Финал эпохи Август 91-го глазами очевидца

ОБ АВ­ТО­РЕ

Алек­сандр Иль­ич Му­зыкант­ский (ро­дил­ся 4 фев­ра­ля 1941 го­да в Мос­кве) - рос­сий­ский по­литик, го­сударс­твен­ный и об­щес­твен­ный де­ятель. Упол­но­мочен­ный по пра­вам че­лове­ка в го­роде Мос­кве. Пред­се­датель прав­ле­ния Фон­да "Рос­сий­ский об­щес­твен­но-по­лити­чес­кий центр". Член Со­вета по внеш­ней и обо­рон­ной по­лити­ке.

Тру­довую де­ятель­ность на­чал в 1957 го­ду в конс­трук­тор­ском бю­ро Ми­нис­терс­тва пу­тей со­об­ще­ния СССР, сле­сарем. В 1989 го­ду стал од­ним из ос­но­вате­лей Мос­ков­ско­го объ­еди­нения из­би­рате­лей (МОИ), за­дачей ко­торо­го бы­ло выд­ви­жение и под­дер­жка на вы­борах на­род­ных де­пута­тов РСФСР кан­ди­датов де­мок­ра­тичес­ких сил. Вхо­дил в ко­ор­ди­наци­он­ный со­вет.

В 1990 го­ду во­шёл в сос­тав ор­га­низа­ци­он­но­го ко­мите­та дви­жения "Де­мок­ра­тичес­кая Рос­сия". С 1990 го­да ра­бота­ет в сис­те­ме ор­га­нов ис­полни­тель­ной влас­ти Мос­квы. За­мес­ти­тель пред­се­дате­ля ис­полко­ма Мос­со­вета - на­чаль­ник от­де­ла по свя­зям с Со­вета­ми, средс­тва­ми мас­со­вой ин­форма­ции, об­щес­твен­ны­ми ор­га­низа­ци­ями и на­селе­ни­ем.

В 1992 го­ду наз­на­чен за­мес­ти­телем гла­вы Пра­витель­ства Мос­квы, пре­фек­том Цен­траль­но­го ад­ми­нис­тра­тив­но­го ок­ру­га го­рода Мос­квы. С 1996 го­да ми­нистр Пра­витель­ства Мос­квы - пре­фект Цен­траль­но­го ад­ми­нис­тра­тив­но­го ок­ру­га го­рода Мос­квы. В том же го­ду воз­гла­вил мос­ков­скую ор­га­низа­цию Об­ще­рос­сий­ско­го дви­жения об­щес­твен­ной под­дер­жки Ель­ци­на.

В ян­ва­ре 2000 го­да наз­на­чен ми­нис­тром Пра­витель­ства Мос­квы по воп­ро­сам ин­форма­ции и об­щес­твен­но-по­лити­чес­ким свя­зям. В фев­ра­ле то­го же го­да был из­бран пред­се­дате­лем со­вета ди­рек­то­ров те­леком­па­нии "ТВ Центр". В де­каб­ре 2005 го­да воз­глав­ля­ет Фонд "Рос­сий­ский об­щес­твен­но-по­лити­чес­кий центр". В и­юле 2007 го­да ста­новит­ся со­вет­ни­ком мэ­ра Мос­квы Ю. М. Луж­ко­ва на об­щес­твен­ных на­чалах. В том же го­ду воз­гла­вил фонд "Мос­ков­ские эн­цикло­педии", за­нима­ющий­ся под­го­тов­кой и вы­пус­ком эн­цикло­педи­чес­ких из­да­ний о Мос­кве. с 23 сен­тября 2009 го­да по 23 сен­тября 2014 был из­бран Упол­но­мочен­ным по пра­вам че­лове­ка в Мос­кве.

Пре­пода­ет в МГУ, с 2004 го­да - про­фес­сор, за­веду­ющий ка­фед­рой фа­куль­те­та ми­ровой по­лити­ки. Член Уп­равля­юще­го со­вета Мос­ков­ско-Пе­тер­бург­ско­го фи­лософ­ско­го клу­ба.

 "Бла­жен, кто по­сетил сей мир
 В его ми­нуты ро­ковые."
 (Ф. Тют­чев) 

ЧЕРЕЗ 15 ЛЕТ

 Се­год­ня на дво­ре третье ты­сяче­летие. Прош­ло 15 лет со вре­мени то­го не­удав­ше­гося пе­рево­рота. Пе­рево­рота, ко­торый по­кон­чил од­новре­мен­но и с КПСС, а за­од­но и со стра­ной. Ко­неч­но, мно­гие со­бытия то­го вре­мени се­год­ня ви­дят­ся по-дру­гому. Мно­гие оцен­ки из­ме­нились. Все ста­ли на пят­надцать лет ум­нее. Но в этих за­мет­ках о со­быти­ях пят­надца­тилет­ней дав­ности, сви­дете­лем и учас­тни­ком ко­торых мне до­велось стать, хо­телось бы сох­ра­нить, нас­коль­ко это воз­можно, свои ощу­щения и пе­режи­вания то­го ав­густа. От­ра­зить нас­тро­ения, ко­торые вла­дели людь­ми, мо­тивы, ко­торые ими дви­гали, идеи, ко­торые их вдох­новля­ли в те дни в ав­густе 1991 го­да.

 А оцен­ки даст Ис­то­рия. Воз­можно, как это час­то бы­ва­ет в Рос­сии, нес­ко­ро.

19 ав­густа ( ут­ро )

 О дра­мати­чес­ких со­быти­ях в Мос­кве мы уз­на­ли в Ир­ланд­ском а­эро­пор­ту Шен­нон во вре­мя ко­рот­кой сто­ян­ки са­моле­та. Мы воз­вра­щались из Нью-Й­ор­ка, где при­нима­ли учас­тие в ра­боте кон­фе­рен­ции по ге­оин­форма­ци­он­ным тех­но­логи­ям. Вер­нее зна­коми­лись с тем, что в этом нап­равле­нии сде­лано в Шта­тах.

В те вре­мена са­моле­ты из Нью-Й­ор­ка в Мос­кву ле­тали еще с про­межу­точ­ны­ми по­сад­ка­ми. Нас­ту­пило 19 ав­густа. В Мос­кве бы­ло 6 ча­сов ут­ра, до Мос­квы бы­ло че­тыре ча­са ле­та. Те­леви­зор в а­эро­пор­ту нес­коль­ко раз пов­то­рял о соз­да­нии ГКЧП, о вве­дении чрез­вы­чай­но­го по­ложе­ния, о "За­яв­ле­нии со­вет­ско­го ру­ководс­тва". С мо­им ан­глий­ским я ма­ло что по­нял, но ок­ру­жа­ющие пас­са­жиры все пе­реве­ли и разъ­яс­ни­ли. Зна­чит пе­рево­рот.

 То, что это имен­но пе­рево­рот для ме­ня бы­ло яс­но сра­зу же. Учас­тву­ет в этом Гор­ба­чев или не учас­тву­ет, ски­нуть его хо­тят или он все это воз­глав­ля­ет. Все это де­тали. А по су­ти - по­пыт­ка ста­рых сил, ко­торые те­ря­ют свои по­зиции и не мо­гут се­бя най­ти в но­вой ре­аль­нос­ти - ос­та­новить и об­ра­тить про­цесс пе­ремен. Вер­нуть к ста­рому. А по­том мож­но еще де­сяти­летия ждать, по­ка соз­ре­ют ус­ло­вия для но­вой по­пыт­ки из­ме­нить жизнь в стра­не. При­мер­но та­кие мыс­ли воз­никли у ме­ня в то ут­ро в Шен­но­не.

 На­до ска­зать, что воз­можность пе­рево­рота в то ле­то прос­то ви­села в воз­ду­хе. Это чувс­тво­вали все и в стра­не и за ру­бежом. За нес­коль­ко дней до воз­вра­щения в Мос­кву, во вре­мя бе­седы с аме­рикан­ски­ми да­же не по­лити­ками, а спе­ци­алис­та­ми по ге­оин­форма­ци­он­ным тех­но­логи­ям, ме­ня то­же поп­ро­сили от­ве­тить на воп­рос о ве­ро­ят­ности в СССР во­ен­но­го пе­рево­рота. (Та­кой воп­рос в те дни аме­рикан­цы за­дава­ли, на­вер­ное, каж­до­му че­лове­ку, при­быв­ше­му из СССР). И я со­вер­шенно ис­крен­не от­ве­тил, что та­кая ве­ро­ят­ность очень не­боль­шая, пос­коль­ку за 70 лет пар­тий­но­го ру­ководс­тва, со­вет­ские ге­нера­лы оту­чились при­нимать са­мос­то­ятель­ные по­лити­чес­кие ре­шения. Ге­оин­форма­ци­он­щи­ки сог­ласно по­кива­ли го­лова­ми. Вот то-то сей­час, на­вер­ное, сме­ют­ся (или грус­тят), вспо­миная об этом раз­го­воре.

 Хо­тя, ко­неч­но же, вов­се не до сме­ха. Ни им, ни в осо­бен­ности нам. Воз­вра­щались мы втро­ем с Сер­ге­ем Тру­бе и Же­ней Са­вость­яно­вым.

Соз­давша­яся си­ту­ация, в том чис­ле воп­рос ле­теть даль­ше или ос­та­вать­ся, об­сужда­лась на­ми до той ми­нуты, по­ка по ра­ди­от­ран­сля­ции нас пер­со­наль­но не приг­ла­сили за­нять мес­та в са­моле­те. Об­сужде­ния про­дол­жи­лись в по­лете. Ста­ло быть, ле­тим в Мос­кву (хо­тя, быть мо­жет, и к вол­ку в пасть).

