Генеалогическое дерево семьи Голдензак

Евреи помнят своих предков, вспоминают их в ежегодной молитве, рассказывают о них детям и внукам. И этот рассказ родился со слов четвертого потомка семьи Голдензак Марка Голдензака.

Прадед Марк

 - Я, собственно говоря, и ношу его имя, - говорит Марк, попивая пиво из высокого бокала.   Мой прадед Марк, по словам мамы, отслужил 25 лет в Царской армии. Кантонистом не был.

Институт кантонистов был отменён императором Николаем I в 1856 году. Этот институт был создан в Российской империи для призыва в армию детей еврейских и других нехристианских семей в возрасте от 12 до 18 лет. Он предусматривал принудительное военное обучение и пропаганду православной веры. По приказу царя детей из еврейский семей помимо их воли и воли родителей забирали в армию. Делалось это с разными целями. Прежде всего, считалось, что солдат должен быть профессионалом, то есть служить в армии 25 лет, практически всю жизнь, как пекарь печет всю жизнь, а сапожник всю жизнь шьет сапоги.

Второе, по мнению царя и его генералов, надо было пропускать через армейскую мясорубку евреев и других нехристей. А то живут отдельной общиной, молятся не тому Богу, не считают, что царь – Божий помазанник.

   Вваливались в хату царские рекруты: отдай сына! Большими были тогда еврейские семьи. По 10 и больше детей было. Для того, чтобы спасти от армии, женили рано. Указывали рекруты на молодого паренька, а он женат уже в 15 лет. Кто проверить может?

Но от царского закона не открутишься. Одного отдай. Вот и отдавали 11–12-летнего.        - Мама, не отпускай меня, - плакало дитя…

Уходили из дома навсегда. Даже связи не было. Иногда обиду на родителей всю жизнь несли: отдали неоперившегося птенца в армию. А что тем родителям было делать? Кто спрашивал? Отдай одного из десяти и все тут. А фактически, было еврейских рекрутов намного больше, чем рекрутов христианских.

   Многие, очень многие еврейские дети 10–11  лет умерли по дороге в казармы кантонистских батальонов. Гнали их из Западных привычных губерний в Российскую глубинку, на Урал, в Сибирь. Дед Мороз собирал свою жатву. Зашмыгал носом юнец, голова горячая и, как тогда говорили, в Могилев.

В офицеры не производить, никаких послаблений в гражданских ограничениях Черты оседлости еврейским семьям кантонистов не делать.

«Жизнь за царя» - еще одна страница несмываемой российской любви к евреям. В армии имя меняли, фамилию меняли, перекручивали на русский лад.

И крестить всех пытались.

   В одной легенде о еврейских рекрутах царской армии рассказывается:

Прибыл царь Николай I в Казань с визитом. Соизволил посетить запланированное показательное крещение еврейских кантонистов. Построили евреев на берегу Волги.

- Войти в воду! - скомандовал царь.

- Слушаемся, Ваше Императорское Величество! – ответили еврейские юноши.
Вошли в воду…

И не вышли… Так решили, и так сделали…

   Это был геноцид еврейского народа, устроенный царской Россией.

«Кантонисты – «живодерня» для еврейских детей», - писал тогда известный русский писатель Иван Гончаров.

   Процент евреев среди кантонистов был намного выше процента евреев по России. По свидетельству тогдашних генералов во время русско-турецкой войны и при обороне Севастополя еврейские солдаты составляли более четверти личного состава армии.

   Прадед Марк не был кантонистом. Институт военных кантонистов был упразднен в 1856 году высочайшим приказом. Марк служил 25 лет. Остался евреем.  25 лет жизни в казарме меняли людей. Родителей не помнил, связи не было. Сплачивались между собой солдаты дружбой каменной. Не тронь наших: чуть что, шашки наголо!

От веры не отрекся.

Некоторые евреи царской армии стали офицерами.  Но все они были насильно крещены.

   Отслужив 25 лет за заслуги, Марк Голдензак получил от государства большой надел земли в Царицине (потом Сталинград, сейчас Волгоград) и пенсию в 40 рублей, немалую по тем временам.

Женился на еврейской девушке Берте из Прибалтики. Родились дети. Начал строить первый дом.

Тяжелый был характер у Марка. Правил семьей по-военному.

Чуть что, орал громовым голосом:

- Молчать! Равнение нале-во! Слушай мою команду!

- Совсем рехнулся в своей армии, - ворчала жена.

Но детей любил. И плодил, хоть и поздно начал.

Кроме своего дома построил еще два доходных дома, сдавал в аренду. Трудились все дети в семье.

