Балеты Джона Ноймайера: тайные знаки

СВИДАНИЯ НА ЭЛЬБЕ

 Четыре    постановки     всемирно известного хореографа -  американца   Джона  Ноймайера,  сорок пять  лет возглавляющего   балетную труппу государственного театра оперы и балета Гамбурга - я   увидела  минувшим летом в городе на Эльбе.

В 1990 году  в Москве, в Большом театре Союза ССР  проходили гастроли   театра оперы и балета Гамбурга. Привезены были  два  балета, поставленные художественным руководителем балетной труппы Джоном Ноймайером ,- "Пер Гюнт" на музыку А.  Шнитке    и "Сон в летнюю ночь" на  музыку  Ф.  Мендельсона.  Оба спектакля   остались в памяти как вспышки   бенгальского огня,  осветившие известные сюжеты с необычайной стороны, куда прежде никто и не заглядывал.

Гамбург, здание государственного театра оперы и балета.

  Успешный в итоге путь Пера Гюнта к обогащению и успеху  для него самого обесценивался задолго до корабельного крушения и потери всего нажитого.  Время жизни героя в балете было перенесено в   20-ый век, и по либретто, написанному самим Д. Ноймайером,  он  обретал славу    и деньги как актер Голливуда. Кинопроекция демонстрировала титры- заставки к фильмам с его участием, роли   следовали за ролью:   в  свете огней рекламы   появлялись оповещения:

  Per Gunt as Spartak,  Per  Gunt as  Odysseus…. Следовали перечисления имен других   исторических  и литературных героев, сыгранных Пером…

На сцене были представлены съемки какого-то   цветного экзотического фильма: массовка изображала египтян на берегу Нила,  среди опахал, колесниц,  коленопреклоненных рабов высился Пер Гюнт   в роли   неведомого   победительного фараона. И вдруг внезапно вся  ярко  колоритная  картина   обесцвечивалась. Это было очевидно зрителям, но прежде всего самим изменением цвета было выражено изменившееся отношение к происходящему героя.

Становилось ясно, что  он вспоминал посреди всего окружающего великолепия свою мать… Детство… И все, что только, что было на сцене, куда-то исчезало. А на ней опустевшей- повторялась однажды виденная мизансцена, только в первый раз она была  реальностью  из  прошлого  героя, а во второй-   ожившим воспоминанием. На пустой сцене,   обозначавшей зимнюю дорогу, появлялась высокая статная молодая женщина - Озе, которая, описывая круг, везла в саночках дитя свое- маленького мальчика - Пера… За целую  взрослую непутевую  жизнь  Пера   это и оказалось самым дорогим   его воспоминанием. Любовь к   матери  и тоска по родине - вот главное в биографии Пера. В   балете   А.  Шнитке   любовь к нему   Сольвейг     спасала   его,    но Пер   сам  слишком  мало ее вспоминал…

 Казалось, что произведение Г. Ибсена срослось с музыкой Э. Грига так, что невозможно   другое созвучие.  Оказалось, возможно. Сама концепция   произведения,    осуществленная Д. Ноймайером,    совпала с  другой  музыкой А. Шнитке. …  Сцена с матерью Озе, везущей маленького Пера  в саночках, поставила   в центр спектакля     ее образ…

