Актрисе, режиссёру, сценаристу Светлане Дружининой - 80 лет

На­род­ная ар­тис­тка Рос­сии, ка­валер ор­де­на По­чёта (2006) и ор­де­на Друж­бы (2012), в прош­лом цир­качка-ак­ро­бат, ба­лери­на, ки­но­ак­три­са, ны­не, с 1974-го - из­вес­тный ре­жис­сёр и сце­нарист Свет­ла­на ДРУ­ЖИНИ­НА, прос­ла­вив­ша­яся ро­лями в "Де­ле бы­ло в Пень­ко­ве" (1957) и "Дев­ча­тах" (1961), и за­тем ре­жис­сер­ски­ми ра­бота­ми в клас­си­чес­ких уже трех "Гар­де­мари­нах" (1987, 1991, 1992), а с 2000-го - ис­то­ричес­ким цик­лом "Двор­цо­вые пе­рево­роты", 8 кар­тин ко­торо­го уже выш­ли на эк­ран (пос­ледняя - "Охо­та на п рин­цессу" - выш­ла в 2013-м). А на 2017 год на­мечен вы­ход но­вого филь­ма - "Гар­де­мари­ны IV" ...

- Свет­ла­на Сер­ге­ев­на, из­ви­ните, но… я слы­шал, что ка­кая-то пу­тани­ца есть с ва­шим днем рож­де­ния…

- Ни­какой пу­тани­цы, все очень прос­то… Я ро­дилась в са­мом кон­це 35-го го­да. Но не зна­ла об этом до то­го мо­мен­та, ког­да… дол­жна бы­ла по­лучать пен­сию. По­тому что я бы­ла все вре­мя… 36-го го­да рож­де­ния! И в пас­порте у ме­ня за­писан 1936-й год! Я всю жизнь про­жила с тем, что я 36-го го­да… И по­сему и пен­сию я ста­ла по­лучать поз­же, толь­ко с 1936 го­да. И ког­да все пер­воздан­ные до­кумен­ты бы­ли соб­ра­ны, ока­зал­ся день мо­его рож­де­ния - ко­нец 1935 го­да!

По­это­му мож­но ска­зать, что я ди­тя вой­ны. Ме­ня прос­тре­лило вре­мя по вер­ти­кали. Или, как я всег­да го­ворю: "Мы ка­тапуль­ти­рова­ли из ве­ка XX в век XXI". По­тому что , ко­неч­но, про­жить та­кое ко­личес­тво пе­ремен - это не­веро­ят­но.

Итак, я ро­дилась в де­каб­ре 1935-го. Ма­ма моя ка­зач­ка из го­рода Шах­ты, по пер­вой про­фес­сии учи­тель­ни­ца. Па­па - из свя­щен­ни­ков, его уби­ли в вой­ну под Смо­лен­ском… Так что во мне бро­дят та­кие вот не­од­нознач­ные ипос­та­си: с од­ной сто­роны, свя­щен­ни­ки, с дру­гой - ка­заки.

У нас в Мос­кве бы­ла ма­лень­кая ком­натка в трёх­комнат­ной ком­му­нал­ке, и они ме­ня ук­ла­дыва­ли спать, зак­ры­вали ме­ня та­кой… бе­лой прос­ты­ней, что­бы не ме­шали мне спать, и ста­вили па­тефон, вы­ходи­ли на кух­ню к со­седям, пе­ли… По­чему-то я вспо­минаю, что я на­чина­ла пла­кать, ког­да они вклю­чали арию Дуб­ров­ско­го, и Коз­лов­ский пел: "О, дай мне заб­венье, род­ная,/ зас­нуть у те­бя на гру­ди./ Дет­ские сны за­бывая,/ дай преж­нее счастье най­ти"… И ког­да он пел "Ма-ма, ма-ма!!!", я на­чина­ла пла­кать… И взрос­лые, ус­лы­шав мой плач, шеп­та­ли "Ти­ше, ти­ше, Све­та прос­ну­лась"… А я ры­дала от то­го, что мне бы­ло так жал­ко то­го, кто так жа­лоб­но по­ет: "Ма-ма, ма-ма!". А по­том ма­ма мне рас­ска­зыва­ла про Дуб­ров­ско­го. А бы­ло-то мне все­го 3 го­да…     

Де­ти ведь очень хо­рошо пом­нят и за­поми­на­ют эмо­ци­ональ­но. Я, нап­ри­мер, вспо­минаю вдруг за­пах, цвет, си­ту­ацию… Я, мо­жет быть, не пом­ню ка­ких-то де­талей со­бытия, а они и не нуж­ны: я пом­ню сущ­ность. Ска­жем, я очень хо­рошо пом­ню вой­ну. Нас эва­ку­иро­вали, нас па­па от­вез, ни мно­го ни ма­ло, под… Ста­лин­град.

…Ма­ма в ко­ман­де ком­со­моль­цев во гла­ве сек­ре­таря сель­ско­го рай­ко­ма дол­жна бы­ла рас­ку­лачи­вать на­шего де­душ­ку-свя­щен­ни­ка, как в то вре­мя и всех по­пов. Но ник­то рас­ку­лачи­вать не хо­тел… По­тому что они там спо­кой­но, нор­маль­но жи­ли с мо­им де­душ­кой, по­тому что, как вы зна­ете, свя­щен­ник на се­ле - это всё. Ува­жа­емый, пер­вый че­ловек. Это и судья, и сва­ха, и свадь­бы, и вен­ча­ния, и по­хоро­ны, и ис­по­веди, и пе­чали, и праз­дни­ки. А, по всем рас­ска­зам, че­ловек он был очень слав­ный и очень хо­рошо об­ра­зован­ный. И во­об­ще ему пред­ла­гали быть в "чер­ных мо­нахах", но он ушел, же­нил­ся, нор­маль­но жил и на­родил тро­их де­тей, сре­ди ко­торых был и мой па­па. Сло­вом, ник­то в этом се­ле не со­бирал­ся рас­ку­лачи­вать­ся, а сель­ча­не под­ня­ли бы­ло да­же на ком­со­моль­цев, об­разно го­воря, ви­лы с то­пора­ми… Но де­душ­ка их спря­тал. А в но­чи мой па­па вмес­те с еще од­ним му­жиком-зво­нарем вы­вел их из се­ла.

…А в Мос­кву мы воз­вра­тились, бла­года­ря ма­миным уси­ли­ям, еще до окон­ча­ния вой­ны. Ма­ма, кста­ти, как мо­лодой ком­му­нист, дол­жна бы­ла уметь всё, по­это­му она учи­лась на раз­ных кур­сах, в том чис­ле на­учи­лась во­дить трак­тор, обу­чалась за­вод­ским про­фес­си­ям и ра­бота­ла по­том од­но вре­мя на за­воде (уж не знаю кем). Мы все жи­ли в Марь­иной Ро­ще, в до­ме 14/42, ог­ромный дом, ря­дом - су­мас­шедшей вы­соты зе­леный га­раж КГБ (ку­да па­па пос­ле сме­ны за­возил ма­шину, он ра­ботал у них шо­фером), а нап­ро­тив бы­ли при­виле­гиро­ван­ные до­ма, а ря­дом - до­ма для слу­жащих. Ма­ма ус­тро­ила ту­да от­ца шо­фером, так как она ра­бота­ла тог­да в Нар­комзе­ме Бу­ден­но­го. Тем са­мым она убе­рег­ла его от вся­ких при­тес­не­ний, как сы­на свя­щен­ни­ка: ус­тро­ила сна­чала на кур­сы во­дите­лей, и он ра­ботал, во­зил слу­жащих это­го Нар­ко­мата.

