Писательница Татьяна Шереметева - гость "Кругозора"

Писательница Татьяна Шереметева окончила филологический факультет МГУ. Она член Американского Пен-центра, Национального союза писателей США, победитель и лауреат международных литературных конкурсов. Широкую известность автору в Америке, России и других странах принесли её книги "Посвящается дурам" и "Грамерси-парк". К новой книге автора "Жить легко", которая вышла недавно в Чикаго, приведены на обложке мои  слова о её творчестве: "Образы, созданные писательницей Татьяной Шереметевой, её стиль повествования, драматургия сюжетов, культура письма завораживают читателей. Это мир необычных идей, представлений о жизни, ценностей, эмоциональных реакций. Автор относится к новому прекрасному поколению русских писателей, апробирующих на страницах своих книг жизненные и нравственные выборы, драмы и конфликты, новых героев". Мне захотелось ближе познакомиться с творческой лабораторией писательницы и взять у нее интервью, что я и сделал для "Кругозора".

- Начнем интервью, как говорят, с места в карьер, без промедления. Ваше отношение к современной России?

- Татьяна Шереметева. Естественно, ответ на этот вопрос не может быть однозначным. Как я могу не любить ту страну и тот город, где прошла большая часть моей жизни? Москва, Чистые пруды, МГУ - это то, с чем связаны дорогие моему сердцу воспоминания. Я люблю свою страну, но это не означает, что я одобряю и поддерживаю то, что происходит сегодня у меня на родине. Планомерное уничтожение образования и здравоохранения, нищие старики и брошенные дети, страшная коррупция, разгул национализма, репрессивные законы, которые штампует главный законодательный орган страны, - все это не может оставлять меня равнодушной. Мне больно видеть, как дикость и мракобесие становятся общепринятой нормой. И когда ученые дамы предлагают заменить в школьной программе "Войну и мир" Библией, мне хочется спросить себя, не сон ли это.

И, конечно, как писатель я не могу не понимать, какой катастрофой обернется в ближайшие годы отсутствие интереса к книге, культуры чтения и даже элементарных навыков понимания печатного текста у нынешних подростков.

Иногда современная Россия мне напоминает огромную льдину, которая откололась от материка мировой цивилизации и медленно отплывает в темноту. Все шире становится  полоса, разделяющая их, все труднее становится вернуться назад. Грустно все это.

Один из самых тяжелых моментов - это жестокость, так популярная в российском обществе по отношению к старым, слабым, больным, маленьким. И еще - по отношению к животным. То, что каждый день публикуется в российских новостных лентах, не поддается никакому разумному объяснению. И честно скажу, что у меня не хватает мужества все это читать. Эта жестокость страшна не только сама по себе, но это еще очень тревожный знак, который  показывает градус деградации общества.

- Ваш ответ очень близок и моим мыслям, мне приятно, что мы с вами союзники. Татьяна, из первого же вопроса понятно, что вы москвичка, учились в МГУ, писательница; что вы любите свою родину Россию, сочувствуете всем, кому тяжело пережить перемены… Мой следующий вопрос о происхождении вашей фамилии или псевдонима. Вспоминается очень громкое имя…

- Да, я из старинной московской семьи, мой дед окончил юнкерское училище, был офицером царской армии и героем Первой мировой войны, дважды награжденным орденом Святого Георгия, бабушка окончила гимназию, в те же годы была сестрой милосердия, потом всю жизнь проработала в детской больнице.

Дед оставил воспоминания о Первой мировой войне, о нашей семье и её прошлом, о том времени, когда он рос в усадьбе своего деда, о книгах, любимых им, о том, как он учился рисованию, как мечтал стать "пятнадцатилетним капитаном". Самая любимая моя глава его воспоминаний называется "Детство и юность сыновей". Она посвящена  довоенной поре, времени, когда дед и бабушка со своими детьми жили на Чистых прудах, самом дорогом для меня месте в Москве. Там было столько всего… Театры, в которых пропадали мой отец и его старший брат, поскольку тогда телевизоров не было, а многие из актеров жили по соседству и были хорошими знакомыми нашей семьи, дружба с Юрием Нагибиным, с которым они учились в одной школе. Кстати, в романе "Чистые пруды" есть герои, списанные с моего отца и дяди.