Другие открытия смыслов свершились в знаменитом "Сне в летнюю ночь", в котором хореограф, тяготеющий к высокой мировой литературе, позволил себе выдумку и игру, открывая в  У. Шекспире то, чего несколько столетий  не обнаруживал никто. Ноймайер  сочинил первый акт балета как придворное зрелище, где персонажи скованны  ритуалом и  этикетом. Две влюбленные пары галантны и   учтивы  друг  с другом.  Куртуазные церемонии на  балу незыблемы.   Юный похожий на купидона распорядитель танцев    знает о персонажах больше, чем показывает. Но   что означает алая роза, спрятанная за полой его   синего  сюртука?  Об этом зрители узнают в конце второго акта, когда все участники действия, а не только юные две пары погружены в сон в лесу. Прежде всего именно он и коснулся розой с колдовской росой   спящих, он-лесной озорник, Пэк,  и стал виновником чувств, влекущих героев к противоположным  партнерам… Именно он открыл неведомые тайники, подспудные неосознанные стихийные влечения,  власть инстинктов,  прорвавшихся сквозь заслоны приличий.. Не ошибка, вызванная озорством, а вышедшая наружу правда о природе сексуальных тяготений стала темой спектакля. И, когда все вернулось на круги своя, и о сне в летнюю ночь герои забыли, возвращенные в лоно устоявшихся   отношений, распорядитель танцев внезапным и острым жестом   раскрывал   ту  самую  припрятанную  за полой камзола   розу. Он напоминал участникам   истории о том, что забытое как сон, было явью. И что именно он   в других ночных обстоятельствах  был никто иной, а сказочный Пэк.

 Эти два спектакля  по  известным произведениям  ошеломляли не  только  их прежде  недоступной стороной,  а  тем, что   открывали  целый мир  в познании значимости человеческих страстей…

 Еще один необычный балет Ноймайера, переворачивающий представления об этом классическом искусстве, я увидела в 2015-ом году в Бостоне, когда Бостонский балет осуществил перенос на сцену Opera-House   постановку Ноймайером   3-ей симфонии

Г. Малера.  Джон Ноймайер  создал  спектакль - прочтение партитуры еще в 70- х годах, между тем, вся идея и концепция спектакля воспринимались остро  современно.  Ярко окрашенные по колориту меняющиеся   по цвету   задники были единственным декором   для танцовщиков - гимнастов,   рассказывающих о войне и мире  в виртуозном танце прихотливых композиций, воплощавших   музыкальные звучания пластическими претворениями. Они словно россыпью орнаментов преображали происходящее на сцене, откликаясь на звучание симфонии…Балет казался бесконечной   калейдоскопичной  сменой танцевального рисунка, в основе которой был острый драматизм..

В Москве и в Петербурге труппа Джона Ноймайера выступает часто. В Петербурге в его честь был проведен фестиваль "Ноймайер без границ".  В поставленной им "Даме с камелиями" на сцене Михайловского театра танцевала Диана Вишнева. Он знаток русского балета, эпохи "Мира искусств", достижений труппы С.Дягилева.

В Америке, где я живу теперь,   гастролей его по сути уникальной труппы   не было.

Мне не дано было увидеть   "Даму с камелиями"  А. Дюма-сына, "Чайку" А. Чехова, "Трамвай  Желание"  Тенесси Уильямса, "Татьяну"…

 Неполный перечень названий  указывает на любовь   хореографа не только к музыке, но и к великой литературе.

  Мне  предстояло  летом 2018 года  увидеть новые балеты Джона Ноймайера под крышей возглавляемого им государственного театра оперы и балета Гамбурга.

Бюст   Густава Малера, служившего дирижером в этом театре в начале 20-го века, украшает фойе. Дух Малера присутствует тут незримо. К музыке   Г. Малера  и  к музыке А. Шнитке,  в чем-то близких  по духу,   Ноймайер   обращается постоянно.

Господство Джона Ноймайера    в театре бесспорно. И заработано оно не только его уникальным талантом, но и служением театру. На всех четырёх спектаклях, мною увиденных, он присутствовал.  И несомненно, что так всегда, и что    глаз хореографа не упускает ни одной детали в исполнительском искусстве его труппы.  А его   ухо  ловит  в музыке построения  для придумываемых  им  движений- откликов, преображений, отражений…

 В музыке, в музыке, в музыке и больше нигде.

Так рожден балет, на премьере которого я присутствовала,- "Bethoveen -  project" . 