Дожил Марк первый до 92 лет. К концу жизни передал все, как и положено, старшему сыну Науму. Приказал ему править после него разросшимся хозяйством, а остальным детям взять часть денег и уйти на собственные хлеба. Десять процентов отдавать бедным в синагоге. Веру иудейскую блюсти. Так и ушел, правильный и непоколебимый, оставшись в памяти детей эталоном справедливости.

Баба Малка

   Старший сын Наум Голдензак был другим, добрым, мягким, весь в маму. Еще раньше под давлением отца Наум женился на Малке – дочери местного фабриканта Мордехая.
 
   Встретились как-то старый Марк и Мордехай, отец Малки, в синагоге. Марк по-военному подтянутый, с усами, в картузе. Мордехай, хоть и ухоженный, но толстый пузатый, в черном жилете.

- Реб Мордехай, - сказал Марк, -у меня есть, что вам сказать. Не хотите ли заглянуть после синагоги в трактир к мадам Сарре на рюмку вишневки с гефилте фиш?

- С удовольствием, реб Марк, с удовольствием. Как ваши дети, как старший ваш сын Наум? - отвечал Мордехай. Известно, что ашкеназские евреи могут передавать мысли друг другу без слов. И без Интернета…

- Слава Богу, все хорошо. А ваша дочь Малка, дай Бог ей здоровья, уже совсем взрослая. Хоть и грех это, смотреть на женскую половину во время службы, но бывает, знаете, взгляну - стала красавицей.

И уже потом в трактире, поднимая рюмки, Марк по-солдатски:

- А не поженить ли нам детей наших?

- Я-то не против, но Малка у меня – казак в юбке, надо бы спросить, - отвечал толстый Мордехай.

- Перестаньте, реб Мордехай, как мы решим – так и будет, мы же не в Италии.

- Я поговорю с Малкой. Что даете за Наумом?

- Даю два доходных дома, а после меня все ему перейдет. Малка у нас будет жить. А Вы за Малкой?

- Серебра четыре пуда, мельницу за городом, снабжает мукой пекарни, где пекут мацу, и дом в центре Царицына.

- Ну, пусть с этого скромно и начинают. Для начала хватит. С Божьей помощью умножат – будет больше…

   На свадьбе Старый Марк отплясывал с толстым Мордехаем фрейлехс под музыку местного скрипача, подмигивая:

- Ну, вот, я же вам говорил, что любовь – это серьезно. Молодые даже глаз с полу не поднимают.

- Ничего, свыкнуться – слюбятся, - с любовью глядя на дочь, говорил Мордехай.

Жена Мордехая Роза плакала…

   После свадьбы Малка перешла жить в дом тестя, но на отдельную половину. Малка, хоть и не служила в армии, но по характеру и твердости другим генералам фору могла дать! Тестя уважала и признавала. И он ей нарадоваться не мог.

   Молодые вскоре открыли 2 модных дома в центре Царицына. Малка управляла, Наум тоже крутился изо всех сил. Модницы потянулись в новые салоны. Пахло здесь свежей лавандой. На полках было все, что нужно следящим за собой женщинам. Тут и модистки в зале примерок. Подгонялись по фигуре платья, юбки. Платья приталенные, со шнурами, затягивающимися на талии, с расширенными юбками на подъюбниках. Кружева до шеи. Платья были на косточках с множеством крючков. В зале ателье на полках иголки, наперстки, ножницы, утюги на углях. А вот чудо того времени - ножная швейная машина Зингер, к которой допускались только специально обученные швеи.

Белье нижнее продавалось, тоже шитое на заказ. Ткани разные: тут и хлопок, и лен, и шелк, и дорогой крепдешин. Шляпки из тонкого фетра с вуалью. Зеркала в витиеватых рамах до пола. В соседней комнате стилистки укладывали волосы. Здесь же, в салоне Малки можно было приобрести броши из серебра, золота, слоновой кости.

  …И о чудо! В салон зашла девица из 21 века: джинсы рваные, волосы зеленые, туфли – галоши, нижнего белья, похоже, нет вообще…

- Городовой! - закричала Малка с перепугу, -люди, спасите!

Ну, не будем фантазировать. Что-то им хорошо, а что-то нам….

   Дважды в год Малка ездила заграницу за товаром. Один раз в Варшаву, а другой в Париж. Говорила и по-польски, и по-французски. Правда и то, что покупала товары у местных евреев, и нужен был ей только Идиш. Потом по почте посылками приходили духи и розовая вода в хрустальных бутылочках, пудры в позолоченных коробочках, помады алые, белила, румяна, - всего и не перечислишь.