Что сей­час про­ис­хо­дит в сто­лице? Очень по­мог­ли стю­ар­дессы. Они как-то по­няли, что этих трех пас­са­жиров со­бытия в се­год­няшней Мос­кве ин­те­ресу­ют осо­бен­но, и пе­реда­вали нам са­мую све­жую ин­форма­цию, по­лучен­ную от пи­лотов. Кто во­шел в ГКЧП? где Гор­ба­чев? где Ель­цин? Впро­чем, наш "осо­бый ин­те­рес" труд­но бы­ло не за­метить, пос­коль­ку все вре­мя по­лета мы за­нима­лись в ос­новном тем, что рва­ли имев­ши­еся до­кумен­ты и свои за­пис­ные книж­ки. Кста­ти все это мы это де­лали, ло­вя на се­бе со­чувс­тву­ющие взгля­ды пас­са­жиров.

ГКЧП, Мос­ква, 1991 г.

Ча­са че­рез два по­лета по­дош­ла стю­ар­десса и по­низив го­лос со­об­щи­ла, что в го­род вхо­дят вой­ска. Ста­ло быть, во­ору­жен­ный пе­рево­рот по пол­ной прог­рамме. Так по­дума­лось. Ус­лужли­вая па­мять под­со­выва­ет де­тали пе­рево­рота 1981 го­да ге­нера­ла Яру­зель­ско­го. (От­ме­нены кон­сти­туци­он­ные га­ран­тии, нес­коль­ко ты­сяч ак­ти­вис­тов "Со­лидар­ности" арес­то­ваны, взя­ты под кон­троль пра­витель­ствен­ные зда­ния, зак­ры­ты гра­ницы и т. п.). Од­на­ко стю­ар­дессы уве­рен­но го­ворят, что са­дить­ся мы бу­дем в Ше­реметь­ево. Стран­но. По мо­им пред­став­ле­ни­ям ге­нерал Яру­зель­ский обя­затель­но по­садил бы са­молет, ле­тящий из Нью-Й­ор­ка, на ка­кой-ни­будь во­ен­ной ба­зе.

Даль­ше еще уди­витель­ней. Дей­стви­тель­но - Ше­реметь­ево. Са­молет бе­жит по по­лосе. Ни­каких БТРов на лет­ном по­ле, ни­каких де­сан­тни­ков у тра­па. А ког­да в са­лон вхо­дит сот­рудни­ца а­эро­пор­та и про­из­но­сит: "Му­зыкант­ский и два че­лове­ка с ним приг­ла­ша­ют­ся в VIP-зал", - по­яв­ля­ет­ся пер­вое смут­ное пред­став­ле­ние о ка­кой-то не­доде­лан­ности это­го пе­рево­рота.

 В VIP-за­ле встре­ча­ют родс­твен­ни­ки, нес­коль­ко дру­зей. Все очень встре­воже­ны. "Вы зна­ете, что про­изош­ло? В го­роде тан­ки. У нас ма­шина с ней­траль­ны­ми но­мера­ми, ва­ши граж­дан­ские пас­порта. Едем в на­деж­ное мес­то". Нам-то толь­ко что вы­лез­шим из са­моле­та лег­че, а они уже ви­дели ко­лон­ны бро­нетех­ни­ки на ули­цах. Но я иду к го­род­ско­му те­лефо­ну. Зво­ню на ра­боту. Труб­ку под­ни­ма­ет мой по­мощ­ник Ва­лера Гринь­ко и со­об­ща­ет очень спо­кой­ным го­лосом пос­ледние но­вос­ти: "Все на мес­тах, Юрий Ми­хай­ло­вич про­вел со­веща­ние, ждем вас".

 - "Пос­лу­шай, Ва­лера, а АТС-2 ра­бота­ет?".

 - "Ра­бота­ет".

 - "Нет, ты пой­ди и про­верь, я по­дож­ду на труб­ке". (Ну, хоть пра­витель­ствен­ную-то связь в Мэ­рии они дол­жны бы­ли вы­рубить).

 - "Поз­во­нил в при­ем­ную По­пова, все ра­бота­ет".

 Вот тог­да я ска­зал фра­зу, ко­торую пом­ню до сих пор: "Нет, ре­бята, так пе­рево­роты не де­ла­ют­ся". И мы вмес­те с Же­ней Са­вость­яно­вым по­еха­ли на Твер­скую.

 Эта по­ез­дка за­пом­ни­лась. Во-пер­вых, нас­тро­ение бы­ло, в об­щем-то, хре­новое. Так де­ла­ют пе­рево­роты или не так - а прос­то так тан­ки в сто­лицу го­сударс­тва не вво­дят. И чем это все кон­чится сов­сем не яс­но. А за ок­ном зна­комое с детс­тва Ле­нин­градское шос­се. Чуть тро­нутые осен­ни­ми крас­ка­ми де­ревья. Оче­реди на ав­то­бус­ных ос­та­нов­ках, раз­ва­лы ар­бу­зов. И мое са­мое силь­ное ощу­щение от пер­вых ми­нут этой по­ез­дки: скуч­ная обы­ден­ность об­ста­нов­ки. За ок­ном ав­то­моби­ля ни­чего осо­бен­но, ни­чего не­обыч­но­го. Лю­ди за­нима­ют­ся сво­ими де­лами - ждут на ос­та­нов­ке ав­то­бус, идут в ма­газин за по­куп­ка­ми. Они что, не зна­ют, что в го­роде тан­ки? Что в стра­не пе­рево­рот?

ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

По­ка мы еха­ли из Ше­реметь­ево ус­пе­ли нес­коль­ко раз ус­лы­шать по ра­дио "Об­ра­щение со­вет­ско­го ру­ководс­тва". Этот текст в то ут­ро пе­реда­вали по ра­дио каж­дые 15 ми­нут. Я пло­хо пом­ню со­дер­жа­ние это­го до­кумен­та, да и не хо­чет­ся, чес­тно го­воря, вспо­минать. Но я до сих пор пом­ню, как ге­ни­аль­но он чи­тал­ся дик­то­ром. (К со­жале­нию, не знаю его фа­милии). Сам тон это­го чте­ния вов­се не тор­жес­твен­но-па­тети­чес­кий, а ско­рее грус­тно- сос­ре­дото­чен­ный как бы го­ворил: "Ну что по­делать, друзья, сам по­нимаю, что это не хо­рошо. Чрез­вы­чай­ное по­ложе­ние и все та­кое. Ко­неч­но же, луч­ше бы обой­тись без это­го, но вы и са­ми пой­ми­те, нель­зя по-дру­гому. А мо­жет еще и обой­дет­ся и не так все это страш­но. По­дож­дем, уви­дим". Эти и по­доб­ные смыс­лы, не ме­няя ни сло­ва в офи­ци­аль­ном тек­сте, ге­ни­аль­но со­об­щал дик­тор, зна­комя на­род с "об­ра­щени­ем со­вет­ско­го ру­ководс­тва".

 Пер­во­го сот­рудни­ка ГАИ, ко­торый сде­лал по­пыт­ку ос­та­новить на­шу ма­шину, мы встре­тили где-то на подъ­ез­де к пло­щади Ма­яков­ско­го. Я вы­шел из ма­шины.

 - "Даль­ше нель­зя".

 - "А по­чему?".

 - "Не по­ложе­но".

 - "А по­чему не по­ложе­но? Кто вас пос­та­вил? Ко­му вы под­чи­ня­етесь?".

 Бед­ные га­иш­ни­ки са­ми ни­чего не зна­ли, ни­чего не по­нима­ли. Шел уже вось­мой час с на­чала пе­рево­рота, а ми­лици­оне­ры в цен­тре Мос­квы не име­ли ни­каких ука­заний, не по­нима­ли, что про­ис­хо­дит, чьи ко­ман­ды они дол­жны вы­пол­нять, ко­го и ку­да не пус­кать. (А ге­нерал Яру­зель­ский, на­вер­ное, прек­расно по­нимал, что судь­ба пе­рево­рота ре­ша­ет­ся в пер­вые ча­сы).

 Но до­ехать мы все рав­но смог­ли лишь до Пуш­кин­ской пло­щади.

Толь­ко ГАИ уже бы­ло ни при чем. Даль­ше про­ехать бы­ло прос­то не­воз­можно. Ка­кой кон­траст со скуч­ной, буд­ничной Ле­нин­град­кой. Ог­ромные мас­сы лю­дей, мно­гие с Рос­сий­ски­ми три­коло­рами.

В Мос­кве, в ав­густе 1991 г.

Бро­нетех­ни­ка в ок­ру­жении мос­кви­чей, не­кото­рые из них пря­мо на бро­не раз­го­вари­ва­ют с эки­пажа­ми. По все­му вид­но, что сол­да­ты так­же как те га­иш­ни­ки на Ма­яков­ской то­же не име­ют ни­каких при­казов.

 В 14 ча­сов мы бы­ли в зда­нии Мэ­рии. Кру­гом все бур­ли­ло. На Твер­ской тан­ки, вок­руг зда­ния де­сан­тни­ки (то ли ок­ру­жили, то ли за­щити­ли).

Юрий Ми­хай­ло­вич си­дит в сво­ем ка­бине­те. Пос­ледние но­вос­ти. "Ель­цин выс­ту­пил у Бе­лого до­ма и объ­явил ГКЧП не­закон­ным.

Бо­рис Ель­цин, ав­густ 1991г.

Око­ло Бе­лого до­ма нес­коль­ко ты­сяч про­тес­ту­ющих про­тив пе­рево­рота, и еще столь­ко же на Твер­ской. По­пов воз­вра­ща­ет­ся ве­чером. Мне ехать к на­чаль­ни­ку ГУВД ге­нера­лу Мы­рико­ву вы­яс­нять его по­зицию и объ­яс­нять на­шу, а ве­чером выс­ту­пать на от­кры­тии Все­мир­но­го кон­грес­са со­оте­чес­твен­ни­ков".

 Об­щее впе­чат­ле­ние от пер­вых ча­сов в сто­лице: "Не пе­рево­рот, а ка­кой-то бар­дак. Мо­жет я не так уж не прав был в раз­го­воре с аме­рикан­ски­ми ге­оин­форма­ци­он­щи­ками".

