никаких угрызений. Но ожидать такого поведения от влюбленного мужа не приходилось. Хотя попытка провокации была предпринята: она специально пару раз приглашала в гости Ритку, бывшую соседку по общаге, славившуюся своей красотой и безнравственностью. Люся, вроде бы, все точно рассчитала:

"Выпьем, посидим, а потом я вспомню, что забыла купить таблетки от головной боли, и выбегу на полчасика. Если повезет, Ритка его успеет обработать до нужной кондиции или хотя бы до уровня пылких поцелуев. От нее еще никто не уворачивался просто так. И тут я неожиданно бесшумно войду... И все! Скандал, возмущения, развод! И, конечно, раздел всего" .

Однако придуманная авантюра с треском провалилась. Ритка разозлилась на весь белый свет, что ее красота дала сбой, а Сергей возмутился, что рядом с Люсей обитают такие, как он выразился, шлюхи. Он потребовал, что Риткиной ноги в их доме больше не было.

Надо же! Верный попался, как назло! Это, конечно, тешило Люсино самолюбие, но одновременно и раздражало. Она стала подумывать о других вариантах развития сюжета будущего расставания.

Глава 13.

 Сергей  не мог поверить в то, что увидел. Люсю же просто взбесила странная реакция мужа. Она приготовилась к скандалу, а этот романтичный олух все продолжал хохотать, да так весело, что Пашка тревожно на него посматривал, а потом встал и похлопал по плечу.

- Серега, слышь! Ты чего, а? Я тут ни при чем! Я тебе все объясню... Успокойся, пожалуйста!

Но Сергей успокоиться не мог. А Люся с каждой секундой ощущала себя все больше и больше обиженной: где боль, которая должна была охватить мужа при виде  любимой на коленях у друга?

Сергей был ей не нужен. Но он-то обязан ее любить и страдать! Это - дело принципа и ее женского самолюбия.

Наконец Сергей перестал смеяться, посмотрел на обитателей комнаты, как на инопланетян, и быстро вышел.

Он поймал такси и вскоре оказался дома. Никаких чувств он не испытывал. Все происходило быстро и, как будто, автоматически. Он стал абсолютно бесчувственным, словно находился под действием сильного наркоза.

Вытащив с антресоли чемодан, он открыл его и стал озираться по сторонам в поисках Люсиных вещей. Туфли, белье, блузки, документы, свитер, юбка...  А! Вот еще ее бигуди, фен, косметика, зонт... Все? Ах, да, есть же еще целый шкаф с ее вещами!

Он сбросил с вешалок все ее наряды и разом отправил их на дно чемодана. Ему казалось, что он собрал все. Теперь надо купить ей билет и посадить ее в поезд. Пусть возвращается к себе домой! К маме! Или куда ей хочется...Только скорей! Как можно скорей, чтобы уже забыть про нее и никогда не вспоминать!

Потом он вымоет пол и все остальное, что могло содержать хоть какие-то Люсины следы и напоминание о ней. Он немедленно тщательно вымоется сам, чтобы отмыться от липкого стыда и позора, который, казалось, намертво к нему приклеился. А дальше - видно будет...

Но тут щелкнул замок, и в квартире появилась Люся.

 - Что ты делаешь? - насмешливо спросила она, - Зачем ты сложил мои вещи? Я никуда не собираюсь. Ты свои лучше сложи! Забыл что ли, что я здесь прописана?

Сергей обессиленно сел на диван. Он, действительно, забыл об этом, так как не рассматривал прописку Люси как нечто важное в своей жизни. 

Своей хрестоматийной циничностью сюжет напоминал фарс, и Сергею было не поверить, что главными героями этого дешевого фарса оказался он и его любовь. Он закурил, пытаясь успокоиться, потом долго молчал, а наконец тихо спросил Люсю:

- Скажи мне, когда ты влюбилась в Пашку? Когда это случилось? Скажи! Я постараюсь понять тебя!

  Люся расхохоталась. Мысли ее злобно митинговали:

"Какой он смешной, этот болван! Если люди целуются, то обязательно должны безумно любить друг друга и, конечно же, жениться! Человек, он что, не может уже своим собственным телом распоряжаться по своему усмотрению? Каждый обязан подарить себя только одному человеку на всю жизнь и жрать его однообразные ласки до самой смерти? Иначе общество придумает ему обидные термины и занесет в группу "развратных людей".

