Писательница Татьяна Шереметева - гость "Кругозора"

Пи­сатель­ни­ца Тать­яна Ше­реме­тева окон­чи­ла фи­лоло­гичес­кий фа­куль­тет МГУ. Она член Аме­рикан­ско­го Пен-цен­тра, На­ци­ональ­но­го со­юза пи­сате­лей США, по­беди­тель и ла­уре­ат меж­ду­народ­ных ли­тера­тур­ных кон­курсов. Ши­рокую из­вес­тность ав­то­ру в Аме­рике, Рос­сии и дру­гих стра­нах при­нес­ли её кни­ги "Пос­вя­ща­ет­ся ду­рам" и "Гра­мер­си-парк". К но­вой кни­ге ав­то­ра "Жить лег­ко", ко­торая выш­ла не­дав­но в Чи­каго, при­веде­ны на об­ложке мои  сло­ва о её твор­чес­тве: "Об­ра­зы, соз­данные пи­сатель­ни­цей Тать­яной Ше­реме­тевой, её стиль по­вес­тво­вания, дра­матур­гия сю­жетов, куль­ту­ра пись­ма за­вора­жива­ют чи­тате­лей. Это мир не­обыч­ных идей, пред­став­ле­ний о жиз­ни, цен­ностей, эмо­ци­ональ­ных ре­ак­ций. Ав­тор от­но­сит­ся к но­вому прек­расно­му по­коле­нию рус­ских пи­сате­лей, ап­ро­биру­ющих на стра­ницах сво­их книг жиз­ненные и нравс­твен­ные вы­боры, дра­мы и кон­флик­ты, но­вых ге­ро­ев". Мне за­хоте­лось бли­же поз­на­комить­ся с твор­ческой ла­бора­тори­ей пи­сатель­ни­цы и взять у нее ин­тервью, что я и сде­лал для "Кру­гозо­ра".

- Нач­нем ин­тервью, как го­ворят, с мес­та в карь­ер, без про­мед­ле­ния. Ва­ше от­но­шение к сов­ре­мен­ной Рос­сии?

- Тать­яна Ше­реме­тева. Ес­тес­твен­но, от­вет на этот воп­рос не мо­жет быть од­нознач­ным. Как я мо­гу не лю­бить ту стра­ну и тот го­род, где прош­ла боль­шая часть мо­ей жиз­ни? Мос­ква, Чис­тые пру­ды, МГУ - это то, с чем свя­заны до­рогие мо­ему сер­дцу вос­по­мина­ния. Я люб­лю свою стра­ну, но это не оз­на­ча­ет, что я одоб­ряю и под­держи­ваю то, что про­ис­хо­дит се­год­ня у ме­ня на ро­дине. Пла­номер­ное унич­то­жение об­ра­зова­ния и здра­во­ох­ра­нения, ни­щие ста­рики и бро­шен­ные де­ти, страш­ная кор­рупция, раз­гул на­ци­она­лиз­ма, реп­рессив­ные за­коны, ко­торые штам­пу­ет глав­ный за­коно­датель­ный ор­ган стра­ны, - все это не мо­жет ос­тавлять ме­ня рав­но­душ­ной. Мне боль­но ви­деть, как ди­кость и мра­кобе­сие ста­новят­ся об­щепри­нятой нор­мой. И ког­да уче­ные да­мы пред­ла­га­ют за­менить в школь­ной прог­рамме "Вой­ну и мир" Биб­ли­ей, мне хо­чет­ся спро­сить се­бя, не сон ли это.

И, ко­неч­но, как пи­сатель я не мо­гу не по­нимать, ка­кой ка­тас­тро­фой обер­нется в бли­жай­шие го­ды от­сутс­твие ин­те­реса к кни­ге, куль­ту­ры чте­ния и да­же эле­мен­тарных на­выков по­нима­ния пе­чат­но­го тек­ста у ны­неш­них под­рос­тков.

Иног­да сов­ре­мен­ная Рос­сия мне на­поми­на­ет ог­ромную ль­ди­ну, ко­торая от­ко­лолась от ма­тери­ка ми­ровой ци­вили­зации и мед­ленно от­плы­ва­ет в тем­но­ту. Все ши­ре ста­новит­ся  по­лоса, раз­де­ля­ющая их, все труд­нее ста­новит­ся вер­нуть­ся на­зад. Грус­тно все это.