19 ав­густа (ве­чер)

 Семь ча­сов ве­чера. Пе­репол­ненный Зал Чай­ков­ско­го. Тор­жес­твен­ное от­кры­тие Все­мир­но­го кон­грес­са со­оте­чес­твен­ни­ков. Это со­бытие го­тови­лось нес­коль­ко ме­сяцев на са­мом вы­соком уров­не. Его про­веде­ние дол­жно по­казать но­вое ли­цо стра­ны, ее стрем­ле­ние к от­кры­тос­ти, ус­та­нов­ле­нию но­вых свя­зей с со­оте­чес­твен­ни­ками, ко­торых судь­ба раз­бро­сала по все­му све­ту.

 И нес­коль­ко со­тен че­ловек при­еха­ли на Кон­гресс в Мос­кву. Сре­ди них и пи­сате­ли, и уче­ные, и биз­несме­ны, и пред­ста­вите­ли ста­рых дво­рян­ских фа­милий. Мож­но се­бе пред­ста­вить, что они пе­режи­вали в тот день. Их от­цы и де­ды 70 лет на­зад по­кину­ли ро­дину, спа­са­ясь от боль­ше­виков. Они при­еха­ли в стра­ну (мно­гие впер­вые в жиз­ни), ко­торая про­воз­гла­сила но­вый путь, приг­ла­сила их при­нять учас­тие в этом об­новле­нии - и пер­вое, что они уви­дели это тан­ки на ули­цах сто­лицы. (По­том го­вори­ли, что при­мер­но 15% де­лега­тов Кон­грес­са в тот день по­кину­ли стра­ну). И как бы для наг­ляднос­ти два тан­ка сто­ят на пло­щади пря­мо пе­ред зда­ни­ем За­ла Чай­ков­ско­го.

 Пе­репол­ненный зал гу­дит, а в не­боль­шом по­меще­нии за сце­ной сто­ит крик. Пред­се­датель Ор­гко­мите­та Кон­грес­са Ми­ха­ил Ни­китич Тол­стой - по­томок ве­лико­го пи­сате­ля и на­род­ный де­путат РСФСР - и еще нес­коль­ко че­ловек об­сужда­ют про­цеду­ру от­кры­тия. Точ­нее об­сужда­ет­ся один воп­рос: го­ворить ли на от­кры­тии Кон­грес­са что-ли­бо о пут­че, и ес­ли го­ворить, то что. Мне­ния са­мые раз­ные, гвалт страш­ный. Об­щее мне­ние не вы­раба­тыва­ет­ся. Од­на­ко уже 19-40, боль­ше тя­нуть нель­зя, и мы вдво­ем с Тол­стым вы­ходим на сце­ну.

 Он пред­став­ля­ет ме­ня: "С при­ветс­тви­ем от Мэ­ра и Пра­витель­ства Мос­квы выс­ту­пит…". И я ос­та­юсь один пе­ред за­тих­шим за­лом. Пер­вые мои сло­ва бла­годар­ности за то, что при­еха­ли, за то, что дол­гие го­ды в эмиг­ра­ции сох­ра­няли рус­ский язык и рус­скую куль­ту­ру, рус­ские тра­диции, за то, что сох­ра­нили жи­вой ин­те­рес к Ро­дине, - зву­чат в аб­со­лют­ной ти­шине. Сле­ду­ющие свои сло­ва пом­ню поч­ти дос­ловно. "Не Ва­ша и не на­ша ви­на в том, что се­год­няшний Кон­гресс от­кры­ва­ет­ся в один из са­мых дра­мати­чес­ких мо­мен­тов в ис­то­рии на­шей Ро­дины, в тот мо­мент, ког­да ре­ша­ет­ся воп­рос: пой­дет ли стра­на по пу­ти об­новле­ния, или вновь пог­ру­зит­ся в пу­чину то­тали­тариз­ма. И мы уве­рены, что на­род выб­рал свой но­вый путь окон­ча­тель­но, и ник­то не смо­жет это­му по­мешать". Что я го­ворил даль­ше - не пом­ню. Под­нялся страш­ный шум, все вско­чили со сво­их мест, ова­ция дли­лась нес­коль­ко ми­нут. Я по­нимаю, что чувс­тво­вали лю­ди в тот мо­мент. Мои сло­ва бы­ли для них зна­ком то­го, что не все еще по­теря­но, что есть си­ла, ко­торая мо­жет быть силь­нее тан­ков на ули­цах. И они по­чувс­тво­вали се­бя частью та­кой си­лы.

 А для ме­ня это был мо­мент выс­ше­го эмо­ци­ональ­но­го пе­режи­вания. Один из тех, не­час­то встре­ча­ющих­ся в жиз­ни мо­мен­тов, ког­да ты аб­со­лют­но уве­рен в том, что ты де­ла­ешь имен­но то, что нуж­но лю­дям. И то, как при­няли мои сло­ва де­лега­ты в за­ле Чай­ков­ско­го, еще боль­ше под­кре­пило мои впе­чат­ле­ния от все­го это­го дня. По­это­му воп­ро­сы кор­респон­дента, встре­тив­ше­го ме­ня на вы­ходе, не вы­зыва­ли у ме­ня зат­рудне­ний.

 - "Чем это все мо­жет кон­чить­ся?".

 - "Они сло­ма­ют се­бе шею в три дня".

 - "А на чем ос­но­вана та­кая уве­рен­ность?"

 - "На­род не при­мет". -

Мы уже вы­ходи­ли на пло­щадь.

 - "А ка­кая об­ста­нов­ка в Мос­кве?"

 - "Пра­витель­ство Мос­квы пол­ностью дер­жит под кон­тро­лем всю си­ту­ацию в го­роде. Вот ви­дите, да­же тан­ков уже не­ту".

Я от­ве­чал, поч­ти не за­думы­ва­ясь. Вид­но эмо­ци­ональ­но еще на­ходил­ся в за­ле. И все впе­чат­ле­ния это­го дня еще боль­ше ук­ре­пили уве­рен­ность: так пе­рево­роты не де­ла­ют­ся.

 А тан­ков на пло­щади, дей­стви­тель­но, уже не бы­ло. Вид­но за это вре­мя ку­да-то уш­ли.

ПОБЕДА

20 ав­густа (день). 21 ав­густа (ночь)

Пре­дыду­щая ночь и се­год­няшний день не при­неси ре­шитель­ной раз­вязки. Бе­лый дом, окон­ча­тель­но оп­ре­делив­ший­ся как центр про­тивос­то­яния, один за дру­гим вы­пус­кал Ука­зы Ель­ци­на. Лис­товки с их тек­ста­ми раз­бра­сыва­ли пря­мо из окон зда­ния.

 В це­лом по стра­не кар­ти­на слож­ная. Боль­шинс­тво пар­тий­ных ко­мите­тов под­держа­ло путч. Но во мно­гих го­родах мас­со­вые де­монс­тра­ции про­тес­та, за­бас­товки, пе­рек­ры­тие до­рог. По­хоже за пер­вые сут­ки ГКЧП взять под кон­троль си­ту­ацию не смог.

 В 10 ча­сов сос­то­ялось за­седа­ние Пра­витель­ства Мос­квы (а как же - втор­ник - день за­седа­ний!). Со­об­ще­ние "о те­кущем мо­мен­те" сде­лал Г.Х. По­пов. Все чле­ны Пра­витель­ства на сво­их мес­тах. Уп­равле­ние го­родом не на­руше­но. Ус­та­нов­ле­но круг­ло­суточ­ное де­журс­тво во всех Пре­фек­ту­рах, во всех под­разде­лени­ях мэ­рии. Все по­пыт­ки Гор­ко­ма КПСС соз­дать ка­кой-ли­бо аль­тер­на­тив­ный ор­ган уп­равле­ния го­родом про­вали­лись. (А та­кие по­пыт­ки бы­ли. Бы­ло мно­го звон­ков с пред­ло­жени­ями и тре­бова­ни­ями от Пер­во­го сек­ре­таря гор­ко­ма КПСС Ю. Про­кофь­ева и Ю. Луж­ко­ву, и его за­мес­ти­телю Б. Ни­коль­ско­му и дру­гим чле­нам Пра­витель­ства). Еще раз под­твержде­но для тех, ко­му еще не все яс­но: Пра­витель­ство Мос­квы под­держи­ва­ет Пре­зиден­та РФ, счи­та­ет ГКЧП не­закон­ным, а путч ан­ти­кон­сти­туци­он­ной по­пыт­кой пе­рево­рота.

В 12-00 ми­тинг пе­ред зда­ни­ем мэ­рии. Яр­кое выс­тупле­ние Г.Х. По­пова с бал­ко­на мэ­рии. "В со­от­ветс­твии с Ука­зами Пре­зиден­та РСФСР Бо­риса Ель­ци­на о не­кон­сти­туци­он­ности Го­сударс­твен­но­го ко­мите­та по чрез­вы­чай­но­му по­ложе­нию, я за­яв­ляю мос­кви­чам, что ре­жим чрез­вы­чай­но­го по­ложе­ния в на­шем го­роде не вво­дит­ся. Все ор­га­ны, ко­торые бу­дут пы­тать­ся уп­равлять го­родом по­мимо за­кон­но из­бран­ных мос­кви­чами ор­га­нов уп­равле­ния, яв­ля­ют­ся са­моз­ва­ными и не­закон­ны­ми".

Мос­ков­ская мэ­рия

 Ми­тин­ги и де­монс­тра­ции по все­му цен­тру го­рода. Ог­ромно­го раз­ме­ра рос­сий­ский три­колор, спус­ка­ющий­ся по Твер­ской от Пуш­кин­ской пло­щади к Ма­нежу.