Лейт - темы  из фрагментов произведений Бетховена, скомпонованных вольно, воплощены  сценически в композициях, образуемых солистами, и читаемых как  зримые воплощения главных и побочных партий в произведениях великого композитора.  Едва ли кому-либо еще в мире из хореографов   приходило в голову превратить в балет   Героические   Вариации   op. 35,   а также Героическую симфонию Бетховена, куда позже они вошли…Но балет Бетховена "Творения  Прометея"…Op.43., созданный композитором в 1801-ом году, едва ли сегодня можно увидеть еще на какой-нибудь мировой сцене…

Джон Ноймайер сталкивает на сцене образные решения,   раскрывает   спрятанные в музыке душевные состояния    пластикой,  движением, антре, прыжком, полетом, жестом…. Не удивительно,   что позы танцовщиков порой кажутся изломанными,  угловатыми, диссонантными. Танец в  постановках  этого хореографа обретает черты  воплощенной муки.  Это танец модерн,   опирающийся на классическую основу… В первом отделении сюиты танцев возникают под звучание рояля, выдвинутого в центр сцены. Партию фортепиано исполнял М. Бялик. Не сразу можно осознать, что, стоя   на руках   с головой опущенной  вниз,  прислонившись к  открытым струнам  рояля ногами, в позиции словно  все тело  сведено болью,  танцовщик  медленно выходит из этой медитативной позы,  и начинает метаться в танце- исповеди, танце-крике, танце-одиночестве… Танец становится все интенсивнее, отчаяние и боль   - исключительно ведущие мотивы движений… Алекс Мартинес    не поражает атлетизмом, ростом,  даже  особой красотой черт.  Но поражает экспрессией.  Едва ли, нашелся бы еще один танцовщик, выдерживающий от   эпизода к эпизоду, подобную физическую и эмоциональную нагрузку.

   И, если Ноймайер отождествляет солиста с образом самого композитора, то при всем несходстве обликов   возникает сила и мощь   сотрясающих Бетховена, а  временами  раздирающего его слуховых  видений, страстей,   безоглядности чувств.

В буклете, изданном к премьере, на которой мне посчастливилось присутствовать, Джон Ноймайер рассказывает о том, как он сочинял этот балет, как был погружен в музыку, как стремился звуковое-фортепианное, звуковое- симфоническое   превратить в пластическое… И в состоянии напряжения и поиска вдруг он почувствовал боль в ухе. Из начала 19-го века в начало 21-го века   при попытке проникновения   в дар Бетховена хореограф получил словно по сигналу неведомых передач-трансформаций   страдание самого композитора, обернувшегося для того трагически глухотой…

Что ж… Известно, что Флобер, описывая   смерть отравившейся мадам Бовари, сам испытывал признаки отравления! А Горький, описывая ранение Клима Самгина, ощущал рану в своем теле!

Впечатлительность художника  -  обрекает его выстрадать  состояния своих героев. Видимо, и с  Ноймайером случилось нечто подобное.

Также внимательно вглядывался хореограф в портрет- миниатюру молодого Бетховена, написанную художником Христианом  Хорнеманом в 1802-ом году. И убеждается, что молодой композитор  выглядел вполне элегантно,  по моде своего времени, с шейным  платком… Так, что трудно представить его таким небрежным,  запущенным, каким он предстал, ужаснув Гете…

ОШЕЛОМЛЯЮЩАЯ НЕОБЫЧНОСТЬ

Во втором действии  спектакля "Бетховен-прожект",   танцевальный  монолог  Алекса Мартинеса развивался под звучание оркестра, исполнявшего Героическую симфонию. Дирижер  Симон Хьюветт   вел партитуру, давая ощутить всю силу этой симфонии, и не заглушая  сценическое воплощение ее.

Участие солистов балета в сценах адажио и массовых поражало техникой и исключительным талантом. Движения   ошеломляли необычностью,   солистам нужны были умения гимнастов, гибкость гуттаперчевых   тел,    и в них  вкладывалось  драматическое содержание.  Поддержки не имели ничего общего с традиционными,   классическими, сам   язык хореографии,  используя   основу классического танца, от нее отталкивался,  но для выражения чувств жест, движения и позы  вырисовывались  принципиально другими.  Никаких лирических адажио, фуэте…Красивости, округлости, законченности нам не предлагали.  Мир меняется.  А с ним и искусство, хотим мы того или нет.