…Я бы­ла са­мым нас­тоя-а-ащим дво­ровым ре­бен­ком, что вы! Дом 14/42 был пря­мо нап­ро­тив Ми­ус­ско­го клад­би­ща, в од­ну сто­рону трам­вай­ная ли­ния к за­воду "Бо­рец", ря­дом шко­ла 259, и нуж­но бы­ло учить­ся в третью сме­ну… А что та­кое 3-я сме­на, вы же пом­ни­те, с 6-ти ча­сов ве­чера. Это те­мень уже, а пос­ле уро­ков - прос­то ночь. И вы дол­жны до­бежать до трам­вай­ной ли­нии, по рель­сам, уви­дев приб­ли­жа­ющий­ся трам­вай, что­бы сза­ди иду­щий трам­вай ос­ве­щал нам впе­реди путь… По­тому что нам, ма­лень­ким дев­чонкам, в од­ной ру­ке пор­тфель, в дру­гой - ме­шок с ка­лоша­ми, с чер­ниль­ни­цей "неп­ро­ливаш­кой", ря­дом тем­ное клад­би­ще… в об­щем, бы­ло в тем­но­те ид­ти очень страш­но. А ведь тог­дашние Марь­ина Ро­ща, Су­щев­ский вал - ма­лень­кие де­ревян­ные до­мики, ос­ве­щения улич­но­го ни­како­го, та­тар­ский рай­он. А ес­ли на нас на­пада­ли маль­чиш­ки, мы вста­вали спи­на к спи­не… и обо­роня­лись как мог­ли. Бы­ло это еще до окон­ча­ния вой­ны…

- Где-то вы ска­зали, что жа­ле­ете, что ра­но ро­дились. На­до бы по­поз­же… По­чему?

- Ис­хо­дя из то­го, ка­кие воз­можнос­ти пре­дос­тавля­ет ны­неш­нее вре­мя, по край­ней ме­ре, пос­ле пе­рес­трой­ки, прос­то мож­но бы­ло бы боль­ше сде­лать. А в то же вре­мя я ду­маю: ис­то­рия не тер­пит сос­ла­гатель­но­го нак­ло­нения. Я счи­таю, что все по­лучи­лось так, как и дол­жно бы­ло.

- А как вы по­пали вдруг в цирк?

- Очень прос­то. Тог­да ведь бы­ла еще кар­точная сис­те­ма. Не­деля бы­ла 6-днев­ная, то есть ра­бота­ли и в суб­бо­ту. Ма­ма ра­бота­ла на де­рево­об­де­лоч­ном за­воде, ухо­дила в шесть ут­ра, при­ходи­ла до­мой к две­над­ца­ти но­чи. По­это­му мы с ней об­ща­лись за­оч­но: пи­сали друг дру­гу за­писоч­ки. Я пос­ту­пила в шко­лу, ког­да мне еще не ис­полни­лось 7 лет (я же де­кабрь­ская). Но при­няли все же, по­тому что ма­ма ме­ня уже на­учи­ла в эва­ку­ации чи­тать и счи­тать. И я бы­ла са­мая ма­лень­кая в клас­се. А мы учи­лись еще в раз­дель­ной шко­ле: од­ни де­воч­ки. И все до еди­ной - лы­сые: нас стриг­ли на­голо, чтоб мы не зав­ши­вели, не бы­ло мы­ла… и так да­лее. И ма­ма мне, как и дру­гим, да­вала кар­точки на обед. И мы ез­ди­ли в 11-м трам­вае в сто­ловую на обед. А сто­ловая рас­по­лага­лась на Цвет­ном буль­ва­ре, пря­мо нап­ро­тив цир­ка. По дру­гую сто­рону буль­ва­ра. И вот, по­обе­дав, мы с дев­чонка­ми бе­жали к цир­ку, пос­мотреть, что там про­ис­хо­дит. И од­нажды за стек­лом, сре­ди выс­тавлен­ных фо­тог­ра­фий с цир­ко­вых пред­став­ле­ний, Ка­ран­да­ша, ак­ро­батов и дру­гих ар­тистов, мы уви­дели на­писан­ное от ру­ки объ­яв­ле­ние: "Пос­ле­во­ен­ный на­бор в 2-го­дич­ную цир­ко­вую шко­лу". На­бира­ли де­тей как раз 10-11 лет. На­до бы­ло прий­ти в Сад име­ни Ба­ума­на: "тру­сы чер­ные, май­ка бе­лая, но­ги чис­тые"… И ма­ма взя­ла на­шу ора­ву де­тей и по­вез­ла всех к нуж­но­му дня и ча­су в Сад Ба­ума­на. А там пос­ре­ди га­зона был рас­сте­лен бре­зент, по кра­ям его си­дели три-че­тыре взрос­лых учи­теля и за­писы­вали фа­милии при­шед­ших пос­ту­пать. Ког­да дош­ла оче­редь до ме­ня, спро­сили: "Как те­бя зо­вут, маль­чик?"… Мы ж все бы­ли на од­но ли­цо, лы­сые… Я го­ворю, что я де­воч­ка. Они мне: "Что ты уме­ешь де­лать?" Я го­ворю: "Ко­леси­ки, шпа­гат умею…". Ме­ня и при­няли. Сна­чала - прак­ти­чес­ки весь год - мы при­ходи­ли каж­дый день ("тру­сы чер­ные, май­ка бе­лая, но­ги чис­тые") и за­нима­лись толь­ко ак­ро­бати­кой на ма­неже. Для ме­ня на­хож­де­ние в цир­ке бы­ло чем-то не­веро­ят­ным: я ви­дела вбли­зи са­мого… Ка­ран­да­ша! И это цир­ко­вое за­кулисье! И, ко­неч­но, ло­шадей!.. Я бы­ла тог­да очень гиб­ким, рас­тя­нутым ре­бен­ком. Там ме­ня на­зыва­ли "де­воч­ка-ка­учук". Ду­маю, что ско­рее все­го ме­ня го­тови­ли в на­ез­дни­цы, да и к ло­шадям ме­ня тя­нуло. Но в кон­це пер­во­го го­да выз­ва­ли на­ших ро­дите­лей и ска­зали им: "В сле­ду­ющем го­ду нач­нется уже спе­ци­али­зация ре­бят, по­это­му, ес­ли ва­ши де­ти бу­дут прик­репле­ны к ка­кой-то уже оп­ре­делен­ной цир­ко­вой груп­пе, они дол­жны бу­дут с ней ез­дить с гас­тро­лями по стра­не. Ра­бота у нас разъ­ез­дная, ра­бота рис­ко­ван­ная, мо­гут быть и трав­мы". То есть, "ма­ма Све­ты Дру­жини­ной, по­думай­те". Ну, ма­ма не­дол­го ду­мала: прос­то за­пер­ла ме­ня на треть­ем эта­же в на­шей квар­ти­ре. Это для ме­ня бы­ла, ко­неч­но, нас­то­ящая тра­гедия…

