Гибель титанов

Двадцатиметровый кит-финвал вот уже который день неторопливо двигался на юг.

 Позади тропические воды, куда гиганта привел инстинкт продолжения рода. Однако в последние годы киту все реже и реже удавалось найти подругу. Теперь он возвращался к кромке льдов в Южном океане. Там он отъедался на богатых крилевых полях - огромных скоплениях мелких рачков.

Внезапно кит почувствовал острую боль чуть ниже дыхала. Боль и страх заставили его уйти на глубину. Но что-то мешало движению - за гарпуном, вонзившимся в спину, тянулся прочный канат, и финвалу пришлось вскоре вынырнуть.

Тотчас в его тело глубоко вошло тяжелое копье. Когда острие проткнуло слой жира, начиненный порохом наконечник взорвался…

Гигант не хотел умирать. Он отчаянно пытался вырваться - но еще несколько гарпунов-гранат впились в него. Из дыхала ударил кровавый фонтан. Кит забился в конвульсиях, издал протяжный стон. Безжизненная туша закачалась на поверхности океана.

За несколько часов китобои превратили океанского гиганта, прекрасное и гармоничное творение природы, в десятки тонн жира, костной муки и сырья для собачьих консервов.

Копьем и сетью

На заре человечества наши предки воспринимали прибитого к берегу или выбросившегося на сушу кита как дар свыше.

Прежде чем выйти в море охотиться на морских великанов, древним людям нужно было получить определенные навыки мореплавания и изготовления орудий. Произошло это не ранее эпохи неолита. Поначалу охотники загоняли стада небольших китообразных на мелководье и там добивали добычу. Затем люди научились выслеживать и убивать китов в открытом море.

Еще в конце XIX в. эскимосы на побережье Берингова пролива охотились примерно так же, как это делали наши первобытные предки. Эскимосские китобойные лодки-байдары были прекрасно приспособлены для такого промысла. Они имели 8-10 метров в длину, плоское дно, заостренные нос и корму. Каркас, сделанный из дерева и китового уса, обтягивался моржовой кожей. Орудиями лова служили гарпуны из кости, которых было по несколько штук на каждой байдаре. Гарпун имел кремневое или медный наконечник, а с противоположного конца к нему крепился линь и поплавки из надутых воздухом шкур.

Когда в поле зрения появлялся кит, охотники подплывали к нему на расстояние броска и старались загарпунить. С каждым следующим вонзившимся в тело гарпуном киту становилось все труднее погружаться и оставаться на глубине.

Преследование продолжалось до тех пор, пока животное не выбивалось из сил. Тогда байдары подходили совсем близко, и в жертву всаживали копье.

Пробить толстый слой китового жира нелегко, и охотник продолжал вгонять копье все глубже, пока в рану не погружалось все древко. Убитого кита выволакивали на берег и разделывали.

Жители Алеутских островов применяли отравленные наконечники гарпунов. Их делали из сланца, чтобы они легко обламывались и застревали, и смазывали настойкой аконита. Обычно раненый кит умирал на третий день мучительной смертью от обширного воспаления. Чтобы оценить страдания животного, представьте на минуту, что в вашем теле застрял десяток заточенных стержней размером с шариковую ручку. И вы не в состоянии их извлечь. Охотники держали рецепт яда в секрете и для устрашения конкурентов распространяли слухи, что в состав его входит человеческий жир и что особенно хорош в этом деле жир богатых китобоев…

Если оставить в стороне жестокость такого занятия, китобойный промысел первобытных народов был вполне оправданным с точки зрения элементарного выживания. Мясо и жир китообразных нередко были главными продуктами питания. Альтернативой истреблению китов была голодная смерть.

Технический прогресс серьезно вооружил китобоев. При этом нужно учитывать, что в разных странах китовый промысел имел свои особенности.

В Японии на рубеже XVI-XVII вв. китов добывали, пользуясь тяжелыми сетями. Этот способ требовал сложного снаряжения и большого числа хорошо организованных участников. Флотилия лодок подгоняла животное к берегу, заставляя его плыть прямо в сети. Кит, запутавшись в сетях, приходил в ярость, начинал метаться и запутывался еще больше. В него вонзалось множество гарпунов, раненый морской гигант вздымал столбы окровавленной пены, а люди ждали, пока животное ослабеет, чтобы его добить.

В 1820 г. вышла книга японца Есэя Оямады «Исакатору-Екотоба» («Изображение китовой охоты»). Оямада пишет: «Заправлять китовым промыслом дело трудное, требующее немалых средств. Хозяин, некто Марутоми, кроме гарпунеров и гребцов, нанимал множество рабочих, плотников, кузнецов и других ремесленников. Его двери были широко открыты для талантливых и образованных людей, приезжавших к нему в гости. К нему съезжались смотреть на китовую охоту разные влиятельные и высокопоставленные господа».

В последний раз японцы промышляли китов сетью сравнительно недавно, в 1909 г.