 И все-та­ки по все­му вид­но, что нап­ря­жение на­рас­та­ет. С са­мого ут­ра вок­руг Бе­лого до­ма ста­ли со­ору­жать­ся бар­ри­кады. Сю­да при­ходит все боль­ше лю­дей. Мно­гие в этот день ус­пе­ли вер­нуть­ся в Мос­кву из дру­гих го­родов. (Прав­да, спус­тя нес­коль­ко дней, мно­гие со­чиня­ли за­меча­тель­но узор­ча­тые рас­ска­зы, о том, как они стре­мились вер­нуть­ся в те дни в Мос­кву и по­чему не смог­ли это­го сде­лать). Мне пе­реда­ли, что зво­нил по те­лефо­ну сын. Про­сил пе­редать, что они с же­ной вер­ну­лись их Одес­сы, и что они идут к Бе­лому до­му, и с ни­ми еще нес­коль­ко их дру­зей.

 По все­му вид­но, что пред­сто­ящая ночь ста­нет ре­ша­ющей.

 В ог­ромном зда­нии мэ­рии на Твер­ской поч­ти пус­то. Встре­чаю Ле­ну Ко­тову. "Са­ша, нуж­но ухо­дить в Аме­рикан­ское по­соль­ство. Они при­мут, у ме­ня есть до­гово­рен­ность". Но мне что-то не хо­чет­ся в Аме­рикан­ское по­соль­ство.

 Око­ло де­сяти ве­чера за­хожу в ка­бинет По­пова. Он в ка­бине­те один. Нас­тро­ение очень тя­желое. Толь­ко что, в прог­рамме "Вре­мя" выс­ту­пал Ко­ман­ду­юший Мос­ков­ским во­ен­ным ок­ру­гом ге­нерал-пол­ковник Ка­линин. Объ­явил о вве­дении в Мос­кве ко­мен­дант­ско­го ча­са.

 - "Гав­ри­ил Ха­рито­нович, Вам бы на­до ехать в Бе­лый дом. Здесь в зда­нии - ни­какой ох­ра­ны. А вок­руг Бе­лого до­ма ты­сяч, на­вер­ное, 30-40. Я там был па­ру ча­сов на­зад. Да еще Кор­жа­ков со сво­ей ох­ра­ной".

 - "Да я по­нимаю, что на­до. Но ведь нуж­но это сог­ла­совать. Я пос­лал сво­его по­мощ­ни­ка, но по­ка ни­како­го от­ве­та".

 Ря­дом в ка­бине­те Же­ня Са­вость­янов Са­ша Со­колов еще нес­коль­ко че­ловек. Это поч­ти все на дан­ный мо­мент оби­тате­ли зда­ния мэ­рии.

Кол­лектив­ное об­сужде­ние си­ту­ации с эле­мен­та­ми чер­но­го юмо­ра.

 - "Ну что, ос­та­ем­ся?".

 - "А ка­кие ва­ри­ан­ты?".

 - "Ну, или ос­та­вать­ся, или в Бе­лый Дом, или ку­да-ни­будь в бер­ло­гу от­ле­жать­ся".

 - "Луч­ше уж ос­та­вать­ся, здесь хоть связь еще ра­бота­ет, мож­но что- ни­будь по­лез­ное сде­лать".

 - "Ну, тог­да ос­та­ем­ся".

 - "А ес­ли ночью нач­нут зах­ва­тывать мэ­рию? Они же не зна­ют, что здесь ни­какой ох­ра­ны".

 - "Тог­да или "Ру­ки вверх!", или "Ло­жись на пол!" в за­виси­мос­ти от тра­диций во­ин­ской час­ти".

 Я ос­тался в зда­нии мэ­рии на Твер­ской. Всю ту ночь я про­висел на те­лефо­не. Связь ра­бота­ла. Сна­чала я поз­во­нил Ле­ве Су­хано­ву в Бе­лый дом. Раз­го­вор по­лучил­ся дос­та­точ­но грус­тный. "Ес­ли нач­нется штурм, им пот­ре­бу­ет­ся ми­нут 30, что­бы все за­кон­чить". "А ох­ра­на?". "Да ка­кая ох­ра­на, все­го че­ловек 30 с ав­то­мата­ми. А у тех, зна­ешь, ка­кая тех­ни­ка. Но мы все ос­та­ем­ся здесь, и сю­да при­еха­ли и По­пов и Луж­ков". В об­щем, нас­тро­ение тре­вож­но­го ожи­дания.

 А Илья Зас­лав­ский поз­во­нил мне сам. То­же из Бе­лого до­ма. Этот го­ворил что-то сов­сем уже па­ничес­кое. "Алек­сандр Иль­ич, да­вай­те про­щать­ся, сей­час нач­нется штурм. Пос­та­рай­тесь сбе­речь лю­дей. И тог­да, лет че­рез де­сять, мож­но бу­дет по­пытать­ся еще раз". И все в та­ком ду­хе.

 В от­ли­чие от не­го ге­нерал Руц­кой, на­чаль­ник обо­роны Бе­лого до­ма, был пре­дель­но де­лови­тым. Ус­лы­шав мой го­лос в труб­ке, он сра­зу зак­ри­чал страш­ным го­лосом, пе­ресы­пая речь от­борным ма­том: "Зат­кни­те въ­езд на мост пе­ред Бе­лым до­мом со сто­роны Ку­тузов­ско­го прос­пекта. Тра-та-та .Чем хо­тите зат­кни­те, тра-та-та, ав­то­бусы под­го­ните, трол­лей­бу­сы. Сей­час они тан­ки пус­тят, чтоб их всех тра-та-та". Не знаю, от­ку­да у Руц­ко­го по­яви­лась эта ин­форма­ции, но кри­чал он так, как буд­то из ок­на сво­его шта­ба обо­роны Бе­лого до­ма эти тан­ки уже ви­дел.

Мои об­ра­щения с по­доб­ны­ми пред­ло­жени­ями к де­жур­ным двух ав­то­бус­ных пар­ков ни­како­го эн­ту­зи­аз­ма у них не выз­ва­ли. Приш­лось ра­зыс­ки­вать Луж­ко­ва. Мне по­каза­лось, что он да­же об­ра­довал­ся, ког­да ус­лы­шал о прось­бе Руц­ко­го. На­вер­ное, ему бы­ло тя­жело в ок­ру­жен­ном Бе­лом до­ме, в от­ры­ве от ин­форма­ции, без жи­вого де­ла. Он сра­зу вклю­чил­ся. С кем он раз­го­вари­вал, и что при этом го­ворил, я не знаю, но под ут­ро и ав­то­бусы и трол­лей­бу­сы на мос­ту по­яви­лись.

 Но боль­ше все­го вре­мени в ту ночь у ме­ня за­няли те­лефон­ные раз­го­воры с рай­со­вета­ми и пре­фек­ту­рами. Вез­де на те­лефо­нах бы­ли от­ветс­твен­ные ли­ца, и с их по­мощью я пы­тал­ся ус­та­новить об­щую кар­ти­ну пе­ред­ви­жения по го­роду во­ен­ной тех­ни­ки. Вмес­те с по­мощ­ни­ком, Ва­лери­ем Гринь­ко, на боль­шой кар­те го­рода пы­та­ем­ся пред­ста­вить об­щую кар­ти­ну.

Но об­щая кар­ти­на ни­как не скла­дыва­лась. Скла­дыва­лась кар­ти­на ха­оти­чес­ко­го, бес­систем­но­го пе­ред­ви­жения ко­лонн бро­нетех­ни­ки по ноч­но­му го­роду. Од­ни ко­лон­ны дви­гались к цен­тру, дру­гие в сто­рону ок­ружной, третьи - в обо­их нап­равле­ни­ях по Са­дово­му коль­цу. Не­кото­рые из этих пе­ред­ви­жений под­твержда­лась в шта­бе Руц­ко­го, не­кото­рые со­об­ще­ния ока­зались лож­ны­ми, но ни­чего по­хоже­го на еди­ный за­мысел не прос­матри­валось.

 А од­ну та­кую ко­лон­ну я сам ви­дел пря­мо из окон сво­его ка­бине­та, ко­торые вы­ходи­ли на па­мят­ник Юрию Дол­го­руко­му. Штук 15 БТРов на при­лич­ной ско­рос­ти шли по Сто­леш­ни­кову пе­ре­ул­ку пря­мо на зда­ние мэ­рии.

Приз­на­юсь, я был уве­рен, что они идут зах­ва­тывать Мэ­рию. Но ко­лон­на, не сни­жая ско­рос­ти, рез­ко по­вора­чива­ет нап­ра­во и ми­мо па­мят­ни­ка ухо­дит по Твер­ской в сто­рону Пуш­кин­ской пло­щади.

 К ут­ру ста­ло яс­но, что, по край­ней ме­ре, се­год­няшней ночью штур­ма не бу­дет. Но бес­смыс­ленные пе­ред­ви­жения бро­нетех­ни­ки по го­роду все-та­ки при­вели к тра­гедии. На пе­ресе­чении Са­дово­го коль­ца и Но­вого Ар­ба­та по­гиб­ли трое мо­лодых ре­бят.

 В семь ут­ра Луж­ков уже был в сво­ем ка­бине­те. И я стал сви­дете­лем его очень жес­тко­го те­лефон­но­го раз­го­вора с На­чаль­ни­ком Ге­нераль­но­го шта­ба М. Мо­исе­евым. "Не­мед­ленно вы­води­те свои тан­ки из го­рода, Вы дож­де­тесь, что их нач­нут жечь", - тре­бовал Луж­ков. Мо­исе­ев от­ве­чал, что, то ли Ми­нистр Обо­роны уже от­дал та­кой при­каз, то ли вот-вот от­даст.

 К де­вяти ут­ра вой­ска ста­ли вы­ходить из го­рода. Это был бес­слав­ный ко­нец пут­ча. Это бы­ла по­беда!