А во­об­ще я бы­ла за­води­лой, и ро­дите­ли бо­ялись поз­во­лять сво­им де­тям дру­жить со мной. Ме­ня то и де­ло обу­рева­ли раз­личные идеи. Нап­ри­мер, пом­ню, ко­нец вой­ны, я под­го­вори­ла всех из Марь­иной Ро­щи от­пра­вить­ся на Крас­ную пло­щадь смот­реть Са­лют По­беды. До Труб­ной пло­щади мы до­еха­ли на двух трам­ва­ях с пе­ресад­кой. За­тем по Нег­линной мы до­бежа­ли до Ко­лон­но­го за­ла, там уже бы­ла тол­па. И уже тем­но. И, ви­жу, пос­те­пен­но все от ме­ня от­ко­лолись ку­да-то: мно­гие, ви­димо, вер­ну­лись на­зад. Я, ма­лень­кая, ху­день­кая, од­на в се­реди­не ог­ромной тол­пи­щи, она ме­ня по­нес­ла са­ма, без мо­ей во­ли. Са­мое страш­ное - тол­па. Ме­ня бы там она спо­кой­но за­топ­та­ла. С тех пор я очень бо­юсь тол­пы. Так вот, мы все же выш­ли на Крас­ную пло­щадь, и бы­ло страш­но, и душ­но, и я не уп­равля­ла сво­ими дви­жени­ями, а толь­ко, зад­рав го­лову, смот­ре­ла вверх, меж­ду те­лами взрос­лых, на ку­сочек не­ба, где раз­ры­вались и вспы­хива­ли огонь­ки са­люта… И тут, как го­ворит­ся, бог в по­мощь: подс­тре­лили гал­ку (а птиц раз­ных, воз­бужден­ных гро­хотом выс­тре­лов, мно­го ле­тало в воз­ду­хе над Крас­ной пло­щадью). И од­на из них вдруг упа­ла пря­мо к мо­им но­гам. И все рас­сту­пились от это­го. Я взя­ла эту гал­ку, а кры­лыш­ко у нее бь­ет­ся. Лю­ди за­шуме­ли: "Про­пус­ти­те де­воч­ку, она не­сет ра­неную пти­цу". И мне об­ра­зова­ли ко­ридор, и я так смог­ла на­конец вый­ти из этой су­мас­шедшей тол­пы. Я бы­ла в кро­ви этой гал­ки… Я при­нес­ла ее до­мой, где уже к это­му вре­мени бы­ла ужас­ная па­ника: ре­бенок про­пал! Ос­таль­ные де­ти-то все вер­ну­лись, а ме­ня нет. И вот эта гал­ка, ко­торую мы с ма­мой ле­чили стреп­то­цидом, по­том у нас жи­ла еще приб­ли­зитель­но ме­сяц. Гал­ка эта ока­залась мо­ей спа­ситель­ни­цей. А я - её…

- Свет­ла­на Сер­ге­ев­на, а как вы ока­зались в ки­но?

- Не сра­зу в ки­но. Де­ло в том, что пос­ле цир­ка, как вы зна­ете, у ме­ня 2-3 го­да бы­ла па­уза, а по­том я по­пала в ба­лет. По­тому что в од­ном из пи­онер­ских ла­герей я поз­на­коми­лась с де­воч­кой, учив­шей­ся ба­лету. Она ока­залась прав­нучкой Ай­се­доры Дун­кан. Она рас­ска­зала мне, что учит­ся в ба­лет­ной шко­ле, и я за­рази­лась этой иде­ей: то­же пос­ту­пить в ба­лет­ную шко­лу: "Ма­ма! Пред­став­ля­ешь, ба­лет­ная шко­ла Боль­шой те­ат­ра! Я хо­чу ту­да". Но я бы­ла уже боль­шая: ту­да при­нима­ли де­тей на гра­ни 3-4 клас­сов, а я уже пе­рехо­дила в 5-й. По­это­му мо­ей ма­ме ска­зали, что есть очень хо­рошее учи­лище при Му­зыкаль­ном те­ат­ре Ста­нис­лав­ско­го и Не­миро­вича-Дан­ченко. Чтоб она поп­ро­бова­ла ме­ня ус­тро­ить ту­да. И ме­ня ту­да при­няли! А по­том по кон­курсу ме­ня пе­реве­ли в шко­лу Боль­шо­го те­ат­ра. Я, нап­ри­мер, учи­лась на од­ном кур­се с Ма­рисом Ли­епой, на три го­да мо­ложе ме­ня учи­лись там же Ка­тя Мак­си­мова с Во­лодей Ва­силь­евым. А на год вы­ше ме­ня учи­лась На­талья Ка­сат­ки­на, ко­торая соз­да­ла с Ва­силё­вым "Клас­си­чес­ким ба­лет". Та­кая ком­па­ния.

И, ко­неч­но, я дол­жна бы­ла быть ба­лери­ной, мне это очень нра­вилось, тем бо­лее что по­том я из клас­си­чес­кой пе­реш­ла в ха­рак­терные. Но… на од­ной из ре­пети­ций в клас­се я раз­би­ла се­бе ру­ку (ло­коть вле­тел в креп­ле­ние стан­ка), и она прос­то по­вис­ла плетью… Все пе­репу­гались, что раз­дроб­лен ло­коть, он ока­залось, что очень силь­ный был удар и об­ра­зова­лась внут­ренняя ге­мато­ма. А бы­ло это на­кану­не дип­ломно­го эк­за­мена… И для то­го, что­бы как-то сгла­дить мое уд­ру­чен­ное сос­то­яние, ус­тро­ите­ли дип­ломно­го кон­церта в За­ле Чай­ков­ско­го по­ручи­ли мне… вес­ти этот кон­церт дип­ломни­ков: у ме­ня с детс­тва бы­ла хо­рошая речь, че­му ме­ня на­учи­ла ма­ма. Я объ­яв­ля­ла но­мера, а ког­да уви­дела свой та­нец в ис­полне­нии дру­гих, за­рыда­ла…

А ког­да я приш­ла до­мой, ба­буш­ка мне ска­зала: "Те­бе при­вез­ли ста­ци­онар". Я ис­пу­галась: "Ка­кой еще ста­ци­онар?!"… Ока­залось, сла­ва бо­гу, не "ста­ци­онар", а сце­нарий. Он на­зывал­ся "Ка­мен­ное сер­дце". Пи­сал его… не кто-ни­будь… Алек­сей Кап­лер!  А тог­да, пом­ни­те, пос­ле вой­ны Ста­лин бро­сил клич, чтоб соз­да­вали боль­ше ко­медий: хва­тит, мол, нам мрач­но­го за вре­мя вой­ны, те­перь на­до де­лать что-то ра­дос­тное, оп­ти­мис­тичное. И вот Пырь­ев сде­лал "Ку­бан­ские ка­заки", а Кап­лер, толь­ко что вер­нувший­ся из зак­лю­чения, на­писал эту ко­медию. Фильм по ко­торой по­том по­лучил наз­ва­ние "За вит­ри­ной уни­вер­ма­га", где мне и пред­ла­гали роль. Му­зыка там бы­ла Алек­сан­дра Цфас­ма­на, ре­жис­се­ром это­го, сво­его вто­рого филь­ма (пер­вый был "Поп­ры­гунья") был Сам­сон Сам­со­нов. Там впер­вые снял­ся Ана­толий Куз­не­цов (иг­рал ми­лици­оне­ра), ос­таль­ные - царс­твие им всем не­бес­ное - Ми­ка­эла Дроз­дов­ская, Оль­га Бган, Иван Дмит­ри­ев, Тро­янов­ский…