Один из са­мых тя­желых мо­мен­тов - это жес­то­кость, так по­пуляр­ная в рос­сий­ском об­щес­тве по от­но­шению к ста­рым, сла­бым, боль­ным, ма­лень­ким. И еще - по от­но­шению к жи­вот­ным. То, что каж­дый день пуб­ли­ку­ет­ся в рос­сий­ских но­вос­тных лен­тах, не под­да­ет­ся ни­како­му ра­зум­но­му объ­яс­не­нию. И чес­тно ска­жу, что у ме­ня не хва­та­ет му­жес­тва все это чи­тать. Эта жес­то­кость страш­на не толь­ко са­ма по се­бе, но это еще очень тре­вож­ный знак, ко­торый  по­казы­ва­ет гра­дус дег­ра­дации об­щес­тва.

- Ваш от­вет очень бли­зок и мо­им мыс­лям, мне при­ят­но, что мы с ва­ми со­юз­ни­ки. Тать­яна, из пер­во­го же воп­ро­са по­нят­но, что вы мос­квич­ка, учи­лись в МГУ, пи­сатель­ни­ца; что вы лю­бите свою ро­дину Рос­сию, со­чувс­тву­ете всем, ко­му тя­жело пе­режить пе­реме­ны… Мой сле­ду­ющий воп­рос о про­ис­хожде­нии ва­шей фа­милии или псев­до­нима. Вспо­мина­ет­ся очень гром­кое имя…

- Да, я из ста­рин­ной мос­ков­ской семьи, мой дед окон­чил юн­кер­ское учи­лище, был офи­цером цар­ской ар­мии и ге­ро­ем Пер­вой ми­ровой вой­ны, дваж­ды наг­ражден­ным ор­де­ном Свя­того Ге­ор­гия, ба­буш­ка окон­чи­ла гим­на­зию, в те же го­ды бы­ла сес­трой ми­лосер­дия, по­том всю жизнь про­рабо­тала в дет­ской боль­ни­це.

Дед ос­та­вил вос­по­мина­ния о Пер­вой ми­ровой вой­не, о на­шей семье и её прош­лом, о том вре­мени, ког­да он рос в усадь­бе сво­его де­да, о кни­гах, лю­бимых им, о том, как он учил­ся ри­сова­нию, как меч­тал стать "пят­надца­тилет­ним ка­пита­ном". Са­мая лю­бимая моя гла­ва его вос­по­мина­ний на­зыва­ет­ся "Детс­тво и юность сы­новей". Она пос­вя­щена  до­во­ен­ной по­ре, вре­мени, ког­да дед и ба­буш­ка со сво­ими деть­ми жи­ли на Чис­тых пру­дах, са­мом до­рогом для ме­ня мес­те в Мос­кве. Там бы­ло столь­ко все­го… Те­ат­ры, в ко­торых про­пада­ли мой отец и его стар­ший брат, пос­коль­ку тог­да те­леви­зоров не бы­ло, а мно­гие из ак­те­ров жи­ли по со­седс­тву и бы­ли хо­роши­ми зна­комы­ми на­шей семьи, друж­ба с Юри­ем На­гиби­ным, с ко­торым они учи­лись в од­ной шко­ле. Кста­ти, в ро­мане "Чис­тые пру­ды" есть ге­рои, спи­сан­ные с мо­его от­ца и дя­ди.

Там же они пе­режи­ли го­ды, ког­да их двор прак­ти­чес­ки опус­тел - поч­ти все муж­чи­ны бы­ли реп­ресси­рова­ны и сос­ла­ны в ста­лин­ские ла­геря. Де­да спас­ло то, что в это вре­мя он, во­ен­ный ин­же­нер, был да­леко от Мос­квы на стро­итель­стве ка­кого-то сек­ретно­го объ­ек­та в глу­ши и о нем, ве­ро­ят­но, прос­то за­были.

В де­вятом клас­се мой отец до­бил­ся пос­тупле­ния в лет­ную шко­лу. Ему бы­ло сем­надцать, ког­да на­чалась вой­на, в де­вят­надцать он ушел на фронт. Ког­да окон­чи­лась вой­на, ему ис­полнил­ся двад­цать один. На фрон­те ко­ман­до­вание дваж­ды го­тови­ло до­кумен­ты на пред­став­ле­ние его к зва­нию Ге­роя Со­вет­ско­го Со­юза. И дваж­ды при­ходил от­каз на том ос­но­вании, что его отец - быв­ший офи­цер цар­ской ар­мии.