Балет "Нижинский", посвященный великому танцовщику с трагической судьбой(1889-1950), эстетически погружал в атмосферу ретро. К образу Нижинского обращался ряд   балетмейстеров.  Наибольшую известность получила постановка М. Бежара " Нижинский, клоун Божий".    

 "Нижинский"  Ноймайера - иной.

Партию Вацлава  Нижинского исполнял Александр Рябко- танцовщик с большим драматическим дарованием, солист родом из Киева.

Александр Рябко в балете "Нижинский".

 Попутно замечу, что в труппе интернациональный состав, и достаточно широко представлены выпускники   русской хореографической школы, что по-прежнему доказывает   ее непревзойденность.  Назову имена: Анна Лаудере (Латвия), Карен Азатян и Константин Целиков (Армения), Александр Труш (Украина), Артем Овчаренко (Украина), Ольга Смирнова (Санкт-Петербург), Анна Поликарпова (Санкт-Петербург), Иван Урбан (Беларусь), Эдвин Ревазов (Украина)…

Балет сочинен на музыку  Ф. Шопена, Р. Шумана, Н. Римского-Корсакова, Д. Шостаковича…

Атмосфера ретро явно в данном случае привлекла хореографа.   Поэтому источниками вдохновения для оформления   выбраны Леон Бакст и Александр Бенуа.

Бальный зал швейцарского отеля, где собираются дамы и господа, светлый, со светлыми стульями, светлой балюстрадой, светлыми   дверными проемами   и светлой лестницей. О времени действия - предреволюционная эпоха- можно судить по изгибу каблучков на туфельках, по покрою одежды в стиле чарльстон… С одной стороны зала у стены будет долго стоять в напряжении Ромола Нижинская- жена танцовщика, одетая в ярко-красное платье- Элен Буше. С другой стороны, уравновешивая композицию, застынет Бронислава Нижинская- его сестра - Патрисия Фриза...  Им обеим пришлось бороться с недугом героя и смириться с победой недуга… В этом зале произойдет последнее выступление   артиста 19-го января 1919 года. Однако, предваряя   трагическую участь   гения танца,   погасившую его дар  душевную болезнь,  он появляется в  роскошном одеянии, которое воспринимается одновременно  как  смирительная рубашка.   Дата - 1919 -ый год - это уже в прошлом вся танцевальная судьба героя, связанная с достижениями   труппы  С. Дягилева, в которую он вступил, расставшись с положением премьера Мариинского театра.. Теперь он болен.  И ему явно будут мерещиться   появившимися   в этом зале   исторические фигуры: Тамара Карсавина-Сильвия  Азонни, Леонид Мясин- Джакопо Белуччи… Появится  старший брат тоже больной  Станислав Нижинский - - Алекс Мартинес - остро характерный в движениях… Появится Сергей Дягилев-в пластически характерном росчерке  Ивана Урбана…

  Его,  Вацлава Нижинского,  отрешенного от искусства танца, в котором он был столь уникален,  выведут  сверху, распахнув дверь.  И,  позабыв  о болезни, он станет танцевать  и соло, и вместе с другими…. Танец Александра Рябко    приковывает! И возникнут словно из прошлого постановки, в которых прославился Вацлав, но хореограф не цитирует их, а создает свои отражения по этим сюжетам: "Послеполуденный отдых фавна" К. Дебюсси",  Видение розы" К. М. Вебера, сцена из "Шахерезады" Н. Римского-Корсакова,  из  "Петрушки" И. Стравинского, … Легендарные балеты,  составившие великое искусство прошлого…  В спектакле эти образы воплощают другие танцовщики.  Бедный, бедный Нижинский… Помнит ли он о своих достижениях? Помнит ли что-то из прошлого? Возможно, в своей постановке Ноймайер  захотел  вызвать воспоминание о сверкающем прошлом   у потерявшего память героя… Так ему  словно показывают кем он был!   И  так  воскрешается другое прошлое: ужас, испытанный   перед разбушевавшейся толпой, казаками с нагайками,  потрясший впечатлительного Вацлава Нижинского еще в 1905 году…

