Как домохозяйка, “температурные” дети, ревматолог и швейцар уличили болезнь, сопровождающую человечество со времён “последних мамонтов”

Мир пять тысяч лет назад. Древние люди начинают копать ров для дальнейшего сооружения каменного комплекса, который в будущем будут называть Стоунхенджем. В тысячах километров от них еще ходят последние мамонты, уже уменьшенные в два раза, в сравнении с предками, а в Египте обтёсывают камни для пирамиды Хеопса. И в это время к человечеству “прилипает” болезнь, которую идентифицируют лишь спустя 5000 лет как “сифилис ХХІ века”. 

После гибели последних мамонтов людей продолжали терроризировать загадочные болезни, кои нередко называли проклятьями. Таким образом высыпания на коже, которые не проявлялись сразу после укуса, а выжидали несколько месяцев, стали воспринимать как “послание дьявола” или “дьявольские отметины”. 

От мамонтов – к ведьмам и убитым “смельчакам”

Легенды и ужасы среди местного население порождали и те факторы, что после этого человека будто наказывали высшие силы – пропадали силы, критически ухудшалось здоровье, а место укуса ставало зловещим. Боясь сипи яркого красного оттенка, напоминающую мишень, люди часто винили в этой болезни ведьм, которым “приписывали” такие “дьявольские развлечения”. 

По мнению давних людей, те насылали порчу на “негодного” им человека. А поскольку в те времена о гигиене и поддержке иммунитета даже не думали, то пациенты часто умирали в агонии, а последние несколько месяцев жизни сопровождались ужасными болями в суставах, нарушением двигательных функций, нередко – частичным параличем. В некоторых случаях у больных развивался гепатит и конъюнктивит. А поскольку последний проявлялся красными (нередко называемыми “дьявольскими”) глазами, то это добавляло увесистости аргументу, что сия порча – “дело рук ведьмы” (в других культурах эта также называли проклятьями богом, конечно). 

Значительно позже, уже во времена нашей эры, к болезням начали присматриваться не только как к проделкам дьявола и ведьм. Начались первые опыты и незаконные (очень строго наказуемые) сечения мертвых. Последние, к слову, ничем конкретным так и не закончились – кроме, естественно, нескольких десятков подвешенных или убитых “смельчаков”.

 “Время ведьм прошло”: как мать-домохозяйка поспособствовала открытию болезни

Спустя еще сотни лет человечество начинает лечить себя традиционной (или не всегда) медициной. Появляются лекарства, рецепты, антибиотики и даже привычные нам таблетки и сиропы (ранее называемые эликсирами). Однако даже с соблюдением гигиены и более качественной медициной людей продолжает ужасать неизвестная сыпь, которая, как и ранее, проявляется кругами на всем теле. Последствия никуда не деваются, иммунитет бессилен – и население планеты, как и раньше, страдает на боли в суставах, иногда переживает параличи, отказ опорно-двигательной системы и прочие беды, которые регулярно подкашивают людей в весенне-летний период. 

В это время, примерно в 1950 года, болезнь подкашивает небольшую семью, которая проживает в небольшом городке Лайме на побережье реки Кентукки. Художница Полли Мюррей стала одной из первых заболевших в штате, когда вышла замуж и поселилась на ранчо недалеко от реки. Когда женщина забеременела, болезнь начала развиваться активнее – и к и так плохому самочувствию добавились лихорадка, головная боль и ломота в ногах. Казалось бы, последние два симптома – обычное явление для беременной, пусть и молодой, женщины. Однако симптомы не прекратились даже тогда, когда у пары родился мальчик.

Полли Мюррей с семьей.

Шли годы, болезнь Полли прогрессировала. Семья все так же жила на ранчо вблизи от реки, никак не меняя образ жизни. Но спустя несколько лет суставы стали болезненными и у её мужа, и у старшего сына Алекса. Именно у него болезнь прогрессировала скорее всего – настолько, что в подростковые годы у мальчика уже парализовало половину лица, а суставы на коленях распухли до таких размеров, что ребенку приходилось передвигаться лишь с помощью костылей. Самостоятельно ходить он не мог.

Похожие симптомы, как утверждают историки, наблюдались даже у двух собак семейства, которые довольно резко стали вялыми, ленивыми, а также потеряли интерес к еде и прогулкам. 

Мать семейства, та самая Полли, в юношестве занималась медицинским делом. И именно она первая начала подозревать, что все симптомы у её родных – из-за одной и той же болезни. Однако какой?..