ПРИШЛА СВОБОДА…

22 ав­густа (ве­чер)

 Вто­рой день сво­боды. По го­роду бро­дят раз­рознен­ные мас­сы лю­дей, то и де­ло воз­ни­ка­ют сти­хий­ные ми­тин­ги. Гран­ди­оз­ный ми­тинг пе­ред Бе­лым До­мом. Ель­цин выс­ту­па­ет с бал­ко­на, встре­ча­емый гро­мовой ова­ци­ей. По­ток Ука­зов Пре­зиден­та РФ. Де­пута­ты ВС во гла­ве с Руц­ким ле­тят к Гор­ба­чеву в Фо­рос. ГКЧП ле­тит ту­да же. Рай­он­ные со­веты при­нима­ют ре­шения о прек­ра­щении де­ятель­нос­ти Рай­ко­мов КПСС. (Вся власть Со­ветам!). Пе­ред во­рота­ми Пет­ровки 38 ог­ромная тол­па, приш­ла наз­на­чать сво­его На­чаль­ни­ка ГУВД. Неп­ре­рыв­ный ми­тинг на Лу­бян­ской пло­щади пе­ред зда­ни­ем КГБ. На Крас­ной пло­щади груп­пы от­дель­ных граж­дан со­бира­ют­ся око­ло Мав­зо­лея, что-то за­тева­ет­ся. И ниг­де ни­какой ми­лиции, ее прос­то нет, прос­то на ули­це нет ни од­но­го че­лове­ка в ми­лицей­ской фор­ме. Весь го­род во влас­ти эй­фо­рии по­беды. Эмо­ции заш­ка­лива­ют, пе­рех­лесты­ва­ют че­рез край.

 Все это мне что-то смут­но на­поми­на­ет. Де­ло в том, что бук­валь­но па­ру не­дель на­зад я пе­речи­тал "Крас­ное ко­лесо" А. Сол­же­ници­на. Точ­нее те его стра­ницы, ко­торые опи­сыва­ют Фев­раль­скую ре­волю­цию 1917 го­да в Пет­рогра­де. И стра­ницы из "Ко­леса", кар­ти­ны ре­волю­ци­он­но­го Пет­рогра­да бы­ли све­жи в па­мяти. Как же быс­тро тог­да, бук­валь­но за па­ру дней, по­бед­ная эй­фо­рия прев­ра­тилась в кро­вавую вак­ха­налию. Опять всплы­вали в па­мяти кар­ти­ны из "Крас­но­го ко­леса": стрель­ба на ули­цах Пет­рогра­да, пог­ро­мы, обыс­ки и гра­бежи в квар­ти­рах, мас­со­вые убий­ства офи­церов на ко­раб­лях и в эки­пажах Бал­тий­ско­го фло­та. И все это бук­валь­но на сле­ду­ющий день пос­ле ре­волю­ции. Вто­рой день сво­боды.

 Глав­ная за­дача, ко­торую ре­шали при пол­ной под­дер­жке Пре­зиден­та Б. Ель­ци­на в те дни Г. По­пов и Ю. Луж­ков, не до­пус­тить пог­ро­мов, в бук­валь­ном смыс­ле спас­ти го­род. Я мо­тал­ся по сти­хий­ным ми­тин­гам, выс­ту­пал пе­ред раз­го­рячен­ной тол­пой. Со мной бы­ли мно­гие ре­бята из "Дем­россии" из "Мос­ков­ско­го объ­еди­нения из­би­рате­лей", те, кто му­жес­твен­но про­яви­ли се­бя в дни пут­ча. Иног­да нас слу­шали, иног­да нет.

 При­ехав на один из ми­тин­гов, я со­вер­шенно не­ожи­дан­но для се­бя встре­тил там Ген­на­дия Ха­зано­ва, ко­торый выс­ту­пал с ку­зова гру­зови­ка. За­меча­тель­ный мас­тер, он с тру­дом пы­тал­ся ов­ла­деть вни­мани­ем. Рас­ска­зывал ка­кие-то бай­ки, удач­но ре­аги­ровал на вык­ри­ки из тол­пы. (Пом­ню как он, при­няв клас­си­чес­кую ру­ково­дящую по­зу, про­воз­гла­шал: "Ну не­ту у ме­ня для вас бро­неви­ка, не­ту, вот толь­ко гру­зовик по­дог­на­ли"). И нап­ря­жение пос­те­пен­но на­чина­ло спа­дать, го­товая к буй­ству и пог­ро­мам тол­па прев­ра­щалась в а­уди­торию, слу­ша­ющую Мас­те­ра. По­доб­ных слу­ча­ев в те дни по все­му го­роду бы­ли сот­ни. И са­мого страш­но­го уда­лось из­бе­жать.

 Пос­ле по­луд­ня ме­ня ра­зыс­кал Г. По­пов, со­об­щи­ли, что ог­ромная тол­па соб­ра­лась на Лу­бян­ской пло­щади, поп­ро­сил ту­да подъ­ехать.

 Кар­ти­на, ко­торую я уви­дел, при­ехав на пло­щадь, бы­ла дос­той­на на­кала ре­волю­ци­он­ных страс­тей тех дней. Плот­ная тол­па в нес­коль­ко ты­сяч че­ловек ок­ру­жала па­мят­ник в цен­тре пло­щади. Вок­руг шеи брон­зо­вого Фе­лик­са бы­ла на­мота­на тол­стая ве­рев­ка и де­сят­ки лю­дей, вце­пив­шись в нее, пы­тались сдер­нуть мо­нумент с пос­та­мен­та. Ник­то не хо­тел ни­чего слу­шать. На­от­машь отс­тра­нив ме­ня, ре­бята в оче­ред­ной раз на "раз-два-вза­ли" ух­ва­тились за ве­рев­ку. Бы­ло яс­но, что эта за­тея мо­жет кон­чить­ся очень пе­чаль­но. Мно­готон­ная конс­трук­ция, па­дая с ше­тимет­ро­вой вы­соты, мо­жет не толь­ко по­кале­чить лю­дей, но и раз­ру­шить пе­рек­ры­тия под­земно­го пе­рехо­да.

Ког­да ре­бята ос­та­нови­лись пе­редох­нуть пос­ле оче­ред­ной не­удач­ной по­пыт­ки, я пред­ста­вил­ся и ска­зал, что эту са­моде­ятель­ность на­до прек­ра­щать, а я сей­час по­еду и че­рез двад­цать ми­нут при­везу рас­по­ряже­ние Мэ­ра Мос­квы о де­мон­та­же па­мят­ни­ка. То же са­мое я пов­то­рил, единс­твен­но­му сот­рудни­ку ми­лиции, ко­торо­го я тог­да уви­дел на пло­щади.

(К со­жале­нию, я в го­ряч­ке да­же не спро­сил его фа­милии. Хо­телось бы, хоть и с опоз­да­ни­ем, поб­ла­года­рить его. Ведь, что­бы по­явить­ся в тот мо­мент на Лу­бян­ской пло­щади в фор­ме офи­цера ми­лиции, на­до бы­ло иметь не­за­уряд­ное му­жес­тво).

 Ко­рот­кая до­рога от пло­щади Дзер­жин­ско­го до Твер­ской, 13 бы­ла от­ме­чена еще од­ним, ха­рак­терным для тех дней, эпи­зодом. В Охот­ном Ря­ду мою ма­шину ос­та­нови­ла тол­па. (Еще бы: кто-то на чер­ной "Вол­ге" у­ез­жа­ет с Лу­бян­ки). Даль­ше ехать бы­ло нель­зя, ме­ня вы­тащи­ли из ма­шины. С тру­дом уда­лось объ­яс­нить кто я та­кой, от­ку­да, ку­да и за­чем еду. По­мог­ло то, что в тол­пе, ос­та­новив­шей ма­шину, бы­ло нес­коль­ко че­ловек, ко­торые ме­ня уз­на­ли.

 В ка­бине­те у По­пова пол­но на­рода. Рас­ска­зываю ему о си­ту­ации на пло­щади и про­шу сроч­но под­пи­сать рас­по­ряже­ние о де­мон­та­же па­мят­ни­ка. К мо­ему ог­ромно­му удив­ле­нию По­пов ре­шитель­но от­ка­зыва­ет­ся. Объ­яс­няю еще раз с на­чала, ко мне при­со­еди­ня­ет­ся еще нес­коль­ко че­ловек, на­ходя­щих­ся в ка­бине­те. Го­ворим, что ес­ли тол­па сне­сет па­мят­ник сти­хий­но, то она мо­жет на этом не ос­та­новить­ся. Воз­можны вся­кие эк­сцес­сы и про­вока­ции вплоть до штур­ма зда­ния КГБ. Да и ес­ли ра­зоб­рать­ся, то па­мят­ник пе­ред зда­ни­ем КГБ, как сим­вол де­сяти­летий тер­ро­ра про­тив сво­его на­рода, зас­лу­жива­ет по­доб­ной учас­ти. Да еще ес­ли учесть ту роль, ко­торую сыг­ра­ли "ор­га­ны" в толь­ко что про­валив­шемся пут­че. Ни­каких ре­зуль­та­тов.

 В это вре­мя на сто­ле у По­пова зах­ри­пела, пос­то­ян­но вклю­чен­ная на при­ем ра­ция. Го­ворил Сер­гей Стан­ке­вич. Не зная о том, что про­ис­хо­дило в тот мо­мент в ка­бине­те По­пова, он го­ворил спо­кой­ным, бесс­трас­тным, буд­ничным то­ном. "На­хожусь на Лу­бян­ской пло­щади . Эк­заль­ти­рован­ная тол­па пы­та­ет­ся сва­лить па­мят­ник. Нуж­но Рас­по­ряже­ние о сно­се, нуж­но прис­лать мон­тажни­ков и тя­желые кра­ны, нуж­но весь этот про­цесс офи­ци­аль­но ор­га­низо­вать".

 Не знаю, что боль­ше по­дей­ство­вало на Гав­ри­ила Ха­рито­нови­ча: на­ши эмо­ци­ональ­ные объ­яс­не­ния или имен­но буд­ничный, "про­из­водс­твен­ный" тон Стан­ке­вича. Но толь­ко он, в кон­це кон­цов, сог­ла­сил­ся. "Лад­но, го­товь­те рас­по­ряже­ние".