А что ка­са­ет­ся фа­милии, то это мой твор­ческий псев­до­ним, по пас­порту я но­шу фа­милию му­жа. Но ког­да я на­чала пуб­ли­ковать­ся, то ре­шила об­ра­тить­ся к ис­то­рии мо­ей семьи. Мои пред­ки по па­пиной ли­нии име­ют не­пос­редс­твен­ное от­но­шение к этой фа­милии, и по­тому я с не­кото­рым стра­хом, но все-та­ки ре­шилась стать "Тать­яной Ше­реме­тевой".

Ко­неч­но, та­кая фа­милия на об­ложке кни­ги бро­са­ет­ся в гла­за и прив­ле­ка­ет к се­бе вни­мание, но в то же вре­мя она на­лага­ет и боль­шую от­ветс­твен­ность. Я по­нимаю, что ав­то­ру с та­кой фа­мили­ей не по­доба­ет пи­сать пос­редс­твен­но, ему это­го не прос­тят.

- Ну вот, мы пред­ва­ритель­но поз­на­коми­ли чи­тате­ля с ва­ми. А те­перь прис­ту­пим к ли­тера­тур­ным воп­ро­сам: кто ге­рои ва­ших про­из­ве­дений, как вы их вы­бира­ете, как за­рож­да­ет­ся сю­жет, как раз­во­рачи­ва­ет­ся дра­ма? Я всег­да с ин­те­ресом чи­таю ва­ши про­из­ве­дения, от­ме­чаю в них лег­кость чте­ния, по­воро­ты сю­жета, очень лю­бопыт­ные и за­поми­на­ющи­еся ха­рак­те­ры, да­же ко­ты и со­баки…

- Я пи­шу о на­ших сов­ре­мен­ни­ках. По­нача­лу мне бы­ло лег­че пи­сать о жен­щи­нах, и на­чина­ла я с пер­со­нажей, ко­торые иног­да име­ли ре­аль­ные про­об­ра­зы. По­том на­чались по­ис­ки но­вых ти­пажей, раз­ных по по­лу, воз­расту и со­ци­аль­но­му по­ложе­нию.

Как по­яв­ля­ют­ся мои ге­рои? Это­му час­то спо­собс­тву­ют слу­чай­ные и ми­молет­ные впе­чат­ле­ния: сцен­ка в ва­гоне мет­ро, ког­да я име­ла воз­можность наб­лю­дать за си­дящей нап­ро­тив ме­ня ки­та­ян­кой, как в по­вес­ти "Гра­мер­си-парк", или же че­ловек, ока­зав­ший­ся ря­дом, как в по­вес­ти "Бла­ди-Мэ­ри", ули­ца, ко­торую я хо­рошо знаю, или стро­ка из пес­ни, как это бы­ло в рас­ска­зе "Го­род­ские цве­ты". Иног­да это прос­то ка­кое-то сло­во, как до­пус­тим, в по­вес­ти "Maitresse en Titre". А сю­жет по­вес­ти "Шел­ко­вый ше­пот же­ланий" воз­ник во­об­ще из за­паха. Од­нажды лет­ним ве­чером я по­дош­ла к ок­нам на­шей квар­ти­ры, ко­торые смот­рят на Ист-ри­вер, со­седи с ниж­не­го эта­жа как раз в это вре­мя ус­тра­ива­ли на лу­жай­ке бар­бекью. И са­ма со­бой ро­дилась пер­вая фра­за: "Ночь пах­ла жа­реным мя­сом, а дол­жна бы­ла пах­нуть мо­рем".

Иног­да же по­луча­ет­ся по-дру­гому: есть те­ма или ти­паж, ко­торые мне ин­те­рес­ны, есть ка­кое-то вос­по­мина­ние, ко­торое не да­ет по­коя и про­сит­ся на бу­магу. 