Там же они пережили годы, когда их двор практически опустел - почти все мужчины были репрессированы и сосланы в сталинские лагеря. Деда спасло то, что в это время он, военный инженер, был далеко от Москвы на строительстве какого-то секретного объекта в глуши и о нем, вероятно, просто забыли.

В девятом классе мой отец добился поступления в летную школу. Ему было семнадцать, когда началась война, в девятнадцать он ушел на фронт. Когда окончилась война, ему исполнился двадцать один. На фронте командование дважды готовило документы на представление его к званию Героя Советского Союза. И дважды приходил отказ на том основании, что его отец - бывший офицер царской армии.

А что касается фамилии, то это мой творческий псевдоним, по паспорту я ношу фамилию мужа. Но когда я начала публиковаться, то решила обратиться к истории моей семьи. Мои предки по папиной линии имеют непосредственное отношение к этой фамилии, и потому я с некоторым страхом, но все-таки решилась стать "Татьяной Шереметевой".

Конечно, такая фамилия на обложке книги бросается в глаза и привлекает к себе внимание, но в то же время она налагает и большую ответственность. Я понимаю, что автору с такой фамилией не подобает писать посредственно, ему этого не простят.

- Ну вот, мы предварительно познакомили читателя с вами. А теперь приступим к литературным вопросам: кто герои ваших произведений, как вы их выбираете, как зарождается сюжет, как разворачивается драма? Я всегда с интересом читаю ваши произведения, отмечаю в них легкость чтения, повороты сюжета, очень любопытные и запоминающиеся характеры, даже коты и собаки…

- Я пишу о наших современниках. Поначалу мне было легче писать о женщинах, и начинала я с персонажей, которые иногда имели реальные прообразы. Потом начались поиски новых типажей, разных по полу, возрасту и социальному положению.

Как появляются мои герои? Этому часто способствуют случайные и мимолетные впечатления: сценка в вагоне метро, когда я имела возможность наблюдать за сидящей напротив меня китаянкой, как в повести "Грамерси-парк", или же человек, оказавшийся рядом, как в повести "Блади-Мэри", улица, которую я хорошо знаю, или строка из песни, как это было в рассказе "Городские цветы". Иногда это просто какое-то слово, как допустим, в повести "Maitresse en Titre". А сюжет повести "Шелковый шепот желаний" возник вообще из запаха. Однажды летним вечером я подошла к окнам нашей квартиры, которые смотрят на Ист-ривер, соседи с нижнего этажа как раз в это время устраивали на лужайке барбекью. И сама собой родилась первая фраза: "Ночь пахла жареным мясом, а должна была пахнуть морем".

Иногда же получается по-другому: есть тема или типаж, которые мне интересны, есть какое-то воспоминание, которое не дает покоя и просится на бумагу. 

Взаимоотношения автора и его героев для меня непостижимы. Одно могу сказать с уверенностью: элемент мистики в них, безусловно, присутствует. Этому вопросу посвящена глава в моем романе "Жить легко". Там главное действующее лицо, сам пишущий человек, рассказывает о власти, которую приобретают над ним его вымышленные персонажи. Очень часто они появляются или уходят вне всякой связи с первоначальным авторским замыслом. И ему, автору, остается лишь  следовать за ними, считывая коды, которые посылают ему собственные герои, стараясь понять, какую задачу они, самовольно пришедшие,  должны выполнить в его очередной книге. Примерно то же самое происходит и в моем случае.