 Еще че­рез пол­ча­са я по­лучил от ре­бят из сек­ре­тари­ата По­пова го­товое Рас­по­ряже­ние. Эти нес­коль­ко строк зас­лу­жива­ют то­го, что­бы при­вес­ти их пол­ностью. В них яр­кие крас­ки эпо­хи. В них от­ра­жение нас­тро­ений и страс­тей, ко­торые ох­ва­тили тог­да са­мые ши­рокие слои на­рода.

РУШИЛИСЬ СИМВОЛЫ, КОНЧАЛАСЬ ЭПОХА

 В свя­зи с тем, что ру­ководс­тво КГБ СССР при­нима­ло са­мое ак­тивное учас­тие в под­го­тов­ке и осу­щест­вле­нии го­сударс­твен­но­го пе­рево­рота 19-22 ав­густа 1991 го­да и, учи­тывая, что па­мят­ник Ф.Э. Дзер­жин­ско­му яв­ля­ет­ся сим­во­лом ор­га­нов ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ СССР, сыг­равших прес­тупную роль в ис­то­рии на­родов Рос­сии:

 "1. Де­мон­ти­ровать па­мят­ник Ф.Э. Дзер­жин­ско­му на Лу­бян­ской пло­щади.

 2. Пра­витель­ству Мос­квы рас­смот­реть воп­рос о судь­бе дру­гих па­мят­ни­ков, зна­ков и иных объ­ек­тов на тер­ри­тории го­рода, со­ору­жен­ных или наз­ванных в честь го­сударс­твен­ных и пар­тий­ных де­яте­лей СССР и инос­тран­ных го­сударств.

Мэр Мос­квы Г.Х. По­пов"

 С этой бу­магой в ру­ках я вновь по­явил­ся на пло­щади. Си­ту­ация пос­те­пен­но из­ме­нилась. По­пыт­ки сва­лить па­мят­ник прек­ра­тились, центр пло­щади вок­руг па­мят­ни­ка рас­чистил­ся, а на не­кото­ром уда­лении от не­го по все­му пе­римет­ру пло­щади на­ходи­лись нес­коль­ко ты­сяч че­ловек. И нас­тро­ение лю­дей из­ме­нилось. Эк­заль­та­ция сме­нилась спо­кой­стви­ем. Уда­лось на­ладить ра­ди­от­ран­сля­цию. По­явил­ся мик­ро­фон. Это был од­новре­мен­но ми­тинг и об­мен пос­ледни­ми но­вос­тя­ми.

 За­чита­ли Рас­по­ряже­ние Мэ­ра Мос­квы о сно­се па­мят­ни­ка, встре­чен­ное гро­мовы­ми ова­ци­ями. Кто-то со­об­щил о зак­ры­тии Дзер­жин­ско­го рай­ко­ма КПСС и в до­каза­тель­ство под­нял над го­ловой вы­вес­ку, сня­тую с фа­сада зда­ния. Кто-то пел под ги­тару Га­лича. Со­об­щи­ли о воз­вра­щении в Мос­кву М. Гор­ба­чева, это выз­ва­ло нас­мешли­вые и не­году­ющие воз­гла­сы. Пом­ню выс­тупле­ние Еле­ны Бон­нер. На­пере­кор всем нас­тро­ени­ям она го­вори­ла, что вой­на с па­мят­ни­ками - это за­нятие, не­дос­той­ное ци­вили­зован­ных лю­дей.

Со­об­щи­ли о пер­вых сло­вах Гор­ба­чева пос­ле воз­вра­щения. Он го­ворил что-то на те­му, что он со­бира­ет­ся соз­вать Пле­нум ЦК и оп­ре­делить но­вый курс пар­тии. Это бы­ло встре­чено свис­том. Тог­да на пло­щади я впер­вые ус­лы­шал сло­ва, ко­торые поз­же пов­то­рялись не раз: "Гор­ба­чев, на­вер­ное, не по­нял, что он воз­вра­тил­ся в дру­гую стра­ну".

 На пло­щади ста­ли по­яв­лять­ся ру­ково­дите­ли Мос­ков­ско­го Строй­ко­мите­та. Они ра­зыс­ки­вали ме­ня, про­сили по­казать "бу­магу", про­читав ее, де­лови­то го­вори­ли "угу" и от­прав­ля­лись ис­полнять. Кос­тя Бу­рав­лев (в то вре­мя Де­путат Мос­со­вета и Пред­се­датель Ко­мис­сии по стро­итель­ству) ра­дос­тно ито­жил: "Все, мож­но от­кры­вать Кол­ле­гию Мосс­трой­ко­мите­та. На пло­щади шесть за­мес­ти­телей Ре­сина". Са­мого Ре­сина на пло­щади не бы­ло. Не по­яв­лялся там и Луж­ков. Но, су­дя по нас­трою ру­ково­дите­лей Строй­ком­плек­са, по­бывав­ших на пло­щади, ука­зания они по­лучи­ли ис­черпы­ва­ющие.

 На­чало смер­кать­ся. На­род уже вол­но­вал­ся. "Где кра­ны?" Нес­коль­ко раз и Стан­ке­вич, и я выс­ту­пали с ус­по­ко­ени­ями. "Кра­ны едут, но из­да­лека и труд­но про­ехать по го­роду". Уже стем­не­ло, ког­да два кра­на въ­еха­ли на пло­щадь. Заж­глось ве­чер­нее ос­ве­щение. В зда­нии КГБ не бы­ло ни од­но­го ос­ве­щен­но­го ок­на. Но все бы­ли уве­рены, что де­сят­ки пар глаз смот­рят в этот мо­мент на пло­щадь из тем­ных окон.

 На фо­не ве­чер­не­го не­ба от­четли­во вид­ны фи­гуры двух мон­тажни­ков, при­лажи­ва­ющих стро­пы. Ка­залось, они де­ла­ют это бес­ко­неч­но дол­го. Но вот кра­ны за­рыча­ли, стро­пы на­тяну­лись, все за­мер­ли. В сле­ду­ющее мгно­венье ста­туя, сдер­ну­тая с ан­ке­ров, мед­ленно как бы не­хотя пош­ла вверх. Тол­па ра­зом вы­дох­ну­ла и раз­ра­зилась кри­ками вос­торга. Сот­ни фо­токор­респон­дентов и те­ле­опе­рато­ров не­ивс­тво­вали, ло­вя ис­то­ричес­кие кад­ры. Над опус­тевшим пос­та­мен­том кто-то уже вод­ру­жал рос­сий­ский три­колор.

 Ру­шились сим­во­лы. За­кан­чи­валась эпо­ха.

Де­мон­таж па­мят­ни­ка Дзер­жин­ско­му в Мос­кве, ав­густ 1991 г.

23 ав­густа (день)

 12 ча­сов дня. У ме­ня ко­рот­кое со­веща­ние по ито­гам вче­раш­не­го дня. Все го­род­ские служ­бы ра­бота­ют в обыч­ном ре­жиме, эк­сцес­сов уда­лось из­бе­жать. Вче­ра в Мос­кве при­ос­та­нов­ле­на де­ятель­ность всех 33 рай­ко­мов и гор­ко­ма КПСС. И все-та­ки сти­хий­ные ми­тин­ги про­дол­жа­ют­ся, мно­го лю­дей пе­ред зда­ни­ем ЦК на Ста­рой пло­щади. Что день гря­дущий нам го­товит?

 Это вы­яс­ни­лось не­ожи­дан­но ско­ро. В ка­бинет вбе­га­ет по­мощ­ник и с по­рога вык­ри­кива­ет: "Гор­ба­чев дал сан­кцию на зак­ры­тие ЦК!".

 В ка­бине­те у По­пова опять ку­ча на­рода и опять все на ушах. Мне по­казы­ва­ют "сан­кцию". В ру­ках у ме­ня не­ак­ку­рат­но выр­ванный из блок­но­та лис­ток в клет­ку. Очень не­ак­ку­рат­ный по­черк, с встав­ка­ми и ис­прав­ле­ни­ями. Текст ни к ко­му не об­ра­щен­ный:

 "В ЦК КПСС идет фор­си­рован­ное унич­то­жение до­кумен­тов.

На­до сроч­ное Рас­по­ряже­ние Ген­се­ка - вре­мен­но при­ос­та­новить де­ятель­ность зда­ния ЦК КПСС.

Луж­ков от­клю­чил элек­тро­энер­гию. Си­лы для вы­пол­не­ния рас­по­ряже­ния Пре­зиден­та СССР - Ген­се­ка у Луж­ко­ва есть.

 Бур­бу­лис". 

Очень стран­ная, ес­ли вду­мать­ся бу­мага. Так пря­мо и на­писа­но "при­ос­та­новить де­ятель­ность зда­ния ЦК КПСС". Сло­во "зда­ние" в тек­сте под­чер­кну­то. И под­пись не­ес­тес­твен­ная. Это не под­пись под до­кумен­том как она обыч­но ста­вит­ся, а прос­то на­писа­но тем же по­чер­ком, что и весь до­кумент: "Бур­бу­лис". Но за­то не вы­зыва­ет ни­како­го сом­не­ния ре­золю­ция в пра­вом вер­хнем уг­лу. Пря­мо в ко­сую по­верх тек­ста:

 "Сог­ла­сен. М. Гор­ба­чев. 23 VIII 91".

 Ме­ня все вре­мя ин­те­ресо­вал воп­рос об ис­то­рии по­яв­ле­ния это­го до­кумен­та. Очень уж он не­обы­чен. Труд­но пред­ста­вить се­бе Ген­на­дия Бур­бу­лиса, ко­торый дер­га­ет за ру­кав Гор­ба­чева и про­сит его сог­ла­совать текст, на­писан­ный на выр­ванном из блок­но­та лис­точке. В 2002 го­ду я ока­зал­ся вмес­те с Бур­бу­лисом в Ба­ку и поп­ро­сил его рас­ска­зать, как этот лис­ток по­явил­ся. И вот, что я ус­лы­шал.