Вза­имо­от­но­шения ав­то­ра и его ге­ро­ев для ме­ня не­пос­ти­жимы. Од­но мо­гу ска­зать с уве­рен­ностью: эле­мент мис­ти­ки в них, бе­зус­ловно, при­сутс­тву­ет. Это­му воп­ро­су пос­вя­щена гла­ва в мо­ем ро­мане "Жить лег­ко". Там глав­ное дей­ству­ющее ли­цо, сам пи­шущий че­ловек, рас­ска­зыва­ет о влас­ти, ко­торую при­об­ре­та­ют над ним его вы­мыш­ленные пер­со­нажи. Очень час­то они по­яв­ля­ют­ся или ухо­дят вне вся­кой свя­зи с пер­во­началь­ным ав­тор­ским за­мыс­лом. И ему, ав­то­ру, ос­та­ет­ся лишь  сле­довать за ни­ми, счи­тывая ко­ды, ко­торые по­сыла­ют ему собс­твен­ные ге­рои, ста­ра­ясь по­нять, ка­кую за­дачу они, са­моволь­но при­шед­шие,  дол­жны вы­пол­нить в его оче­ред­ной кни­ге. При­мер­но то же са­мое про­ис­хо­дит и в мо­ем слу­чае.

Ме­ня, как ав­то­ра, очень прив­ле­ка­ет по­лет фан­та­зии са­мой жиз­ни, неп­ред­ска­зу­емость ее сю­жетов, ко­торые час­то воз­ни­ка­ют воп­ре­ки ло­гике. И хо­тя бы­ва­ет так, что мои тек­сты име­ют не­ожи­дан­ную раз­вязку, про­ис­хо­дит это, ча­ще, не по мо­ей ини­ци­ати­ве, а по­тому, что мои ге­рои на­чина­ют жить са­мос­то­ятель­ной жизнью.

Пе­рипе­тии са­мого сю­жета мне, как пра­вило, не очень ин­те­рес­ны. Но преж­де все­го ме­ня прив­ле­ка­ет пси­холо­гия, внут­ренние кол­ли­зии, сос­то­яние ког­ни­тив­но­го дис­со­нан­са, эмо­ци­ональ­ный сту­пор че­лове­ка, ока­зав­ше­гося пе­ред не­раз­ре­шимой ди­лем­мой, ког­да нас­ту­па­ет "цуг­цванг" и как жить даль­ше - не­понят­но.

Я ста­ра­юсь не да­вать ха­рак­те­рис­ти­ки сво­им ге­ро­ям. Го­раз­до ин­те­рес­нее сде­лать так, что­бы их, бла­года­ря собс­твен­ной наб­лю­датель­нос­ти и уме­нию ду­мать,  по­нял бы  и по­чувс­тво­вал сам чи­татель.

И вот здесь иног­да воз­ни­ка­ют сюр­при­зы. Ге­ро­иню "Бла­ди-Мэ­ри" я за­думы­вала как са­мов­люблен­ную хищ­ни­цу, ко­торая под­пи­тыва­ет свое жен­ское  чес­то­любие все но­выми по­беда­ми и ни­как не мо­жет ос­та­новить­ся. Не­ожи­дан­но для ме­ня вы­яс­ни­лось, что эту жен­щи­ну чи­тате­ли вос­при­нима­ют  сов­сем не так. И ви­дят в ней спа­ситель­ни­цу глав­но­го ге­роя, ко­торая по­мог­ла ему сно­ва по­верить в се­бя.

Пи­сате­ля Го­рело­ва-Вол­ко­виц­ко­го - глав­ное дей­ству­ющее ли­цо ро­мана "Жить лег­ко" - мно­гие, ока­зыва­ет­ся, то­же уви­дели по-сво­ему. И ме­ня бес­ко­неч­но тро­га­ет го­тов­ность лю­дей при­нять и по­любить че­лове­ка, ко­торый из­на­чаль­но за­думы­вал­ся мной как весь­ма не­од­нознач­ная фи­гура.

-Как вы рас­ста­етесь со сво­ими ге­ро­ями?

- Я знаю, что у раз­ных пи­сате­лей это про­ис­хо­дит по-раз­но­му. В мо­ем слу­чае  они ни­куда не ухо­дят, они ос­та­ют­ся со мной. Я чувс­твую их при­сутс­твие в сво­ей жиз­ни и час­то мыс­ленно воз­вра­ща­юсь к ним.

Каж­дый из этих пер­со­нажей воб­рал час­ти­цу мо­его собс­твен­но­го опы­та, мо­их прош­лых впе­чат­ле­ний, мо­их стра­хов или ком­плек­сов. И каж­дый из них ос­та­вил след в мо­ей ду­ше. Я бла­годар­на им за то, что они приш­ли в мою жизнь, и ра­да, ког­да ви­жу, что то же про­ис­хо­дит и в жиз­ни  мо­их чи­тате­лей.