Ме­ня ут­вер­жда­ли очень смеш­но. Ре­жис­сер спра­шива­ет: "Что ты уме­ешь, де­воч­ка?" "Тан­це­вать". "А го­ворить?" "Я не знаю, что и как го­ворить... Нет, я луч­ше вам стан­цую"… И я им что-то там стан­це­вала. А они мне: "А по­чему вы уш­ли из ба­лета?" "А у ме­ня, - объ­яс­няю, - бы­ла трав­ма ру­ки". И под­робно рас­ска­зала про свою трав­му… "Ага-а, хо­рошо"… Так ме­ня ут­вер­жда­ли на глав­ную роль… Но у ме­ня всег­да бы­ла тя­га - еще ког­да я бы­ла в ба­лете - на пос­та­новоч­ную ра­боту. А тут, ког­да я пос­мотре­ла на ки­но, ока­залось, что мож­но ведь сов­местить всё: и цирк, и ба­лет, и те­атр, и му­зыку, и во­кал! Но я ре­шила пос­ту­пать в ки­но­ин­сти­тут, мне по­каза­ли, где он на­ходит­ся. Но был уже сен­тябрь, все при­ем­ные эк­за­мены во ВГИК за­кон­чи­лись. И я бла­годар­на Сам­со­ну Сам­со­нову, он поз­во­нил во ВГИК, поп­ро­сил ме­ня пос­мотреть и пос­лу­шать. И они раз­ре­шили мне по­казать­ся. Я вош­ла, а там ко­мис­сия: ка­кой-то се­дой ста­рик, ка­кой-то, на­обо­рот, лы­сый… И вдруг вош­ла в ком­на­ту… Хо­зяй­ка Мед­ной Го­ры. Та­мара Ма­каро­ва! Ах-х!.. Я обом­ле­ла, и все вре­мя, чи­тая свой стих, об­ра­щалась толь­ко к ней. А ря­дом с ней си­дел этот се­дой ста­рик, с зап­ле­тен­ны­ми вок­руг сту­ла но­гами, как пе­рочин­ный но­жик, я на не­го не об­ра­щала вни­мания. А я всё - Ма­каро­вой… А ме­ня на­учи­ли од­но­му толь­ко сти­хот­во­рению - Лер­монто­ва "За всё, за всё те­бя бла­года­рю", по­тому что не­ког­да бы­ло учить. Я го­ворю: "Я умею вот это сти­хот­во­рение"… Проч­ла, а этот се­дой гун­до­сит: "А по­чему вы уш­ли из ба­лета-то?"… А я опять им свое: "А у ме­ня бы­ла трав­ма"… И все сно­ва здо­рово. "Ага-а, очень хо­рошо"… В об­щем, ска­зали, чтоб я приш­ла пос­ле­зав­тра, там, на дос­ке объ­яв­ле­ний, бу­дет ви­сеть спи­сок при­нятых. Я приш­ла пос­ле­зав­тра и - уви­дела, что при­нята! А на сле­ду­ющий день я при­хожу в свою груп­пу и с ужа­сом ви­жу: си­дит за сто­лом этот "пе­рочин­ный но­жик" се­дой, на ко­торо­го я в ко­мис­сии не об­ра­щала вни­мании я. Это ока­зал­ся… Бо­рис Вла­дими­рович Би­биков! И ря­дом с ним - Оль­га Ива­нов­на Пы­жова! Мои два лю­бимые пе­даго­га, царс­твие им не­бес­ное. Я бы­ла счас­тли­ва, что по­пала имен­но к ним на курс.

А в 1965-м я уже сно­ва пос­ту­пила во ВГиК, уже на ре­жис­сер­ский, в мас­тер­скую. Иго­ря Та­лан­ки­на. В 69-м за­кон­чи­ла, и на прак­ти­ке бы­ла на филь­ме сво­его мас­те­ра Та­лан­ки­на "Чай­ков­ский" (со Смок­ту­нов­ским) по сце­нарию На­гиби­на. На­гибин пос­ле это­го на­писал по­весть о Чай­ков­ском. Во­об­ще, пос­ле "Чай­ков­ско­го" На­гибин ушел в ис­то­ричес­кую про­зу, че­му он был очень бла­года­рен Та­лан­ки­ну. Прав­да, по­том они с Та­лан­ки­ным раз­ру­гались. На­гибин мне об этом рас­ска­зывал, ког­да мы уже с ним сни­мали "Гар­де­мари­нов". Сце­нарий пи­сали мы втро­ем - Ни­на Со­рото­кина, На­гибин и я.

- А по­чему вы сни­ма­ете ис­то­ричес­кие филь­мы, а не сни­ма­ете сов­ре­мен­ность?

- Мо­гу ска­зать сра­зу. Де­ло в том, что сни­мать сов­ре­мен­ность в фар­ту­ках, в ха­латах, спе­цов­ках и так да­лее - скуч­но! Прос­то скуч­но. Оно же всё вок­руг нас. Мож­но го­ворить о том же са­мом, но… во вре­мени, в ис­то­рии. По­тому что ни­чего не из­ме­нилось! Ни­чего. Из­ме­ня­ет­ся со­ци­ум. Не ме­ня­ет­ся единс­твен­ная вещь - че­ловек. Так его бог - или кто хо­тите - соз­дал из­на­чаль­но. Он ос­тался со все­ми сво­ими страс­тя­ми. Есть чер­ный ящик, это его мозг, ко­торый до сих пор не рас­шифро­ван…

- В этом есть, на­вер­ное, боль­шая грусть: столь­ко ве­ков прош­ло, а че­ловек не из­ме­нил­ся. Что же, прог­ресс ни­как не по­дей­ство­вал?…

- Ни­какой грус­ти. И прог­ресс на нас не дей­ству­ет. Мы дол­жны ус­пе­вать в но­гу со вре­менем - быс­трее ду­мать. На­ши ин­теллек­ту­аль­ные спо­соб­ности дол­жны быть мо­биль­нее: вре­мя ус­ко­ря­ет­ся. И мы дол­жны ему со­от­ветс­тво­вать. На­обо­рот, это прек­расно! Это до­казы­ва­ет, что нас не Дар­вин соз­дал. И мы не про­изош­ли от обезь­яны. Нас соз­да­ла ка­кая-то выс­шая суб­стан­ция, на­зови­те ее бо­гом, я не про­тив. Соз­дан Че­ловек, он не­из­ме­нен, а все ос­таль­ное ме­ня­ет­ся: со­ци­ум, одеж­ды, ус­ло­вия бы­та, тех­ни­ка, язык об­ще­ния, про­чее вок­руг Че­лове­ка. Че­ловек ос­тался со все­ми сво­ими страс­тя­ми. При­чин­но-сдедс­твен­ные свя­зи ле­жат внут­ри че­лове­чес­кой сущ­ности.

- Зна­чит, вы оп­ре­дели­ли для се­бя в ки­но эту ис­то­ричес­кую ни­шу…

- Нет, это не я оп­ре­дели­ла, это оп­ре­дели­лось вы­ше ме­ня. А я прос­то счи­таю, что мне ин­те­рес­нее го­ворить об этих веч­ных об­ще­чело­вечес­ких те­мах, мо­тивах на ис­то­ричес­ком ма­тери­але. А сущ­ность - од­на и та же. Ни­чего не ме­ня­ет­ся!