 Ут­ром 23 ав­густа в Крем­ле в ка­бине­те Ель­ци­на сос­то­ялась его встре­ча с Гор­ба­чевым, на­кану­не ве­чером вер­нувшим­ся из Фо­роса. Ра­зуме­ет­ся, им бы­ло, что об­суждать и Кор­жа­ков, сто­яв­ший у две­рей ка­бине­та, по­лучил стро­гое ука­зание ни­кого не пус­кать. В это вре­мя Бур­бу­лису, ко­торо­го в это вре­мя в Крем­ле не бы­ло, поз­во­нил кто-то из ох­ра­ны ЦК и ска­зал то са­мое: идет унич­то­жение до­кумен­тов, на­до взять под ох­ра­ну и т.д. Бур­бу­лис зво­нит Кор­жа­кову и про­сит до­ложить об этом Ель­ци­ну. Тот, пом­ня стро­гое ука­зание - ни в ка­кую. Тог­да Бур­бу­лис на­дик­то­выва­ет ему текст, тот за­писы­ва­ет его на выр­ванном из ка­кого-то блок­но­та лис­точке. Пос­ле это­го Кор­жа­ков, вхо­дит в ка­бинет и, ста­ра­ясь не об­ра­щать вни­мания на сер­ди­тый взгляд Ель­ци­на, мол­ча про­тяги­ва­ет ему лис­ток. Тот про­читал и так­же мол­ча пе­реда­ет его Гор­ба­чеву. Тот чи­та­ет и смот­рит на Ель­ци­на. Ель­цин то ли кив­нул, то ли ска­зал "угу", и Гор­ба­чев ста­вит свою ре­золю­цию.

На этот раз у По­пова ни­каких об­сужде­ний. Го­ворит чет­ко: "Я уже дал по­руче­ния Са­вость­яно­ву. Он сей­час вы­ез­жа­ет на Ста­рую пло­щадь. Мое рас­по­ряже­ние го­товит­ся. Бе­рите его и нап­равляй­тесь ту­да же. Док­ла­дывай­те мне или Луж­ко­ву". Как раз в это вре­мя в Бе­лом до­ме на­чина­лось за­седа­ние ВС РСФСР, на ко­тором Б.Ель­цин со­бирал­ся за­читать Указ о КПСС и пред­ло­жить М.Гор­ба­чеву под­пи­сать его. К мо­мен­ту на­чала это­го об­сужде­ния зда­ния ЦК КПСС дол­жны быть за­няты.

 Вче­раш­няя ис­то­рия в чем-то пов­то­ря­ет­ся. Я опять с Рас­по­ряже­ни­ем Мэ­ра в кар­ма­не еду на этот раз на Ста­рую пло­щадь.

 Наз­ва­ние Рас­по­ряже­ния до­воль­но муд­ре­ное.

 О вре­мен­ном при­ос­та­нов­ле­нии де­ятель­нос­ти ЦК КПСС и ЦК КП РСФСР в свя­зи с учас­ти­ем или со­дей­стви­ем сот­рудни­ков ап­па­рата ЦК КПСС и ЦК КП РСФСР в го­сударс­твен­ном пе­рево­роте.

 Но пер­вый пункт Рас­по­ряже­ния впол­не кон­кре­тен.

 Вре­мен­но до за­вер­ше­ния рас­сле­дова­ния при­час­тнос­ти ру­ково­дящих ор­га­нов КПСС и КП РСФСР к ор­га­низа­ции го­сударс­твен­но­го пе­рево­рота при­ос­та­новить 23 ав­густа с 15 ча­сов де­ятель­ность Цен­траль­но­го Ко­мите­та КПСС и Цен­траль­но­го Ко­мите­та КП РСФСР в го­роде Мос­кве.

 Пе­ред зда­ни­ем ЦК сти­хий­ный ми­тинг. Тре­бу­ют зак­ры­тия и прек­ра­щения де­ятель­нос­ти. У не­кото­рых в ру­ках тран­зисто­ры, слу­ша­ют пос­ледние но­вос­ти. В Бе­лом До­ме идет за­седа­ние Вер­ховно­го Со­вета РСФСР. Про­хожу к подъ­ез­ду зда­ния. На хо­ду, от­ве­чая на воп­ро­сы, го­ворю что все уже ре­шено, ос­та­лось еще нем­но­го по­дож­дать. У подъ­ез­да ми­лиция, зда­ние ох­ра­ня­ет­ся. Предъ­яв­ляю Рас­по­ряже­ние Г.По­пова, под­ни­ма­юсь на вто­рой этаж в ка­бинет Уп­равде­лами ЦК Н. Кру­чины. В ка­бине­те уже Е. Са­вость­янов и В. Шах­нов­ский - все че­го-то ждут. Ок­на вы­ходят на пло­щадь, за ок­на­ми шум тол­пы. Я по­казы­ваю Кру­чине Рас­по­ряже­ние По­пова. Он как-то не­хотя, мель­ком смот­рит на не­го и ки­ва­ет го­ловой. Кто-то вхо­дит.

 - "Про­води их в ра­ди­оузел", - го­ворит Кру­чина.

 Ре­бята ухо­дят, они идут в ра­ди­оузел со­об­щить по внут­ренней тран­сля­ции о том, что де­ятель­ность ЦК при­ос­та­нав­ли­ва­ет­ся и к 15-00 всем пред­ла­га­ет­ся по­кинуть зда­ние. А я про­шу Кру­чину пред­ста­вить ме­ня на­чаль­ни­ку ох­ра­ны. Вско­ре по­яв­ля­ет­ся мо­лодой че­ловек в штат­ском, пред­став­ля­ет­ся на­чаль­ни­ком ко­мен­да­туры по ох­ра­не ад­ми­нис­тра­тив­ных зда­ний ЦК КПСС пол­ковни­ком Фро­ловым. Спус­ка­ем­ся на пер­вый этаж в его ма­лень­кий ка­бине­тик. По­казы­ваю ему Рас­по­ряже­ние Г. По­пова и го­ворю, что все его лю­ди так­же дол­жны по­кинуть зда­ние.

 - "Сколь­ко Вас здесь?".

 - "Че­ловек де­вянос­то".

 - "Сколь­ко нуж­но, что­бы соб­рать­ся?"

 - "А как со­бирать­ся?".

 - "Со­бирай­те лич­ные ве­щи и ухо­дите".

 - "А ору­жие?".

 - "Ник­то обыс­ки­вать вас не бу­дет".

 - "А тол­па?".

 - "Да ник­то вас не тро­нет".

 Он по­шел от­да­вать рас­по­ряже­ние. Но ви­димо что-то не так объ­яс­нил, или его не так по­няли, или прос­то об­ста­нов­ка бы­ла дос­та­точ­но нер­вная, и очень нер­ви­рова­ла все при­бывав­шая тол­па на пло­щади, гул ко­торой здесь на пер­вом эта­же был еще бо­лее слы­шен. Нес­коль­ко раз в ка­бинет Фро­лова вры­вались его под­чи­нен­ные и за­полош­но кри­чали. "Да что­бы я, офи­цер, поз­во­лил ка­кой-то тол­пе се­бя обыс­ки­вать. Да ни­ког­да. Да я ору­жие при­меню". Ус­по­ка­ива­ли, как мог­ли.

 Но ус­по­ка­ивать при­ходи­лось и тол­пу под ок­на­ми. Па­ру раз я рас­кры­вал ок­но ка­бине­та и, стоя в окон­ном про­еме че­рез "ма­тюгаль­ник" объ­яс­нял, что все в по­ряд­ке, все сот­рудни­ки по­кида­ют зда­ние, идет нор­маль­ный бю­рок­ра­тичес­кий про­цесс пе­реда­чи по­меще­ний. Ко­неч­но же, я не го­ворил, что "при­нима­ют по­меще­ния" все­го три че­лове­ка.

 Меж­ду тем, по гром­кой свя­зи во всех зда­ни­ях ком­плек­са ЦК проз­ву­чало об­ра­щение Са­вость­яно­ва. "Де­ятель­ность ЦК при­ос­та­нав­ли­ва­ет­ся. Всем сот­рудни­кам пред­ла­га­ет­ся до 15-00 по­кинуть зда­ние". Са­вость­янов и Шах­нов­ский спус­ти­лись в ка­бинет Фро­лова. По до­роге Ва­силий не мог от­ка­зать се­бе в удо­воль­ствии со­об­щить Г. По­пову: "Гав­ри­ил Ха­рито­нович, ва­ше за­дание вы­пол­не­но. Зда­ние ЦК на­ми за­нято. Я зво­ню вам из ка­бине­та Ге­нераль­но­го сек­ре­таря ЦК КПСС".

Зда­ние быв­ше­го ЦК КПСС, ны­не - Ад­ми­нис­тра­ции пре­зиден­та РФ

 На­род в зда­ни­ях стал со­бирать ве­щи и по­тянул­ся на вы­ход. На вы­ход бы­ли от­кры­ты все про­ход­ные. От­дель­ные эк­сцес­сы быс­тро пре­сека­ют­ся. По­беди­тели ве­лико­душ­ны. В це­лом все бы­ло спо­кой­но и да­же буд­нично. Как буд­то ус­тавшие пас­са­жиры с сум­ка­ми и авось­ка­ми по­кида­ют ос­та­новив­шу­юся в прис­танци­он­ном ту­пике пос­леднюю элек­трич­ку.