- Ког­да по­весть, ро­ман, рас­сказ окон­че­ны, дол­жно ос­та­вать­ся чувс­тво грус­ти. Знаю это по се­бе. И со­от­ветс­тву­ющая ре­ак­ция. Или хо­чет­ся ку­да-то у­ехать, по­путе­шес­тво­вать… Или сос­то­яние лег­кой деп­рессии, хо­тя она ни­ког­да не бы­ва­ет лег­кой. На­вер­ное, труд­но сно­ва слу­чай­но встре­чать­ся с ге­ро­ями-про­тоти­пами на ули­це, в мет­ро, в ма­гази­не… Или вдруг всё за­меня­ет но­вая идея, всплы­ва­ют но­вые лю­ди… Твор­чес­тво - это дол­гий и му­читель­ный про­цесс, не так ли?

- На встре­чах с чи­тате­лями мне уже до­води­лось рас­ска­зывать, что про­цесс твор­чес­тва очень по­хож на ро­ман, ко­торый каж­дый че­ловек хо­тя бы раз пе­режи­ва­ет в сво­ей жиз­ни. Я каж­дый раз влюб­ля­юсь в сво­их ге­ро­ев, бес­ко­неч­ное ко­личес­тво раз прок­ру­чиваю в го­лове их ди­ало­ги и ин­то­нации, пред­став­ляю их ми­мику и жес­ты, по­лучая от это­го ог­ромное удо­воль­ствие. Са­мое ин­те­рес­ное, ког­да ха­рак­тер про­яв­ля­ет­ся в ме­лочах, в слу­чай­но об­ро­нен­ных сло­вах или неп­редна­мерен­ных пос­тупках. Каж­дый че­ловек сос­то­ит из про­тиво­речи­вых, час­то вза­имо­ис­клю­ча­ющих черт и чер­то­чек ха­рак­те­ра. Он мо­жет быть щед­рым, ког­да речь идет о серь­ез­ных сум­мах на серь­ез­ные це­ли,  и жад­ни­чать, ког­да нуж­но пот­ра­тить ко­пей­ки. Ум­ные и серь­ез­ные лю­ди час­то бо­ят­ся по­падать в смеш­ные си­ту­ации или  об­на­ружи­вать свое нез­на­ние - и имен­но это с ни­ми и про­ис­хо­дит. Доб­рые бы­ва­ют злы­ми, а те, кто счи­та­ет се­бя чес­тным че­лове­ком, мо­жет без заз­ре­ния со­вес­ти врать.

Мне ка­жет­ся, пер­со­наж мо­жет по­лучить­ся ин­те­рес­ным, со сво­ими сим­па­тич­ны­ми  или же, на­обо­рот, неп­ри­ят­ны­ми чер­та­ми ха­рак­те­ра или внеш­ности,  толь­ко в том слу­чае, ког­да ав­тор вы­лепил его в сво­ем во­об­ра­жении не в об­щих чер­тах, а на­шел в нем свои не­пов­то­римые чер­точки, пусть да­же смеш­ные, не­лепые или глу­пые, по­тому что все это есть в каж­дом из нас.

По­ка тот или иной текст пи­шет­ся, я пол­ностью пог­ло­щена этим про­цес­сом, при­чем, час­то бы­ва­ет так, что имен­но в эти дни ко мне, как маг­ни­том, при­тяги­ва­ют­ся из­вне ка­кие-то сло­веч­ки, взгля­ды, си­ту­ации. Или же все эти при­ходит из прош­ло­го. Как на фо­тобу­маге, прос­ту­па­ют не­яс­ные чер­ты, пос­те­пен­но об­ре­тая чет­кость и уз­на­ва­емость, и уже ка­жет­ся, что они приш­ли в мою па­мять не слу­чай­но, а прос­то жда­ли под­хо­дяще­го мо­мен­та, что­бы на­пом­нить о се­бе. Не­обык­но­вен­ное вре­мя, не­обык­но­вен­ное сос­то­яние.

В эти дни я очень по­лага­юсь на то, что на­зыва­ет­ся на­шим "бес­созна­тель­ным". Иног­да не раз­ре­шаю се­бе что-то об­ду­мывать, по­нимая, что чуть поз­же нуж­ное ре­шение по­явит­ся са­мо. Иног­да так бы­ва­ет по ве­черам. Я за­сыпаю и знаю, что ут­ром уже бу­ду знать, о чем и как мне пи­сать даль­ше.