  А сами все они мечтают о том же самом, о свободе и разнообразии, но публично врут и изворачиваются, лицемеры проклятые!"

             Она мгновенно вспомнила всю жизнь до приезда в Ленинград и поняла, что будет сражаться за свое счастье до конца! Да, она имеет право на любые приемы в борьбе: ведь она уже любила однажды всей душой и на века, и что? Ей хватило одного урока, чтобы все понять про эту, так называемую, любовь. Хорошо еще, что она пожалела своего "Ромео" и вымолила у матери обещание не подавать на него в суд. Видно, не успела тогда еще возненавидеть его. Иначе посадили бы подонка, как миленького, ведь Люсе тогда не было еще и 16-ти лет. А как он красиво врал ей о своей любви! Как строил планы и обещал жениться! А потом в "штаны наделал" и уехал из их поселка в неизвестном направлении. И что интересно, даже ни разу не написал ни одного письма. Так что, Люся все поняла про "красивые вечные чувства" на собственной шкуре. Ее ранили, и она имеет право ответить тем же. Для земного равновесия!

"Мужики не стоят любви. Ими надо лишь пользоваться", - так говорила хозяйка квартиры, которую Люся снимала в Питере до замужества. А хозяйка была умна и опытна. И все ее высказывания как нельзя точно совпадали с Люсиными собственными выводами о жизни.

 Сергей обреченно сидел в кресле, и Люся, немного приходя в себя после эмоциональной встряски, устало сказала мужу, которого ей уже было неинтересно ни впечатлять, ни обманывать:

- Сергей! Нам надо развестись. Избавь меня, пожалуйста, от объяснений, да и себя тоже пожалей! Я сама подам на развод в ближайшие дни. Как ты понимаешь, мне нужна квартира, мне негде жить, и как бы ты к этому ни относился, нам придется делать размен, ведь я никогда не откажусь от своих прав на площадь. Лучше согласись спокойно на развод и раздел площади. Иначе я подключу серьезных адвокатов, и будет все намного сложнее для нас обоих. А сейчас я хочу спать! И прошу тебя завтра уехать куда-нибудь на время, пока мы не разменяем квартиру. Иначе, нам будет трудно здесь вдвоем. Хотя, можешь оставаться, если тебе совсем уж некуда идти.

Сергей схватил куртку и, хлопнув дверью, вышел на улицу. Он и сам не мог  оставаться с ней под одной крышей. Он еще не успел разлюбить ее, и именно поэтому не мог возненавидеть так, как она того заслуживала.

Его привязанность и любовь к Люсе были такими прочными, что даже событий  этого дня оказалось недостаточно для мгновенного уничтожения всех этих чувств. Ему предстояло хорошо потрудиться над своей душой, чтобы разрушить накопившуюся в ней нежность к жене. Но душа не хотела делиться на чувства к Люсе и чувства к миру. Поэтому попытки возненавидеть Люсю тут же вызывали ненависть ко всему белому свету, и прежде всего, к себе самому. Жить не хотелось. Было очень больно.

Ехать к отцу - нельзя: у него и так случались сердечные приступы, а такой стресс был бы слишком опасен для него. Да и места там лишнего не нашлось бы даже для раскладушки. Кроме того, у Сергея не было сил ни с кем говорить о случившемся.

Побродив по городу около часа, он решил позвонить старому институтскому приятелю и навязаться на ночлег. Тот вопросов задавать не стал и велел приезжать.

Глава 14.                                          

 Уезжая из дома, Люся знала, что возвращаться ей будет некуда. Мать, по идее, должна была выйти замуж в ближайшее время за мужика, который, по мнению Люси, явно метил на их квартиру. Мать ничего не замечала и была рада притулиться к мужскому плечу, так как после смерти мужа чувствовала себя совсем одиноко, а особенного внимания мужчин она не удостаивалась.

Люся не знала, куда ей деться от этого мужика: он внушал ей отвращение и страх. Она боялась, что он разрушит ее отношения с мамой, которые и до этого, надо сказать, не были слишком теплыми. Она дружила со своим отцом, а мама никогда ее не понимала.