 Нуж­но бы­ло что-то ре­шать с ох­ра­ной зда­ний. Ведь ЦК за­нимал нес­коль­ко квар­та­лов, де­сят­ки зда­ний. К на­шей не­ча­ян­ной ра­дос­ти, со­вер­шенно не­ожи­дан­но в ка­бинет Фро­лова во­шел де­путат Мос­со­вета А. Со­колов и с ним еще па­ра ре­бят. Как по­том вы­яс­ни­лось, по­пали они на Ста­рую пло­щадь впол­не слу­чай­но. Но бо­лее удач­но­го мо­мен­та они не мог­ли най­ти. Алек­сандр Со­колов, быв­ший во­ен­нослу­жащий, что на­зыва­ет­ся "знал служ­бу" Че­рез де­сять ми­нут я уже под­пи­сывал Рас­по­ряже­ние пре­фек­та "О наз­на­чении ко­мен­данта зда­ний ЦК КПСС на Ста­рой пло­щади". Со­колов выз­вал по те­лефо­ну еще нес­коль­ко сво­их дру­зей. Так воз­никла ко­ман­да, ко­торой пред­сто­яло на пер­вое вре­мя обес­пе­чить ох­ра­ну все­го ком­плек­са зда­ний ЦК на Ста­рой пло­щади.

 А ста­рая ох­ра­на по­кида­ла объ­ект. В 19 ча­сов был под­пи­сан акт, пер­вый пункт ко­торо­го кон­ста­тиро­вал:

 "1. В 19-20 23 ав­густа 1991 го­да на ос­но­вании ука­зания Пре­зиден­та СССР Гор­ба­чева М.С. вой­ско­вая ох­ра­на ад­ми­нис­тра­тив­ных зда­ний ЦК КПСС ка­ра­улом вой­ско­вой час­ти . . . . сня­та".

 Вмес­те с Фро­ловым мы обош­ли эта­жи за­тих­ше­го зда­ния. Не­кото­рые ка­бине­ты рас­кры­ты, шка­фы рас­пахну­ты, на по­лу рва­ные бу­маги. Гля­дя на таб­лички с фа­мили­ями хо­зя­ев ка­бине­тов, он про­из­но­сил: "Это ЦК" - и Са­ша Со­колов нак­ле­ивал на дверь бу­маж­ку со сво­ей под­писью. "Опе­чата­но". "А это - ап­па­рат Пре­зиден­та", - и мы пе­рехо­дим сле­ду­ющей две­ри. Вряд ли мож­но бы­ло пред­ста­вить бо­лее наг­лядную де­монс­тра­цию сра­щива­ния и пе­реп­ле­тения го­сударс­твен­ной и пар­тий­ной влас­ти.

 "Здесь клю­чи от всех по­меще­ний",- Фро­лов во­шел в ма­лень­кую ком­на­ту и под­вел нас к ви­сев­ше­му на сте­не зас­теклен­но­му ящи­ку. Труд­но пе­редать ощу­щения, ко­торые ох­ва­тили ме­ня. Я чи­тал наз­ва­ния: "об­щий от­дел", "от­дел ад­ми­нис­тра­тив­ных ор­га­нов", "меж­ду­народ­ный от­дел" . . .

Сколь­ко раз в жиз­ни каж­до­го че­лове­ка по­яв­ля­лись эти наз­ва­ния. В га­зетах, в кни­гах, в эфи­ре ра­дио- и те­лено­вос­тей, да и прос­то в раз­го­ворах. Они оли­цет­во­ряли, преж­де все­го, ог­ромную власть. Власть над ог­ромны­ми ре­сур­са­ми, над судь­ба­ми мил­ли­онов лю­дей, над нес­метны­ми бо­гатс­тва­ми. И вот те­перь эти клю­чи ви­сят под плом­ба­ми за стек­лом, и за ни­ми уже ник­то не при­дет.

 Я поп­ро­сил В.Фро­лова соб­рать сво­их лю­дей, преж­де чем они по­кинут зда­ние. В не­боль­шом по­меще­нии "Ле­нин­ской ком­на­ты" соб­ра­лось че­ловек 80. Я ска­зал им, что не­пос­редс­твен­но к ним ни­каких пре­тен­зий нет. "Вы ох­ра­няли Пре­зиден­та СССР, и не вы ви­нова­ты в том, что он пос­тро­ил свою ра­боту в столь не­раз­рывном единс­тве с ЦК КПСС". И еще ска­зал, что мо­лодые гра­мот­ные лю­ди, а имен­но та­кие бы­ли в тот мо­мент пе­редо мной, бе­зус­ловно, бу­дут вос­тре­бова­ны. Воп­ро­сов не бы­ло. Ре­бята пош­ли на вы­ход.

 Вот те­перь, дей­стви­тель­но, все бы­ло кон­че­но. По внеш­не­му пе­римет­ру ком­плек­са зда­ний ЦК КПСС на Ста­рой пло­щади де­жури­ли ми­лици­оне­ры Ба­уман­ско­го РУВД. Внут­ри зда­ний в гул­ких пус­тых ко­ридо­рах с опе­чатан­ны­ми ка­бине­тами ос­та­вались толь­ко ре­бята Со­коло­ва.

 Од­на из са­мых мо­гущес­твен­ных на пла­нете ор­га­низа­ций ти­хо и спо­кой­но прек­ра­тила свое су­щес­тво­вание.

ОЩУЩЕНИЕ ВИНЫ

 За про­шед­шие 15 лет мно­го че­го на­писа­но и об этом пут­че, и осо­бен­но о той но­чи с 20-го на 21-е. Но­чи, ког­да все ре­шилось, но­чи ког­да ожи­дал­ся штурм. Пи­салось, нап­ри­мер, что Ель­цин под­держи­вал пос­то­ян­ную связь с Пред­се­дате­лем КГБ Крюч­ко­вым, что Сек­ре­тарь Со­вета Бе­зопас­ности Ю. Ско­ков в ка­чес­тве до­верен­но­го ли­ца Ель­ци­на тай­но встре­чал­ся с Ко­ман­ду­ющим ВДВ П. Гра­чевым, что весь этот путч был вов­се не путч, а ка­кая-то опе­рет­ка и за­мыш­лялся он с ка­кими-то тай­ны­ми на­мере­ни­ями. А еще пи­сали, что весь этот путч был за­думан, сконс­тру­иро­ван и осу­щест­влен то ли ЦРУ, то ли Мос­сад, то ли и все же КГБ.

 Мо­жет это все и так (кро­ме ЦРУ. Мос­са­да и в осо­бен­ности КГБ), а мо­жет вов­се и нет. Мо­жет, мы обо всем этом ког­да- ни­будь уз­на­ем, а, мо­жет, и не уз­на­ем ни­ког­да.

А еще бы­ло на­писа­но мно­го и вов­се от­кро­вен­но­го и под­ло­го вранья про гру­зови­ки с вод­кой, про по­голов­ное пь­янс­тво, про пе­репив­шихся и по­теряв­ших че­лове­чес­кий об­лик за­щит­ни­ков бар­ри­кад. Пусть все это ос­та­нет­ся на со­вес­ти "ав­то­ров".

Но все это ни в ко­ей ме­ре не ума­ля­ет му­жес­тва и не сни­жа­ет чис­то­ты по­мыс­лов тех, кто вы­шел в эти дни на ули­цы Мос­квы и дру­гих го­родов. Тех, кто учас­тво­вал в ми­тин­гах и де­монс­тра­ци­ях, кто раз­мно­жал и раз­да­вал лис­товки. Тех, кто объ­яс­нял сол­да­там на мос­ков­ских ули­цах в ка­кую аван­тю­ру их хо­тят втя­нуть, кто сто­ял на бар­ри­кадах у Бе­лого до­ма.

 Эти лю­ди не зна­ли ни о ка­ких за­кулис­ных пе­рего­ворах - ес­ли да­же та­ковые и бы­ли. Они не зна­ли ни о ка­ких тай­ных до­гово­рен­ностях - ес­ли да­же та­ковые име­ли мес­то. ( И в том, и в дру­гом лич­но я креп­ко сом­не­ва­юсь). Эти лю­ди дей­ство­вали в со­от­ветс­твии со сво­ими убеж­де­ни­ями. Они го­товы бы­ли бо­роть­ся за эти убеж­де­ния, они не раз­бе­жались в ожи­дании пред­сто­яще­го штур­ма, они го­товы бы­ли за­щищать Бе­лый дом, они го­товы бы­ли по­гиб­нуть на этих бар­ри­кадах. И они по­беди­ли!

В эти ко­рот­кие три ав­густов­ских дня Бе­лый дом (да­же не его оби­тате­ли) под­нялся до Сим­во­ла. Сим­во­ла на­деж­ды на но­вую, дос­той­ную че­лове­чес­кую жизнь, на­деж­ды на спра­вед­ли­вость. Сим­во­ла то­го, что без­раздель­ная власть над людь­ми, осоз­навши­ми свою сво­боду, бо­лее не­воз­можна. И каж­дый, кто сто­ял тог­да на бар­ри­кадах Бе­лого до­ма, де­монс­три­ровал столь дол­гие го­ды за­гоня­емое ку­да-то вглубь, но не ут­ра­чен­ное и вновь раз­вернув­ше­еся во всей сво­ей прек­расной пол­но­те чувс­тво собс­твен­но­го дос­то­инс­тва. "Это мы бу­дем ре­шать свою судь­бу, а не те, кто в вы­соких ка­бине­тах мо­гут от­да­вать при­казы о вво­де тан­ков в мир­ные го­рода. Это мы бу­дем оп­ре­делять, как нам жить, и не поз­во­лим ни­кому это­го де­лать за нас". И это они по­беди­ли!

 И нет их ви­ны в том, что на­род не смог в пол­ной ме­ре уви­деть пло­ды сво­ей по­беды, что мно­гие ожи­дания лю­дей ока­зались ил­лю­зи­ями, а на­деж­ды, ко­торые ве­ли лю­дей на бар­ри­кады, столь быс­тро сме­нились ра­зоча­рова­ни­ями.

А сам я всег­да бу­ду гор­дить­ся тем, что в дни пут­ча все­ми си­лами по­могал приб­ли­зить эту по­беду. Но уже мно­гие го­ды я жи­ву с ощу­щени­ем, что часть той ви­ны ле­жит на мне.