Кста­ти, со­вер­шенно слу­чай­но я уз­на­ла, что так пос­ту­паю не я од­на. Один мой кол­ле­га приз­нался мне, что  де­ла­ет то же са­мое.

Лю­бой твор­ческий про­цесс - труд­ная и бла­гос­ло­вен­ная по­ра. Но ра­но или поз­дно при­ходит­ся ду­мать о том, где же нуж­но пос­та­вить точ­ку и ска­зать се­бе: "Те­перь все". А это час­то бы­ва­ет сов­сем неп­росто. Ког­да и как жи­вопи­сец по­нима­ет, что его кар­ти­на за­кон­че­на и что она не тре­бу­ет боль­ше ни од­но­го при­кос­но­вения кис­ти? Для ме­ня это за­гад­ка. Так же не­ис­по­веди­мы пу­ти гос­подни и в от­но­шении ли­тера­туры. Иног­да по­нима­ние, что точ­ку нуж­но пос­та­вить имен­но "здесь", при­ходит ин­ту­итив­но, да­же ес­ли это про­тиво­речит пер­во­началь­но­му за­мыс­лу.

Пос­ле то­го, как точ­ка пос­тавле­на, я ста­ра­юсь свой но­вый текст от­ло­жить и дать ему вы­лежать­ся. Это из­вес­тный мно­гим мо­им то­вари­щам по ли­тера­тур­но­му це­ху при­ем. И, на мой взгляд, очень пра­виль­ный. Инер­ция твор­ческо­го про­цес­са еще дол­гое вре­мя под­ска­зыва­ет те­бе ка­кие-то мел­кие из­ме­нения, уточ­не­ния, до­пол­не­ния. Нас­ту­па­ет че­ред юве­лир­ной ра­боты, хо­тя, увы, ког­да ви­дишь  свою но­вую вещь в опуб­ли­кован­ном ви­де, час­то по­нима­ешь, что эта ра­бота мог­ла бы про­дол­жать­ся еще очень дол­го.

И тем не ме­нее: в са­мый пос­ледний раз пос­тавле­на точ­ка, и нас­ту­па­ет ти­шина. И при­ходит ощу­щение грус­ти. Про­жита еще од­на стра­ница жиз­ни. И не важ­но, что про­жита она, ус­ловно го­воря,  на бу­маге. Ро­ман с ге­ро­ями ро­мана или по­вес­ти за­кон­чен. Эти лю­ди, при­думан­ные мной, из мо­ей жиз­ни не уй­дут, но им при­дет­ся ус­ту­пить мес­то тем, кто еще толь­ко до­жида­ет­ся сво­ей оче­реди, что­бы по­явить­ся на стра­ницах еще не­напи­сан­но­го тек­ста.

-Та­ня, я зна­ком с ва­шей яр­кой и раз­носто­рон­ней би­ог­ра­фи­ей. Нап­ри­мер, пос­ле окон­ча­ния фи­лоло­гичес­ко­го фа­куль­те­та МГУ, Вы у­ез­жа­ете в Ин­дию, в го­род Мад­рас, где в куль­тур­ном цен­тре пре­пода­ете рус­ский язык для инос­тран­цев. Вер­нувшись в Мос­кву, тру­дитесь в объ­еди­нении "Меж­ду­народ­ная кни­га". За­тем по­луча­ете до­пол­ни­тель­ное об­ра­зова­ние в Ака­демии внеш­ней тор­говли. И че­рез нес­коль­ко лет сно­ва в путь - у­ез­жа­ете в дли­тель­ную ко­ман­ди­ров­ку - в Пос­то­ян­ное пред­ста­витель­ство при О­ОН и дру­гих меж­ду­народ­ных ор­га­низа­ци­ях в Же­неве... Пом­ни­те, ког­да я опуб­ли­ковал в жур­на­ле свой очерк о друж­бе Бен­джа­мина Фран­кли­на и рус­ской кня­гини Ека­тери­ны Даш­ко­вой, где бы­ло на­печа­тано пись­мо мо­его дру­га, аме­рикан­ско­го дип­ло­мата Эли Сат­тер, вы на­писа­ли, что пом­ни­те её по Же­неве, ког­да ра­бота­ли над до­гово­ром по ра­зору­жению. Это же со­вер­шенно фан­тасти­чес­ки - при­кос­нуть­ся к та­ким не­обык­но­вен­ным ми­ровым со­быти­ям. По­ведай­те о ва­ших ин­те­ресах, о ко­торых я ещё ма­ло знаю...