Музыка Д. Шостаковича (Симфония 1905-ый год)   добавит свои краски… А на сцене   сестра  Бронислава, чтобы защитить больного от безумия мира, в котором он живет,  принесет ему саночки… Бог мой,  да эта символика мне уже открывалась! Такие саночки возникали в воспоминаниях другого героя этого хореографа, у Пера Гюнта! Из дали почти  тридцати лет, что прошли с тех пор, как я видела тот спектакль, пришел   тайный знак, который прочитывался с болью и радостью…Для тех, кто родом из детства…. Прошлое все-же существует! Не умирает! Оно всплывает, как дань детству и юности, когда героев, пусть по-разному, но обреченных, оберегали любившие их!

И этот тайный знак, перекликался с другим, с тем, который   был розой в руках у Пэка   из "Сна в летнюю ночь".   Всегда остается то, что   превращается в незабвенное. Хореограф Джон Ноймайер, выстраивая  композиции  из  танцевальных   перемещений, из абстрактно расположенных фигур, тяготеет к сильному глубокому драматическому проявлению чувств!

И доказательством послужили две   другие постановки.

В   начале расскажу об "Анне Карениной".

Последние годы сюжет Л. Толстого    вдохновляет многих   балетмейстеров. Параллельно с Ноймаейром   неподалеку в Мюнхене один из современных хореографов ставит "Анну Каренину". Я видела постановку Бориса Эйфмана, в которой оказалась воплощена эпоха, нравы,   исторический облик героев, и блестяще разработаны танцевальные характеристики персонажей.   Подобного решения сцены гибели Анны,  что создал Борис Эйфман,  в  мире быть не может. Словно ослепляющая   огнями паровоза, создавая иллюзию работающих лопастей, приводящих в движение колеса,   многофигурная композиция танцовщиков, руки, ноги, тела которых в сплетении вширь и в высоту,   надвигается на Анну и накрывает ее…

"Анна Каренина"  Ноймайера   перенесена в современность. По сути, балет стоило бы назвать просто "Анна". И написать по мотивам   романа.    В программе  написано : вдохновлено Львом Толстым.

Можно ли представить себе  историю Анны Карениной, переживаемую современной женщиной?  Оказывается, можно. Да, и такая любовь, и такое разочарование в ней, и такое отчаяние, что толкает человека в бездну, возможны, если героиня наделена столь сильной природой чувств. И в   обстановке сегодняшних дней, в приметах нынешнего времени, в одежде   временами утилитарной герои романа - оказываются архетипами, проектируемыми  в действительность   21 -го века.   Классический сюжет Ноймайер переносит   в наше время уже не впервые. И осуществляет это одновременно и тактично,  и с применением  шоковой  терапии. Алексей Каренин- Карстен Юнг не стар, и превращен в  преуспевающего политика,  выдвигаемого на выборах в президенты.  Он появляется победоносно, в цивильном современном костюме, что не мешает ему  двигаться пластично и легко.  Несомненно, Джон Ноймаейр, который всегда сам оформляет свои постановки, и сам создает костюмы,   выбирает ткани, позволяющие танцовщикам  ощущать свободу в движениях.