- Но ведь, спус­ка­ясь на греш­ную зем­лю, на­до приз­нать, что про­из­водс­тво ис­то­ричес­ких, кос­тюмных, двор­цо­вых, пы­шущих рос­кошью филь­мов - де­ло нам­но­го бо­лее зат­ратное, чем сов­ре­мен­ное ки­но, так?

- Еще бы, ко­неч­но! Боль­ше ска­жу: все пе­рево­роты в ис­то­рии, как пра­вило, со­вер­ша­ют­ся ночью, да в Рос­сии за­час­тую еще и зи­мой, а это, как вы по­нима­ете, еще труд­нее и до­роже сни­мать… А что та­кое зим­няя рос­сий­ская ночь в ки­но - это толь­ко од­но­му бо­гу из­вес­тно, да еще ки­но­опе­рато­ру с его же­ной-ре­жис­се­ром (вот уже бо­лее 55 лет му­жем Дру­жини­ной яв­ля­ет­ся вы­да­ющий­ся ки­но­опе­ратор Ана­толий Му­касей, - Гр. Кр.)… Ко­рот­кий зим­ний съ­емоч­ный день, да еще с ло­шадь­ми, да еще в ка­рете, да еще по убы­ва­ющей XVIII ве­ка на­туре - это, я вам ска­жу, ра­бот­ка не для сла­бых.

- Уди­витель­но, как вы со всем этим справ­ля­етесь - с та­кими ус­ло­ви­ями съ­емок, с ба­таль­ны­ми сце­нами, с ог­ромны­ми ко­ман­да­ми мас­совки и про­чее. Вы прос­то пол­ко­водец, не ина­че.

- Нет, прос­то на­до быть про­фес­си­она­лом, боль­ше ни­чего. Муж­чи­ны иног­да от­кры­ва­ют мой сце­нарий и го­ворят мне: "Как ты во­об­ще мо­жешь де­лать это?! О-о, зи­ма, ночь, на­тура… Нет я та­кое не сни­маю…". А я нор­маль­но чувс­твую се­бя зи­мой. Мне нра­вит­ся, кста­ти, и ночь, и зим­няя на­тура, и мо­роз… Я зим­ний че­ловек.

- А по­чему се­бя не сни­ма­ете?

- Очень час­тый воп­рос.

- Вы же на­вер­ня­ка ви­дите се­бя в ка­ких-то жен­ских ро­лях…

- Я ви­жу се­бя не толь­ко в жен­ских, а и в муж­ских, и во­об­ще во всех ро­лях. Я иг­раю все ро­ли у се­бя в ван­ной… По­чему мне муж не раз­ре­ша­ет са­дить­ся за руль? По­тому что, го­ворит, ты иг­ра­ешь за се­бя, за то­го пар­ня, за всех маль­чи­ков и де­вочек, и со­вер­шенно не сле­дишь за до­рогой...

Приз­на­юсь вам чес­тно: я ни­ког­да, ни­ког­да не ду­мала, что бу­ду ак­три­сой. Ког­да я бы­ла в ба­лете, я всег­да зна­ла, что бу­ду в кон­це кон­цов ба­лет­мей­сте­ром. Ког­да я на­чала свою ак­тер­скую де­ятель­ность в пер­вом филь­ме, я сра­зу же по­няла, ка­кая это ге­ни­аль­ней­шая про­фес­сия - ки­норе­жис­сёр! По­это­му на ак­тер­ский фа­куль­тет пос­ту­пила со­вер­шенно осоз­нанно, зная, что че­рез год бу­ду пос­ту­пать на ре­жис­сер­ский… И за этот про­межу­точ­ный пе­ри­од, кста­ти, сня­лась в 11-ти филь­мах, три из ко­торых вош­ли в "зо­лотой" фонд на­шего ки­но: "За вит­ри­ной уни­вер­ма­га", "Де­ло бы­ло в Пень­ко­ве", и "Дев­ча­та". Меж­ду про­чим, ме­ня хо­тели от­числить из ВГи­Ка, так как Би­биков и Пы­жова ка­тего­ричес­ки зап­ре­щали сту­ден­там сни­мать­ся.

- Вас счи­та­ют от­кры­вате­лем ак­те­ров, в ва­ших филь­мах мно­го де­бютов.

- Прос­то, ви­димо, у ме­ня есть ка­кая-то ин­ту­иция. Вот, нап­ри­мер, в мо­ем филь­ме "Ви­ват, Ан­на!" есть три де­бюта. Прав­да, за то вре­мя, по­ка мы сни­мали это боль­шое ки­но, на­ших де­бютан­тов уже рас­хва­тали еще и дру­гие ре­жис­се­ры… У ме­ня там, в час­тнос­ти, де­бюти­ру­ет пе­вица Ал­су, иг­ра­ет прек­расно дра­мати­чес­кую роль, ее мно­гие да­же не уз­на­ют до са­мых пос­ледних кад­ров с тит­ра­ми. Да­нила Ду­на­ев, 2-мет­ро­вый мо­лодой ак­тер, пот­ря­са­ющий со­вер­шенно, иг­ра­ет боль­шую цен­траль­ную роль. Его отец, кста­ти, был "пер­вой шпа­гой" Со­вет­ско­го Со­юза, лев­ша. И еще один де­бют - Мас­ленни­ков Олег, то­же пот­ря­са­ющий па­рень! И они уже пош­ли в го­ру. Они все те­ат­раль­ные ар­тисты, но все пос­те­пен­но ухо­дят в ки­но. Это, по­нят­но: тут день­ги, тут сла­ва, и ко­рысть, и про­чее. Да­нила Ду­на­ев, кста­ти, уже снял­ся в про­дол­же­нии "Трех муш­ке­теров" в ро­ли сы­на Ато­са. 

- И все же: по­чему се­бя не сни­ма­ете? Не­уже­ли не бы­ло соб­лазна?

- Зна­ете, в свое вре­мя Па­ша Ле­бешев, царс­твие ему не­бес­ное, наш ве­ликий ки­но­опе­ратор (пос­то­ян­ный опе­ратор Ни­киты Ми­хал­ко­ва) очень хо­тел в свое вре­мя, что­бы я сни­малась в "Не­окон­ченной пь­есе для ме­хани­чес­ко­го пи­ани­но". А я в это вре­мя толь­ко-толь­ко пос­ту­пила на ре­жис­сер­ский фа­куль­тет. И очень хо­рошо, что я от­ка­залась и не сня­лась там, по­тому что там пот­ря­са­юще сыг­ра­ла эту роль дру­гая ак­три­са. А соб­лазны бы­ли: нап­ри­мер, в сво­ей пер­вой ре­жис­сер­ской кар­ти­не "Ис­полне­ние же­ланий" по ро­ману Ка­вери­на Ве­ни­амин Алек­сан­дро­вич очень хо­тел, что­бы я иг­ра­ла Вар­ва­ру. И очень нас­та­ивал на этом. Но я ка­тего­ричес­ки от­ка­залась. Хо­тя это и Ка­верин… Я во­об­ще очень бла­годар­на ему за то, что из мно­гих пре­тен­дентов на эту ре­жис­сер­скую ра­боту он по­чему-то выб­рал ме­ня. Кста­ти, тог­да и по­том у ме­ня бы­ли прек­расные сце­нарис­ты, опе­рато­ры, ак­те­ры, у ко­торых я пос­то­ян­но учи­лась про­фес­сии. И ког­да они ухо­дят из жиз­ни, я каж­дый раз ду­маю: что же я бу­ду де­лать без них?.. По­тому что ис­че­за­ют Лич­ности, а вза­мен ник­то не при­ходит… Сей­час лю­ди мель­ча­ют. Не хва­та­ет Лич­ностей, ни в ис­кусс­тве, ни в жиз­ни во­об­ще. Не го­воря уж о пра­вите­лях Рос­сии: Ека­тери­на I, нап­ри­мер, вмес­то под­пи­си ста­вила крес­тик, но она же бы­ла гро­мад­ной, уни­каль­ной, ха­риз­ма­тичес­кой Лич­ностью! И да­же экс­тра­сен­сом. Та­кой факт: толь­ко у нее на гру­ди Петр Пер­вый, бу­дучи в сво­ей ши­зо­ид­ной фа­зе, мог ус­нуть на два ча­са в сут­ки…