- В дан­ный воп­рос мне при­дет­ся внес­ти яс­ность. Я дей­стви­тель­но ра­бота­ла в это уди­витель­ное вре­мя в Же­неве. Пе­рего­воры по ра­зору­жению, Рей­ган, Гор­ба­чев, мас­са зна­ковых для США и СССР имён - еще за год до на­чала Пе­рес­трой­ки это не­воз­можно бы­ло да­же пред­ста­вить. И еще за­пом­ни­лась не­обык­но­вен­ная ат­мосфе­ра: мы по­нима­ли, что на­чалось что-то со­вер­шенно но­вое не толь­ко в меж­ду­народ­ных от­но­шени­ях, но и в жиз­ни каж­до­го из нас. Ра­бота­ли час­то до­поз­дна и с ог­ромным эн­ту­зи­аз­мом. Пом­ню, как од­нажды я вер­ну­лась до­мой пос­ле тя­жело­го дня, бы­ло уже два ча­са но­чи, мой сын-стар­шеклас­сник не спал, ждал ме­ня. (Я в ту по­ру бы­ла раз­ве­дена и в ко­ман­ди­ров­ке на­ходи­лась вдво­ем с сы­ном.) Бы­ло яс­но, что я не смо­гу зас­нуть - слиш­ком мно­го со­бытий про­изош­ло, слиш­ком мно­го приш­лось пе­режить и пе­револ­но­вать­ся за день.

И мы пош­ли к Же­нев­ско­му озе­ру - на зна­мени­тую на­береж­ную, где всег­да бы­ло мно­го на­роду, му­зыка и тан­цы. У ме­ня го­лова кру­жилась от ус­та­лос­ти, но я ду­мала о том, что вот так, на­вер­ное, и выг­ля­дит счастье: я сде­лала свою ра­боту,  а те­перь иду вмес­те с сы­ном сре­ди этих на­ряд­ных и ве­селых лю­дей, сре­ди улы­бок и ог­ней. И ког­да-ни­будь на­ша стра­на то­же ста­нет та­кой же кра­сивой, ухо­жен­ной и бо­гатой, как Швей­ца­рия. И ког­да-ни­будь и у нас бу­дет сов­сем не страш­но гу­лять лет­ни­ми но­чами по на­береж­ной.

С тех пор прош­ло мно­го лет…

Что ка­са­ет­ся под­го­тов­ки раз­личных ис­то­ричес­ких до­гово­ров по ра­зору­жению, то их, ко­неч­но же, го­тови­ла не я. В Же­неве я, во­об­ще, за­нима­лась воп­ро­сами эко­номи­чес­ко­го сот­рудни­чес­тва в рам­ках ЮН­КТАД.

Пос­коль­ку со­вет­ско-аме­рикан­ские пе­рего­воры про­води­лись по­оче­ред­но на тер­ри­тории пред­ста­витель­ств СССР и США, то я, ра­зуме­ет­ся, ви­дела мно­гих дип­ло­матов, чьи име­на впос­ледс­твии ста­ли впи­саны в ис­то­рию этих пе­рего­воров. С не­кото­рыми из них мне пос­час­тли­вилось быть зна­комой, и о них у ме­ня ос­та­лись са­мые луч­шие вос­по­мина­ния. Кста­ти, мое пер­вое зна­комс­тво с мо­им бу­дущим му­жем про­изош­ло имен­но бла­года­ря этим пе­рего­ворам. Он то­же при­ез­жал в Же­неву в сос­та­ве со­вет­ской де­лега­ции и был в ту по­ру од­ним из по­мощ­ни­ков ее гла­вы ле­ген­дарно­го пос­ла Алек­сея Обу­хова.

- С 2009 го­да вы, вмес­те с му­жем, сот­рудни­ком О­ОН, жи­вёте в США. Ка­ков ваш опыт в этой стра­не и ре­али­зация се­бя как пи­сате­ля?

