«Луганск - город, где цвели абрикосы». Интервью с писательницей Еленой Улановской

«Кругозор» открывает рубрику «Украина». Натолкнули на этот шаг вы, читатели - разбросанные по всем континентам выходцы из Украины, и ныне там живущие, и россияне, которые не ослепли от путинской пропаганды...

«...И давайте будем справедливы и к Украине тоже. Не будем злорадствовать. Это наши близкие родственники. Мы все сидим в лесу. Они первые пошли узнать дорогу из леса» /Михаил Жванецкий/

- “Город, где цвели абрикосы”. Красивое и грустное название. Что для тебя Украина и украинская тема? 

- Мы жили в Луганске, это восток Украины. Практически всё на русском. От изучения украинского языка в школе меня освободили. Папа из Киева, любил украинский язык, заставил меня прочитать несколько украинских книг. Потом, когда я приехала в Израиль и там познакомилась с людьми из разных мест Союза, я поняла, что в Луганске, как и во всех союзных республиках, местный язык принижался. Так было и в Украине. Национальный язык не считался, скажем, самым крутым. Не могу сказать, что была очень сильной украинской патриоткой до тех событий, которые там начались. И вот всё меняется. Как к этому относиться спокойно? Всё, что там происходит – это моё. Я там выросла, там мои друзья, люди, которых я знаю, которые мне не безразличны и которые каждый день живут в том, что там творится. Когда мне говорят: “Это не твоя война” – это чушь. Я уехала в сознательном возрасте и прожила там достаточно большую часть моей жизни. Конечно, всё отодвинулось, живёшь в новой стране, была очень тяжёлая репатриация. Но когда всё это случилось, за две недели мир людей, которые там жили и живут, рухнул. Те, кто жил рядом с тобой, стали другими.

- Скажи, уже существует литература на тему событий на востоке Украины?

- Да, уже есть достаточное количество книг и это хорошо, потому что люди не должны забывать об этом. Вначале у меня была мысль написать про Донецкий аэропорт. Но Сергей Лойко уже написал свой “Аэропорт”. Хорошая книга, а главное, что он там был. Я не была живым свидетелем тех событий. Я задумалась, о чём могу написать я. Звонила своим друзьям в Луганск и говорила с ними часами.  Уговаривала свою подругу уехать. Она мне – не могу, у меня дети не едут. Потом они взяли билеты. Потом разбомбили железную дорогу в Киев. У других друзей была своя фабрика в Луганске. И я тоже звонила им и уговаривала их уезжать и вывозить оборудование. И мой друг говорил мне: “Я не могу оставить своих людей, потому что они не поедут. А я их не брошу”. Люди вели себя, как герои, хотя и не осознавали этого.

Это всё во мне варилось, и я должна была это написать. Я продолжала собирать материалы. Нашлось несколько человек в Нью-Йорке, которые отозвались. Они подсказали мне людей, которые там были. Садилась к телефону в четыре-пять утра, и они рассказывали мне свои истории. Те, кто был в состоянии рассказывать. Мои друзья и друзья друзей. Друзья людей, которые мне помогали. Мне удалось поговорить с огромным количеством людей.   В книге мне хотелось показать разных людей. И как произошёл переход из мирной  налаженной жизни в войну. Конечно, очень многое не вошло в книгу. Я не могу писать чернуху. Я разослала книгу многим своим друзьям. Некоторые из них, очень близкие мне люди, вообще её не восприняли. Сказали, что всё это было не так, и то, что написано – это розовая сказка.
“Представляешь, Лерка, людей забирают за пост в фейсбуке! Или за то, что провели в школе литературный конкурс на украинском языке!

- С массой страшных подробностей это был бы уже совсем другой жанр. По моему мнению, у тебя очень удачно получилось все выдержать в рамках художественного текста.

- Да, это не документальный сборник и не публицистика...Меня очень волновал вопрос предательства. Один человек оттуда, которого много раз предавали, сказал мне: “Я сейчас всё время думаю о психологии предательства”.

Еще не давала покоя мысль – а кто они, эти враги? Стреляли парни, с которыми они жили в одном городе, болели за одну команду, возможно, учились вместе, а может, даже пили вместе пиво...