Бизнес процветал. Как купцы первой гильдии, получили супруги Голдензак разрешение жить вне Черты оседлости. Дети в лицеях.

Баржу даже купили, волжскую рыбу продавали в разные города.

И грянул гром!

   И грянул гром! Кто-то выстрелил и убил в Сараево (Босния) наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда.

   - Убили, значит, Фердинанда-то нашего, - произнес многозначительно бравый солдат Йозеф Швейк, узнав о начале войны, и немедленно отправился на призывной пункт, чтобы вступить в армию и послужить императору и отчизне. До армии Швейк торговал краденными собаками, которым сочинял великолепные родословные. Швейка в армию не взяли, а отправили в сумасшедший дом, где выдали справку о том, что он полный идиот. Швейк гордился этой справкой, мог сказать, что угодно и о ком угодно: «А что с меня взять – я законный идиот».

Так родилась великая книга Ярослава Гашека «Приключения бравого солдата Швейка».

   Но война началась нешуточная. В газетах появились новые заголовки: Антанта, всеобщая мобилизация, военные облигации, новые серые шинели. Вскоре в городе появились первые беженцы с кулями и мешками. Были среди них и евреи.

   Модные дамы тоже приспособились к военному времени. Появились у Малки заказы на двубортные жакеты, похожие на шинели, высокие сапоги, перчатки. Вуали, кружева исчезли. Дамы пробуют курить длинные сигареты с мундштуками, в ходу бензиновые зажигалки. Появилось слово «кокаин».

   Горожане, обыватели, мещане делают вид, что война далеко, их не касается. Ночью Малка с Наумом переговаривались:

- Может спрятать что-то на всякий случай? Смотри, Наум, в городе появились какие-то агитаторы против царя. Как бы чего ни вышло…

- Семья Цукерман собирается переехать в Грузию. Туда, говорят, буза еще не дошла.

- Перестань пугать. Всегда успеем, - отвечал Наум.

   Не успели. Все крутилось с бешенной скоростью. Под давлением масс царь отменил в 1915 году Черту оседлости. В город за лучшей жизнью хлынули еврейские ремесленники, портные, пекари, мясники. Появились газеты на идиш.

   Народ России, подстрекаемый агитаторами, хотел революции. Абсолютная монархия, долгие годы подавляющая свободы, отжила себя. Дети еврейской бедноты присоединялись к агитаторам: «Фабрики рабочим, земля крестьянам, мир народам!» Агитаторы проникли в армию. Солдаты бунтовали. В некоторых войсках офицеров казнили, подняв на штыки. Потом, как оказалось, (доказано-не доказано?) революцию финансировала Германия, победившая в войне таким образом Россию. Царь отрекся от престола.

Временное правительство не удовлетворило народ. Это не народная власть! Трибун Маяковский сказал: «Кто тут временный – слазь!»  Матросы крейсера «Аврора» штурмовали Зимний царский дворец. Правда, там уже никто и не сопротивлялся. Правительство возглавил большевик Владимир Ленин, выходец тоже из города на Волге Симбирска. «Кто был никем, тот станет всем!», - произнес Владимир Ильич. Началась Гражданская война. Русские убивали русских. И евреи воевали против евреев.

По приказу из революционного Петрограда расстреляли царя и его семью…

   Красные войска вошли в Царицын. Жизнь в городе замерла. Сразу началась экспроприация богатеев. На Наума донесли его же работники-евреи. Комиссары забрали все, ну, просто все. Не глядя на детей, не считаясь с какими-то правилами и законами. Наума арестовали как врага народа. Приговор - расстрел по законам революционного времени. Наум молился в тюрьме.

   И случилось чудо, Бог услышал его. Город, хоть и ненадолго, перешел во власть Белой армии под командованием генерала Краснова.

Двери тюрьмы открылись. Наум и Малка бежали с детьми в соседний провинциальный городок.

Царицын опять перешел во власть красных. Среди красных командиров, бравших Царицын, был Иосиф Сталин. Город впоследствии станет носить его имя Сталинград. Переименован при жизни Сталина.

Революция, о которой говорили большевики, свершилась!

   Прошло еще какое-то время…

После революции жизнь как-то стала налаживаться. Появились декреты революционного правительства, направленные на упорядочение быта. Грабежи, воровство, насилие каралось расстрелом. Вместо царской полиции и жандармерии появилась народная милиция.

Наум и Малка жили тихо- скромно, не высовываясь. Дети ходили в школу. Появился комсомол. Новая власть воспитывала по-новому. Революционно менялось все: культура, отношение к религии, школа, высшее образование, мода.