ВЕЧНЫЕ СОВРЕМЕННИКИ

Итак, на сцене  люди  с плакатами, на которых   имя Каренин,  выходят рядами на трибуны. Появляется Анна   Каренина - Анна Лаудере в сногсшибательно красивом и элегантном  красном    платье  от какого-нибудь известного кутюрье, с гладко  причесанной головкой, - такая современная деловая успешная дама и, достав из сумочки мобильный телефон, набирает  какой-то номер. И если я бы не призналась о полученном шоке в этот момент, как и о первой реакции - о, нет   - я бы утаила правду. И если бы я не подтвердила, что   первый выход   Вронского в спущенной майке и длинных трусах  в качестве  представителя  какой-то спортивной, то ли хоккейной, то ли бейсбольной  команды, а не в облике графа, к тому же  с отличной выправкой  военного в мундире,  не добавило мне первоначального    резкого неприятия,   я бы тоже пыталась сглаживать   свое отторжение. Но не хочу скрыть и другую правду, неожиданно мной прочувствованную: мой первый протест оказался вскоре отринут. Не те образы, к которым я   привыкла, а те, кого вывел постановщик- хореограф  на сцену,  постепенно стали заинтересовывать, притягивать меня.  Вронский-Эдвин Ревазов уже в следующей сцене, одетый так, что в нем ощутима благородная стать, и исполненный обаяния и  молодой красоты,  с золотисто - светлыми волосами  на глазах зрителей буквально завораживает Анну, и через сцену переливается то состояние, которое ныне принято называть chemistry. Странные трудные адажио танцуют эти двое, их движения стелются по полу, порывы обретают дисгармоничную форму, гибкость тел, акробатичность пластики  передают   страсть, переставшую быть затаенной, вырвавшуюся из-под запретов, разрушительную и гибельную…Холодноватая, когда появилась впервые, Анна Лаудере  поражает силой чувств, выразительностью и   феноменальной выносливостью. Нагрузки ее в партии Анны Карениной кажутся непосильными, но она выдерживает их в бесконечных прихотливых линиях движений, которые не всегда танец, а чаще - перемещения, передающие надрыв. Персонажей романа Ноймайер выводит на сцену, и каждый танцовщик, и каждая танцовщица  штрихом, протяженным жестом или позой передает их  характеристики…Среди всех известных лиц особо запоминается тот самый мучающий  в романе Анну злым  видением    мужик- выразительный заостренно пластичный  Карен Азатян…Еще один тайный знак, выявленный Ноймайером…

Что меня взволновало в этом спектакле помимо закономерно сопереживания…Сцена гибели Анны, воссозданная совсем по-иному Ноймайером и поразившая меня внезапностью   другого противодействия пространства…. Он добавляет к сюжету вполне   традиционную линию ревности. На балу, куда Анна и Вронский приходят вместе, он  у нее на глазах  начинает  танцевать с молодой   привлекательной блондинкой. И этот удар непереносим. Анна сначала мечется от двери к двери в  выгородке   задника,  а потом выходит в центр сцены,  заполненный парами танцующих, поднимает защищающим жестом руку к глазам, к  лицу,  и внезапно проваливается в  открывшийся люк сцены, как бросается под поезд. Очень сильное решение финала при всей условности.

О  знаменитой сцене   встречи героини с сыном Сережей я умолчала потому, что она не прозвучала так щемяще, как это ожидаемо. Возможно, в этом спектакле Сережа -  Мария Хугет   казался старше, чем в романе, и не вызывал  поэтому такой щемящей жалости.

Всех персонажей и исполнителей я не назвала также в моем обзоре. Но у всех - подчеркну у всех исполнителей, прежде всего,  у Стивы и Долли Облонских, у Китти были свои краски. Справедливости ради отмечу лишь удивительного   простодушного деревенского Алекса Мартинеса в образе Левина, представленного внезапно  как американского фермера под музыку кантри(явно привнесенная шутка)…Музыка П. Чайковского с ее эмоциональностью и музыка А. Шнитке с ее трагизмом,   воплощенные дирижером Симоном Хьюветт, выбранные  Ноймайером    для  этого короткого дивертисмента, вытиснуты   песнями  Кэта  Стивенсона.  Для Ноймайера подспудные движения души героев неизменно важны, он умеет их прочитывать или создавать, но он и независим порой от автора произведения, к которому обратился,   находя свои ассоциации, и,   расставляя  свои тайные знаки.