- Пос­ле пе­ре­ез­да в Аме­рику у ме­ня по­яви­лась воз­можность на­чать де­лать то, о чем я меч­та­ла всю жизнь, - серь­ёз­но за­нять­ся пи­сатель­ством. Имен­но здесь выш­ла моя пер­вая кни­га, ко­торая прив­лекла к се­бе вни­мание и чи­тате­лей, и кри­тики, воз­можно, бла­года­ря сво­ему не­обыч­но­му наз­ва­нию "Пос­вя­ща­ет­ся ду­рам". А еще че­рез год по­яви­лась вто­рая - "Гра­мер­си-парк", на­писан­ная уже на аме­рикан­ской поч­ве и во мно­гом на аме­рикан­скую те­му.

Мне по­вез­ло: не­ожи­дан­но для се­бя мне уда­лось влить­ся в мес­тный ли­тера­тур­ный про­цесс, поз­на­комить­ся с за­меча­тель­ны­ми людь­ми, о ко­торых рань­ше я зна­ла толь­ко по­нас­лышке. Имен­но здесь при­шел пер­вый ус­пех, прош­ли пер­вые встре­чи с чи­тате­лями, по­яви­лись пер­вые ин­тервью на рус­ско­языч­ном аме­рикан­ском те­леви­дении и ра­дио.

Хо­тя я пи­шу не по-ан­глий­ски, ан­гло­языч­ное ли­тера­тур­ное со­об­щес­тво Нью-Й­ор­ка от­неслось ко мне ис­клю­читель­но доб­ро­жела­тель­но. И вот уже нес­коль­ко лет я яв­ля­юсь чле­ном Аме­рикан­ско­го ПЕН-цен­тра и На­ци­ональ­но­го со­юза пи­сате­лей США, а это зна­чит, что язы­ковой барь­ер в этой стра­не - не пре­пятс­твие. С удив­ле­ни­ем для се­бя я об­на­ружи­ла, что членс­тво в этих ор­га­низа­ци­ях - вещь со­вер­шенно не­фор­маль­ная, и я с удо­воль­стви­ем при­нимаю учас­тие и в пи­сатель­ских кон­фе­рен­ци­ях, и об­щес­твен­ных ак­ци­ях, и твор­ческих ве­черах.

Но, ко­неч­но же, са­мые тес­ные и теп­лые от­но­шения у ме­ня ус­та­нови­лись с на­шими со­оте­чес­твен­ни­ками, в том чис­ле с куль­тур­ны­ми цен­тра­ми рус­ско­языч­ной эмиг­ра­ции, та­кими как Клуб рус­ских по­этов "Ор­ли­та", ста­рей­шее "Пуш­кин­ское об­щес­тво Аме­рики", с ре­дак­ци­ей жур­на­ла "Elegant New York", ле­ген­дарным ли­тера­тур­ным ка­фе "Дя­дя Ва­ня" и мно­гими дру­гими.

У ме­ня по­яви­лись друзья в Фи­ладель­фии, Чи­каго и Бос­то­не - ин­те­рес­ней­шие лю­ди и та­лан­тли­вые ли­тера­торы, с ко­торы­ми ме­ня свя­зыва­ют те­перь уже не толь­ко об­щие ли­тера­тур­ные про­ек­ты, но и вза­им­ная друж­ба.

Этой осенью в США выш­ла моя третья кни­га - ро­ман "Жить лег­ко". Она пос­вя­щена жиз­ни в Рос­сии, но, на­вер­ное, я на­писа­ла бы ее по-дру­гому, ес­ли бы не жи­ла в Аме­рике.

"Боль­шое ви­дит­ся на рас­сто­янии"… И дей­стви­тель­но, оно прос­ту­па­ет рель­еф­ны­ми кон­трастны­ми об­ра­зами в срав­не­нии с тем, что ты ви­дишь вбли­зи, эта дис­танция поз­во­ля­ет по­чувс­тво­вать энер­гию вре­мени и де­ла­ет раз­ли­чимы­ми при­меты не толь­ко нас­то­ящей, но и прош­лой жиз­ни.

Эти го­ды ока­зались для ме­ня ис­клю­читель­но важ­ны­ми, они пол­ностью из­ме­нили мою жизнь и по­дари­ли мне вход­ной би­лет в ли­тера­тур­ный мир рус­ской Аме­рики.

- Спа­сибо за от­кро­вен­ную и до­вери­тель­ную бе­седу. Я ис­крен­ний пок­лонник Ва­шего та­лан­та и ре­цен­зент Ва­ших книг. Жду ва­ших но­вых книг и встреч с но­выми ге­ро­ями.

На фо­то: Тать­яна Ше­реме­тева.