Борьба домохозяйки за признание болезни

Из-за медицинского образования Полли вела карточки здоровья всех своих родных. Когда она сверила симптоматику, первые жалобы на здоровье и периоды “обострения”, поняла: всё перечисленное – не случайность, а систематическое влияние неизвестной хвори. Тогда женщина начала ходить с сыном Алексом к врачам, однако те отказывались лечить. По их мнению, проблема крылась в самой матери – ведь та наверняка “нафантазировала лишнего” и теперь пытается найти всему подтверждение. К тому же, как рассказывают историки, женщина имела психологические проблемы – и весь город знал, что Полли иногда путается в словах, забывает их, а также не сразу понимает суть вопроса, когда у нее что-либо спрашивают.

Потому несколько визитов ко врачам не дали никакого результата – у Полли все так же болели суставы, как и у мужа, а Алекс страдал каждое мгновение своей жизни. Однако болезнь продолжила “подкашивать” семью – и вскоре заболел младший сын, который в то время ходил в шестой класс. После этого женщина решила собрать максимум данных о болезни и пробовать разобраться самой в том, что происходит с ее родными и семьями вокруг.

Начала Полли с того, что обошла всех соседей и расспросила у матерей и отцов о том, не болеют ли дети. Спрашивала о лихорадке, головных болях и болях в суставах, а также о параличе – словом, обо всем, через что прошла она сама и её дети. Собирала медицинские карты и взрослых – ведь у тех, как выяснилось, тоже нередко были такие же симптомы. К уже пережитым добавились такие общие симптомы для большинства, как ухудшение речи и постоянная усталость, которая не проходила даже после длительного отдыха. И все родители не понимали, где они и дети могли подцепить болезнь. Единственное, что приходило на ум – то, что в этом как-то замешана природа и лес, который располагался недалеко от их домов. Хотя стоит признать, что уже тогда некоторые утверждали: “Во всём виноваты стоки, которые стекают в реку!”. Впрочем, загрязнённая вода уже тогда играла свою важную роль во многих болезнях людей, хоть и к болезни Лайма не имела никакого отношения.

В результате данных и болезни в городе стало настолько много, что Полли, несмотря на её “странности”, поддержала и другая мама. Вместе они создали коллективную петицию и направили её городским властям. Несколько десятков семей требовали, чтобы с болезнью наконец-то начали бороться, а не отмахиваться от неё или, как делали врачи, списывали недуги не другие болезни.

После отправления петиции власть наконец-то “зашевелилась”: на их просьбу из Йельского университета даже приехал ревматолог-инфекционист Аллен Стир. Это необычное сочетание “породила” война, из-за которой врачам фактически не оставляли выбора – приходилось быть профи в нескольких направлениях, так как покалеченных солдат было очень много, и помощь требовалась каждому, а ходить по одному к одному доктору, а потом ко второму, занимало слишком много времени и сил. И, к слову, отбивало все желание на дальнейшее лечение. 

Когда болезнь, от которой отмахивались, оказалась настоящей эпидемией

С истории, кстати, известно, что когда Аллен Стир в 1972 году заканчивал медицинский колледж, ему объяснили в военкомате, что в действующую армию пойдут все выпускники, которые не устроятся на альтернативную службу. Лучшим вариантом тогдашней “альтернативки” для молодого врача стало полувоенное федеральное агентство CDC (Центры по контролю и профилактике заболеваний). Именно на службе в этом агентстве Аллен Стир два года летал по Америке и ликвидировал вспышки разных инфекций. А когда в 1975 году демобилизовался и занялся в Йеле своей любимой ревматологией, его направили на ревматологическую эпидемию. И да, именно эпидемией он назвал во время поездки то, что происходило в городке, ведь для такого малого количества населения столько случаев со схожей симптоматикой – отнюдь не совпадение.

Доктор Аллен Стир осматривает, пациента, 1976 г.

По приезду в Лайм доктор общался с почти четырьмя десятками детей. Все 39 рассказывали, что заболевали летом или осенью, но от чего – неизвестно. Также у всех появлялась кольцевая сыпь, и никто из детей в глаза не видел насекомое или не знал растения, которое могло бы спровоцировать эту болезнь. Тогда на помощь пришла медицинская библиотека, в которой Аллен нашёл то, что искал – запись о наблюдениях за этой болезнью своего коллеги. Тот писал в рукописи, что описанные симптомы полностью соответствуют болезни, которую тот называл “мигрирующей кожной эритемой”. По словам коллеги, эту болезнь провоцируют клещи, любимое место обитания которых – леса, а любимый сезон – теплый. И хоть в словах коллеги не было сказано ничего о том, что эритема провоцирует артрит, молодой врач решил подождать менее года и своими глазами проследить, кто или что провоцирует болезнь у всего города.