Он - мыслитель и драматически   воспринимающий мир философ. И то, что   он получил к тому же образование филолога и театроведа, ощутимо в его хореографических концепциях.  Рожденный в  небольшом    американском городе Милуоки(штат Висконсин), по широте и независимости мышления  он стал гражданином мира.

Балет " Дузе" идет в репертуаре   театра уже несколько лет. Он создан на основе  музыки  английского композитора Б. Бриттена (1-вый акт, которым  дирижирует Натан Брок, ) и эстонского композитора Арво Пярта (2-ой акт, когда звучит много фортепьянной музыки - Онджей Рудченко).  Судьба итальянской выдающейся  актрисы  армянского происхождения  Элеоноры Дузе(1858-1924) с ее ролями трагического плана, с ее страстями, обрывающимися   горечью, ее величие, ее место в истории театрального искусства  несомненно притягивает постановщика. По сути в каждом его балете герой или героиня, будучи реальным лицом или литературным, представляет собой масштабную личность.

Партию Дузе танцует балерина итальянского происхождения - нежная и трагичная в чувстве   Алессандра   Ферри. Партию ее первого возлюбленного Лучиано Никастро, погибшего на войне, исполняет Александр Труш.

Алессандра Ферри-Элеонора Дузе

Любовь  и театр  - вот содержание жизни героини. И, если реальная Элеонора Дузе впервые вышла на сцену в роли  Джульетты в возрасте 14 -ти лет, ровесницей своей героини, то Элеонора Дузе - на сцене балета, ей посвященного, также выступает в этой  роли.  Партию Ромео исполняет  он же,   Александр Труш.  Но контрапунктом проходят представления современницы и соперницы Дузе - Сары Бернар, партию которой исполняет Каролина Агуэро. Противостояние и успех Сары Бернар драматичны для Элеоноры Дузе потому, что ее возлюбленный драматург Д' Аннунцио   предал ее, предложив Саре Бернар играть роль  Маргариты в "Даме с камелиями". Карен Азатян - Д' Аннунцио   передает характеристические черты этого персонажа, его надменность и властность… Увы, в истории этот человек запятнал себя признанием фашизма…Но это будет много позже, когда Элеоноры Дузе уже не будет в живых… Другой возлюбленный - знаменитый оперный либреттист Арриго Бойто-  Карстен Янг  окажется также неверным другом…

Появление Айседоры Дункан- Анны Лаудере  мне бы хотелось выделить  особо потому, что пластика этой балерины  и драматический талант уникальны…

В спектакле возрождаются сцены из пьес, в которых играла сама героиня. Это театр в театре, сцена на сцене… Это взлеты таланта в ролях трагедийного репертуара… И это  оттеняемые сценическим успехом страдания в личной жизни. Разве плата за талант и судьбу" звезды" не неизбежная оборотная сторона медали? И разве этот прием театра в театре или сцены на сцене также не раскрывает тайные знаки, постоянно расставляемые хореографом?

2-ой акт - это фактически короткий финал, не уравновешивающий первое действие. Это и эпилог, являющий собой   плач.   И траурное шествие.   И шествие теней, что составили главы жизни героини. Прощание.

Во всех спектаклях Джон Ноймайер сам создает костюмы, декорации и свет.  Свет - одни из главнейших видов воздействия для хореографа. Для 2-го акта этого балета он выбрал черный мрачный трагический цвет…  Но почему же в его   искусстве все-таки неизменно присутствует   источник   надежды?  Чтобы найти ответ, давайте вглядимся в портрет художника. В его светлых глазах   сияет   мудрое приятие мира. Он чувствует его перемены, и не идет по пути своих предшественников, радовавших праздниками балетных  сказок. Джон Ноймайер  обращается к пластическим   и танцевальным решениям,  выражающим мироощущение  современного человека, у которого отобрали все иллюзии, но которому оставили способность страдать и  любить.