Мать была строга и требовательна, а отец ласков и великодушен. Он старался  защищать ее от строгих материнских придирок и педагогических методик, любил побаловать дочь шоколадными конфетами, хотя его супруга ворчала, что он портит ребенку зубы. Но папа радовался, видя, как Люся торжественно разворачивает хрустящие фантики и с блаженством кладет в свой детский ротик очередную вкуснятину. Он покупал ей разные строительные конструкторы и машинки, словно Люся была мальчишкой, но самое главное, он всегда находил для дочери время.

Однако отец рано умер. Люся тогда еще в пятом классе училась. Ей сразу не рассказали о подробностях его неожиданной смерти, но она все-таки узнала о причинах гибели отца от его друга на похоронах, и эти подробности снились ей по ночам долгие годы. Она поняла, что никогда никто не будет ей роднее и ближе отца. Но ее психика не принимала случившегося: ей казалось, что отец жив и вот-вот вернется. Но он умер, и жизнь Люси остановилась.

  Она все делала механически, ничему не радовалась и не огорчалась. А мама была к ней почти равнодушна и прежде, но после смерти мужа стала вообще безучастна ко всему и ко всем.

Когда случается непоправимое горе, то, казалось бы, какая разница, как именно оно случилось. Что может быть больнее самой потери родного человека! Однако даже в смерти важны обстоятельства, и это нужно не только для следователей, но и для родственников, потому что многие люди, потерявшие родных, утешают себя тем, что эта потеря была неизбежной, неминуемой, как, например, при страшной болезни. Люди ищут виновных в преждевременной гибели своих близких, потому что виновный - это объект для негодования и емкость для вмещения непереносимой боли утраты.

А Люся не могла ни на кого обрушить свой протест за смерть отца, потому что смерть его была результатом его собственной глупости и беспечности. И от  понимания этого Люсе становилось еще больнее. Ее горе не находило никакого утешения, оно осталось навсегда в ней. Ее папа ушел, не простившись, на один день, и не на войну, а на пикник, но никогда уже не вернулся, а на похоронах соседки шептались:

- Сам виноват!

Люся готова была задушить этих сплетников, ведь ее отец был самым лучшим на свете. Но она понимала, что погиб он, действительно, глупо. Так глупо, что в голове не укладывалось!

Отец с друзьями отправился на рыбалку. После рыбалки намечался отдых по обычной программе. Вытащили домашнюю закуску, водочку, выпили, в картишки перекинулись. 

И вот, сильно захотелось спать. Встали-то они рано - рыбу ловить, да еще водки каждый с собой привез. Вот и разморило. Только решили поспать на траве, как полил дождь. А спрятаться негде. Приехали они на автобусе утреннем. А тут жди его под дождем! И потом, до автобуса топать и топать... А дождь с каждой минутой все сильней...

Решили найти себе какое-то временное убежище, да ничего подходящего вокруг не  было. Пошли вдоль берега в сторону шоссе в надежде людей встретить, чтоб на машине кто-нибудь до автобуса подбросил, да вдруг заметили в глубине кустов, за деревьями, сарайчик небольшой, а перед ним - автобус типа минивэна. И никого вокруг.

Ну, сарайчик был на таком замке, что мизинцем любой первоклассник открыть бы  смог. И, честно говоря, в нем никаких золотых слитков, как в кино показывают, не оказалось. Там вообще ничего не оказалось, кроме крыши над головой, да инструментов каких-то полуржавых. И еще, удочки в углу стояли, но, правда, был стол со скамейкой, да раскладушка разобранная, как-будто на ней недавно кто-то отдыхал: и подушка и одеяло, - все было в наличии.

Для Робинзона - почти дворец, особенно на случай дождя. И минивэн, что перед сараем стоял, тоже не намного роскошней был: ржавый, и явно "пенсионного возраста". И все-таки, жаль, что не их, а чужой, а то на нем, протрезвев немного, хорошо бы домой отправиться!

Мужики восприняли эту находку, как подарок судьбы, и решили дождик в сарае  этом переждать. Промокли они, устали, и подумали, что простит их хозяин, уж, не убьет, наверное, если они отогреются у него в избушке без спроса. Да, и вообще, неизвестно, где он, хозяин-то.