Но, воз­вра­ща­ясь к ва­шему воп­ро­су, ска­жу: я од­нажды в "Гар­де­мари­нах" ре­шила на­писать для се­бя роль. По­тому что очень хо­рошо, ког­да вас уз­на­ют в… ма­гази­не: мож­но бы­ло, "тор­гуя ли­цом", ку­пить сво­им де­тям хо­рошую ку­рицу или мо­лока, или еще что-то де­фицит­ное в то вре­мя, ког­да, пом­ни­те, в ма­гази­нах ни­чего не бы­ло… Так вот, что­бы ус­пешно "тор­го­вать ли­цом", на­до бы­ло мне как-то ос­ве­жить его. И На­гибин, Со­рото­кина и я на­писа­ли точ­но под ме­ня од­ну роль - Ан­ны Бес­ту­жевой в филь­ме "Гар­де­мари­ны, впе­ред!". Для ак­три­сы это бы­ла бы за­меча­тель­ная, уни­каль­ная ра­бота. Пред­став­ля­ете, вна­чале она по­яв­ля­ет­ся в жем­чу­гах в хра­ме… Кра­сави­ца из кра­савиц! За­тем ее арес­то­выва­ют, она - жер­тва. За­тем на про­тяже­нии двух се­рий о ней то и де­ло го­ворят. И на­конец в пос­леднем филь­ме она по­яв­ля­ет­ся в ру­бище… Очень вы­год­ная роль! Мне все бы­ло сши­то: кос­тю­мы, платья, весь ан­ту­раж, сде­ланы па­рики, со­от­ветс­тву­ющий грим. Ме­ня все ут­верди­ли на эту роль - те­леви­дение, Мос­фильм, Гос­ки­но, ут­верди­ла ре­жис­сер Дру­жини­на, опе­ратор… Все вро­де бы­ло нор­маль­но. И вот мы по­еха­ли на объ­ект, ко­торый дол­жен был сни­мать­ся пер­вым: арест Ягу­жин­ской. А у ме­ня при­выч­ка как у опе­ратор­ской же­ны: я люб­лю кар­тинку. То есть я обя­затель­но пос­ле каж­до­го сня­того кад­ра бе­гаю к ки­нока­мере, смот­рю в гла­зок ап­па­рат, чтоб убе­дить­ся, как все сня­то… И я вдруг се­бе пред­ста­вила, во что я прев­ра­щусь че­рез три дня съ­емок: это я бу­ду бе­гать как су­мас­шедшая ту­да-сю­да, от съ­емоч­ной пло­щад­ки к ка­мере и об­ратно, в гри­ме, в па­рике, в этих рос­кошных плать­ях с жем­чу­гами, за­пыхав­ша­яся от воз­ни с гвар­дей­ца­ми, с веч­но сби­ва­ющи­мися одеж­да­ми и па­риком… Нет, ре­шила я, это не для ме­ня: я не сде­лаю нор­маль­но ни то­го, ни дру­гого. И по­это­му пос­ле съ­емоч­но­го дня я всех соб­ра­ла и ска­зала: "Ре­жис­сер Дру­жини­на от­ка­зала ак­три­се Дру­жини­ной". Ху­дож­ник по кос­тю­мам в па­нике… Я ска­зала: "Не на­до па­ники. Есть пот­ря­са­ющая кра­сави­ца-ак­три­са Нел­лечка Пшен­ная. Она мо­его воз­раста и мо­ей фак­ту­ры, по­это­му ни­чего пе­реши­вать не на­до. Ез­жай­те к ней, па­дай­те на ко­лени, зо­вите ее, без вся­ких проб!" И она приш­ла, и сыг­ра­ла прек­расно, луч­ше, чем я!

Вот на этом и за­кон­чи­лись мои пе­чаль­ные по­туги иг­рать в собс­твен­ных филь­мах. А в двух­се­рий­ной "Дуль­си­нее То­бос­ской", сце­нарист Алек­сандр Во­лодин прис­та­вал: "Ну по­чему вы не сыг­ра­ете глав­ную роль? Вы дол­жны ее иг­рать!" И в это вре­мя там бы­ла борь­ба за то, что­бы этот фильм мы сни­мали, так как очень рез­ко воз­ра­жал про­тив это­го Игорь Вла­дими­ров, ко­торый в те­ат­ре Лен­со­вета то­же ста­вил эту пь­есу (у не­го там иг­ра­ли Али­са Фрей­ндлих и Ми­ша Бо­яр­ский). И толь­ко Ген­на­дий Глад­ков, ком­по­зитор, ска­зал: "С ка­кой ста­ти? Это мой мю­зикл, я бу­ду его сни­мать", Ра­цер и Кон­стан­ти­нов, ав­то­ры сти­хов, то­же бы­ли за. Но все рав­но нам по­это­му приш­лось очень мно­го пе­репи­сать и пе­реде­лать. Ме­ня зас­тавля­ли сни­мать в глав­ной ро­ли Ни­ну Мас­ло­ву, она тог­да бы­ла очень в чес­ти у ру­ководс­тва. Про­бова­лась и Анас­та­сия Вер­тин­ская… Но, сла­ва бо­гу, ак­три­сы са­ми от­ка­зались иг­рать по раз­ным при­чинам. И я мог­ла тог­да пред­ла­гать тех, ко­го са­ма счи­таю нуж­ным. Но… все бы­ли ка­тего­ричес­ки про­тив, чтоб Дуль­си­нею иг­ра­ла На­таша Гун­да­рева. А Во­лодин ска­зал мне: "Свет­ла­на Сер­ге­ев­на, или вы, или Гун­да­рева. Боль­ше ник­то! Вы­бирай­те". Ког­да я от­ка­залась сни­мать­ся, он ска­зал: "Зна­чит, Гун­да­рева!". И воп­ре­ки всем худ­со­ветам, у ме­ня про­бова­лись На­таша Гун­да­рева и Са­ша Аб­ду­лов, царс­твие им не­бес­ное. Но мне на­до бы­ло, чтоб че­ловек там пел сам. А Са­ша Аб­ду­лов по­ет толь­ко под фо­ног­рамму. Единс­твен­но, ко­му я поз­во­лила петь под фо­ног­рамму, это Ев­ге­нию Ле­оно­ву - Сан­чо Пан­са. Под не­го пот­ря­са­юще спел Са­ша На­заров. А Ле­онов в это же вре­мя был ут­вер­жден и на роль в филь­ме Ря­зано­ва "О бед­ном гу­саре…". Я приш­ла к Ря­зано­ву и ста­ла его умо­лять от­пустить мне Ле­оно­ва: "У вас мо­жет иг­рать лю­бой ар­тист! А у ме­ня Ле­онов дал сог­ла­сие, ут­вер­жден, до­говор под­пи­сан, на не­го уже сши­ли кос­тю­мы!" И мне его за­поро­ли: у не­го на ме­ня бы­ло толь­ко 5 дней, но как за это вре­мя нам бы­ло с ним снять Ис­па­нию (мы сни­мали ее в Ба­ку) и так да­лее… И я бы­ла в шо­ке: что же де­лать? И я наш­ла вы­ход: в ро­ли Сан­чо Пан­са сня­ла… са­мого На­заро­ва! Но тог­да встал воп­рос, ко­го сни­мать в ро­ли Лу­иса? Ми­шу Бо­яр­ско­го мне по­чему-то ка­тего­ричес­ки зап­ре­тили сни­мать. И тут я вспом­ни­ла о… Бо­рисе Плот­ни­кове, ко­торо­го в свое вре­мя от­кры­ла Ла­риса Ше­пить­ко в "Сот­ни­кове". А он ведь и по­ет сам, и иг­ра­ет на фор­тепь­яно, и есть це­лый сбор­ник за­писей его ро­ман­сов, и, ко­неч­но, он прек­расный ак­тер. И мы наш­ли его и от­лично сня­ли. Это од­на из луч­ших мо­их ра­бот, я очень гор­жусь этим сво­им филь­мом.