В Европе на китов первыми начали охотиться баски. Их добычей становились бискайские киты, некогда во множестве обитавшие в Бискайском заливе. Уже в XII в. китовый промысел был традиционным занятием басков. За последующие 500 лет киты у южного побережья Европы были истреблены, и баскам-китобоям пришлось ходить через океан к берегам Ньюфаундленда. Это были первые в истории человечества дальние морские походы ради охоты на китов. Рыбаки из Англии и других стран, приходившие в те же воды на лов трески, многому научились у басков, охотившихся по соседству. Так было положено начало промышленной добыче китов европейцами.
Эпоха Ахава и Нэда Ленда

В начале XIX в. киты были выбиты сначала возле Шпицбергена, а затем и в прибрежных водах Гренландии. Китобои  уходили в плавание на многие месяцы и годы.

Жизнь на китобойных судах была крайне тяжелой. Жилым помещением служил темный, грязный и сырой кубрик, имевший чуть более полутора метров в высоту. Люди спали на двухэтажных койках. Еду приносили из камбуза в тот же кубрик в огромном медном котле. Матросы ели, скрючившись на койках и держа миски на коленях. Пища была грубая – говяжья или свиная солонина, засохший хлеб с мучными червями. Но больше всего досаждала постоянная сырость.

С другой стороны, не перестаешь удивляться стойкости и изобретательности китобоев тех времен. Забираясь в погоне за китами все дальше на север, они довели до совершенства искусство арктической навигации. Преследуя стада кашалотов в тропиках, китобои даже открывали новые острова.

Да и основные сведения о биологии крупных китообразных были собраны теми, кто охотился на китов. Например, все, что мы сегодня знаем о гренландском ките, изложил капитан Уильям Скорсби-младший в своей книге "Поденные записки о плавании на северный китовый промысел, содержащие исследования и обретения на восточном береге в Гренландии в продолжение лета 1822 г. на судне "Бефинс" из Ливерпуля". Остается только сожалеть, что эти же капитаны оставили слишком мало объектов исследования для будущих поколений ученых.

«До полного уничтожения китов…»

В 1864 г. Свен Фойн, парусный мастер из Норвегии («удачливый, благочестивый и добрый старик, пользовавшийся уважением всех»,- как характеризует его классическая книга о китобойном промысле), совершил изобретение, определившее характер китобойного промысла на сотню лет вперед. И вынесшее массовый смертный приговор китам.

Фойн установил на носу быстроходного парового судна гарпунную пушку, стреляющую тяжелым гарпуном со складными «лапами», которые раскрывались в теле кита подобно зонтику. Так что гарпун превращался в своего рода якорь. На конце гарпуна находилась капсула с порохом. Сильный взрыв убивал животное. Когда добыча тонула, ее можно было вытащить на поверхность при помощи лебедок.

Паровые двигатели сделали возможным преследование быстрых китов-полосатиков, которые прежде легко уходили от китобоев. Крупным китообразным стало грозить полное и быстрое истребление.

Еще через 60 лет другой норвежец, Карл Антон Ларсен, предложил поднимать китов для разделки на палубу судна-матки. Так промысел перестал зависеть от прибрежных баз. В 1930 г. в водах Антарктики 41 флотилия из 232 китобойных судов произвела рекордную бойню – было уничтожено 41200 особей. В основном это был синие киты, самые ценные в промысловом смысле.

В ХХ в, еще до Второй мировой войны, человечество начало постепенно понимать, какой непоправимый урон нанесен популяции китообразных, особенно синих китов. Больше всех здесь «преуспели» английские и норвежские китобои.

Финальная часть драмы разыгралась во второй половине XX века в Антарктике. Самых крупных млекопитающих на Земле добивали советские и японские китобои.

Японцы переняли опыт норвежцев, причем оказались весьма прилежными учениками. СССР использовал для промысла немецкую китобойную флотилию, трофей Великой Отечественной.

Военную добычу отправили в южные широты бить китов на благо народного хозяйства.

Послевоенной разрушенной стране нужны были продукты китового промысла как сырье для многих отраслей промышленности.

На некоторое время мужественные китобои обрели в народе популярность не меньшую, чем бородатые геологи и отважные космонавты.

 Они даже стали героями оперетты «Белая акация» и настольной игры для детей «Охота на китов» («Игра продолжается до тех пор, пока все киты не будут добыты»). А Леонид Утесов пел семьдесят назад: «Ты выйдешь замуж за Васю-диспетчера. Мне ж бить китов у кромки льдов, рыбьим жиром детей обеспечивать».

Эпоха прозрения

До определенного момента бойня в океанах продолжалась бесконтрольно. В 1948 году была создана Международная китобойная комиссия (МКК), но ее действия всегда запаздывали, да и были, в сущности, полумерами. Эффективного контроля за реализацией принятых решений не было, океанический промысел базировался на принципе «не пойман – не вор.