Через две минуты они уже были внутри сарайчика. На столе опять бутылки появились, да остатки закусочки, что жены им с собой заботливо приготовили. Выпили, закусили, да повторили пару раз, а дождик все льет. Ну, один из них на раскладушку прилег, да тут же "отрубился" от водки и усталости. Второй на скамейке еле-еле улегся, и тоже заснул, хоть скамейка деревянная была, твердая, ну, и без подстилок там каких-либо.

А отцу Люсиному и прилечь негде. Постоял он с минуту, а сон уже буквально с ног его валит. И тут ... пришла ему мысль в башку пьяную, что в сарае места не прибавится, а спать нестерпимо хочется, -  так не лучше ли на свежем воздухе ночь провести, чем на полу на корточках сидеть! На крючке хозяйская курка висела теплая, большая, а главное, сухая, да чей-то плащ. Взял Люсин папа все это богатство и соорудил себе мировую постель под автобусом: место от дождя не промокло, "крыша" - днище автобусное - в наличии! Плащ - чем не простыня? А куртка сухая  - чем не одеяло?

Ну, и лег Люсин отец, да тут же и заснул, чему удивляться после стольких бутылок выпитого не приходилось.

А в это время хозяин сарая и автобуса, Алик, 43-х лет отроду, сидел за праздничным столом километрах в десяти от этого места. Тут справляли день рождения его приятеля. Жена приятеля, Таня, спиртное не употребляла (в силу беременности), и было решено, что именно она заедет за Аликом и привезет его к ним в дом, а потом отвезет его назад, в его райскую берлогу, где он по выходным спасался от шумного города и сварливой жены. Пусть человек отдохнет нормально, выпьет, не думая о водительских правах и обязанностях!

И вот, в разгар гуляния что-то на душе у Алика стало неспокойно: как там автобус?  И вообще, как это он оставил его на видном месте! Вдруг кто угонит? Он, хоть и старенький, а на ходу, и лучшего пока нет. Нужно было хоть замаскировать его чуточку. А он, дурак, не подумал об этом вовремя.

Поделился переживаниями с другом. А тот посчитал, что лучше было бы автобус привести сюда, к ним во двор, чтоб "не дергаться": все перед глазами, уж тут-то не уведут. Жаль, сразу не догадались.

 - И вообще, оставайся ночевать! -  уговаривали  друзья, - Выспишься "без задних ног", а завтра трезвенький поедешь, куда захочешь. А сейчас, чтоб спал без волнений, жена моя поможет тебе твой автобус вмиг пригнать.

Татьяна с самым трезвым из выпивавших друзей мужа села в жигули, Алик - с ними, и - вперед! Таня - за рулем, остальные - сзади.

Когда подъехали, Алик передал было ключ от автобуса Тане, но та отказалась,   боясь проколоть колесо: вокруг сарая всегда валялись какие-то ветки, гвозди и черт знает что еще.

- Ты сам вывези его на дорогу, а я уж тут пересяду. Идет?

Алик оставил друзей в жигулях, пообещав через минуту вывести "старичка". Таня должна была вести автобус, а второй приятель - жигули: он совсем немного выпил и чувствовал себя практически трезвым.

На сарай Алик даже не взглянул. Дверь прикрыта, света там нет, тишина полная, кому он нужен-то, сарай этот!

Двигатель автобуса был приведен в движение, но Люсин папа спал, как убитый. Что произошло в следующий миг, читатель уже понял. Автобус раздавил спящего, проехав по его жизненно важным органам. Приехавшая скорая помощь не довезла отца Люси до больницы: он умер.

Мгновенно протрезвевший Алик вскоре оказался под следствием.  

 (Продолжение следует)

_________________________
ОБ АВТОРЕ: Галина Пичура родилась и выросла в Ленинграде. С 1991 года живет в США (Нью-Джерси и Флорида). По образованию - библиограф и программист. Публикации её стихов и прозы можно найти в периодике США и Европы. В 2006 году вышел в свет ее поэтический сборник "Пространство боли" (издательство "Сударыня", Санкт-Петербург). Победитель международного литературного конкурса, состоявшегося в Самаре (2012), в котором приняли участие  авторы из 17 стран мира. Член Объединения русских литераторов Америки (ОРЛИТА) ( http://orlita.org/galina_pichura ). Сайт автора: www.pichura.com