- Как же вам прос­ти­ли, что вы, воп­ре­ки всем зап­ре­там, сня­ли Гун­да­реву?

- А это бы­ла од­на из при­чин, что кар­ти­ну зак­ры­ли. Её по­каза­ли толь­ко под Рож­дес­тво, в ночь на 25 де­каб­ря, она име­ла мощ­ный ре­зонанс, но по­том ме­ня вы­зыва­ли во все ин­стан­ции: "Как так? Ка­кая она Дуль­си­нея То­бос­ская?! Это - "слад­кая жен­щи­на", и всё"… А я им: "А что та­кое "Дуль­си­нея"? "доль­че" - сла­дость. Она и есть слад­кая жен­щи­на. И по­том - про­читай­те 5-ю гла­ву в "Дон Ки­хоте", пор­трет Дуль­си­неи. Она боль­шая, силь­ная, с зыч­ным го­лосом, то есть пор­трет, спи­сан­ный с На­тальи Гун­да­ревой!" Ров­но год кар­ти­на ле­жала на пол­ке, по­тому что, кро­ме все­го про­чего, она бы­ла для то­го вре­мени слиш­ком прог­рессив­на. Там та­кие мо­ноло­ги Лу­иса, ко­торые тог­да вряд ли кто-ни­будь про­пус­тил бы… А спе­ла под неё за кад­ром со­вер­шенно ге­ни­аль­но Еле­на Кам­бу­рова! (На­таша Гун­да­рева, хо­тя и са­ма мо­жет петь, но она ока­залась муд­рой жен­щи­ной: "Нет, на эк­ра­не у ме­ня не по­лучит­ся, как на­до").

А во вре­мя де­монс­тра­ции филь­ма по ТВ (а мы смот­рим всег­да вдво­ем с му­жем, ти­хо, ос­то­рож­но, по­том об­сужда­ем, что так, что не так…) в па­узе меж­ду дву­мя час­тя­ми нам до­мой пер­вым поз­во­нил… Смок­ту­нов­ский: "Мы сей­час все смот­рим и нас­лажда­ем­ся тво­им филь­мом. Хо­чу ска­зать: это столь прек­расно и так хо­рошо, что ты се­год­ня при­об­ре­ла очень мно­го очень силь­ных вра­гов! Гор­дись, но го­товь­ся бо­роть­ся"… По­том поз­во­нил Сла­ва Не­вин­ный, ко­торый во МХА­Те иг­рал в "Дуль­си­нее" с Еф­ре­мовым и До­рони­ной: "Ну, как жал­ко, что я не иг­раю у те­бя Сан­чу. Ведь у нас же эта пь­еса про­вали­лась. Ну, Све­та, как ты всем вста­вила!" В об­щем, это бы­ла моя боль­шая уда­ча.

- А бы­ли ли у вас не­уда­чи?

- Ко­неч­но, как и у нор­маль­ных лю­дей. Ну, смот­ря что счи­тать не­уда­чей… Вот бы­ла, нап­ри­мер, кар­ти­на у ме­ня "Сол­нце, сно­ва сол­нце", эк­ра­низа­ция по­вес­ти Дмит­рия Хо­лен­дро "Свадь­ба". Кар­ти­на, ко­торая выш­ла в 1976-м, все­ми счи­талась боль­шой не­уда­чей. Прос­то чок­ну­той Дру­жини­ной, ког­да у нас по­каза­ли "Вес­тсай­дскую ис­то­рию", очень за­хоте­лось снять мю­зикл. Ну, что­бы ис­поль­зо­вать все свои зна­ния - цир­ка, ба­лета, во­кала… Мы вы­еха­ли на ди­кий бе­рег меж­ду Чер­ным и Азов­ским мо­рями, при­вез­ли с со­бой са­мые луч­шие си­лы Боль­шо­го те­ат­ра, ко­торых, по тем вре­менам, не пус­ти­ли в Шта­ты, и всё про­дела­ли там пот­ря­са­юще! Но… мы са­ми не бы­ли го­товы, да и чи­нов­ни­ки бы­ли не го­товы к то­му, что мож­но у се­бя уви­деть му­зыкаль­ную кар­ти­ну.

- Да… Но, по­хоже, ско­ро бу­дет не до та­ких до­рогих филь­мов…

- Это "ско­ро" уже идет! В свя­зи с кри­зисом уже съ­ем­ки мно­гих филь­мов сво­рачи­ва­ют­ся, а с те­ми, ко­торые по­ка не на­чали сни­мать, до­гово­ры ан­ну­лиру­ют­ся, при­чем уже зак­лю­чен­ные. Вот у ме­ня, нап­ри­мер, та­кая ис­то­рия. Фильм "Ви­ват, Ан­на!", - это не седь­мой фильм из се­рии "Двор­цо­вые пе­рево­роты", а… 7-й и 8- вмес­те!.. Де­ло в том, что я сня­ла два боль­ших филь­ма об Ан­не И­оан­новне, а про­кат­чи­ки зас­та­вили ме­ня сде­лать из них один, выб­ро­сив пять ум­ных сцен… Они ска­зали, что я сде­лала "слиш­ком ум­ное для на­шего зри­теля ки­но". И по­лучил­ся один фильм, вмес­то двух, да и все рав­но этот один идет 2,5 ча­са.

 - Свет­ла­на Сер­ге­ев­на, объ­яс­ни­те мне по­пуляр­но: сей­час нет цен­зу­ры, сво­бода и де­мок­ра­тия в ис­кусс­тве. По­чему на вас, ре­жис­се­ра, кто-то мо­жет да­вить, вы­нуж­дать вас что-то ре­зать в го­товой кар­ти­не, выб­ра­сывать, ка­кие-то про­кат­чи­ки и про­чие?