Меня, как автора, очень привлекает полет фантазии самой жизни, непредсказуемость ее сюжетов, которые часто возникают вопреки логике. И хотя бывает так, что мои тексты имеют неожиданную развязку, происходит это, чаще, не по моей инициативе, а потому, что мои герои начинают жить самостоятельной жизнью.

Перипетии самого сюжета мне, как правило, не очень интересны. Но прежде всего меня привлекает психология, внутренние коллизии, состояние когнитивного диссонанса, эмоциональный ступор человека, оказавшегося перед неразрешимой дилеммой, когда наступает "цугцванг" и как жить дальше - непонятно.

Я стараюсь не давать характеристики своим героям. Гораздо интереснее сделать так, чтобы их, благодаря собственной наблюдательности и умению думать,  понял бы  и почувствовал сам читатель.

И вот здесь иногда возникают сюрпризы. Героиню "Блади-Мэри" я задумывала как самовлюбленную хищницу, которая подпитывает свое женское  честолюбие все новыми победами и никак не может остановиться. Неожиданно для меня выяснилось, что эту женщину читатели воспринимают  совсем не так. И видят в ней спасительницу главного героя, которая помогла ему снова поверить в себя.

Писателя Горелова-Волковицкого - главное действующее лицо романа "Жить легко" - многие, оказывается, тоже увидели по-своему. И меня бесконечно трогает готовность людей принять и полюбить человека, который изначально задумывался мной как весьма неоднозначная фигура.

-Как вы расстаетесь со своими героями?

- Я знаю, что у разных писателей это происходит по-разному. В моем случае  они никуда не уходят, они остаются со мной. Я чувствую их присутствие в своей жизни и часто мысленно возвращаюсь к ним.

Каждый из этих персонажей вобрал частицу моего собственного опыта, моих прошлых впечатлений, моих страхов или комплексов. И каждый из них оставил след в моей душе. Я благодарна им за то, что они пришли в мою жизнь, и рада, когда вижу, что то же происходит и в жизни  моих читателей.

- Когда повесть, роман, рассказ окончены, должно оставаться чувство грусти. Знаю это по себе. И соответствующая реакция. Или хочется куда-то уехать, попутешествовать… Или состояние легкой депрессии, хотя она никогда не бывает легкой. Наверное, трудно снова случайно встречаться с героями-прототипами на улице, в метро, в магазине… Или вдруг всё заменяет новая идея, всплывают новые люди… Творчество - это долгий и мучительный процесс, не так ли?

- На встречах с читателями мне уже доводилось рассказывать, что процесс творчества очень похож на роман, который каждый человек хотя бы раз переживает в своей жизни. Я каждый раз влюбляюсь в своих героев, бесконечное количество раз прокручиваю в голове их диалоги и интонации, представляю их мимику и жесты, получая от этого огромное удовольствие. Самое интересное, когда характер проявляется в мелочах, в случайно оброненных словах или непреднамеренных поступках. Каждый человек состоит из противоречивых, часто взаимоисключающих черт и черточек характера. Он может быть щедрым, когда речь идет о серьезных суммах на серьезные цели,  и жадничать, когда нужно потратить копейки. Умные и серьезные люди часто боятся попадать в смешные ситуации или  обнаруживать свое незнание - и именно это с ними и происходит. Добрые бывают злыми, а те, кто считает себя честным человеком, может без зазрения совести врать.

Мне кажется, персонаж может получиться интересным, со своими симпатичными  или же, наоборот, неприятными чертами характера или внешности,  только в том случае, когда автор вылепил его в своем воображении не в общих чертах, а нашел в нем свои неповторимые черточки, пусть даже смешные, нелепые или глупые, потому что все это есть в каждом из нас.