Средняя дочь Дина пришла домой с песней:

«Долой, долой монахов, раввинов и попов. Мы на небо залезем, разгоним всех богов».

- Не пой ты эту песню, доченька, грех это, - говорил Наум.

- Ты ничего не понимаешь, папа, - отрезала Дина.

Старший сын Соломон увлекся музыкой.

Соломон Голдензак

   Победила революция – то победила, кулаков раскулачила, фабрики заводы отобрала, но чем кормить население? Как обувать, одевать, обучать?  Тысячи еврейских ремесленников попали под революционный каток. Закрылись пекарни и столовые, швейные мастерские и тканевые мануфактуры. Еврей, покупавший в бочках селедку, а затем продававший ее в розницу и кормивший этим промыслом 6 детей, объявлялся врагом народа. Вся Красная Россия разделилась на две части: с одной стороны перепуганные мещане, ремесленники, мелкие лавочники, с другой – орущие о справедливости и равном распределении богатства солдаты, вернувшиеся с фронта, безземельные крестьяне, люмпены без рода… Отдай, отдай все, что ты у нас награбил! Грабь награбленное!  Отобрать и разделить все «по-честному». Тысячи россиян бежали заграницу.

Производство остановилось, фабрики, заводы замолчали, зажиточные крестьяне, названные кулаками, перестали везти в город продукты.

Ах так, - решили комиссары, - А мы вам продразверстку! Отдайте излишки зерна, картофеля, мяса, рыбы! И не только излишки. А иначе расстрел!

   Наум с Малкой жили тихо. Сняли дом в аренду. Никто не знает, но, видимо, что-то лежало в потайном месте. На хлеб хватало.

  В стране назревал голод.  Правительство во главе с Лениным, решило дать ход назад:

«Те из частников, кто не запятнал себя антиреволюционными актами, может открыть магазин, ресторан, булочную». Называлось это явление НЭП – Новая Экономическая Политика.

- У меня с советской властью возникли серьезнейшие разногласия, - говорил великий комбинатор Остап Бендер, - Она хочет строить социализм, а я не хочу.

-Нет, уж, - сказал Наум, не читавший Ильфа и Петрова, - Я в эти азартные игры с государством больше не играю.

   Главным действующим лицом в стране становится грузин Иосиф Сталин. После смерти Ленина Сталин прекратил НЭП. Многие нэпманы попали под репрессии.

1937 год был на подходе.

Ленин писал в своем письме к съезду большевиков в 1922 году:

«Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места…»

Но, было поздно. Ленин неожиданно умер, став наряду с Марксом и Энгельсом символом коммунизма на плакатах и знаменах, а на земле воцарился тиран, какого не знал мир.

   У Соломона обнаружился музыкальный талант. Учился играть на школьном пианино, поступил в музыкальное училище. А двоюродные братья его Лев и Борис не смогли поступить в политехнический институт. Их не принимали, как детей врага народа! Для поступления требовали отработать 5 лет на заводе рабочими. Руки проверяли, должны были быть руки заскорузлыми. 

Они прошли через это. Впоследствии стали сильными инженерами.

   В Царицыне появилось немое кино – синематограф. Люди рвались в зал. На экране маленький человечек с усами по имени Чарли Чаплин в огромных туфлях, расставив носки, смешно и быстро ходил по улице, задирая большого. Маленький все время бил большого то ведром, то лопатой. Публика была в восторге: «Смотри, этот большой похож на бывшего управляющего нашей фабрикой. Так его, так его!»

Соломон озвучивал немое кино, играя на установленном на сцене пианино. Неплохая по тем временам работа.

   Потом ему предложили работу в филармонии.

- Вам, Соломон Наумович, надо бы стать коммунистом, как же иначе? - сказал директор.

И Соломон стал. Отцу даже не сказал. Еврейские праздники праздновать перестал.

Женился на Вере, девушке из бедной еврейской семьи. Родились дети, родился и герой нашей повести Марк Соломонович Голдензак.

Но тут случилась беда. Супруга Вера заболела и умерла, оставив Соломону четверых детей. Соломон был в отчаянии. Родители Наум и Малка помогали, как могли. 

    Однажды Наум позвал Соломона и сказал:

- По-еврейски вдовец должен жениться на незамужней сестре ушедшей жены. Предложи Басе, сестре Веры, выйти за тебя замуж. Соломон предложил, а Бася согласилась. И стала настоящей матерью всем детям. Прожили Соломон и Бася долгую и счастливую жизнь.

Ензак, думаю, будет назван Марком.

Продолжение следует.