- Объ­яс­няю. Ки­но - очень до­рогое удо­воль­ствие. Вот я са­ма у се­бя про­дюсер и не мо­гу ниг­де дос­тать де­нег на фильм. На ис­то­ричес­кое ки­но де­нег ник­то не да­ет.

- Да­же все­ми лю­бимой на­род­ной ар­тис­тке Дру­жини­ной не да­ют?

- И Дру­жини­ной не да­ют, по­тому что оно не воз­вра­ща­ет вло­жен­ных де­нег. Все по­тен­ци­аль­ные спон­со­ры со мной очень лю­без­ны, приг­ла­ша­ют на пе­рего­воры, уго­ща­ют ко­фе, конь­яч­ком, но… ког­да на­до вы­тащить из кар­ма­на зо­лотой "пар­кер" и под­пи­сать чек с эн­ной сум­мой, они ли­бо в ко­ман­ди­ров­ке, ли­бо в от­пуске, ли­бо зах­во­рали… Два-три звон­ка мо­их бе­зус­пешных к ним, а чет­вертый я не де­лаю, по­тому что это тест… Я бе­ру толь­ко те 50 про­цен­тов, ко­торые мне да­ет го­сударс­тво. Оно мне да­ет толь­ко по­лови­ну сто­имос­ти филь­ма. Вот я сни­маю эти кар­ти­ны на по­лови­ну их сто­имос­ти… По­это­му я точ­но знаю и все вок­руг зна­ют, что эти де­неж­ки за­жаты в мо­ем пот­ном ку­лаке, и я ни­кому не поз­во­лю ни ко­пей­ки из этих де­нег ук­расть! Боль­ше то­го, ска­жу вам: на­ши по­мощ­ни­ки - мой вто­рой ре­жис­сер и вто­рой опе­ратор у мо­его му­жа Ана­толия Му­касея за­раба­тыва­ют го­раз­до боль­ше на кар­ти­не, чем мы. По­тому что они при­ходят и ухо­дят, как на­ем­ные ра­бот­ни­ки, а мы ра­бота­ет на ре­зуль­тат. А что ка­са­ет­ся тре­бова­ний про­кат­чи­ков, то это не они, а я хо­чу, чтоб кар­ти­на прош­ла в ки­ноте­ат­рах! Чтоб ее пос­мотре­ли мо­лодые, ко­торые сей­час, из­ви­ните, ни хре­на не зна­ют сво­ей ис­то­рии, не по­нима­ют, от­ку­да они ро­дом, что бы­ло за ве­ка до них в Рос­сии, и так да­лее. Мы же по­теря­ли на­ше по­коле­ние с 91-го го­да. Раз­ва­лил­ся Со­юз, от­ва­лились от нас Азия, При­бал­ти­ка, Ук­ра­ина, Бе­лорус­сия, Мол­да­вия. Был гран­ди­оз­ный ры­нок. И раз­ва­лилось ки­но. А ведь рань­ше ки­ноп­ро­кат был в собс­твен­ности го­сударс­тва, и это бы­ло пра­виль­но. А те­перь весь ки­ноп­ро­кат в собс­твен­ности мес­тных влас­тей, а это - крах! По­это­му мы, соз­да­тели ки­но, те­перь дол­жны за­иг­ры­вать с про­кат­чи­ками. Они мне ска­зали от­кры­тым тек­стом: "Вы сни­ма­ете ин­теллек­ту­аль­ное ки­но, а на­ши зри­тели де­билы". Они го­ворят: "Мы со­бира­ем день­ги на мо­лодой а­уди­тории, ко­торая при­ходит в ки­нозал, пер­вые во­семь ря­дов жрут поп­корн, а на пос­ледних ря­дах пь­ют пи­во и за­нима­ют­ся лю­бовью. А вот ес­ли вы сде­ла­ете так, чтоб пер­вые 8 ря­дов от­ле­тели от гро­хота и драк, а пос­ледние прос­ну­лись и ста­ли смот­реть ки­но"… Вот я и пы­та­юсь им уго­дить… Но все рав­но я ле­зу в кар­ман про­кат­чи­кам, по­тому что 2,5 ча­са это лиш­ний се­анс, то есть я его за­бираю у ко­го-то. Про­кат­чи­ки го­ворят, что это мно­го для од­но­го се­ан­са… Я им го­ворю: "По­жалуй­ста, по­сове­туй­те мне, что сок­ра­тить еще, и я сок­ра­щу, но пос­ле это­го вы мне рас­ска­жете, про что этот фильм"…

- У вас в филь­мах о двор­цо­вых пе­рево­ротах пос­то­ян­ный сце­нарист?

- Пер­вые шесть филь­мов мы пи­сали с Пав­лом Фин­ном. Я же пи­шущий че­ловек, вы за­быва­ете!

- Я об этом знаю. Где-то чи­тал, что вы, пос­ту­пая на ре­жис­сер­ский во ВГиК по­чему-то дол­жны бы­ли пред­ста­вить пе­чат­ные ра­боты…

- Там бы­ло про­ще: как-то я, уже окон­чив ак­тер­ский и сни­ма­ясь в ки­но, раз­го­вари­вала с Ми­ха­илом Иль­ичем Ром­мом и об­молви­лась, что хо­чу пос­ту­пать на ре­жис­сер­ский. Он ска­зал: "Так вы уже го­товы для это­го, иди­те ко мне на курс". Но, ког­да я приш­ла к не­му на курс, он был бо­лен. А ме­ня встре­тили его по­мощ­ни­ки, ко­торые, как я по­няла, не очень хо­тели ме­ня при­нимать. Они ска­зали мне: "Все в ва­шей справ­ке пра­виль­но, но у вас же нет пе­чат­ных ра­бот". Тог­да я, по­нимая, что в этом го­ду мне не пос­ту­пить, ста­ла пи­сать ма­лень­кие по­вес­ти, рас­ска­зы, статьи, за­мет­ки для жур­на­ла "Со­вет­ский эк­ран", ко­торый ме­ня прек­расно пе­чатал. У ме­ня да­же есть пре­мия за луч­ший рас­сказ го­да. И уже на сле­ду­ющий год, ког­да я пос­ту­пала, а при­нимал ме­ня Игорь Та­лан­кин (а зав­ка­фед­рой там был Сер­гей Ге­раси­мов), я уже приш­ла с пе­чат­ны­ми ра­бота­ми и пре­ми­ей за луч­шую пуб­ли­кацию.

- И все-та­ки, Свет­ла­на Сер­ге­ев­на, лич­но мне, нап­ри­мер, очень жал­ко, что вы не сни­ма­етесь.

- А мне не жал­ко, ни ка­пель­ки. Ес­ли б вы зна­ли, ка-ак я спо­кой­но к это­му от­но­шусь! Мне прос­то ин­те­рес­нее не сни­мать­ся, а  сни­мать ки­но!     

___________________

На фо­то ав­то­ра:

1. Свет­ла­на Дру­жини­на на Фес­ти­вале рус­ской куль­ту­ры в Эс­се­не

2. Свет­ла­на Дру­жини­на и Алек­сей Пет­ренко на Фес­ти­вале рус­ской куль­ту­ры в Эс­се­не.