Один из героев моей книги - журналист Юрий, прототип реального человека настоящей истории. Он видит свою задачу в том, чтобы рассказать правду об обстрелах, о взрывах бомб, об исчезающих людях. Его друзья-приятели указали, где он живёт. За ним пришли люди и повезли в подвал. По пути туда он выскочил из машины, ему трижды прострелили лёгкое, выжил он чудом... Вся эта война – это предательство, непрерывный ужас, и подлая, хорошо продуманная и подготовленная провокация, в которую были вовлечены тысячи людей. Повторюсь – я не пишу об очень многом, я описываю события, которые могли произойти с тобой, со мной, с любым. Жизнь идёт своим нормальным путём и вдруг, в одну минуту, твои друзья становятся твоими врагами, на тебя начинают падать бомбы и мины, и дети вокруг становятся сиротами.

- Лена, в какой момент ты почувствовала, что должна писать? Было ли какое-то событие, толчок, который вызвал это к жизни?

- Это началось после репатриации в Израиль. Произошел целый ряд событий, накопилось много информации, пришёл опыт, способность анализировать. Всё это очень ярко запечатлелось в памяти, но только сейчас я готова описывать то, что было много лет назад. Отчасти это и из-за того, что нас не учили, что можно быть писателем. Писателей у нас было несколько: Толстой, Достоевский, Чехов. А ты – кто такой, куда лезешь? Такого подхода, который существует здесь, что писатель – это такая же профессия, как и все остальные, не было. Я думаю, что та система образования, через которую я прошла, была сознательно направлена на то, чтобы не развивать писательские способности. Было нежелательно, чтобы люди открыто выражали и высказывали то, что они думают.

...Да, правда, такого подхода, что это писательство - это ремесло, которым можно в той или иной мере овладеть, не было.

- Большинство того, что ты пишешь – это в основном сюжетные произведения. Написать сюжетную вещь гораздо сложнее, чем более или менее удачную компиляцию. Как рождается сюжет?

- Для меня это самая простая часть. И философские мысли или оценки приходят мне в голову только в связи с конкретной ситуацией. Моё кредо: писатель – это storyteller, рассказчик. Он рассказывает свою историю, описывает поведение своих героев. Своё отношение к написанному читатель формирует сам. Когда я начинаю писать книгу, главное для меня – написать о том, что меня волнует. Сюжет приходит сам. Например, меня очень потрясло, как огромное количество людей сорвалось и приехало из разных мест Советского Союза в Израиль, в совершенно незнакомую и во многом чужую для них страну. Мне хотелось описать как можно больше героев, каждого со своей судьбой и как их судьбы пересеклись в Израиле. И как стали развиваться события, когда все они оказались под бомбёжкой в первый день войны в Персидском Заливе. Так появилась книга “Пальмы на асфальте”. Я называю эту книгу “Энциклопедия Большой Алии”. Мне бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь израильские школьники именно по ней узнавали, что такое была наша Алия.

- Лена, за повесть “Апокалипсис” ты удостоилась диплома украинской международной литературной премии имени Гоголя “Триумф”. Расскажи, пожалуйста,  об этом и о твоих творческих планах?

- Я предполагаю, что номинировал меня мой издатель в Киеве, Володимир Шовковитий. Человек уникальной образованности. Но говорит и издаёт книги только на украинском языке. Хотя русский, конечно, знает. Если пишу ему на русском, то он отвечает по-украински. Я могу написать ему на английском. Тогда он ответит на английском. Перевёл “Апокалипсис” на украинский язык Валерий Терзий.

Творческие планы – расширить книгу “Город, где цвели абрикосы”. Издать её на русском и на украинском, возможно, на английском. Сейчас я пишу мюзикл, на русском, на библейскую тему, на тему истории Наоми и Руфи, которая была прабабушкой царя Давида. Я заканчиваю текст, мой продюсер в Нью-Йорке уже ищет композитора и мы хотим ставить этот мюзикл на русском в Мастер-театре в Бруклине. Планирую гастроли с театром из Ариэля со спектаклями по моим пьесам. Надеюсь, что получится показать их в Бостоне, Нью-Йорке, Сиэтле и Ванкувере.