Пока тот или иной текст пишется, я полностью поглощена этим процессом, причем, часто бывает так, что именно в эти дни ко мне, как магнитом, притягиваются извне какие-то словечки, взгляды, ситуации. Или же все эти приходит из прошлого. Как на фотобумаге, проступают неясные черты, постепенно обретая четкость и узнаваемость, и уже кажется, что они пришли в мою память не случайно, а просто ждали подходящего момента, чтобы напомнить о себе. Необыкновенное время, необыкновенное состояние.

В эти дни я очень полагаюсь на то, что называется нашим "бессознательным". Иногда не разрешаю себе что-то обдумывать, понимая, что чуть позже нужное решение появится само. Иногда так бывает по вечерам. Я засыпаю и знаю, что утром уже буду знать, о чем и как мне писать дальше.

Кстати, совершенно случайно я узнала, что так поступаю не я одна. Один мой коллега признался мне, что  делает то же самое.

Любой творческий процесс - трудная и благословенная пора. Но рано или поздно приходится думать о том, где же нужно поставить точку и сказать себе: "Теперь все". А это часто бывает совсем непросто. Когда и как живописец понимает, что его картина закончена и что она не требует больше ни одного прикосновения кисти? Для меня это загадка. Так же неисповедимы пути господни и в отношении литературы. Иногда понимание, что точку нужно поставить именно "здесь", приходит интуитивно, даже если это противоречит первоначальному замыслу.

После того, как точка поставлена, я стараюсь свой новый текст отложить и дать ему вылежаться. Это известный многим моим товарищам по литературному цеху прием. И, на мой взгляд, очень правильный. Инерция творческого процесса еще долгое время подсказывает тебе какие-то мелкие изменения, уточнения, дополнения. Наступает черед ювелирной работы, хотя, увы, когда видишь  свою новую вещь в опубликованном виде, часто понимаешь, что эта работа могла бы продолжаться еще очень долго.

И тем не менее: в самый последний раз поставлена точка, и наступает тишина. И приходит ощущение грусти. Прожита еще одна страница жизни. И не важно, что прожита она, условно говоря,  на бумаге. Роман с героями романа или повести закончен. Эти люди, придуманные мной, из моей жизни не уйдут, но им придется уступить место тем, кто еще только дожидается своей очереди, чтобы появиться на страницах еще ненаписанного текста.

-Таня, я знаком с вашей яркой и разносторонней биографией. Например, после окончания филологического факультета МГУ, Вы уезжаете в Индию, в город Мадрас, где в культурном центре преподаете русский язык для иностранцев. Вернувшись в Москву, трудитесь в объединении "Международная книга". Затем получаете дополнительное образование в Академии внешней торговли. И через несколько лет снова в путь - уезжаете в длительную командировку - в Постоянное представительство при ООН и других международных организациях в Женеве... Помните, когда я опубликовал в журнале свой очерк о дружбе Бенджамина Франклина и русской княгини Екатерины Дашковой, где было напечатано письмо моего друга, американского дипломата Эли Саттер, вы написали, что помните её по Женеве, когда работали над договором по разоружению. Это же совершенно фантастически - прикоснуться к таким необыкновенным мировым событиям. Поведайте о ваших интересах, о которых я ещё мало знаю...

- В данный вопрос мне придется внести ясность. Я действительно работала в это удивительное время в Женеве. Переговоры по разоружению, Рейган, Горбачев, масса знаковых для США и СССР имён - еще за год до начала Перестройки это невозможно было даже представить. И еще запомнилась необыкновенная атмосфера: мы понимали, что началось что-то совершенно новое не только в международных отношениях, но и в жизни каждого из нас. Работали часто допоздна и с огромным энтузиазмом. Помню, как однажды я вернулась домой после тяжелого дня, было уже два часа ночи, мой сын-старшеклассник не спал, ждал меня. (Я в ту пору была разведена и в командировке находилась вдвоем с сыном.) Было ясно, что я не смогу заснуть - слишком много событий произошло, слишком много пришлось пережить и переволноваться за день.