А в то время, когда врач принимает важное решение для истории медицины, младшему сыну Полли становится всё хуже. Болезнь задевает его суставы и мальчик больше не может передвигаться самостоятельно. Как и его старший брат, теперь мальчик ходит лишь с помощью костылей. Проявилась у него и мамина “изюминка” – как и Полли, Тодд начинает путаться в словах. Теперь вместо “болит голова” мальчик говорит “голит болова”, вместо “хочу спать” – “спочу хать”. Полли всё больше теряет надежду на выздоровление сыновей. А с ней – и всё поселение.

В ожидании и созидании “виновников” эпидемии

Когда наступает тёплый сезон 1976 года, ожидания врача Аллена Стира оправдывают результаты – всего за несколько месяцев в городе Лайм проявились еще несколько случаев болезни. Их фактически с самого “зарождения” наблюдает ревматолог-инфекционист. По опросам детей проявляется ещё одна интересная деталь: заболели практически все, кто играл в лесу. Однако что более интересно – что на одном берегу реки случаев заболевания – десятки, а на другом – единицы. Артрит проявлялся на восточном берегу – и врач решил: разносчик – клещ, который ездит верхом на животных, редко встречающихся на западном берегу. 

После этого началась охота на такого клеща. По мнению врача, тот должен быть довольно большим и крепким. И вскоре получил такой образец – его принес один из биологов, который помогал врачу с консультациями. Как рассказал ученый, именно этот клещ укусил его самого. 

“Возбудитель” был оленьим клещом (как позже его назовут – “черноногий клещ”) – крепкий, большой и вместе с тем – новичок в этих краях. “Забрёл” на восточный берег Кентукки он недавно – когда началась миграция белохвостых оленей. Именно на них эти клещи и приехали (в прямом смысле).

Черноногий клещ.

В исторических сводках добавляют: на тот момент олени еще редко переходили через реку. Но ореол случаев заболевания точно совпадал с направлением движения стад. К такому совместному решению пришли и биологи, мнения которых запрашивали еще при поиске клеща, и сам молодой доктор. 

К слову, после определения возбудителя болезни Аллен Стир, руководствуясь своей предыдущей практикой, назначает детям антибиотики (которые были открыты ещё в 1929 году микробиологом Флемингом). Такое лечение дало результат – у многих детей артрит прошел. Однако в некоторых все же болезнь “закрепилась”.

И все же удачное разрешение “загадки” окончательно подытожил Аллен Стир, который в том же году дал этой болезни название – “болезнь Лайма”. К слову,  и городская власть, и жители городка были категорически против этой идеи, что не остановила молодого врача.

“Последний пазл” клещевого боррелиоза

В этой истории не обойтись и без развенчивания ещё одного мифа – на этот раз индейского. Дело в том, что в 1981 году в Нью-Йорке началась вспышка пятнистой лихорадки. На помощь в исследовании и лечении был вызван швейцарец Вилли Бургдорфер, который с 50-х годов жил у подножия Скалистых гор, исследуя экзотические лихорадки. К слову, в горах Монтаны есть места, куда индейцы старались не заходить с мая по сентябрь, так как верили, что в это время там бродят злые духи. На самом деле там обитают собачьи клещи, при укусе которых передаётся возбудитель клещевого паралича. Родственные им клещи живут вокруг Нью-Йорка, и в их кишечнике “клещевой хирург” Бургдорфер искал риккетсий (внутриклеточных паразитов). Поиск успехом не увенчался. Тогда швейцарец решил попробовать разрезать черноногих клещей, в которых увидел то, чего не ожидал. В их кишечнике исследователь увидел живые спирохеты (загоны бактерий, которые и вызывают сифилис, болезнь Лайма и лихоманку).

Зная, что этот клещ стал причиной эпидемии в Лайме, Вилли Бургдорфер сообщил о своём открытии Аллену Стиру (тому самому, который и “открыл” болезнь в городе). После этого найденный образец спирохеты ввели кроликам. У тех проявилась болезнь Лайма. Об этом открытии официально 18 июня 1982 года сообщил журнал “Science”.

Продолжение: Минута, высасывающая жизнь. Как спастись от Лайма и какие симптомы могут выдать “тот самый” боррелиоз