Однако пик добычи китов в середине XX века совпал с зарождением движения за охрану природы. Морские гиганты стали наглядным символом всех животных, истребляемых человеком. Кампания Greenpeace в защиту китов была построена на демонстрации шокирующих кадров убийства животных, которые никого не оставляли равнодушным.

Здесь нельзя не упомянуть сэра Питера Скотта, основателя Всемирного фонда дикой природы. Он настоял на включении шести видов китов в первую же редакцию Списка редких млекопитающих и птиц, который предшествовал Международной Красной книге.

С 1986 года действует мораторий на коммерческий промысел китов, хотя Норвегия, Перу, Япония его не подписали. Однако большинство стран мира остановили бойню. Советский китобойный промысел прекратился с распадом СССР. Флотилия «Советская Украина» выполнила последний рейс в 1987 г.

Южный океан – акватория вокруг Антарктиды объявлен китовым заповедником.

Сегодня, невзирая на призывы и протесты природо- и зоозащитников, китовый промысел продолжают Норвегия (в Северной Атлантике) и Япония (в антарктических водах, в том самом китовом заповеднике!). В 2003 году к странам, не поддерживающим мораторий, присоединилась Исландия.

Все нарушители имеют собственную аргументацию для таких действий.

Исландцы утверждают, что им важно сохранять косяки рыбы, а киты подрывают кормовую базу этой самой рыбы.

Для норвежцев охота на китов играет определенную роль в национальном самосознании: «Мы – нация капитанов и гарпунеров!»

В стране традиционно употребляют в пищу китовое мясо. Норвежский промысел ведется небольшими судами в прибрежных водах.

Что касается японского китобойного промысла – он является частью стратегии продовольственной безопасности страны. Японцы и впредь не собираются полностью прекращать промысел.

Хотя потребность человечества в животных белках и жирах не уменьшается, современные формы добычи китов остаются варварскими и хищническими.

Увы, никакой альтернативы традиционным способам охоты на китов в ближайшем будущем не предвидится. Ошибся в своих предсказаниях Артур Кларк, описавший китовые "фермы", где стада кашалотов плывут в океанах по коридорам, сформированным ультразвуковыми излучателями, а забивают китов мгновенно, без страданий, мощным электрическим импульсом.

 Но даже если отбросить морально-этические аспекты, китобойный промысел сегодня выглядят бесперспективным с точки зрения экономики. Если он будет продолжаться, то китобойные флотилии все равно скоро придется сдать на металлолом – потому что китов просто не останется.

Кроме того, невозможно предсказать, как повлияют на китов глобальное потепление и интенсивный вылов антарктического криля – основного корма китообразных.

В любом случае пока что киты получили временную передышку благодаря принятым мерам по их охране (пусть и несовершенным), а также за счет уменьшения потребности цивилизации в продуктах китобойного промысла. Популяции малого полосатика даже восстановили свою численность. Восстанавливаются стада горбачей и кашалотов. Однако синие киты по-прежнему находятся на грани исчезновения - их сохранилось всего несколько тысяч. Еще меньше осталось северных и южных гладких китов.

Кита на мыло?

И все таки - ради чего человек веками убивал морских гигантов? Ниже приводится перечень продуктов китобойного промысла. Неужели современная цивилизация не может обойтись без них или использовать синтетические заменители?

Китовый жир (ворвань). Главный продукт китобойной отрасли. От крупного синего кита можно получить до 20 т ворвани. С начала XX в. успехи химии позволили использовать ворвань для получения мыла, маргарина и… динамита.

Китовое мясо. Обладает специфическим запахом. Тем не менее употребляется человеком в пищу. Не говоря уже о корме для домашних животных.

В Европе китовое мясо не вошло в привычку, за исключением Норвегии и Исландии.

Фото IFAW

В некоторых регионах Японии население издавна употребляло в пищу китятину. А после Второй мировой войны, когда японские китобойные флотилии начали промысел в Антарктике, блюда из китового мяса стали обычными на японском столе.

Спермацет. Почти весь объем гигантской бочкообразной головы кашалота занимает особое жироподобное вещество - светлая крупнокристаллическая масса без вкуса и запаха. У крупных самцов бывает до 6 тонн спермацета. Спермацетовое масло применялось для смазки тонких механизмов. Твердый спермацет – основной компонент при изготовлении многих косметических средств. Когда-то из спермацета изготовляли свечи лучших сортов, которые не давали копоти. Спермацет – эффективное средство для лечения ожогов.

Амбра. Извлекается из кишечника кашалотов. Происхождение амбры до сих пор не выяснено. Свежедобытая амбра представляет собой дурно пахнущий черный ком. На воздухе она твердеет и приобретает сильный и приятный аромат. Амбра применяется как фиксатор ароматов в наиболее дорогих парфюмерных изделиях. Впрочем, сейчас синтетические заменители успешно конкурируют с натуральной амброй.