И мы пошли к Женевскому озеру - на знаменитую набережную, где всегда было много народу, музыка и танцы. У меня голова кружилась от усталости, но я думала о том, что вот так, наверное, и выглядит счастье: я сделала свою работу,  а теперь иду вместе с сыном среди этих нарядных и веселых людей, среди улыбок и огней. И когда-нибудь наша страна тоже станет такой же красивой, ухоженной и богатой, как Швейцария. И когда-нибудь и у нас будет совсем не страшно гулять летними ночами по набережной.

С тех пор прошло много лет…

Что касается подготовки различных исторических договоров по разоружению, то их, конечно же, готовила не я. В Женеве я, вообще, занималась вопросами экономического сотрудничества в рамках ЮНКТАД.

Поскольку советско-американские переговоры проводились поочередно на территории представительств СССР и США, то я, разумеется, видела многих дипломатов, чьи имена впоследствии стали вписаны в историю этих переговоров. С некоторыми из них мне посчастливилось быть знакомой, и о них у меня остались самые лучшие воспоминания. Кстати, мое первое знакомство с моим будущим мужем произошло именно благодаря этим переговорам. Он тоже приезжал в Женеву в составе советской делегации и был в ту пору одним из помощников ее главы легендарного посла Алексея Обухова.

- С 2009 года вы, вместе с мужем, сотрудником ООН, живёте в США. Каков ваш опыт в этой стране и реализация себя как писателя?

- После переезда в Америку у меня появилась возможность начать делать то, о чем я мечтала всю жизнь, - серьёзно заняться писательством. Именно здесь вышла моя первая книга, которая привлекла к себе внимание и читателей, и критики, возможно, благодаря своему необычному названию "Посвящается дурам". А еще через год появилась вторая - "Грамерси-парк", написанная уже на американской почве и во многом на американскую тему.

Мне повезло: неожиданно для себя мне удалось влиться в местный литературный процесс, познакомиться с замечательными людьми, о которых раньше я знала только понаслышке. Именно здесь пришел первый успех, прошли первые встречи с читателями, появились первые интервью на русскоязычном американском телевидении и радио.

Хотя я пишу не по-английски, англоязычное литературное сообщество Нью-Йорка отнеслось ко мне исключительно доброжелательно. И вот уже несколько лет я являюсь членом Американского ПЕН-центра и Национального союза писателей США, а это значит, что языковой барьер в этой стране - не препятствие. С удивлением для себя я обнаружила, что членство в этих организациях - вещь совершенно неформальная, и я с удовольствием принимаю участие и в писательских конференциях, и общественных акциях, и творческих вечерах.

Но, конечно же, самые тесные и теплые отношения у меня установились с нашими соотечественниками, в том числе с культурными центрами русскоязычной эмиграции, такими как Клуб русских поэтов "Орлита", старейшее "Пушкинское общество Америки", с редакцией журнала "Elegant New York", легендарным литературным кафе "Дядя Ваня" и многими другими.

У меня появились друзья в Филадельфии, Чикаго и Бостоне - интереснейшие люди и талантливые литераторы, с которыми меня связывают теперь уже не только общие литературные проекты, но и взаимная дружба.

Этой осенью в США вышла моя третья книга - роман "Жить легко". Она посвящена жизни в России, но, наверное, я написала бы ее по-другому, если бы не жила в Америке.

"Большое видится на расстоянии"… И действительно, оно проступает рельефными контрастными образами в сравнении с тем, что ты видишь вблизи, эта дистанция позволяет почувствовать энергию времени и делает различимыми приметы не только настоящей, но и прошлой жизни.

Эти годы оказались для меня исключительно важными, они полностью изменили мою жизнь и подарили мне входной билет в литературный мир русской Америки.

- Спасибо за откровенную и доверительную беседу. Я искренний поклонник Вашего таланта и рецензент Ваших книг. Жду ваших новых книг и встреч с новыми героями.

На фото: Татьяна Шереметева.